Форс-мажор

Павел оглядел свои белые наглаженные брюки со струнами стрелок, как раз в меру мягкими складками, спадавшими на бежевые кожаные туфли. Поправил ремень и одернул голубую рубашку. "Вот. Так аккуратнее. Так нормально".
Все замечательно! Все прекрасно. Через 3 дня уже 17 лет. Теперь уже не школьник. Студент буду через пару недель.
Но главное же не это. Хоть студент, хоть работяга. Главное - мой зайчонок! Моя лапонька! Наталочка моя! Родная! Самая - самая!

Хоть он был младше Наташи, с которой был знаком уже 4 месяца, на год с маленьким хвостиком, он совершенно не видел в этом никакой преграды и препятствий и не испытывал никаких комплексов по этому поводу.
Подумаешь, возраст. Все это условности. Клише - мужчина должен быть старше. Глупое смешное клише.
Тем более, он и сам видел и осознавал, что ерундовая разница в год - у них совершенно незаметна.
Рослый Павел был на голову выше Наташи, да и по сложению ботаном не был. А уж поддержать практически любую тему в разговоре он мог всегда. И говорить - не наговориться им было с Наталкой. На любые темы. И говорить друг с другом им всегда было интересно.

«Только поступаю в ВУЗ - сразу делаю предложение. Расписываемся и уходим на квартиру. В этом проблем никаких, с оплатой и с тем, чтобы Наталочка могла спокойно учиться в своем педе и не думать ни о чем», - в своих возможностях Павел даже не сомневался. Хорошие IT-шники ценятся, и за материальные вопросы их быта парень совершенно не волновался. Можно было бы, конечно, уйти на квартиру прямо завтра....но родители...вечная проблема....

Его отец не позволит, пока он не станет студентом. Категорически. А зная его характер, Павел не сомневался, что сделать по-своему ему не удастся. И ему не хотелось думать о методах, которыми отец добивался того, чего хотел. Слава Богу, этих методов уже несколько месяцев не было, и парень искренно надеялся, что их никогда в его жизни больше и не будет.

Он взглянул на часы, прикидывая, сколько у него ещё времени до того, как нужно успеть сделать ещё одно важное дело, прежде чем попасть домой.
В 14:00 придет Наталочка. Его Наталка - Полтавка. Не он к ней домой, как обычно, урывая быстрые часы нежности и страсти, пока к 17 часам не вернутся ее родители с работы, а она к нему.

И у них будет время до завтра. Бесконечное количество наносекунд. Все наносекунды во Вселенной будут только их. Мама в сутках и придет домой только к полудню, а отец вообще вернётся только послезавтра.

Павел почувствовал секундное омрачение настроения и скривился. "Деловой бизнесмен! Люди гибнут за металл. Уже. Но станок по печатанию исправно работает, не замечая, что управляет им уже давно умерший за металл. Ладно мама, она за операционным столом стоит, потому что считает это нужным и важным и никак не хочет поддаться на требования отца – наконец-то начать вести подобающий его статусу образ жизни".

В голове зазвучал голос Роджера Уотерса и характерный звук печатного станка в музыкальной аранжировке:
"Money, get back
I'm all right Jack keep your hands off of my stack
Money, it's a hit
Don't give me that do goody good bullshit
I'm in the high-fidelity first class traveling set
And I think I need a Lear jet".

Из-за этого секундного холодного ветра плохого настроения, внезапно дунувшего на него посреди теплого летнего дня, Павлу вдруг даже расхотелось идти домой.

«Да что же это я? Совсем сдурел? Сегодня это мой дом! Мой и Наталочкин. Наш! Сегодня там будет тепло и уютно. Нам с ней. Не так, как там всегда. Когда нужно ходить на цыпочках, чтобы не вызвать раздражения и недовольства отца. И делать вид, что все хорошо. Сегодня будет все по-другому. А утром я сварю кофе и принесу моей девочке. Кофе с сюрпризом».

Ощущение дома, своего дома, где они вдвоем будут хотя бы на полсуток отгорожены от всего мира, было совсем не тем, нежели ощущения от съёмных на несколько часов квартир с целью побыть вместе.

Квартир, пусть и дорогих, но в которых, несмотря на видимую стерильную чистоту, брезгливый от природы Павел через силу заставлял себя зайти в душ. В душ, который принимали до него какие-то чужие люди.

