Клуб Серьёзных Увлечений

Не могу сказать, что горжусь этой работой. Она сырая, на мой взгляд. Хотела большую и развернутую историю, а в итоге получило то, что получилось :)
Тем не менее, я решила сохранить ее для хронологии.

Жестокое стечение обстоятельств сводит в одну команду людей, которые «болеют» своей работой по-разному.
Например, сержант Юджин Харт из Центрального Управления Полиции: первого отдела криминалистических расследований, который метаясь от призвания к отвращению своей службой ищет убийцу девочек. А помощниками ему в этом деле стал Клуб Серьёзных Увлечений и его постоянные члены, один из которых это я – Ханна Даймонд, мясник.
Не отчаивайся, Юджин! Я помогу тебе! Мы тебе поможем! Только подпусти нас ближе к расследованию... к себе... нет... к делу... Тише. Тише. Он услышит... Он поймет... Что за ним кто-то идет...

Пролог.

Дом. Милый дом. Белая двухэтажная мечта. Переступив порог дома, тебе открывается кремовая гостиная, смеженная с кухней наполненная теплом и уютом ожидания скорого ужина вместе с семьёй.
- Элиза! Мой руки и за стол!
Мама. Женщина номер один в твоей жизни. Такая милая. Такая добрая и заботливая в своих домашних тапочках и переднике с вышитыми на нём цветами. Сегодня она надела жемчужные серёжки. И свой любимый золотой браслет с клевером. Она не позволяла себе сверх меры прихорашиваться, но и спуску не давала. Она королева этого дома, этого очага и крепости, а доблестный король...
- Дорогая, а где Ханна?
Папа. Лучший мужчина, когда-либо существовавший в твоей жизни. Никто, кроме отца, не будет так любить, и баловать своих дочерей, как он. Всегда в костюме: строгом и стройном одновременно. Он внушает своим клиентам надёжность, а своей семье даёт благополучие и надежду.
- Она же говорила, что не придёт. Сегодня вечеринка у Сюзанны.
- Что ей эта Сюзанна? Как она могла отказаться от твоего фирменного жаркого сегодня? – игриво кокетничал с мамой отец, довольный и предвкушающий вкусную трапезу из-за запаха в духовке.
- Боже! Да будет тебе! – не отставала от него мама, наслаждаясь своим семейным счастьем.
Но вот спустилась маленькая Элиза в своём обязательном платье для вечерней трапезы. Вся семья села за стол. Папа спрашивал младшую дочь о её занятиях в школе, мама, прислушиваясь к их разговору, доделывала последние штрихи для подачи блюда на стол, а Элиза, звонко смеясь, рассказывала о прошедшем уроке математики. Посмеиваясь, бранясь, веселясь, семья села за стол, готовая отдаться моменту идиллии и единства, как вдруг... звонок в дверь.
- Неужто Ханна решила почтить нас своим присутствием? – раскладывал жаркое по тарелкам отец. – Надо тогда достать на нее приборы. – слегка поворчал папа, подмигивая улыбающейся Элизе.
- Я пойду, открою, - встала из-за стола мама, сделав глоток воды. Она пошла к двери, человек продолжал звонить. Смех из гостиной. Такой тёплый и беззаботный. Она взялась за ручку, подправив непроизвольно причёску, распахнула дверь......................нет...............................не так............................всё было не так................................... Дом................. Милый дом.................................................семейное тепло и уют...........................................мама зовёт младшую сестру к ужину:
- Элиза! Спускайся она ее позвала?.............................А что Такая надела свой передник? Она прихорашивалась?.................... Она не позволяла себе чересчур прихорашиваться.....................А во что она была одета?....................
- Дорогая, Ханна придёт на ужин?
...................Папа..................Слушай, слушай! А он знал, что меня не будет? Я ему говорила?........................ Вечно в костюме: строгом и стройном одновременно..................Костюмы ему шли...............Они корректировали его фигуру расплывающегося мужчины средних лет................. Пф! Смешон......................Смешно, как же смешно..........................
- Она .......................... не придет. С........................................ы.
- Ч.............................а? ................................ жаркого .......................?
....................Какой был запах тогда?...................Это было жаркое?....................Или железо?..................С каких пор мы стали есть метал?...........................А.................Этот запах.............................
Элиза.....................маленькая капризная сестрица....................она точна надела платье..................прямо семья католиков, вот только ни один из нас не крещён...................все скептики....................каждый сам за себя......................Тихо-тихо..................... Вся семья села за стол. Вся семья села за стол. Вся семья села за стол. Вся семья села за стол. Вся семья села за стол........... Звонок в дверь.............Аххххххх........................Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт.
Как оно было на самом деле, чёрт возьми?!

Юджин.

