Операция Бегемот

Вечером 6 августа 1991 года на американской станции слежения была объявлена боевая тревога: засечен пуск ракеты из водной территории Баренцева моря. Через несколько секунд на экранах радаров возникла еще одна точка, потом еще одна… В течение двух минут из-под воды стартовали шестнадцать тяжелых межконтинентальных баллистических ракет с разделяющимися головными частями. «Это ведь 160 боеголовок!» — пронеслась мысль от одного офицера к другому. В пункте управления повисла напряженная тишина… Но вот приборы отметили самоликвидацию четырнадцати целей, и только две продолжили полет. Система расчета траекторий отметила, что целью ракет является Камчатка.   «Похоже, русские сегодня гуляют, сэр, — после долгой паузы сказал своему командиру один из младших офицеров, — вот это фейерверк!»

Русские в самом деле в этот день гуляли, отмечая успех операции «Бегемот»: впервые в мире подлодка сразу выпустила весь свой ракетный боекомплект. Об истории этой уникальной стрельбы и связанных с ней обстоятельствах пойдет сегодня речь...

Перестройка, «мышленье», консенсус…   
В 1985 году, после прихода к власти, Михаилом Сергеевичем Горбачевым была начата программа «перестройки» советского государства. Вокруг ее целей и содержания до сих пор ведется много споров и существует целый спектр мнений.   В результате политики «перестройки» к концу 90-х годов прошлого века, из-за действий команды Горбачева, Советский Союз утратил массу важнейших позиций в различных стратегических областях и был поставлен перед необходимостью колоссальных расходов, требовавшихся для приведения вооруженных сил в соответствие ряду новых международных договоров. При этом все эти утраты и появившиеся проблемы практически никак не компенсировались новыми преимуществами для Советского Союза или сменой позиций США.   

Первый блин комом   
Во второй половине 1980-х гг. наш военно-морской флот подвергался давлению с двух сторон. В первую очередь он оказался одной из жертв «гласности», во вторую — сложившейся обстановки во внешней политике.   Как вспоминает адмирал флота Владимир Чернавин, последний Главнокомандующий ВМФ СССР: «У нас некоторые есть такие знатоки Военно-морского флота, которые особенно в начале перестройки на всех программах говорили, что наши подводные лодки плохие, американские хорошие, что нужно было не строить, а сесть задуматься, решить все, а уж потом строить… Во время перестройки у нас появились отщепенцы, которые по телевидению говорили о том, что какие у нас плохие подводные лодки, как за ними производится слежение, как эти лодки являются только целью, их не надо было вообще строить, как плохо у нас в ВМФ и как хорошо у американцев и т. д. … На публику это производило отрицательное впечатление. Среди них было два подводника. По лодкам они писали статьи и выступали по телевидению. Наши лодки не имеют военной значимости, она шумная, она такая, экипаж плохой, командиры плохие, высшее руководство ничего не соображает. И поэтому за каждой лодкой цепляется американская лодка и осуществляет ее слежение, бросает ее только при возвращении в базу». И это только один из примеров того потока грязи, который в то время обрушивали на нашу армию и флот средства массовой информации.

С другой стороны, выше мы рассматривали, что во второй половине 1980-х годов шли интенсивные советско-американские переговоры о сокращении стратегических наступательных вооружений. Основным камнем преткновения стал вопрос о том, какие именно средства из ядерной триады (стратегическая авиация, межконтинентальные баллистические ракеты и баллистические ракеты на подводных лодках) сокращать и в каких количествах. Так же как и в США, в нашей стране каждый из родов войск, коих это касалось, отстаивал свои интересы и стремился доказать, что именно его вооружение должно сыграть ведущую роль в ядерной войне и поэтому должно остаться в неприкосновенности. Так считали и летчики (Стратегическая авиация), и ракетчики (РВСН), и моряки (ВМФ).   В отличие от своих коллег, имевших больше возможностей для тренировок по сценарию глобальной ядерной войны, военно-морской флот не имел опыта проведения ракетных стрельб полным боекомплектом, хотя мировой конфликт это предполагал. Самым большим достижением подводного флота был пуск осенью 1969 года восьми ракет с борта подводного ракетоносца К-140 под командованием капитана второго ранга Юрия Бекетова. В эпоху перестройки в Министерстве обороны СССР все чаще стали раздаваться голоса, что подводные лодки ненадежны, что восьмиракетный пуск был случайностью, а на самом деле лодка может отстрелить две, ну, в лучшем случае, три ракеты. А если это так, то и надо сокращать подводный флот, тем более что он требовал больше всего денег на свое содержание. Руководство флота, разумеется, с этим не соглашалось, но и доказательств своей правоты не имело.

