Зарубежная командировка

26 ноября – День независимости Монголии. И как бывает в канун годовщины, какого – либо события, если ты имеешь к нему отношение, находят воспоминания…

В 1990 году я проходил службу в истребительном авиационном полку, который располагался на территории Монгольской Народной Республики. Наша часть базировалась в степи, в 250 километрах южнее Улан-Батора, между столицей Монголии и пустыней Гоби. В двадцати с небольшим километрах от гарнизона располагался Чоэрэн – населённый пункт сельского типа, наподобие наших районных центров. На сотни вёрст вокруг, городов больше не было.
Мне было поручено довезти десять демобилизованных воинов нашего полка, солдат и сержантов, до Иркутска, а дальше они должны были сами «разлетаться» по необъятным просторам нашей, тогда ещё Великой Родины.
В Улан-Батор прибыли часов в десять утра, а из монгольской столицы поезд отправлялся вечером. Времени было достаточно, и я решил его спланировать так, чтобы в памяти о Монголии у ребят остались не только степь, верблюды, гул самолётов, но и что-то иное.
Вначале мы отправились в палеонтологический музей. В этом «хранилище времени» была собрана самая большая в мире «коллекция» динозавров, ящеров, древних рептилий. Найдены они были в Монголии, в основном в пустыне Гоби, нашим великим соотечественником Иваном Антоновичем Ефремовым. Описать все заслуги и достоинства этого человека трудно. Диапазон областей знаний, в которых он достиг вершин, очень велик: академик-палеонтолог и писатель-фантаст, художник и путешественник, большой знаток искусств, истории, многих фундаментальных и прикладных наук. Много лет он провёл в экспедициях в разных странах, занимаясь палеонтологическими раскопками. Об этом им написан сборник документальных повестей и рассказов «Сердце змеи».
Художественные произведения Ефремова разнообразны по стилю и жанрам необычайно: исторический роман «Таис Афинская» и социально-философское произведение «Час быка», в юности я зачитывался его приключенческим романом «Лезвие бритвы». В своих произведениях Иван Ефремов отображает величие природы и совершенство человеческих творений, развивает философские вопросы и восхищается красотой женщины, проповедует добро, трудолюбие и чернит низменные пороки. В советское время приобрести книги Ивана Антоновича было необычайно трудно. А они издавались в десятках стран мира, на многих языках.
В музее мы не переставали удивляться количеству, необычайному виду, размерам воссозданных древних обитателей нашей планеты. В общем, первый «объект» нашей экскурсии оказался весьма удачным.
Из музея мы направились во дворец, который был построен несколько веков тому назад китайскими императорами. Там были пагоды, драконы на крышах, прочая «атрибутика», присущая жителям Поднебесной той эпохи. Внутреннее убранство дворца содержало много элементов буддизма, индуизма: Шива, Вишну, посмертная маска Будды и многое другое.
Из дворца мы переместились в действующий буддистский монастырь, расположенный рядом с Академией буддизма. Во дворе монастыря в ряд стояли шесты, на которых размещались какие-то барабаны, колёсики, бунчуки, увешанные цветными лоскутами материи. Люди, проходя мимо этого «убранства», касались руками каждого предмета, вращали барабаны. Считается, что это приносит счастье. Внутри монастыря сидели приблизительно двадцать монахов. Перед каждым из них лежали таблички с тибетскими письменами. Монахи «бубнили под нос» мантры. По очереди менялся «солист» - он начинал чтение, а остальные подхватывали. Звук получался необычным, с металлическим дребезжащим оттенком, и впечатление производил неизгладимое.
За воротами монастыря прохаживались и сидели на скамейках бритые наголо монахи в ярко-оранжевых накидках – слушатели Академии буддизма. В ней они обучались тибетскому языку, тибетской медицине, философии буддизма. По рассказам слушателей Академии, монастырь периодически посещал Далай Лама.
Времени на ознакомление со всеми этими чудесами было уделено много. Утолив, после этого, голод в кафе, мы поехали к ещё одной достопримечательности – к музею Георгия Константиновича Жукова. Ребята даже не подозревали, что такой в Улан-Баторе существует. Нас встретил аккуратный, одноэтажный домик в несколько комнат. Фотографии, вещи великого полководца, картины боёв и событий составляли убранство помещений. Вся жизнь Георгия Константиновича была представлена в центре монгольской столицы. Но больше потрясло не это – другое…
Экскурсовод музея – старый монгол, майор в отставке, был в повседневной военной форме. На кителе, вместо орденских планок сверкали ордена и медали, среди которых красовались и советские награды. Говорил старик по-русски без акцента. При этом он не смотрел на тех, к кому обращался. Казалось, взгляд был направлен в глубину времён, в прошлое, былое…
Властный голос невысокого, пожилого майора никому не давал оставаться равнодушным. Он рассказывал о жизни русского военачальника, о боях на озере Хасан, реке Халхин-Гол, о разгроме Квантуньской японской армии.
В конце доклада он сказал, что какие-то западные аналитики «расставили» выдающихся полководцев всех времён и народов по местам «согласно их ратных достижений». Жукову они определили 34 место, объясняя это тем, что Советский Союз понёс в войне очень большие потери.
Монгольский ветеран переводил взгляд с одного молодого солдата на другого. В глазах его горели боль, недоумение, обида и слёзы. Последнее, что он спросил глухим, осипшим голосом, было: «Неужели они не понимают, что советский народ вместе с Жуковым спас мир от фашизма?! Неужели они не понимают, что по-другому тогда это сделать было невозможно?!!».
…До Иркутска все были серьёзными, думали о доме, вспоминали увиденное за день, и особенно – монгола-экскурсовода.
На вокзале тепло распрощались. Я пожелал ребятам удачи. Они поблагодарили меня и пожелали того же.