Серые заброшенные монстры разбросаны по всему городу. Он стал заполоняться этими скелетами будущих парковок, торговых центров и чёрт знает чего ещё. Но не это смущало сержанта Юджина Харта из Центрального Управления Полиции: первого отдела криминалистических расследований. Его смущало то, что эти безнадзорные, никому не нужные постройки служили отличным хранилищем тайн. И нынешний вызов хуже обыкновенного.
- Сюда, сержант, - повёл Юджина на пятый этаж офицер, предварительно рассказывая полученную информацию.
- Звонок поступил в участок 02:37. Звонил молодой человек, на заднем фоне истерила девушка. Вначале ничего распознать из слов говорившего не удавалось. Как выяснилось позже, они оба явились сюда поразвлечься и пребывали под кайфом. Он говорил что-то всё про ребёнка. В итоге с горем пополам объяснил, что они заметили труп девочки. Больше ничего связного вытащить из них не удалось. Он смог назвать адрес. Наряд выехал сразу. С момента звонка свидетеля и до приезда машины прошло 28 минут.
Они поднялись на самый последний этаж. Место происшествия отцеплено лентами. Криминалисты работают на месте преступления. Офицеры переговаривались по рации, согласовывая свои действия.
- Где тело? – уже утомлённым голосом спросил Юджин офицера. Он уже понимал, какая работа его ждёт, каких результатов от него будут ожидать, и утренний разговор с начальником отдела не пробуждал его боевой дух.
- Сюда, - тут же повёл его офицер за собой. Пожав по дороге несколько рук, приветствуя своих коллег, Юджин, наконец, увидел ребёнка. Как же давно он не видел ничего подобного!
Девочка. От 8-12 лет. Рост примерно 120-130. Руки и ноги замотаны в скотч. Глаза и рот также лишены света с воздухом. Тело крайне истощенно. Вся кожа один сплошной холст мелких детских рисунков: от крестиков ноликов до птичек с домиками. Всё тело одна сплошная боль.
- Чёрт, над ней измывались, - пробубнил себе под нос Юджин, - как же мерзко. Следы внутреннего проникновения обнаружены? Это изнасилование с пытками? Отчего она умерла?
- Полегче, сержант, - тут же одёрнул его один из подошедших криминалистов. – По поводу изнасилования ничего пока что не можем сказать, всё будет, но не сразу. А вот что её убило... Кхм... Кровопотеря с инфекцией.... Кхм... Она умирала медленно, – на этой фразе криминалист отошёл, так толком ничего не сообщив, его призвал кто-то из своих.
Юджин молча стоял над девочкой. В настоящий момент сейчас вся работа лежит на криминалистах. Они добывают вещественные зацепки, он же будет работать с людьми и подвергать анализу полученные данные, выстраивая из них рабочую гипотезу. Установить личность погибшей. Раз криминалист обмолвился о медленной смерти, девочка должна числиться в базе пропавших. Родители должны знать, что их дочь нашлась... Дети... Для него это шанс... В эту минуту Юджину стало гадко за самого себя, что он не смотрит на бедного ребёнка, как требующего справедливости павшего от жестокости мира существа, а как на возможность не лишиться работы! Чёрт возьми! Разговор с начальником отдела не шёл у него из головы....
Это случилось утром. Как только он пришёл на своё рабочее место, его тут же вызвали на ковёр. Начальник отдела, уткнувшись в свои бумаги, указал ему на стул напротив себя. Юджин сел. Как же он был наивен! В те мгновения его ничего не заботило. Его нынешняя работа не связана с прямыми обязанностями отдела, без него хватало рабочих рук. Кражи, взломы, семейные ссоры. Он делал свою работу исправно, он поймал себя на мысли, предательской мысли, что как раз такая мелкая работа ему приходится по душе больше, чем копание в человеческом дерьме в виде убийц, насильников и садистов! Начальник отложил наконец-то документы и с места в карьер припечатал Юджина новостью:
- Стоит вопрос о твоём увольнении, Юджин.
Юджин. Начальник неизменно переходил на личности, когда собирался поговорить со своим подчинённым о чём-то значительном.
- По...по какой причине? – нашлись силы у Юджина что-то проронить.
- По причине скрытия множества порученных тебе дел и сдачи их в архив без предварительного согласования старших по званию.
Юджин нервозно сглотнул. Ему нравились кражи, взломы и ссоры. Потому что большую часть этих дел можно замять. Закрыть. Забыть. И не копаться детально в причинно-следственных связях.
- Я разочарован, - продолжал начальник отдела, устало потирая глаза, - поскольку ты способный дознаватель и поимка Душегуба это подтверждает.
Душегуб. Его первое серьёзное дело, в котором он участвовал. Как раз из-за его тяжкой аналитической работы и цепкой хватки они поймали мерзавца, душителя женщин. Собственно из-за его тяжкой работы от него ушла жена, а дочь его ни во что не ставит, считая его помешанным на психопатах ищейкой.
- Я не...
- Мне доложили о новом деле. Все подробности узнаешь на месте, - начальник отдела демонстративно возвратился к своим бумагам, сообщив напоследок. – Это твой последний шанс, Юджин.

Ральф и Берт.

