Часть 1 Игра начинается

ХРОНИКИ АДА. ИСТОРИЯ ЦВЕТОЧНИКА
Повесть (отредактированный в 2011 году рассказ «Девятый круг» 1995 года)
автор Цезарь Кароян

Слоган книги:
Рай всегда находится где-то возле нас, но мы никогда этого не замечаем. И мы всегда сами захлопываем дверь.

Часть первая ИГРА НАЧИНАЕТСЯ
Глава 1 Ренегат

Я ангел Люций. Люций-Цветочник. Когда-то давно меня звали по-другому, и у меня была подружка, хорошая маленькая девочка. Она умерла и я, спустившись с Небес, обнял ее нежными руками и на своих больших белых крыльях пронес по всем местам, которые были памятны ей при жизни. А потом с красивым букетом цветов мы отправились к Господу. С тех самых пор, когда Господу нужны свежие цветы, на Земле умирает хорошая маленькая девочка.
Я сижу на скрипучем стуле и чувствую, как сквозит из неплотно прикрытого окна. Напротив меня простой канцелярский стол, заваленный деловыми пергаментными свитками, за столом – Люцифер. Та давняя и грустная история из чувства протеста заставила меня присоединиться к его мятежу. Мы в Аду.

Глава 2 Табу

Светлейший и лучезарный Люцифер, самый красивый ангел Неба, низвергнутый за неудавшийся мятеж вместе с другими провинившимися ангелами в глубины Ада, придвинул к себе древний циркуляр и пробежал глазами свиток, дабы освежить в памяти разряды грешников, томящихся в его подчинении. Дьявол сопливил – в последние дни стояла промозглая погода. С потолка с чмоканьем капала вода прямо на стол, в китайскую бронзовую чашу с ручкой в виде маленького крылатого дракона, плотоядно разинувшего пасть. Чаша была грубой пластмассовой подделкой под бронзу, и Люцифер относился к ней с брезгливым презрением. Специально подставленная, чтобы вода не замочила важных документов, она была почти полна. При каждом новом шлепке вверх из нее взлетали брызги. Не поворачивая головы, Люцифер покосился на чашу своим пустым янтарным правым глазом с лишенной зрачка желтой радужной оболочкой, и отодвинул от нее свой драгоценный циркуляр. Сочно-зеленый левый глаз с вертикальной, как у змеи глубокой прорезью зрачка, медленно сполз с моего лица на обтрепанный по углам пергамент свитка. Глаза его, как у хамелеона могли вращаться в разные стороны независимо друг от друга, и жили каждый своей жизнью. Это было нашим спасением. Мало кто из сущих мог выдержать прямой пристальный взгляд Князя Тьмы.
– Круг первый, – нараспев прочел он, заметно гнусавя, – некрещеные младенцы и добродетельные нехристиане.
Тут он на миг задумался о том, куда деваются после смерти НЕ добродетельные нехристиане, не упомянутые ни на одном адском круге, и что приготовлено у Господа для них еще хуже Ада, но у него не было никаких сведений на этот счет, и он вернулся к чтению:
Круг второй – сладострастники;
Круг третий – чревоугодники;
Круг четвертый – скупцы и расточители;
Круг пятый – гневливые (отрицающие непротивление злу насилием);
Шестой круг – еретики;
Седьмой – насильники (тираны, убийцы, самоубийцы, богохульники, содомиты и лихоимцы);
Восьмой – обманувшие недоверившихся (сводники, обольстители, льстецы, воры, лукавые советники, зачинщики раздоров, фальшивомонетчики);
Девятый круг – обманувшие доверившихся (предатели родных, друзей, Родины, предатели своих благодетелей) .
– Итак, Люций, – задумчиво произнес он, поднимая свою большую красивую голову с благородным и умным лицом. – Ты решил участвовать в игре?
Люций – это я. Один из ангелов Неба, примкнувший к Люциферу и подписавший его демократический Манифест. Но Божественный авторитет сумел устоять против нас. Мы были низвергнуты, прокляты и обречены на вечные муки. Теперь мы демоны, правим Землей и Адом в качестве низшего командного звена, наделенные известной самостоятельностью, не противоречащей Божественному провидению. Нам достается грязная работа. Нас называют падшими ангелами, и мы не перестаем мечтать о Небе. Я сижу напротив Люцифера, мой стул скрипит, я чувствую, как веет сыростью от неплотно прикрытого окна и чувствую, что заболеваю. Я отношусь к Люциферу как к отцу, не зря даже наши имена так похожи. Я красив почти как он особой ангельской красотой. Черные дела, которые нам приходится творить по указке сверху, почти не отразились на наших лицах. Пострадали только души.