К сожалению, в конкурентной борьбе как между родами войск, так и коллективами разработчиков не всегда использовались честные методы. Среди прочих свою долю нападок и кляуз получили и РПКСН пр.667БДРМ с комплексом Д-9РМ «Синева». Во время отработки ракетного комплекса и подводной лодки перед предъявлением на вооружение ВМФ проводились залповые стрельбы четырьмя ракетами, которые показали, что стрельбы всем боекомплектом возможны. Однако конкуренты забрасывали письмами разные инстанции, утверждая, что сданный на вооружение комплекс не выполняет требований по залповой стрельбе полным боекомплектом.   Были ли объективные причины для таких сомнений и нападок? Интересный вопрос. Конечно, запуск баллистической ракеты с подводной лодки, тем более именно в подводном положении, дело не самое простое. Подводная лодка, с которой стартует ракета, предварительно отдифферентовывается, ее вес делается равным весу вытесненной воды, и лодка движется на заданной глубине с заданной скоростью (эти параметры индивидуальны для каждого типа ПЛАРБ, но, как правило, это 50-60 метров и 3-5 узлов). После старта вес лодки не должен изменяться, в противном случае она либо всплывет на поверхность, либо начнет погружаться. Чтобы этого не случилось, разработчики ракет добиваются того, чтобы вес стартующей ракеты был равен весу замещающей ракету воды. Однако на практике вследствие конструктивных особенностей, технологических разбросов, различной солености воды возникает дисбаланс и силовое воздействие на корабль. Кроме того, при старте на лодку действуют динамические нагрузки, которые парируются рулями и системами лодки. В случае необходимости все ракеты должны быть запущены в кратчайшее время, а это требует проведения залповой стрельбы полным боекомплектом с минимальными интервалами — и колебания лодки после старта каждой ракеты увеличиваются, а экипаж лодки должен их парировать. Но, тем не менее, наши подводники и их техника — стратегические подводные ракетоносцы — были готовы к выполнению такой задачи, что и смогли успешно доказать.

В такой обстановке и родилась идея проведения операции с кодовым наименованием «Бегемот». Впервые осуществить задуманное попытались в 1989 году. Для выполнения операции была выбрана подводная лодка К-84 (позже «Екатеринбург») проекта 667БДРМ. Каждая из подобных лодок несет на себе шестнадцать баллистических ракет Р-29РМ. Один залп — и сто шестьдесят ядерных взрывов превратят территорию размером примерно с Францию в безжизненную пустыню, местами сияющую по ночам тусклым радиоактивным блеском... Старт обеспечивал второй экипаж. В декабре 89-го субмарина вышла в назначенный квадрат. Тогда на борту было свыше полусотни человек всевозможного начальства — только одних политработников пять душ. Многие ведь пошли за орденами «за успешное проведение».   

И общая нервозность экипажа на субмарине из-за наличия огромного количества флотского начальства сыграла свою роль. Удалось выпустить только пять ракет, следующая ракета оказалась раздавлена давлением воды в результате выхода ПЛА за границы пускового коридора по глубине. Известный военно-морской эксперт Ю.В. Апальков указывает, что авария произошла при запуске второй ракеты. Как вспоминал Игорь Курдин, в 1990-1991 гг. командир подводной лодки К-84: «В процессе стрельбы произошел сбой в работе автоматики. Там кое-что не было предусмотрено. И люди попытались вмешаться в работу автоматики. Это привело к отмене всей стрельбы и даже к взрыву одной из ракет в шахте. Только благодаря тому, что замок люка шахты уже был открыт, лодка почти не пострадала, но моральный эффект от неудачи оказался сильным». При этом, когда лодка провалилась на глубину и вода раздавила ракету, кое-кто из начальства впоследствии очень быстро перебрался на спасательный буксир, что совсем не делает таким людям чести.

В других источниках указывается, что за несколько минут до старта, еще при закрытых крышках шахт, из-за отказа датчиков давления не отключился «поддув ракеты», что привело к нарушению целостности баков горючего и окислителя. В результате произошло быстротекущее возгорание (не взрыв). От резкого повышения давления в шахте была вырвана крышка шахты (конструктивно заложенное «слабое звено») и произошел частичный выброс ракеты.   Как бы то ни было, но первая попытка выполнить стрельбу полным боекомплектом окончилась неудачей. Но неудача не поставила точку в этой истории и не смогла остановить наших моряков.

Ко второй операции «Бегемот» готовились два года. Владимир Чернавин, главнокомандующий ВМФ СССР, поручил эту миссию экипажу новейшего атомного подводного ракетоносца К-407, позднее ставшего «Новомосковском», под командованием капитана 2 ранга С.В. Егорова. Организацию операции «Бегемот» осуществляла специальная межведомственная комиссия, в состав которой вошли представители Министерства обороны и промышленности — разработчики ракеты, ракетного комплекса и подводной лодки. Техническим руководителем по системам подводной лодки был назначен академик С.Н. Ковалев, а по ракете и ракетному комплексу — Л.Н. Ролин. Главным контролером стал командир дивизии подводных лодок капитан 1 ранга В.М. Макеев.   

