Глава 1 Пат

   Начать я решил с Пат. Она жила рядом, буквально рукой подать. Но это если напрямик, через Осенний Лес, а так мало кто делает. В Лес не ходят. Точнее, из Леса не возвращаются. Про Лес, в основном, говорят. Что там всегда осень и на деревьях нет ни единого зелёного листка. Что там растут лианы, заканчивающиеся скользящей петлёй, которая редко пустует. Что висельники, которые свели счёты с жизнью в Лесу, истлевая, превращаются в сухие листья. Что половина листьев, лежащих там на земле или падающих с деревьев — вовсе даже не листья. Что когда поднимается ветер, эти штуки кружатся в воздухе и нашёптывают путникам такое, от чего большинство остаётся в Лесу навсегда. Сначала покачиваясь на ветке, потом опадая вниз — шуршать под ногами и дожидаться очередного прохожего.
Одним словом, крутое метечко. Я решил заглянуть и, должен сказать, ни разу не пожалел. Очень красиво. Земля, небо, воздух — всё, представьте, заполнено сухими листьями: жёлтыми, красными, огненно-рыжими... И да, ветер мастерит из них жутковатые говорящие штуки. Нашёптывают, конечно. Стараются. Но что такого они могут сказать двенадцатилетнему мальчику, который, к тому же, и не взрослеет? Ничего такого они сказать не могут. Ну, и не сказали.
Правда, когда я уже выходил из Леса, меня окликнули. Выглядели они не очень, поскольку были сделаны из сухих листьев: местами просвечивали на солнце, местами подгнили, кое-где загнулись и обтрепались, но узнать их было нетрудно. Папа и мама, кто ж ещё.
Сказали, что любят. Ну, тоже мне новости. Я их тоже люблю. Сказали, что скучают. Ну, не без этого, да. Звали погостить. А вот это уж дудки.
— Спасибо, конечно, — поблагодарил их я, — но лучше как-нибудь в другой раз.
Тут, конечно, они принялись меня уговаривать и убеждать, и началась такая привычная тошная морока, что я машинально достал сигарету и закурил. Тут мои травчатые предки сразу заткнулись и в ужасе уставились на меня гнилыми своими желудями. Ну, сами понимаете: зелёный путь, ЗОЖ, все дела, и тут я с этой сигаретой. Свалял дурака, чего уж. Так что я поскорее эту мерзость выплюнул, и тут...
Вот предки вечно твердили мне, что курение убивает, а я не верил. Ну, что сказать? Они были правы, а я ошибался. Правда, очень уж там было сухо. Даже странно, как этого не случилось раньше. Всё равно что одуванчик спалить: раз и готово. В общем, если вы вдруг планировали посетить как-нибудь Осенний Лес, должен вас расстроить: нет больше того леса.
Из плюсов — никто не вешается, никто ничего не нашёптывает. Из минусов — очень скучно, и еще я весь вымазался в саже, сжёг волосы на голове и провонял гарью. Девочки этого не любят, а Пат, при всём уважении, девочка. Ну и вообще, кому охота являться в таком виде в гости?
Вот только, когда я добрался до места, все эти глупости разом вылетели у меня из головы. Домика Пат больше не было. Исчез. На его месте торчал теперь огромный средневековый замок. Чистенький, прилежный и аккуратный — прям с иголочки. Такой весь до отвращения белоснежный, с бесчисленными идиотскими башенками. Он прямо-таки напрашивался, чтобы его разрушили или, на худой конец, осадили. Я ограничился тем, что плюнул на ближайшую стену и хорошенько её пнул.
Вышло не совсем ладно, потому что она возьми вдруг и упади. Прямо на одну из башенок. Башенка завалилась тоже, и пошло и поехало. Через минуту на холме и следа не осталось от замка — только я и клубы оседающей пыли.
Такой стыд! Я, признаться, плохо представляю, сколько стоят средневековые замки, но оно и не важно: денег у меня всё равно не было никаких.
— Попал ты, брат Сири, — говорю я себе. — Крепко попал.
Потом думаю: Может, можно ещё чего исправить, пока никто не видел? — и начинаю поднимать ближайшую стену...
Ничего, конечно, из этого не получается, и в первую очередь потому, что всё изначально было сделано на соплях. И вот представьте: стою я один посреди развалин, держу по куску картона в каждой руке, и вдруг чей-то голос восклицает чуть не над самым моим ухом:
— Боже мой! Какой ужас!
Я аж подпрыгнул от неожиданности. Оборачиваюсь и вижу принцессу. С нежным бледным личиком, в голубом платье, которое втрое её длиннее, с короной на голове и букетиком цветов в руках. Начинаю соображать, что, похоже, бедняжка собирала в лесу цветочки, пока я тут рушил её владения. Получается, она здесь живёт. И где же, в таком случае, Пат? Переехала она, что ли, или это я заблудился? Но это бы ладно, сначала нужно разобраться с принцессой. А она не унимается:
— Что здесь случилось, сэр рыцарь? Отвечайте же! Это был дракон?
С драконом, думаю, это она удачно выступила.
— Да, ваше высочество, — отвечаю. — Дракон. И премерзкий. Уж я его гнал-гнал... И “фу” ему говорил, и “брысь” и “плюнь” — всё без толку. Не слушает. Пока не разнёс всё вдребезги, не улетел.
 По-моему, хорошо сказал. А принцесса в ответ:
 — Ты, Сири, совсем о…, что ли? Какой на х... дракон? Что ты мне, б..., втираешь? Ты хоть знаешь, с..., сколько я эту х... клеила?