– Да, я решил участвовать в игре.
– Прискорбно, прискорбно. Прискорбно не это, а то, что ты решил ввести в игру последних мерзавцев рода человеческого. Пфф! Предатели! – Люцифера передернуло от показного отвращения. – Ты не боишься? Как ты собираешься играть с таким ненадежным материалом? Нет, будь по-твоему, я тебя не уговариваю, только вспомни правила игры: победившим считается лишь тот ангелом, чья рыбка, пройдя все круги Ада, не запятнает себя больше ни единым пятнышком и не повторит своего главного грехопадения, заточившего ее в нашу славную обитель. Чревоугодник больше не должен объедаться, убийца – убивать, скупец – скупердяйничать, ну и так далее. Предатель больше не должен предавать. Ты вообще в это веришь?
Я кивнул. Рыбкой на укоренившемся жаргоне заядлых игроков называли выбранного грешника, которого играющий ангел должен за пять дней провести по всем кругам Ада, преодолевая различные препятствия, встречающиеся на пути и преследуемый по пятам ловчими бесами и Люцифером. Трудности меня не пугали, я слишком давно мечтал о небе.
– Даже не надейся, что я буду играть с тобой вполсилы, – строго предупредил Люцифер. – Хоть я люблю тебя как сына, в случае твоего проигрыша наказание будет ужасным. Сам понимаешь, положение обязывает, я все же не кто-то с чем-то, а Люцифер.
Он захихикал и дал мне время переварить его слова, но я не дрогнул. Он повздыхал, шурша бумагами на столе, видя, что его шутка не прошла.
– Ну хорошо, ты уже выбрал рыбку? Раз ты не передумал, назови имя выбранного грешника. Мы пожелаем ему стать первым человеком после римского императора Траяна, вернувшимся из Ада .
По его тону я понял, что это тоже была шутка. Он нисколько не верил в мой успех. У него был опыт погони, а его бесы преследовали бегущих игроков с азартом гончих псов, догоняющих несчастную лисицу. У них еще никто не выигрывал. Я собрал в кулак всю свою трепещущую волю и назвал имя выбранного грешника. Он тут же бросил шутить. Его изумрудное глазное яблоко с узким вертикальным зрачком стало вдруг вылезать из орбит.
– Ах, вот как? – мрачно произнес он, и глаза его гневно засверкали. – Делаешь высшую ставку, хитрец? Славную рыбку ты выбрал, нечего сказать! До меня начинает доходить твоя затея, Люций. Ты метишь прямиком на Небо? Я тут сам главный Дьявол, но у тебя точно дьявольский расчет! Как ты пронюхал, что Господь терзается раскаянием и будет рад простить любого, кто вернет ему душевное спокойствие и милого друга в придачу? Ведь это единственное обстоятельство прошлого, которое наш лицемер не в силах изменить самостоятельно! – Он помрачнел, в глубокой задумчивости кусая губы и негромко скрежеща зубами. – Я понимаю, ЧТО мы все когда-то потеряли, но нельзя же опускаться до такой степени. Это удар в спину, Люций! Подумай, что произойдет в случае твоего успеха: игра наша из потехи превратится в бойню! Десятки падших ангелов последуют твоему примеру! Все захотят вознестись на небо. Помилосердствуй, Люций, кончится тем, что я останусь в Аду в полном одиночестве! Благородно ли это по отношению ко мне? Ты мне как сын... впрочем, я вижу, ты меня не слышишь, – хмуро сказал он, угадав это по моему упрямому лицу. Глаза его снова заискрились. Я молча глядел в пол. Он драматично воздел палец к потолку. – Что ж, лично мне от Него прощенья не видать, поэтому  я тоже буду беспощаден. Я буду преследовать вас днем и ночью, со всей возможной свирепостью, на какую только способен. Я буду грызть вам пятки. Догнав, я загрызу вас, Люций! По установленным правилам игры на побег вам отводится пять дней, мне этого хватит за глаза! Хорошенько подумай, эту игру у меня до сих пор еще никто не выиграл. Я вижу, ты не передумал? – злым жестким голосом вдруг крикнул он, и разноглазая его физиономия сначала покраснела, потом почернела. Самые свирепые тираны получаются из бывших убежденных демократов. Как всякий испорченный самодержец, убедившийся, что в демократии нет никакого проку, он очень легко переходил от гнева к милости и обратно к гневу. Он мог осыпать неожиданными ласками очередного лизоблюда, в коих здесь не имелось недостатка, а через минуту отдать его палачу.
