Глава 15 Видение

— Нет-нет-нет, па, только не про круглый хлебец! Ну сколько можно!
— Ну, тогда…
— И не про яйца. Все равно их уже больше некому нести. Курица снесла, страус снёс, даже утконос снёс. Ты издеваешься?
Уайт откачнулся на стуле и закрыл глаза. Ничего. Совсем ничего. Непроглядная багровая тьма. Он нырнул в неё и некоторое время летел — или падал — вперёд. Бесполезно. Пустая багровая бесконечность. Он вернулся и через силу начал:
— Однажды… Воздушный Джек… Точнее, Каменный Доктор…
Его глаза, беспомощно шарившие по комнате, остановились на часах. Без четверти семь. Зет уже, должно быть, в пути.
Уайт вздрогнул и выпрямился.
— Однажды, — все увереннее и увереннее заговорил он, — Каменный Доктор заманил Джека в типографию. Ну как? Как обычно: придумал что-то. Скорее всего, украл девушку Джека и позвонил, чтобы тот явился её спасать. Вы фильмов, что ли, не смотрите?
— Что ещё за девушка? — удивился Твик.
— Тоже воздушная? — уточнил Квик.
— Наверное, нет, — усомнился Мик и смутно спросил: — А как же они тогда с Джеком дружат?
— Без понятия, — отрезал Уайт. — Уж как-нибудь.
— Ладно, — неуверенно протянул Твик. — Проехали. А что было дальше?
— А дальше была глубокая ночь. В типографии, кроме Джека и Доктора, никого не было…
— А девушка? — встрял Мик.
— Сказано ж тебе, — зашипели на него братья, — не было её там. Наврал Док.
— Именно, — кивнул Уайт. — Девушка преспокойно спала себе дома и ни о чем не догадывалась. А в типографии было темно, пусто и страшно. Сонно гудели огромные машины, перемигивались разноцветные лампочки да тихо шуршали бесконечные листы газет, ползущие по конвейеру. Представляете? Эдакая огромная змея в белой чешуе, с монотонным шорохом скользящая по бесконечным и пустым тёмным залам.
Мик поёжился.
— Джек подошёл к конвейеру и включил фонарик. В пятне жёлтого цвета кишели мелкие чёрные букашки-буковки. Джек уже почти отвернулся, когда в круг света въехал лист, на котором блестящими, точно мокрыми, красными линиями была нарисована стрелка. Стрелка указывала против хода конвейера.
Продолжая светить на конвейер, Джек двинулся в указанном направлении. Через некоторое время в круг света вплыла красная надпись: «Ближе». Потом ещё одна: «ещё ближе».
И чем ближе подходил Джек к началу конвейера, тем громче становилось гудение машины, производившей газеты. Судя по всему, эта машина была огромна. Вскоре гудение превратилось в рёв, который заполнил собой все пространство, заменив собой даже свет и запах. Следующую газету с надписью Джек нашёл уже на полу: «А теперь наверх». Джек поднял голову и увидел лестницу, которая вела куда-то наверх, теряясь там в темноте. Джек, не раздумывая, стал подниматься.
— Казалось, — продолжал Уайт, не сводя остановившегося взгляда с кухонных часов, — этот подъём будет бесконечным. Но, как и все на свете, лестница кончилась, и Джек упёрся в перила, ограждавшие крохотную площадку, зависшую в воздухе высоко над работающей машиной. «Теперь!» — выскользнула из темноты красная надпись на очередном газетном листе. Этот висел прямо на перилах. Джек перегнулся и посмотрел вниз.
«Теперь!» — выдохнул Каменный Доктор, выступая из тьмы и толкая Джека в спину.
И, который раз в своей жизни, Джек полетел навстречу неминуемой смерти. Луч света от фонарика то выхватывал серые стены, то освещал приближающееся чрево огромного механизма. Защитный кожух был снят, и тысячи шипов, молоточков и шестерёнок пережёвывали сырую бумагу, набивая её новостями, сплетнями, политикой и рекламой.
Туда, зажмурившись в последний момент, и обрушился Воздушный Джек, расплескав по всему машинному залу буквы, кровь и мозги. Машина чуть запнулась, перемалывая Джека, хрустнула раз-другой чем-то твёрдым, и вернулась к своему прежнему ритму, только на выходе теперь вместо белых листов выходили сквозь красные, а вместо новостей, политики и рекламы на них пропечатывались теперь глаза Джека, его мозги и нутро. Из одного листа торчали осколки позвоночника, на другом…
— Прекрати! — выдохнула Тесс.
Уайт очнулся и одним взглядом вобрал в себя белые лица жены и детей. Он судорожно вдохнул, зажмурился и стиснул виски трясущимися руками.
— Да, конечно. Простите. Не знаю, что…
Он взглянул на часы.
— Мне пора.
Он вскочил и выбежал из кухни. Не мог же он, в самом деле, опоздать на работу.