- Премного благодарен, дружище. Ты меня прямо выручил, - пожал пожилой мужчина руку Ральфа.
- Обращайтесь, - Ральф криво улыбнулся, - я всегда на месте. Помогу в любое время.
Пожилой мужчина кивнул, уже думая о чём-то своём, не слушая Ральфа. Как только они расцепили руки, Ральф обтёр свою ладонь о штаны, пока старикан садился в машину. Поганый старикашка. Машина выехала из мастерской, Ральф сплюнул на землю, сморщившись от отвращения. И он таким станет? Таким же сморщенным старым ублюдком, зацикленным на своих болячках, с запахом изо рта и беспокоящемся о своём неработающем члене? Ха! Как бы не так! Ральф выше этого. Он этого не допустит! В любимом его баре появилась новая официантка. Не очень симпатичная, но фигуристая девка, снять которую он рассчитывал этим вечером. Только бы доработать до завершения этого проклятущего дня.
Работы в его автомастерской становилось всё меньше. В последнее время получить 4-5 машин в сутки уже отрада. А всё из-за местности! Вот справедливо ему кореш говорил, что мастерскую надо ставить параллельно трассы. Он бы рубил деньжата только так! Сколько дебилов ездит на бешеной скорости и что-нибудь да ломается у них. Или колесо начинает спускаться у какой-нибудь тупой дамочки. Ральф взъерошил золотые волосы. Надо бы поесть. Ещё один недостаток его автомастерской: в отдалении все общественные места. Даже за жратвой ездить приходится!
Но поток его мыслей отвлёк новый клиент. Сверкающая белая тачка до безобразия ясно давала понять Ральфу о финансовой пропасти между ним и его клиентами. Почему он работает обслуживающим персоналом?! Он же может больше! Прямо как тогда......... Но Ральф тут же пресёк в голове мысли о прошлом. Не сейчас. Не на людях. Иначе у него не получится сосредоточиться.
Из машины вышел мужчина. Ральф отвлёкся и не успел рассмотреть его лица, кроме таких же волос, как у него, только более ухоженных. Мужчина стоял к Ральфу спиной и разговаривал по телефону:
- Да. Мартин, да....... Я смотрел заключительный отчёт........ У меня есть соображения, как нам перетянуть некоторых клиентов.......... Да......... Да........ Я согласен с тобой, я разговаривал с ней. Она согласна...... Да........... Подожди немного! Стоимость не соответствует действительности! Ты понимаешь, что будет, если мы поставим такую цену?
Чёртова банковская крыса. Или рекламщик какой-нибудь. Все в наше время идут в торговлю. Даже он сам торгаш. Вот только он продаёт свой физический труд и время, а они товары и прибыль. И где здесь справедливость? Голос этого мужика ему не нравился. Он дёргал какие-то туманные ниточки в его голове. Это неясное чувство чего-то знакомого, но забытого одновременно...
- Я так и сказал, - мужчина наконец-то повернулся лицом к Ральфу, продолжая при этом разговаривать по телефону и смотреть в сторону, - но они меня не услышали...
Ральф застыл. Его прошиб холодный пот. Перед ним стоял мужчина в пальто с лицом... лицом точь-в-точь, как у него! Эти глаза, нос, скулы, губы. Всё. Всё его. Ральфа! Перед ним стоял он сам, всего-навсего из другой жизни! Ухоженный мужчина, от которого пахнет довольством жизнью и перспективами. Как так может быть?!
Ральф 2.0 завершил разговор. Он поднял глаза от телефона, ощутив на себе чей-то пристальный взгляд. И, так же, как и мужчина в рабочей одежде механика окаменел от удивления. Два зеркала. Одно совсем отполированное, второе потрескавшееся и поцарапанное.
- Брат... – наконец, вымолвил бизнесмен, Ральфу даже показались слёзы в его глазах. Или не показались? – Брат! – крикнул мужчина и кинулся заключать в объятия обалдевшего Ральфа.
Таким образом, состоялась случайная встреча Ральфа Хантера со своим разлучным братом-близнецом Бертом Виджилом. После бурной реакции второго, Ральф смог усадить его на стул в своём кабинетике. Стол и стулья с книжной полкой под бумаги. Ни на что больше места в этой подсобке не хватало. Ральф сварганил кофе на двоих, пока Берт сморкался в салфетки и утирал глаза. Какой слюнтяй, не без садизма подумалось Ральфу. И этому он завидовал? Правда, он не мог отрицать, что найденный случайностью пропавший родственник живёт лучше него.
- Я так рад. Я никогда не забывал о тебе, - промямлил Берт блаженно улыбаясь. В очередной раз у Ральфа поднялся приступ раздражения от этого слюнтяя и в очередной раз он его подавил.
- Расскажи всё с самого начала, - принялся брать бразды правления в свои руки Ральф. – Как так получилось, что ты меня помнишь, а я тебя нет? Или этой какой-то развод?
Испугавшийся, притихший Берт тут же начал выливать на Ральфа поток информации, которая из личного прошлого расследования Ральфа выглядела достоверной. А младший брат поведал урывками следующее: про мать, изнасилованную в юношестве. Про её зависимость от наркоты на почве проходящей беременности. Про отказ от двойни в роддоме. О побеге из больницы. Ни Ральф, ни Берт не смогли найти следы своей биологической матери. Как их передали в детдом. Они вместе там росли до восьми лет, а затем их разделили. Берта забрала семья, которая не могла иметь детей. Берт им приглянулся своим смирным нравом и сообразительность. На вопрос Ральфа о том, отчего не взяли и его, раз они близнецы и кровных родственников как правило не разделяют, Берт потупил взгляд. Ещё бы! Ральф начал вспоминать, что он не отличался особенной сговорчивостью. Его зачастую наказывали за его.... кхм....штучки. А за что-то ещё даже не ловили! Младший братишка же подобострастно подчинялся выкрутасам старшего брата. Чем больше Ральф слушал, как Берт очутился в своей новоиспечённой семье, как там обучался и рос, но он не забывал брата, Ральф всё больше ощущал... превосходство. Да! Это необъяснимое, жгучее, подавляющее ощущение превосходства над живым существом. Напротив него сидит взрослый мужик, занявший в жизни позицию более выгодную, чем приобрёл Ральф, прошедший через многие, отказавшиеся от него приёмные семьи, и он зрит, как тот наивным... нет.... жалким взором наполненным обожанием глядит на него.... Ах.... Ральф почувствовал, как у него начинает вставать...... Ральф не мог сдержать ухмылку..... Он сможет его использовать.

Ханна.