Ракетный залп из-под воды требует сверхслаженной работы всего экипажа. Оплошность почти любого из членов экипажа может стоить общего успеха. И потому Сергей Егоров больше года гонял своих людей на тренажерах, пять раз выходил в море отрабатывать задачу. Из разрозненных воль, душ, интеллектов, сноровок Егоров сплел, смонтировал, создал отлаженный человеческий механизм, который позволял разрядить громадный подводный ракетоносец столь же лихо и безотказно, как выпустить очередь из автомата Калашникова. Отработка действий для различных ситуаций, как штатных, так и нештатных, велась до полного автоматизма. Мелочей в этом процессе не было. При ручном управлении в процессе залповой стрельбы можно допустить ошибку и сорвать залп. Чтобы этого не произошло, пуском ракет управляет автоматика, а на центральном посту размещается быстродействующее вычислительное устройство, которое прогнозирует и рассчитывает величину возникшего дисбаланса сил, действующих на подводную лодку, и выдает команды на его компенсацию. Для их четкого и своевременного выполнения требуется ювелирная работа всего экипажа.

Судите сами: на залповой глубине открываются крышки шахт, они встают торчком, — и сразу же возрастает гидродинамическое сопротивление корпуса, снижается скорость; турбинисты должны немедленно прибавить обороты, чтобы выдержать заданные параметры хода. Все 16 шахт перед пуском заполняются водой, вес лодки резко увеличивается на многие тонны, она начинает погружаться, но ее надо удержать точно в стартовом коридоре. Значит, трюмные должны вовремя продуть излишек балласта, иначе лодка раскачается, уйдет, как говорят подводники, «в отмену». Ведь за несколько секунд до старта некоторые агрегаты включаются в необратимом режиме. В случае отмены старта они подлежат заводской замене, а это немалые деньги. Но самое главное — срыв боевой задачи. С каждым ракетным пуском вес лодки уменьшается и необходимо своевременно принимать балласт, чтобы удержаться в стартовом коридоре и продолжить выполнение пусков. Малейшая ошибка экипажа — и лодка провалится, электроника заблокирует пусковые системы, боевая задача выполнена не будет. Залогом успешной подготовки экипажа стал великий командирский труд, в этом и заключалась важная часть подвига Сергея Егорова.

В течение всей подготовки подводники пережили множество проверок и комиссий, которые, перекрывая друг друга, дотошно изучали готовность корабля к выходу на небывалое дело. Но все проверяющие могли только констатировать, что подготовка идет успешно, в полном соответствии с графиком, и причин для ее прекращения нет. Последним из Москвы (где вовсю бушевала перестройка, со всех сторон на флот сыпались обвинения, большей частью беспочвенные, и вдобавок продолжалась ведомственная борьба) прибыл начальник отдела боевой подготовки подводных сил ВМФ контр-адмирал Юрий Федоров. Он прибыл с негласной установкой — «проверить и не допустить» операцию «Бегемот». Так его напутствовал ВРИО главнокомандующего, который остался в августе вместо главкома, ушедшего в отпуск. Ему не хотелось брать на себя ответственность — слишком памятна была неудача первой попытки.

Но Юрий Петрович Федоров, убедившись, что экипаж безупречно готов к выполнению задания и вероятность благоприятного исхода эксперимента велика как никогда, дал в Москву честную шифровку: «Проверил и допускаю». Сам же, чтобы его не достали гневные телефонограммы, срочно отбыл в другой гарнизон. Путь в море был открыт.   Для проведения операции «Бегемот» в подводную лодку были оперативно загружены 16 ракет, проведены комплексные регламентные проверки ракетного комплекса и систем подводной лодки, сделан доклад командующему флотом о готовности к выполнению залповых стрельб.

В интересах сокращения затрат операция проводилась по плановой боевой подготовке экипажа подводной лодки и штатном полете только двух ракет. Ракеты, стартующие в залпе первой и последней, должны были выполнить полную программу полета и попасть в заданные точки прицеливания. Остальные ракеты, участвующие в залпе, должны были по всем параметрам старта полностью соответствовать боевым ракетам, но высота их полета могла быть произвольной. Вместе с экипажем на борт лодки поднялись только те, чье присутствие действительно было необходимо — контр-адмирал Леонид Сальников, командир дивизии капитан 1 ранга В.М. Макеев, генеральный конструктор корабля Сергей Ковалев, его заместитель по ракетному оружию И.И. Величко и ряд специалистов ГРЦ им. академика В.П. Макеева — Л.Н. Ролин, А.А. Кирьякевич, А.В. Попов, Н.Г. Лисеичев.