«Нет, сегодня нам будет дома тепло и уютно!» - окончательно, отчётливо и ясно осознал парень, и его накрыло такое чувство любви ко всему миру за то, что в этом мире есть его Наталочка, что ему захотелось сделать всем что-то очень хорошее, чтобы и всем было бы так же хорошо и радостно. И чувство нежности к его Наталочке было таким огромным, щемящим, затапливающим всю его душу, что хотелось утонуть в нем...

Даже лохматая собака, сидящая на остановке с таким серьезным видом, будто она давно ожидала троллейбуса, повернула набок голову - так, как это умеют делать только собаки, и, прочитав, как показалось Павлу, его мысли, улыбнулась ему всей пастью.
- Пойдем, Шарик! Пойдем сосиски тебе покупать.
И посвистев собаке и подмигнув ей, Павел добавил:
- И даже калоши тебе добрый Филипп Филиппович купит. Чтобы было что драть! Будут Вам, Шарик, калоши!

Они свернули в сторону к мясному магазину. 5 минут задержки совершенно не страшны. Тем более, у него оставался ещё целый час, чтобы сделать ещё одно важное дело по пути домой.

Через 10 минут, накормив Шарика сосисками (от калош, как понял Павел, Шарик категорически отказался), парень входил в ювелирный салон, где уже был вчера. Решительно направившись к прилавку, поздоровался с продавщицей и указал на лежащее под стеклом колечко:

– Вот это, 17-й размер (благо, он пару дней назад незаметно разузнал вкус и размер пальчика своей Наталочки).

- А 17-го размера, к сожалению, сейчас нет. Но мы можем позвонить, и через час привезут со склада. Подождете?

Павел задумался. Мотаться на такси по городу, разыскивая 17-й размер... Найдет ли? А тут гарантия, что привезут. Но тогда он опаздывает к Наталочкиному приходу. Взвесил «за» и «против».

Представил, как завтра утром принесет Наталочке кофе в постель и положит радом с чашечкой на фарфоровое блюдечко это колечко. И попросит сделать ему подарок к его наступающему Дню рождения – выйти за него. «За» явно перевешивали.

Лан… Он позвонит ей и договорится, чтобы она пришла на полтора часа позже. А что делать? Ну такой вот форс-мажор. Павел твердо кивнул – подожду.

Выйдя на улицу, парень закурил, решив никуда не уходить далеко от магазина. Начал набирать номер телефона Наталочки, но тот был не в сети.

- Павлик! Гуменный! – услышал оклик.

Покрутив головой, он увидел остановившуюся прямо напротив ювелирного салона машину, из салона которой ему махала рукой школьная библиотекарь Елена Андреевна.

Павел подошел.

- Привет, выпускник.

- Добрый день. Рад видеть, Елена Андреевна.

- И я тебя тоже. Слушай, Павлик, помоги по старой памяти родной школе. Мы тут со склада полную машину учебников везем. Учебный год же скоро. Вон, гляди, весь салон доверху набит. Так еще и полный багажник. Будь другом помоги, школа в соседнем дворе же, подойди, пока мы доедем – помоги разгрузить. Этому лентяю – она кивнула головой на водителя, безучастно смотревшего в окно, по другому делу ехать нужно, а я их три с половиной часа выгружать буду. Он же не поможет. А так мы с тобой вдвоем за час с хвостиком управимся, и пусть едет туда, куда там ему надо.

- Нет, Елена Андреевна - твердо покачал головой Павел. – Я домой иду. Мне домой нужно. Прямо сейчас. Извините, но я не могу.

Он уже повернулся и сделал несколько шагов прочь от машины, как услышав в спину:

- Павлик, ну сделай доброе дело!

Остановился. Мысли пронеслись в голове. «Доброе дело… Наташа же придет, а я время тратить зря буду на какие-то там учебники. У нас с Наташей и так его мало – этого времени. Меньше, чем полсуток. Доброе дело…

Но говорят же, тем счастливчикам, которым улыбнулась Фортуна и которые выиграли в лотерею, не приносит выигрыш счастья, если они истратили его весь на себя, на потратив часть безвозмездно на доброе дело… А ведь наши с Наталочкой полсуток – тоже улыбка Фортуны. Мой выигрыш. Я поставил на зеро и выиграл. Значит, мне тоже нужно безвозмездно потратить часть выигрыша на доброе дело. Иначе, не принесет он счастья. Приметы не врут. Да и все равно, мне ждать еще минимум час, пока привезут кольцо. Придется встречу с Наталочкой перенести на 2 часа. С запасом на цветочный магазин. Тогда успею. И уйдет мое доброе дело куда-то во Вселенский Эфир. Значит, так и должно быть».

