Станцевать для своей души...

 Театр пуст. Зрителей нет. Ну и пусть. За то есть сцена и включены прожектора. Ей хочется закружится на сцене просто так - ни для кого, а для самой себя.

- Включите музыку, - просит она, сама не понимая, кого просит, ведь в театре никого нет. Она здесь совершенно одна.

   Музыка не включается.
- Ну, и ладно, - сказала она себе и неожиданно для себя начала танцевать танец куклы, который танцевала на сцене тогда, когда ей было 5 лет. Руки поочередно начали подниматься вверх, как у марионетки, которую дергают за ниточки. Голова склонилась набок, а ноги принялись танцевать вальс. Тогда, в детстве, она не понимала, что танцует марионетку, которой управляют другие. Она с радостью шла туда, куда её вели за ниточки. Всё внимание было сосредоточено на красивом костюме куклы: белое воздушное платье, панталоны с рюшами, большие банты, нарисованная на лице улыбка и веснушки. Теперь, танцуя тот же танец, она испытывала другие чувства. Ей не нравилось, что ею кто-то управляет сверху, дергает за веревочки, привязанные к рукам, ногам и голове. Ей не нравился большой, нарисованный кем-то рот, заставляющий неестественно улыбаться всем подряд. Панталоны, которые были выставлены на всеобщее обозрение. Ей не нравилось, что весь этот маскарад был устроен для зрителей, которые развлекались, глядя на неё. Она жила на сцене, изливалась своими чувствами, а они просто питались её эмоциями девочки-жертвы в образе куклы-марионетки.

- Нет, - закричала она. - Не хочу больше, хватит.
Оборвала привязанные к себе нитки, сорвала белые банты со своих косиц. Стерла рукой грим с лица.
- Не хочу. Не буду. Я спою лучше песню.

   И вот ей уже 10 лет. Она поднимает руку в пионерском салюте и поёт "Взвейтесь кострами". В ушах звучит пионерский горн, слышна барабанная дробь и знаменосец выносит на сцену перед ней большой красный стяг. Откуда-то пявляется классная руководительница. Поправляет ей пилотку на голове. Ругает на ухо за съехавший на бок пионерский галстук. Пытается отодвинуть её назад, чтобы ноги не выступали за начерченную белую черту, за которую выходить никак нельзя. На сцене появляются другие школьники, с которыми она вместе выступает в агитбригаде. И вот она уже речитативом декламирует агитку:

"Мы землю на дыбы поставим, как взбешенную тигрицу,
 А он не отрываясь от борьбы:
                Учиться
                и учиться,
                и учиться".

- Бред какой, - сказала она себе. - Хватит. Не надо дальше.
Сорвала с шеи пионерский галстук, сняла с головы пилотку. И увидела себя 15-летней.

   Она в 9 классе, но её уже пригласили в народный театр оперетты. Ставят  "Севастопольский вальс". Она конечно не имеет главной роли, но горда тем, что участвует в массовых сценах: может подпеть, станцевать, иногда даже кое-где  передвинуть декорации. На неё выделили 10 контрамарок. На премьеру она пригласила родителей, подруг и некоторых одноклассников. Она горда. Королева. Как-никак с цветочным горшком походить по сцене не каждому дано... Тупо... Она бросила горшок на пол и он с дребезгом разбился.

   Двадцать лет. Она - конферансье, хорошо поставленным голосом объявляет о номерах художественной самодеятельности. В ВУЗе она входит в состав творческой молодёжи. Ей делают комплименты по поводу дикции, глубокого грудного голоса, внешности. Видная девица. На неё посматривает даже декан и делает недвусмысленные предложения... Как всё противно. Не надо. Не хочу...

   Двадцать пять. Она ведет дочь на новогодний утренник. Дочь радуется наряду куклы-марионетки.

   Тридцать. Отчётный концерт дочери в музыкальной школе. Гордую мать распирают амбиции от головокружительного успеха дочери.

   Тридцать пять. Дочь начинает карьеру танцовщицы в сомнительном заведении. Страшно...

   В сорок она сама решает заняться литературной деятельностью. Пишет стихи и прозу. Квартира увешана дипломами о номинациях на премию "Поэт и Писатель года". Есть даже несколько медалей и звёзд в золоте и платине, купленных в союзе писателей за определённую таксу. В книжном шкафу стоит сборник её напечатанных стихов, альманахов, в которых она печаталась, антология русской поэзии, в которую её включили, как "яркого представителя современной русской литературы"). Зачем?... Потешить самолюбие, эго? Дочь не прочла ничего из того, что она написала...

   Сорок пять. Она стоит на сцене. Театр пуст, но включены прожектора. Она здесь совершенно одна. Ей хочется закружиться на сцене просто так - ни для кого, для самой себя, для своей души. Как жаль, что танцевать для своей души она начала только в 45 лет.