05:00. Вставай. Вставай. Пора на работу. Тише. Тише. Пусть поспит. Да какой сон? Мы опоздаем. Мы сами себе хозяева. Протестую! Будильник звонит! Выключи его. Поспи ещё. Вставай. Вставай же!
Как же болит голова. Моя голова вечно болит по утрам. Неизменно моё утро начинается с чашки кофе и таблеток. Таблетки. Одни сплошные таблетки. Ни дня без колёс. Они помогают тебе существовать. Нам существовать. Извините. О чём спор ведёте? О проке таблеток. Таблетки бывают полезными? Чушь. Чушь. Всё это чушь. Мы собираться будем? А таблетки мы выпили? Кто-то сказал выпивка? А что вчера было-то? Вечеринка? Может, на работу всё-таки? А как что...
- Да замолкнете вы.... – процедила я сквозь зубы, сжимая челюсть до такой степени, что у меня всё заныло. Шёпот. Этот беспрерывный шёпот в голове. Этот вечный голос. Эй! Мы голоса! Нас несколько! Она снова нас за одного считает! Какое кощунство! Вздор! Вздор! О, уже без пяти. Да отстанешь ты со своей работой в самом-то деле?! Нет, не отвяжусь! Голосование! Голосование! За! Я за! За!
Пока моя коллегия голосовала, что предпринять, я успела принять душ, натянуть рабочий комбинезон, надеть ботинки-джанглы, а на прощанье хлопнуть дверью своего однокомнатного убежища. Какофонию в голове можно понять. Рабочий день на рынке начинается чуть свет, а когда ты работаешь с мясом и того раньше.
Крытый рынок с сотнями прилавков располагался под купольным зданием бывшего цирка. Все стены разукрашены и обклеены старыми афишами. От слонов до собак. От клоунов до глотателей огня. Реставраторы сохранили колорит здания, желая привлечь покупателя не только пёстростью, но и принятием неоновых ванн света по вечерам. Пришли. Пришли. Скорее. Надевай портупею. Блестят! Сияют. Как же они красивы. Когда мясо приедет? А мы ножи точили? Точили. Точили. Слышишь? Это не Кристиано? Кристиано нас зовёт.
Действительно. Главная проблема голосов в моей голове, что они перекрывают звуки внешнего мира, даже когда не вслушиваешься к их постоянному трёпу. Вот и сейчас, я не заметила, как Кристиано, дородный мужик, который доставляет мне мясо, возложил тушу на мой прилавок с разделочным столом.
- Сегодня свинина, Ханна.
- Мы договаривались на говядину. Вот же чёрт! Зажал! Какие мускулы! Я таю. Да ты от всего таешь. Почему мы скот не забивали? Потому что вчера вечеринка была. Так была или нет?!
- Тебе надо мясо? Я могу найти другого клиента, - нахмурился Кристиано.
- Ты все время так поступаешь. Давишь на то, что я не могу отказать, - проворчала я в ответ, тем самым признавая своё поражение. Придётся согласиться. В этот раз. А вчера не было никакой вечеринки. Я вспомнил! Да угомонитесь вы! Мне кажется или у него кровь под ногтями? Да ну?! Где? Видишь? Да. Видим. Видим. Ему идёт. Как мило. Я таю. Правда? Её заводят мужики с кровью на руках. Мы предпочитаем их в крови...
- То-то же, - ретировался Кристиано, ощутив лёгкий озноб. Я это вижу. Он работает со мной несколько лет, но всё равно ему неуютно оставаться рядом. В его понимании женщина – это тепличное создание с длинными волосами и ухоженное с головы до ног, резкий контраст с накачанной мужеподобной бабой с маловыразительной внешностью.
Рынок начал оживать. Клиенты потянулись за свежатиной. Нужно разделать тушу пока не пришли первые люди. Все любят мясо. Жареное. Варёное. Тушёное. Вяленое. Но никто не любит осознавать, как они получают свои пропитанные жирным соком бифштексы на столе. Убивайте же продукт потребления своими руками! Они закрывают глаза на такие специальности, как моя, которые забивают скот и работают с мясом до той формы, что подаётся на стол. Вот и сейчас я буду обвалывать лопаточную часть туши. Я уложила лопаточную часть наружной поверхностью к столу, лучевой и локтевой костями к себе. Двумя движениями ножа от себя отделила мясо с левой стороны плечевой кости. Одним движением ножа отделила мясо с левой стороны плечевой и локтевой кости. Двумя движениями ножа от себя отделила мясо с правой стороны плечевой и лопаточной кости. Вторым движением ножа отделила мясо с правой стороны плечевой кости. Надрезала мякотную ткань, прилегающую к локтевой кости, взялась за надрез левой рукой и двумя движениями ножа от себя зачистила локтевой сустав. Разрезала сухожилие в сочленение лучевой кости с плечевой, зачистила локтевой сустав и одним движением ножа окончательно отделила локтевую кость. Повернула лопаточную часть туши на 180 градусов. Одним движением ножа на себя зачистила головку плечевой кости. Надрезала сухожилия в сочленении лопаточной кости с плечевой. Двумя движениями ножа отделила мясо с наружной стороны головки и правой стороны лопаточной части туши. Надрезала мякотную ткань, прилегающую к лопатке, взялась левой рукой за надрез и одним движением отделила мясо с внутренней стороны лопаточной части. Приподняла лопаточную часть и тремя движениями ножа слева направо зачистила головку лопаточной кости с внутренней стороны и хлювовидный отросток. Левой рукой взялась за головку лопаточной кости, локтем правой руки сделала упор в плечевую кость и рывком на себя окончательно отделила лопаточную кость. Движением ножа на себя очистила впадину-углубление для локтевого сустава. Движением ножа от себя отделила мясо с левой стороны плечевой кости. Перевернула лопатку вправо на 90 градусов, отделила сухожилие у головки плечевой кости. А в завершении удаление лопаточной кости с помощью крюка. Я зафиксировала плечевую кость крюком и резким движением левой руки на себя отделила лопаточную кость. Готово. В каждом движении точность и сноровка. В каждом движении музыка и блаженство. В каждом взмахе ножа осознание резания когда-то живой плоти. Плоть, в которой пылала жизнь. Мы поедаем эту жизнь. Чужую жизнь присоединяем себе природным путём через поглощение. Поглощение слабого сильным.
- Пригляди за лавкой, - стянула я несколько слоёв перчаток с себя.
- А ты куда собралась? – спросил мой сосед по прилавку.