- Лан, Елена Андреевна, езжайте, я сейчас подбегу. Одновременно на месте будем.

Уже быстро шагая через двор к бывшей школе, Павел еще раз набрал телефон Наташи. Тот снова был не в сети. «Ну пробьет же хоть на минуту, если сеть чудит, СМС-ку точно получит», - подумал парень, набирая СМС.

«Зайчонок, рандеву переносится на 2 часа позже. Форс-мажор. Меня пригрузили школьные учебники помочь разгрузить. Люблю. Целую. Жди. Твой». Ткнул пальцем – «Отправить»…

…Наташа подошла к подъезду, подумав, что хоть Павел и младше ее на чуть больше, чем год, но это совершенно не ощущается. С ним интересно общаться, говорить обо всем на свете, приятно в постели... И вообще... А не выйти ли ей и в самом деле за него в самое ближайшее время? А чего тянуть? С нужными справками из-за того, что ему нет 18-ти лет – можно, при желании, все решить.

В самом деле, будет отличный муж. И ни с кем раньше ей не было так легко и приятно. Тем более, год с хвостиком - вообще не разница. Да и внешне она не видна у них.

А лет через 5 Павел вообще станет интересным взрослым мужчиной. Возмужает. «В общем, нужно так и сказать честно самой себе - это Любовь. И не нужно искать ничего другого».

Ей стало легко и спокойно от принятого решения, и она окончательно решила - побыстрее выхожу замуж за Павлика. Без вопросов. Только он и никто другой. Только вместе.

В том, что он это предложит официально сразу после поступления в ВУЗ, она и не сомневалась. По умолчанию это и было уже давно решено между ними. И не по умолчанию тоже. Павлик не раз говорил, что хочет как можно скорее жениться и быть только с ней.

Девушка, поднявшись, позвонила в дверь, уже приготовив шутливую фразу, которую скажет Павлику, насчёт того, что когда он приходил к ней в отсутствие родителей, он вечно чувствовал себя не своей тарелке, а вот теперь... Пусть и покажет себя настоящим хозяином... Она заулыбалась.

Дверь резко распахнулась, и Наташа увидела перед собой копию Павлика. Только через лет 20. Высокого, широкоплечего и...

Она почему-то неожиданно растерялась, молча глядя на мужчину.

Он тоже несколько секунд молча и внимательно смотрел на нее, потом серьезно произнес:

- Добрый день.

- Добрый... - эхом отозвалась Наташа - …А Павлик дома?

- Дома. Перед Вами. Проходите, прошу Вас.

Он посторонился, улыбнувшись, и Наташа вдруг, неожиданно для себя рассмеялась, входя в квартиру:

- Ну, конечно, Вы же Павел Викторович. А я Наташа.

- Накладка вышла, да? - подмигнул отец Павлика. - Бывает, понимаю.

- Ну да, накладка... - протянула, улыбаясь, Наташа, с тайным удовольствием и удовлетворением разглядывая своего Павлика, каким он будет через 20 лет.

- Испытываю чувство гордости за сына, какой все же я привил ему прекрасный и безупречный вкус, – проговорил Павел Викторович, так же внимательно и серьезно глядя на Наташу.

- Спасибо, мне очень приятно. Очень, – искренно ответила она.

- Мы испытываем гордость за вкус Павлика, а его и дома нет. Непорядок. А что, должен быть?

- Ну... - смутилась Наташа, - мы вообще-то договаривались на это время...

- Ну, наверное, он за билетами пошел - хмыкнул Павел Викторович, усаживая Наташу в кресло в гостиной.

- А за какими билетами? - растерялась девушка.

- Как за какими? На индийский фильм. На два сеанса. Для меня, - то ли серьезно, то ли с со скрытой улыбкой ответил мужчина. - Вы кофе с коньяком отдельно пьете или пару капель в напиток? Сейчас принесет билеты и скажет - сходи, папа, на индийский фильм, на два сеанса. И мороженого себе купи.