– Тогда договоримся так: чтобы не сеять смуту в умы бесов и не раскрывать пока твою задумку, назовем выбранную рыбку вымышленным именем. Кто из литературных героев тоже был предателем своих благодетелей?
– Ну, может быть, Тартюф ?
– Тартюф? – он был достаточно начитан, чтобы озадаченно почесать за ухом. – Надо перечитать; а впрочем, пусть будет Тартюф!
Он раскрыл папку и кровью вписал это имя в ежедневник. Это была драгоценная кровь героя Прометея, каждую капельку которой на протяжении всей своей жизни бережно собирала в специальный флакон влюбленная в него девушка, после того, как улетал ежедневно терзающий его орел. Даже у мучеников и героев есть право на свою маленькую тайную человеческую драму и личную жизнь. Пара густых красных капель сорвалась с гусиного пера на чистый лист, но Люцифер этого даже не заметил, так был расстроен и огорчен моим неожиданным решением. В сердцах ткнув перо в чернильницу, он опрокинул ее, залив свободную часть стола, и кровь со стола закапала на пол.
– Все, можешь убираться! Лети, забирай своего грешника, вы с ним друг друга стоите. Я ли тебя не жалел, Цветочник? – с внезапной горечью и детской обидой выкрикнул он. – Как же ты мог? Впрочем, прощай, о чем нам еще говорить? С истекшего мгновения ты мой заклятый личный враг и счет пошел на дни.
Захлопнув папку, он схватил со стола чашу с водой и в сердцах выплеснул ее в дальний угол комнаты, тем и закончив разговор. Мне показалось, что в глазах его блеснули слезы, но искренни ли они были, я не знал. Отличить правду от вымысла и искренность от притворства, имея дело с Люцифером, было невозможно. С легкой иронией я поклонился ему и вышел из адской канцелярии, где потолок  давно нуждался в ремонте, и жутко скрипели половицы. После его угрозы мне стало даже легче. Хоть я и относился к Люциферу как к отцу или старшему брату, мне стало жизненно необходимо выиграть эту игру. Выбора у меня не было. Условия игры были достаточно просты: я должен был без всякого насилия уговорить выбранного грешника бежать со мной из Ада, пройти с ним за пять дней пешком через все круги, дойти до Стикса  и переправиться через него. Нам будет дан один день форы, чтобы оторваться от преследователей. Преследовать нас будут сонмы бесов во главе с Люцифером, но он не должен использовать в погоне свою магическую силу и крылья, иначе поединок выйдет слишком неравным. Я имел право на любые перевоплощения, но не имел права менять облик рыбки. В теории о выигравшем ангеле докладывали личному секретарю Господа архангелу Гавриилу, чтобы ходатайствовать о его прощении и возвращении на Небо, а беглый грешник, ничем себя не запятнавший за время бегства, считался исправившимся, и дело его направлялось для пересмотра в небесную канцелярию. Да вот беда, еще никто из ангелов не выиграл. Это была чистая фикция. Ад был несносно скучен, пока не придумали игру. Бойко заработали тайные букмекерские конторы, существование которых было секретом полишинеля . Там принимались большие ставки. Однако среди падших ангелов существовало неписаное соглашение, своего рода табу чести – неприкасаемый грешник, который ни при каких обстоятельствах не должен был становиться рыбкой, потому что Господь был к нему душевно расположен. Своим ослиным упрямством мы продолжали противостоять Господу даже в Аду. Это табу я сегодня осмелился нарушить. Я назвал имя неприкасаемого грешника. Я был уверен в успехе. О наказании за проигрыш думать не хотелось. Люцифер назвал нашу игру потехой; может быть она для него и была потехой, только я помнил имена всех проигравших падших ангелов, и что с ними сталось после этого. Двое из них были моими лучшими друзьями. Ад скучное, но страшное местечко.