- Покурить, - огрызнулась я в ответ, желая как можно скорее уйти на улицу. Подышать воздухом. Слишком много запаха крови. Сладко. Приятно. Хаха! Гляди. Смотри. Она теряет контроль! Думаешь? Уверен! Тише ты! Не шуми! Итак черепушка болит! А какая туша-то была! Видел? Как лезвие бритвой прошлось по этой плоти! Мммм! Мы зажигалку-то взяли? Взяли, взяли! А сигарету? А как она текла по желобу вниз? Столько денег на этот желоб потратили! Тц! Слышишь, слышишь! Какие-то отчаянные вопли за углом. Надо прийти на помощь! Делаем ставки! Хаха! Будет зрелище! Чёрт! Сигарета!
Окурок догорел до фильтра и огонь обжог мне кончики пальцев. Я перевела взгляд на звук в переулке и в самом деле: разборка какая-то. Давай вмешаемся! На кой? Пусть подерутся! Судя по голосу девчонка. Девчонка наверно хорошенькая. Жаль личико. Ставки-то будем делать или нет? Ставлю на невмешательство! А почему бы и нет, собственно?! Ты о чём? Руки чешутся. Чешутся. Чешутся. Чешутся. Чешутся. Звериная кровь - это не то.......... А тут.............. тут человечья.
Крики в переулке становились громче. Эхо делало своё дело, отражаясь от кирпичных стен. Мусорки воняли пищевыми отходами, из канализации тянуло дерьмом с мочой. Непросыхающий асфальт отдавал запах застоявшегося болота, но я уже не чуяла этого. Нет. Иной запах заполнил моё сознание. Запах травли. Запах боли. И агонии. Агонии, которую я могу получить из них.
Осторожно обогнув переулок, чтобы не спугнуть потенциальных жертв, я увидала вполне ожидаемую картину: трое подростков зажали девушку своего возраста в углу. Один на стрёме, другой придавливает, пытаясь снять одежду, третий помогает. Какое зрелище! Кожа белая! Чистая! А парни?! Парни что? А что с ними не так? Средний рост, прыщавые с тупыми лицами. У одного из них руки в карманах. Нож или пистолет? Ах! Какой голосок-то! Прямо музыка для ушей! Давай же! Чего стоишь! Вмешайся! А если что посерьёзнее в кармане? Вы издеваетесь?!
- Может, хватит уже? – подала я голос, выйдя из укрытия. Привлечь их внимание на себя, пускай приблизятся. Как им будет больно!
- Ты ещё что за сучка? Пошла отсюда! – наехал сторожила на меня, помышляя испугать. Хихи! Рожа уродливая! Да ещё нос сломанный. А это идея! Какая же? Сломать ему его ещё раз!
- Помогите! Пожалуйста! – крикнула блондинка, пытаясь вырваться от прижавших её к стене парней. Раздевающий ударил блондинку, та вскрикнула и повалилась на асфальт, оцарапав кожу на руках. Помощник пнул её в живот, процедив сквозь зубы «сучка», плюнул сверху и с нескрываемой злобой вытаращившись на меня, выудил нож.
- Молодые люди, давайте разойдёмся по-хорошему. И никто не пострадает, - я не могла скрыть дрожь в своём голосе. Они это заметили. Они заметили во мне не добычу. Нет. Противника. Все трое двинулись на меня, но я их предупредила. Раздевала, как и всякий новичок в драках бросился на меня первым, выпятив нож. Но он уж очень сильно перенёс центр тяжести на верхнюю часть туловища, в итоге резкое «внезапное» нападение должно было меня задеть, но не на ту напали! Схватив парня за кисть руки, пережав ему пальцы с ножом, я ещё сильнее дёрнула его на себя. Раздевала не смог вернуться в начальную стойку, инертное падение потянуло его вниз и... его нос с челюстью столкнулись с моей коленкой. Парень замычал от боли и хлынувшей крови изо рта с носом, упал на асфальт.... Сладостные звуки агонии..... Нет.... Мало.... Рано..... Не то.... Хватит.... Зачем это всё?......
Тшшшшшшшш. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Тихо. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то.
- Ах ты тварь! – рявкнул пацан, что помогал держать девчонку. Сторожила замялся. Одно дело накричать, а второе получить сдачу, не так ли, мальчик? Руки тяжелеют. Голова гудит. Включись! Что ты делаешь?! Она не слышит! Они-то говорят мне остановиться....... Нападают! Нападают!........................ то делают ставки............ Блин! Она перестала работать! Ну так заведи её!.............то подзадоривают............... И как нам, по-твоему, это сделать?! Крикните что-нибудь! Вот сам и кричи! Ребята, дела плохи. Это всего лишь подростки, в конце-то концов!....................то осуждают. Чёрт возьми! Определитесь уже! ЗАЩИЩАЙСЯ! ЗАЩИЩАЙСЯ! ЗАЩИЩАЙСЯ!
Бедные дети, мелькнула у меня мысль, когда я уклонилась от атаки помощника, а после этого с разворота дала ему кулаком в ухо. Дезориентация и оглушение гарантированы, если он ещё неудачно стукнулся о стену, с которой начал оседать, то сотрясение станет бонусом. Сторожила стоял, как вкопанный весь побледневший. Я отошла в сторону, предоставляя ему возможность уйти. Пацан не заставил себя ждать и тут же ломанулся из подворотни, как можно быстрее.
Всё это время, с момента падения, как только насильники двинулись на меня, блондинка следила за происходящим. Вот и сейчас. Смазливая девушка с острыми чертами лица во все свои зелёные глаза не могла оторвать от меня взгляд. Она впечатлена. Ты её покорила. Смотри, как смотрит. Это любовь. Пф. Девочками не интересуемся. А кем мы интересуемся? Эммм. Может, работой? Подними девчонку уже! Точно. Надо вывести её отсюда. Чего ради нам ей дальше помогать? У неё шок. И что? Пускай сама с этим справляется.
- Поднимайся. Я выведу тебя, а дальше как-нибудь сама.
- Я вам... я вам очень благодарна.... Ай! Больно! – вскрикнула девчонка, как только я резко поставила её на ноги. Шепотки правы. Нечего с ней возиться. Батист уже проклинает там меня поди за такую задержку. Я потащила ошалевшую девицу от всего произошедшего к пешеходной части улицы. Пусть вызовет такси и валит отсюда! Из-за неё у нас чуть не случился срыв!
- Но как же вас... Вы даже не сказали, как вас зовут! – обиженно валилась блондинка в машину пойманного мной такси.
- Отвези девчонку, куда она скажет. Она заплатит, - на этой ноте я развернулась и пошла на рынок, проигнорировав крики блондинки. Пора продолжить работу. Это мелкая стычка взбудоражила меня. Калечить детей не в моём правиле, какими бы дегенератами они не являлись. Это одно из правил моего личного кодекса. Прямо как тогда, когда я.........