Наташа прыснула от смеха, до того нелепой показалась ей эта ситуация, случись она в действительности.

- Лучше пару капель в кофе.

Мужчина ушел в кухню и, загремев туркой, крикнул оттуда:

- Я, знаете ли, неожиданно рано вернулся из деловой поездки. Дома никого нет. Никто не встречает. Жена на работе. Будет только завтра. Едва успел принять душ, как пришли Вы. А то не услышал бы Вашего звонка за плеском и журчанием воды, и мы бы разминулись... Печально было бы.

- Да, действительно.

- А что, Павурчик должен сейчас прийти, раз вы с ним договорились?

Пока Наташа, вспомнив, что на последней паре поставила мобильник на беззвучный режим, проверяла нет ли пропущенных звонков или СМС-ок от Павлика, который почему-то действительно опаздывал уже на 15 минут, Павел Викторович вернулся с подносом, на котором дымились чашечки с кофе, стоял миниатюрный графинчик коньяка, две рюмочки и фарфоровое блюдце с тонко нарезанным лимоном и сыром.

- Вы его Павурчиком дома называете? Смешно как! - засмеялась Наташа, щёлкая в телефоне.

- А как же его назвать ещё? Павурчик он и есть. Маааааленький такой Павурчик, - усмехнулся Павел Викторович, чуть разведя в зазор большой и указательный пальцы руки.

- Так и есть! СМС-ку послал, а я не видела. Просит встречу на 2 часа перенести. Его пригрузили какие-то учебники помочь разгрузить, - с досадой произнесла Наташа.

- Надо было его Тимурчиком назвать. Тимурчик и его команда. Его женщина дома ждёт, а он книги грузит. Учебники. Гляди-ка, зачитается ещё во время разгрузки-погрузки или задачки станет решать, вообще забудет, что Вы здесь. Смех, да и только. Впрочем, с него станется и в самом деле забыть, - откровенно засмеялся Павел.

Наташа вдруг почувствовала злость на парня. "Учебники разгружает!" Павел наполнил рюмки коньяком и протянул одну ей.

Пощелкав пультом, лежавшим на столе, зажёг огоньки стереосистемы и наполнил комнату негромкими печальными звуками Шопена.

Разглядывая рюмку на свет с коньяком, тоже негромко и задумчиво проговорил:

- Помните, Наташа? Ведь помните же, я знаю...

«Мешать соединенью двух сердец
Я не намерен. Может ли измена
Любви безмерной положить конец?
Любовь не знает убыли и тлена.
Любовь - над бурей поднятый маяк,
Не меркнущий во мраке и тумане.
Любовь - звезда, которою моряк
Определяет место в океане.
Любовь - не кукла жалкая в руках
У времени, стирающего розы
На пламенных устах и на щеках,
И не страшны ей времени угрозы».

Павел чокнулся рюмкой с Наташей, и с улыбкой закончил:

«А если я не прав, и лжет мой стих,
То нет любви, и нет стихов моих!»

… Павел, взяв низкий старт, спринтерским темпом бежал к своему дому. Он успел даже и за цветами. Кольцо в бархатной алой коробочке лежало в кармане. До назначенного времени встречи с Наташей оставалось 7 минут. Не опоздал. Может, он даже душ успеет принять.

На бегу нащупав в кармане ключи, парень полетел вверх по лестнице, не дожидаясь лифта…

… Ее дыхание медленно успокаивалось, потолок переставал кружиться и, не спеша, возвращался на своё место…возвращалась способность думать. Мелькнувшая в глубине сознания вспышка вины и стыда ДО ТОГО всего лишь вспомнилась, но не повторилась. И всё-таки почему-то она боялась повернуть голову и посмотреть на него. Она ещё чувствовала каждой клеткой своей кожи его уверенное, сильное, красивое тело… Но он был уже не с ней. Здесь, рядом, но не с ней. Близкий и чужой одновременно…

Не — её. Не — её! — осознание этого ворвалось отчаянием, тут же сменившимся простой мыслью: почему — не её?