 — Ничего себе, — говорю, — какое ваше высочество продвинутое. У меня, конечно, есть что ответить на все эти х... и б..., да рыцарский кодекс не позволяет. А вот жила тут раньше некая Пат, и если бы ваше высочество соблаговолили указать мне, по возможности без мата, её новый адрес...
— Я и есть Пат, кретин несчастный, — отвечает принцесса.
— Ага, — говорю. — Конечно. А я пудель Артемон. Приятно познакомиться.
— У-у, идиотина, — шипит принцесса. — Сейчас. Погоди.
Отворачивается от меня и начинает что-то там делать с лицом. Судя по всему: красится. С девчонками всегда так. Если отвернулась — наверняка красится. В туалет пошла — точно красится. Опоздала на встречу — красилась. Вообще не пришла — не успела накраситься. Дело простое и ясное, да только такую рожу как у Пат за минуту фиг нарисуешь. Но принцесса оборачивается, и нате вам! Пат! Эту злобную веснушчатую физиономию и рыжие патлы я ни с кем не спутаю.
— Ну здрасти вам, — говорю. — Приехали. Принцессы, замки, драконы... Не наигралась ещё, мать?
— На себя посмотри, огрызок несчастный. Опять ни на сантиметр не вырос. И принесло тебя на мою голову. Вечно от тебя одни неприятности. Ну, чего надо?
Пат такая Пат. Обожаю её.
— Ладно, — говорю, — извини за свой замок. Я не нарочно. А заглянул, потому что мы собираем старую команду и думаем учинить что-нибудь эдакое... Ну, как раньше. Так что? Ты в деле?
— Признаться, сэр рыцарь, мы сильно удивлены, — слышу я жеманный голосок и поднимаю голову.
Сказать правду, до этого я больше смотрел на ботинки, потому что не очень-то приятно смотреть в глаза человеку, дом которого (чего уж говорить про замок) ты разрушил. И вот я поднимаю голову, и снова вижу принцессу. И когда только успела перекраситься?
— Мы удивлены, — продолжает принцесса, — и не столько даже вашим видом (впрочем, им тоже: вы будто валялись в грязи, и пахнете соответственно), сколько странными намёками и предложениями, которые вы имеете наглость себе позволять. Вы, вероятно, спутали меня с одной из ваших подружек, с какой-нибудь Пат, сэр рыцарь, и единственным извинением тому может служить ваше слишком очевидное слабоумие. Подите прочь, сэр рыцарь, пока моё терпение не иссякло, ибо с ним иссякнет и кровь в вашем жалком туловище, лишённом этой бесполезной затычки, которую вы незаслуженно именуете головой.
— Ты офигела? — спрашиваю.
— Палач! — зовёт принцесса.
— Туточки! — отзываюсь я.
— Отрубить голову сэру рыцарю! — велит принцесса.
— Будет исполнено, — отзываюсь я. — Где у нас этот сэр?
Принцесса растерянно озирается и всплёскивает руками.
— Ах, я больше его не вижу. Мы одни здесь. Видимо, он бежал. Какой стыд! Уклониться от собственной казни! Нет, я решительно отказываюсь понимать современных мужчин.
— Пат! — зову я.
— Отказываюсь!
— Пат! — кричу я ей в лицо что было сил.
Принцесса вздрагивает и как бы задумывается.
— Я скоро вернусь, — объявляет она. — Ожидайте.
Отворачивается на минутку и повторяет фокус с возвращением Пат. Я молчу. Потому что, надо признать, вообще не понимаю, что здесь происходит.
Пат вздыхает и стучит себя костяшками пальцев по лбу. Звук не очень, но я и без того всегда знал, что с мозгами у Пат не особо. Наглости, дерзости, жизнелюбия — этого хоть отбавляй. А вот с мозгами не очень.
— Это маска, Сири, — говорит Пат.
Я молчу. Может, в конце концов, и у меня мозгов не так много, как хотелось бы. Во всяком случае, ничего умного в голову не приходит. Совсем. А Пат поднимает руку и на секунду снимает своё лицо, под которым оказывается личико принцессы. И тут же возвращает его на место.
— Теперь видишь? Принцесса тоже всего лишь маска. У взрослых девочек много масок, Сири.
— А где… — я пытаюсь собраться с мыслями. — А где настоящая Пат?
— Тоже здесь.
— А можно с ней поговорить?
— Нет, Сири, нельзя.
Вздыхает.
— Я не могу снять маску принцессы, Сири. Я в ней застряла. Играла-играла и выросла. А маска нет. Теперь уже и не снять.
— Фигня какая. Дай я...
Грустная улыбка.
— Не получится, Сири. Уж кто только не пробовал. И как только не пробовал.
Многозначительная улыбка. Судя по всему, намёк. На что намёк, непонятно, но не спрашивать же.
— Ясно, — говорю.
— Ну вот. Но я же не могу постоянно быть принцессой. Пришлось сделать несколько других масок, чтобы надевать поверх. Вот эта, как видишь, прежняя Пат. Это вот офисная Пат. А это...
— Ладно-ладно, — говорю. — Я, в принципе, понял. Не дурак. Так что там насчёт собрать команду? Ты с нами или как?
— Ни фига ты не понял, Сири, — улыбается Пат. — Разве ж принцессы ходят в походы?
И снимает, зараза, маску.
— В походах грязно, в походах сыро, в походах укачивает и постоянно теряется ночной горшок... — начинает перечислять принцесса.
— Совершенно с этим согласен, ваше высочество, — говорю я, — а нельзя ли мне ещё буквально минутку поговорить с вашей фрейлиной Пат?
Её высочество одаривает меня скучающим взглядом.
— Ступайте прочь, сэр рыцарь. Нам не интересны ваши глупые детские забавы.
Ну, я и ступил. А что мне оставалось?