Прошлое.

......нагрянула к одной из семей. Я сидела напротив одного из них. Человека, который лишил меня единственного, чем я дорожила. Мистер Бранд смотрел на меня полными ужаса глазами, кровь из разбитого лба заливала лицо, он тяжело дышал перевязанный скотчем на стуле. Но не это будоражило, а люди позади меня. Его жена, сын, невеста. Они сидели такие же беззащитные и беспомощные. Но я не тороплюсь. Нет. Нельзя! Тише ты! Сиди спокойно. Слушай. Смотри. Дыши ровно. Мы тут. Мы здесь. Всё под контролем. Терпение. Только терпение позволило мне вычислить привычки всего района. Это глупо! Почему мы попросту не вломились, как они? Мы не они. Методичность. Холод. Расчёт. Насилие! Но нам же не мешало это расправляться с прочими? Ты о тех троих? Пф! До сих пор вспоминаю запах экскрементов под ними. Ещё бы! Им было больно. Больно и грязно! А именно прилегающих домов, чтобы ни одна душа не смогла поднять тревогу оттого, что я собираюсь совершить. Шёпот в голове всё зудел о минувших делах. Они правы. Там обстоятельство сыграли мне на руку. Иначе бы я не смогла сжечь живьём целую семью. Какой запах! Они так горели! Хахахаа! Его глаза! Его глаза незабываемы! А когда мы его подожгли! Хахахахаа! В особенности учитывая, что мы жгли их постепенно! Медленно, прямо как живое мясо на гриле! Ммммм! Поджечь его начиная с паха – это шикарная идея! Оооо. Спасибо. Это так приятно. Тихо, начинается!
- Знаешь, почему ты сейчас сидишь на этом стуле? Связанный в своём доме? – вопрошала я Бранда, крутя нож в руках. Было жарко и неудобно в моём костюме. – Знаешь, как всё пришло к этому?
Бранд всё продолжал смотреть на меня. Они всё время смотрят. Просто смотрят и сжимаются. Их мир сжимается до крошечной точки в периферии зрения. Я. Я сейчас центр его мира. Сними скотч. Открой ларец! Пусть плачет. Нет, пускай скажет. Говори! Говори! Говори! Говори! Говори!
Я встала со стула, приблизилась и дёрнула резко за скотч, предоставляя возможность услышать третью стадию принятия неизбежного.
- Чего ты хочешь?! – не заставил ждать меня Бранд, он весь трясся, пот стекал с него, заполняя комнату едким запахом мужского тела. Его кишечник пока ещё держался, но нельзя не подметить, как бегают его глаза от меня к дорогим ему людям. Но увы! Увы! Увы! Увы! Увы! Увы! Увы! Увы! Увы! Увы! Увы! Увы! Увы! Увы! Увы! Увы! Увы! Увы! Увы! Увы! Увы! Да здравствует агония! Аххххххххххххх. Не могу с этим не согласиться. – Я сделаю всё, что скажешь! Деньги?! Тебе нужны деньги?! Я дам тебе столько сколько...
- Забавно, - прервала я его спокойным, ровным голосом из-за чего мужчина тут же умолк и как-то жалобно заскулил. Люди за моей спиной дёргались и мычали, так что весь наш судебный процесс аккомпанировало постукиванием стульев. Прямо как молоточки. Тук тук тук. Тук тук тук. Тук тук тук. Тук тук тук. Тук тук тук. Тук тук тук. – Знаешь, изначально, я пошла разыскивать вас, чтобы отомстить. Око за око, как говорится. Семья за семью. Ты знаешь, как меня окрестила пресса? Говори, - всё так же, не повышая голоса, я разговаривала с ним. У нас ограниченное время! Так до-о-о-о-о-олго. Мы так сильно растягиваем удовольствие. А какой смысл в быстрой казни? Вот именно! Вот именно! Казнь на то и казнь! Вообще-то, казнь как раз быстрая, припомни ту же гильотину....
- Бе... – он сглотнул, - безду.... шный... семьянин. Бездушный семьянин.....
- Вот, так меня нарекли. Изначально, это было возмездием, а сейчас... – я покрутила нож в руках, он внимательно следил глазами за лезвием, - а сейчас я просто-напросто ловлю от этого кайф, понимаешь? Меня... меня не прёт от самого процесса! – я резко вскинула нож в его сторону. До его глаз оставались миллиметры, он непроизвольно отдалился, я гадко посмеялась над ним. – А вот твоя агония... Агония живого существа, ТВОЯ агония, наивысший приз!
- Пожалуйста... Я пойду в полицию.... – лил слезы мужчина, - Я во всём сознаюсь..... По... пожалуйста...
- Слышала? – поднялась я со стула и остановилась позади жены Бранда, чем вызвала очередной вой с его стороны. Чёрт возьми! Почему мы не сделали этого в церкви? Как ты это представляешь?! Какая экспрессия! Какой талант! Эх! Пропал! Пропал музыкант! – Он во всём признаётся. Твой муженёк забил мою семью до смерти. Как скот. А я... – я опустилась на колени рядом с этой женщиной, - .... я сделаю по-другому. Вы растворитесь у него на глазах. Прямо как... прямо... мороженое! Точно! Как мороженое на солнце. В общем, у меня была идея сдирать с вас кожу, но боюсь, Кожедёр не оценит, что другая... использует его стиль. Так что, время начинать!
Приготовления не заняли много времени. Заклинания, слёзы, стоны, угрозы, плачь, крики Бранда слышались красивейшим саундтреком на заднем фоне. Когда же он отключался от происходящего, а это характерно людской психике, я возвращала его в реальный мир. И снова по кругу. Каждому из членов семьи я вставила в рот воронку, параллельно перекрыв доступ кислорода через нос. С технической стороны вливать реагенты в рот было бы невозможно, если бы не стулья с высокими спинками. Я зафиксировала шею с головой в удобное для залива позу. Зафиксировала всем, кроме него. Он должен остаться напоследок, но в то же время не выделяться из общей картины. Жесть. Мы, правда, это сделаем? Поздно отступать. Они растворятся. Обалдеть! Жду не дождусь. Аааахххххххх! Ты смотри на него! Смотри! Смотри! Смотри! Смотри! Смотри! Смотри! Как он смотрит! Как он чувствует! Как следит за нами! Ты чувствуешь? Ты чувствуешь? Ты чувствуешь? Ты чувствуешь? Агонию. Нет..... Ещё нет.
Первой была жена. Я натянула костюм до конца, обезопасив себя от химикатов, приподняла канистру с хромовой смесью или "хромкой" - раствором дихромата калия в концентрированной серной кислоте. У меня с собой всего две штуки. Приблизительно по 0,5 канистры на каждого человека. Все четверо растворятся равномерно. Неестественное представление. Как только я начала лить, женщина дико задёргалась. Она дёргалась и булькала в то же время, как засорившаяся раковина, из которой хлюпает всякая дрянь. Она выплёвывала саму себя. Но длилось это недолго. Запах стоял необъяснимый. В нём смешалось уж очень много всего, чтобы выделить какие-то отдельные элементы. Химия, разложение, моча, дерьмо, человечий пот. Все плотские выделения. Она таяла у меня на глазах. Это зрелище не зря напомнило мне мороженое. Только оно из мяса с костями. От горла и грудины не осталось ничего, кроме воронки, но вокруг кожа с сухожилиями отслаивается и расходится, как шоколадная глазурь. Но при этом сам крем продолжает таять. Стекать в тазы, оставляя за собой розово-красную тягучую массу.
Сын Бранда и невеста последовали за ней. Мы смотрели. Мы упивались. Агония. Эти предсмертные мгновения человеческого существования. Как они прекрасны. Как упоительно волнующи. Я смотрела на него. Всё его существо излучало это сияние. Свечение неизбежного. Ореол боли, стремительной, но невыносимой боли, нырнув в которую, он же ей и захлебнётся. Тише. Тише. Акт ещё незакончен. Они все растворились. Они все канули. Мы ещё на шаг ближе. Ближе. Ближе. Так близко. Так мало. Так много. Там плачут. Слышишь? Наш заключительный акт. Разве это не всё? Нет. Совсем нет. Иди. Иди наверх.
Он сидит с закрытыми глазами. Его мозг включил экстренный режим. Да. Он включил чёрный протокол. Нужно его оживить. Сейчас проснётся. Я потрясла комочек в своих руках, и он начал хныкать, заставив Бранда тут же открыть глаза. Ааааххххххх. Они больше не отражают жизни. Потеряли! Потеряли! Так рано! Так рано! Осознать. Мы заставим его осознать:
- Гляди, - я качаю ребёнка в своих руках. Ему несколько месяцев. Я закутала его в заранее принесённую плёнку, чтобы реагенты не повредили малышу, - смотри внимательно. Я занесла над ним нож. Бранд во все глаза смотрит. Я вновь вижу это в нём. Мою главную любовницу. Я наклоняюсь к нему достаточно близко и шепчу со всей ясностью ужаса неизбежного – Умирай, вкушая последние минуты жизни своего внука, - на этих словах он дёрнулся на меня в отчаянной последней попытке, но я полоснула его по горлу. Красный водопад стекал вниз, он смотрел на своего внука, так, как никогда в после этого умер.