Затем лодка вышла в Баренцево море и заняла выделенный ей район на огневой позиции, ожидая разрешающего сигнала на проведение залповой стрельбы. В это томительное время все находятся в максимальном напряжении. Наконец загорается световое табло — приказ-разрешение экипажу выполнить ракетную стрельбу. Командир объявляет «учебную боевую тревогу, ракетную атаку» — и весь экипаж мгновенно приходит в движение, операторы занимают свои места и докладывают о готовности к стрельбе. «Все эмоции ушли куда-то в подкорку, — рассказывал Сергей Егоров, — в голове прокручивал только схему стрельбы. Конечно же, в моей судьбе от исхода операции «Бегемот» зависело многое. Мне даже очередное звание слегка придержали. Мол, по результату... И академия светила только по итогу стрельбы. За полчаса до старта — загвоздка. Вдруг пропала звукоподводная связь с надводным кораблем, который фиксировал результаты нашей стрельбы. Мы их слышим, а они нас нет. Сторожевик старенький, на нем приемник барахлил. Инструкция запрещала стрельбу без двусторонней связи. Но ведь столько готовились! И контр-адмирал Сальников, старший по борту, взял ответственность на себя: «Стреляй, командир!»

Итак, командир докладывает главному контролеру, что подводная лодка к ракетной атаке готова, и получает разрешение на стрельбу. 21 час 07 минут 6 августа 1991 года. И из глубин Баренцева моря взлетают на огненных столбах одна за другой шестнадцать баллистических ракет и уносятся в сторону берега! Палуба центрального поста как бы проседает — загорается транспарант «Есть старт первой ракеты», затем второй, третьей, четвертой... шестнадцатой! «Я верил в свой корабль, — вспоминает Егоров — верил в своих людей, особенно в старпома, ракетчика и механика. Верил в опыт своего предшественника — капитана 1 ранга Юрия Бекетова. Правда, тот стрелял только восемью ракетами, но все вышли без сучка и задоринки. Мне же сказали, что даже если тринадцать выпустим, то и это успех. А мы все шестнадцать шарахнули! Без единого сбоя. Как очередь из автомата выпустили». Но ведь пуля — дура. А что говорить про многотонные баллистические ракеты? «Нет, ракета — большая умница, с ней надо только по-умному. Погоны капитана 1 ранга Сальников вручил мне прямо в центральном посту. В родной базе нас встречали с оркестром. Поднесли по традиции жареных поросят. Но прожарить как следует не успели. Мы их потом на собственном камбузе до кондиции довели и на сто тридцать кусочков порезали, — чтоб каждому члену экипажа досталось».

Обычно проведение подобных экспериментов сопровождалось (да и сейчас сопровождается) градом правительственных наград. Представили подводников к наградам и в тот раз: командира крейсера к Герою Советского Союза, старшего помощника — к ордену Ленина, механика — к Красному Знамени... Но через неделю — ГКЧП, Советский Союз упразднили, советские награды канули в историю. В результате моряки довольствовались только очередными звездочками на погонах.

И хотя подводники заслужили большего, чем получили, в конце концов, главное — это след в истории, а не очередные ордена и медали.   И только благодаря мужеству и настоящему, не показному патриотизму офицеров-подводников, новая Россия смогла сберечь свой ракетоносный флот. Им не платили зарплату, их семьи замерзали в заполярных поселках, оставшихся без тепла, у них не было жизненных перспектив… Но они продолжали служить, спасая флот. Офицеры спасали Россию. А результаты пуска легли на стол стратегов Пентагона, ясно предостерегая их от попыток решить проблему советского ядерного потенциала первым обезоруживающим ударом.

РПКСН «Новомосковск» даже в беспоходное и бесславное для флота десятилетие девяностых несколько раз сумел прогреметь на всю страну. В 1997 году этот корабль совершил то, что не удавалось никому в мире — пустить ракету в цель с Северного полюса, с макушки планеты. В 1998-м ракета, запущенная с крейсера, вывела в космос искусственный спутник Земли! Дела воистину глобального масштаба. Давайте же отдадим должное первому командиру этого исторического корабля, офицеру, который все время нес службу по завету поэта-фронтовика: «Не надо ордена, была бы Родина».

Я узнал об этом подвиге, не побоюсь этого слова, наших подводников, через несколько лет, да и то случайно.  И когда стал писать свои произведения на литературном сайте Проза.ру, захотел поделить со своими читателями, чтобы они узнали и помнили о тех, кто стоял на страже нашего мирного неба.  И когда нашелся подходящий материал, до тонкостей объясняющий всю сложность стоящей перед подводниками задачи,  решил опубликовать на своей странице, ведь меня читают много людей, неравнодушных к истории нашей Родины.