Мозг начинал думать спокойнее, рациональнее, хотя и отрывочно, кусками выдавая проекционные картинки… брак с Павликом - дело почти решенное… да, им будет неплохо вместе, но не на необитаемый же остров они уедут, а всего лишь на съемную квартиру…

Она повернула лицо к Павлу и мгновенно оценила его взгляд: уверенный, настойчивый, ждущий… Волна непонятной злости и одновременного восторга окатила её: «Самец!… Но какой самец!… Этому мальчишке до него, как…»

Она не успела удивиться своей мысли. В полной тишине прозвучали 2 щелчка отпираемого замка, и, едва успев обернуться, она увидела Павла. Павлика. Павурчика.

Наспех разложенный диван находился напротив двери в комнату, дверь в комнату — напротив входной двери в прихожей.

Он стоял в центре дверного проёма; лицо его было не белым, нет…это было страшнее, хуже всего, что она видела за все 18 лет своей жизни. Лицо Павлика было светло-пепельного оттенка и два чёрных, расширенных зрачка на нём.

Сколько это длилось, она не знала и не могла знать… Животный, безотчетный страх сначала сковал её тело, потом пружиной взметнул вверх… Она вскочила, потом рухнула на колени, сгребая с пола в охапку одежду, потом снова вскочила и, прижимая к себе этот тряпичный ворох, юркнула в приоткрытую дверь смежной комнаты.

Захлопнув её, прислонилась к ней всем телом и закрыла глаза. Секундное облегчение сменилось новой волной, — но уже не страха, а острого отчаяния потери, беспощадного осознания невозможности исправить, изменить, повернуть время вспять всего на час, на полчаса назад.

И стыд. И чувство вины. Проскользнувшие лёгким дуновением ветерка ДО ТОГО, они накрыли, пригвоздили к месту неподъемной, беспросветной толщей чего-то вязкого, липкого, лишающего возможности свободно дышать и двигаться.

Сколько — она не знала: минуту, две, — в полнейшей тишине она слышала только грохот своего собственного сердца — в груди, шее, ушах...


Павел стоял, замерзши, глядя на фарфоровое блюдечко.... На то, где не было его колечка, сейчас прожигающего карман, а были лишь остатки кофейной гущи в стоящей на нем чашке. Того, будущего счастья.
"Только не моего...."

Ярость внезапно охватила его и как же захотелось ударить по этой красивой, сытой, самодовольной роже. Роже того, кто сейчас объелся сметаной, юной девушкой, унижением собственного сына...
Разбить в кровь!!!! Ударить!!! Так как ты меня всегда!!! С детства!!!!

Павел кинулся вперёд ударить эту мерзкую рожу. Рванулся вперёд. Выкинул руку ударить.
И.....рука была тут же перехвачена более сильной рукой. Больно - до хруста - завернута за спину.
Опять в той же позе! Опять согнутый! Опять на коленях почти!
- Щенок!
Ох, как больно... Хуже, чем ремнем... Наверное... Или нет...

- Ей понравилось... Я показал ей, что такое настоящий мужик! Не то, что ты, соплляк!

Плетью!!!! По душе!!! Лучше выпори физически! Плетью по душе!
Рубец! Навсегда! Не заживающий...
- Ты никто и никогда!!!! Ты плакса и нюня!!! Вечный!!!!

Больно....!!!!! Зачем ты так???? Зачем ты мне специально больно делаешь? Стегаешь по душе.... Это ещё больнее, чем обычная порка.
Я не могу кричать от боли, как в детстве, когда ты просто порол... Но это хуже.... Лучше бы просто.... Ремнем...
- Тебе рассказать, где у нее родинки? На бедре... Внутри...

Господи!!!! Больно!!!! Как больно, как унизительно стоять так, морально выпоротым.... Едва ли не унизительнее, чем как в детстве на коленях и локтях, когда ты меня стегал ремнем....
Но тогда я был маленьким, глупым и ничего не понимал...
А теперь понимаю... Ты меня порешь морально и это больнее, чем тогда....

- Беги к ней! Спроси, довольна ли она была! Она врать не станет! Она была очень довольна. Мной. Настоящим мужиком! Не то, что ты, сопляк и щенок!!!! Я ей показал... что такое настоящий мужик...

Больно!!!!! Не нужно так!!!!
Ну не пори меня хотя бы в этом возрасте!!!
Рука вывернута. Носом смотрю в пол. Как тогда.

Рука отпустила меня…..Выкрутив мою почти из сустава. Презрительно.
Выпорол. Опять. Не физически, но морально. И я упал. Как тогда. Но не на холодный пол, а в чёрную пустоту. На годы. Пустоты и боли.