Юджин.

Прошла неделя. Юджин сидел за рабочим столом у себя дома. По всей поверхности разбросаны бумаги о деле убитой девятилетней девочки Тинны Лагер. Убита. Нет. Юджин перевёл взгляд в очередной раз на папку с откопированным отчётом патологоанатома. Множественные колото-резанные ранения указывают на обширную кровопотерю.... Выявлены множественные гематомы при нанесении физического насилия.... Глубина вхождения с углом проникновения лезвия указывает.... твою мать! На что всё это указывает?! Весь этот сухой научный слог указывает только на то, что девочку измучили до смерти! Резали и били! Использовали её тело для рисунков! Как издёвка над её юностью! Чёрт! Чёрт! Вот поэтому Юджин старался делать всё возможное, чтобы держаться подальше от подобных тварей. Таких выродков нельзя назвать людьми. Это нелюди.
Юджин перевёл дыхание. Соберись. Думай. Просмотри бумаги ещё раз. Самое поганое в этом деле, что нет никаких зацепок. Несмотря на присутствие множественных повреждений, преступник не оставил ни одного вещественного доказательства. Ни волос, ни слюны, ни частиц кожи. Ничего! Будь они неладны! Нынче из-за этих идиотских детективных романов, где авторы изгаляются на выдумки о сокрытии трупов для высоких рейтингов, они подкармливают реальных людей идеями, как заметать за собой следы! Прочёсывание по периметру заброшенного здания ничего не дало. В округе нет камер видеонаблюдения, которые могли бы фиксировать приезжающую и отъезжающую машину. Девочку пытали несколько дней. Но от тела они избавились спустя сутки после смерти. О чём это говорит? Что они загодя наметили точку, куда они бросят труп. Значит, есть вероятность, что преступник проживает в этом районе. По статистике преступления совершаются на знакомой территории. Это уже что-то. Девочка пропала по пути из школы домой. Юджин раскрыл карту города. Так. Дороги. Развилки. Трассы. Парки. Скверы. Родители сказали... на Юджина нахлынула тошнота. Он вспомнил, как приехал к ним домой. Как только криминалисты закончили свою работу, девочку запаковали и увезли в лабораторию. Юджин промучился несколько часов, ходил вместе с торчками, чтобы они не только рассказывали, но и показывали, как они пришли, где были, сколько времени, где конкретно находились и как именно вышли на тело. Выжав из них всё что можно, Юджин передал их другому офицеру. А сам поехал к родителям девочки. Её опознали на месте, пока Юджин допрашивал свидетелей, а криминалисты вкалывали. Тинна Лагер. Девять лет. Пропала десять дней назад. Юджин стоял у порога их дома, силясь сглотнуть желчь. Он нажал на звонок. Ему открыл мужчина. Юджин не раз приезжал домой к родственникам убитых. Но дети... это нечто особое. Это совсем иная категория. Мужчина, стоявший перед ним, как будто одряхлел на несколько десятков лет. Его взгляд потух. Челюсть плотно сжата. Всё его тело кричало об отчаянном бессилии. Бессилие отца, не уберёгшего своего ребёнка. Бессилие власти, не смогшей её отыскать. Бессилие человека, допускающего сосуществования с таким злом.
Мужчина посторонился, впустив Юджина в дом. Юджин прошёл в затемнённую зелено-синюю гостиную. На полу и сиденьях до сих пор лежали вещи девочки. Книги. Карандаши. Альбом. Учебники с тетрадками на столе. Всё замерло в ожидании возвращения своей хозяйки. Всё замерло, сделавшись неприкосновенным, как некий ритуал, который может перемотать вспять необратимое. Юджин в нерешительности смотрел на женщину, устроившуюся на краю кресла. Она тихонько раскачивалась, теребила цепочку с крестиком в руках. Её психологическое истощение бросалось в глаза. Она целиком себя запустила, глаза с мученическим прищуром глядели в одну точку, слёзы струились по щекам. Юджин позвонил и сообщил по телефону неутешительные новости. Он трус. Трус, каких только поискать. Он не смог сказать им лично. Сказать, смотря в глаза матери, что её ребёнок непросто мёртв. А убит.
Юджин сел в кресло напротив. Мужчина сел рядом с женой. В комнате и без того страшно находиться, но сейчас на Юджина накатила паническая атака. Да какой из него полицейский, чёрт возьми! Он тряпка и трухло! Юджин прокашлялся, стараясь придать своему голосу железные нотки сотрудника полиции. Как в кино. Когда к тебе приходят домой бесчувственные мужланы и начинают задавать массу вопросов, плюя с высокой колокольни на твоё внутреннее состояние.
- Я должен задать вам несколько вопросов. Мне нужная информация... для.... розыска этого человека, - Юджин не стал вещать, как он понимает их сейчас. Ни черта он не понимает! Понимает, как кто? Как родитель? Его дочь его терпеть не может, а помешалась на какой-то непонятной тётке с рынка, возведя её на пьедестал! Как человек? Как человеку ему и этого не понять потому, что несмотря на всю его трусость и бесхребетность, он лицезрел ещё более страшные и гнусные вещи. Вещи, которые окончательно и бесповоротно разочаровали его веру в человечество. – При пропаже вашей дочери вы предоставляли полиции нужный перечень информации о ней. Я их прочитал. Брюнетка. Глаза серые. Веснушки. Золотые гвоздики в ушах. Багровая куртка. Жёлтый рюкзак. Джинсы. Чёрные кроссовки с розовыми шнурками. Волосы заплетены в две косички... Была ли у вашей дочери... какая-нибудь особенность? Я...
- Особенность? – дёрнулась женщина и впервые взглянула Юджину в глаза. – Она особенная. Она моя девочка. Мой маленький ангел.
- Я ни в коем случае этого не отрицаю, - сжал руки в кулак от стресса Юджин, - но помимо физического описания, что вы мне дали, я должен зацепиться ещё за что-нибудь... Как она возвращалась домой?
- По установленному нами маршруту, - ответил за жену её муж. – Мы оба работаем, мы меняемся между собой, чтобы забрать её. Но... но случаются такие дни, когда она возвращалась одна.....
Резкий хлопок дверью. Юджин дёрнулся, как от пощёчины. Удушающая атмосфера той комнаты его отпустила. Он полной грудью вдохнул воздух, выдохнул через зубы. Маршрут. Всегда один маршрут. Он вычислил её расписание. Он должен был следить за ней несколько месяцев, прежде чем подойти. Прежде чем забрать её. Юджин прислушался к звукам в доме. Аниса врубила какую-то жесть на весь дом. Звук такой, словно металлической вилкой царапают по стеклу, параллельно громя посуду во всех вероятных звуковых тональностях! Это невыносимо!
Юджин выскочил из комнаты, рванул к двери Анисы. Прежде чем девушка успела закрыть дверь в свою комнату, Юджин успел поймать её.
- Дорогая... Милая... ты можешь... ты можешь сделать звук потише?
- Что не так? Тебе же нравится эта группа! – нахмурилась девушка. Нравится эта группа? Что это? Юджин не мог вспомнить. Может, просто новый альбом? Оттого он не может узнать? Когда она стала постарше и их отношения ещё не испортились, именно он подсадил её на своих любимых исполнителей, сделав себя врагом в глазах бывшей жены.
- Это так. Действительно так. Но я сейчас работаю... над делом...
- Про девочку? – тут же подобралась девушка. Именно работа стала яблоком раздора в их отношениях. Именно она стала раздором, из-за которого Флора сбежала к молодому бизнесмену воплощать свои бизнес-планы. Не только на бумаге, но и в постели. А Юджин ничего этого не замечал, несмотря на все уловки Анисы, которая старалась в отличие от двух взрослых сберечь семью. Он просто-напросто закрыл глаза. И вцепился в дело Душегуба, лишь бы не видеть развала своей семьи. Ему попросту нужен был предлог. И в лице серийного маньяка-душителя он его нашёл.
- Именно так. Оно самое. Поэтому прошу... дай мне тишины.
- Ханна говорит, что убийца, а в особенности этот, покусившийся на единственное неприкосновенное кредо среди преступников, ставит на кон свою жизнь, ибо даже среди своих, преступников, он будет слыть худшим из худших.
Юджин замер. Хотел что-нибудь сказать, но Аниса уже резко убрала его руку с двери и закрыла её прямо перед его носом. Но всё-таки выполнила его просьбу! Она убавила звук. Надо же! Как правило она игнорирует его пожелания, особенно если они как-то связаны с работой.... Игрок значит. Юджин не видел эту Ханну ещё ни разу, даже после того, как эта женщина спасла его собственного ребёнка. Чёрт! Игрок значит! Ну нет! Я найду тебя раньше! Я соберу всё дерьмо, что во мне имеется и найду тебя! Раз это твоя игра, больной ублюдок, я покажу, что тоже умею играть! А как только я сыграю, как только, обязательно, я примусь за свою семью! Точно! Я уйду с этой работы! Я перестану выполнять этот долг перед обществом и начну отдавать его своей семье! Своему ребёнку! Своей девочке! И первое, что я сделаю, познакомлюсь с этим другом номер один Анисы – Ханной.

Ральф и Берт.

- Ну же, Берт, открой ротик, ты должен делать всё как полагается... Ты выпил всего-навсего рюмку! Кто со мной будет пить, как не мой любимый младший брат?!
Ральф сидел в кресле своего убогого жилища. Комнаты с запущенной меблировкой всё время преследовали его всю его жизнь. Сколько бы он ни пытался из них выбраться, ему не удавалось смыть с себя клеймо детдомовца. Школа, училище, несколько сменных работ, на которых он не смог удержаться. Он кругом считался чужаком. На нём будто бы горела красная стрелка с подписью: ДЕТДОМОВЕЦ! СМОТРИ СЮДА! ОТБРОС И НИЧТОЖЕСТВО! ПОДОЙДИ И НАЕДЬ НА НЕГО! Но не тут-то было! Ральф не прогибался под другими. Не унижался, ползая в ногах, целую чужие задницы или вылизывая ноги. Не то, что его братишка.
Несколько месяцев Ральф обрабатывал своего кровного родственника. Оказывал ему такую порцию внимания, ласки и заботы, что Берт чуть ли не падал в обморок от такой обильной братской любви. О потерянной братской любви, о которой он столько грезил и мечтал. А заключалась она в абсолютном подчинении и унижении над ним. Берт оказался мазохистом.
Как-то в один из таких братских вечеров, Ральф в очередной раз накачал Берта, чтобы у того развязался язык. Пьянел он до невозможности быстро! У него видимо присутствовала непереносимость алкоголя. Даже современные тёлки способны выдержать больше, а этот улетал чуть ли только не от одного запаха. Вот и в этот раз ему хватило всего одной рюмки, как внезапно он прильнул к ногам Ральфа, вцепился в них, чем вызвал полное недоумение у того от происходящего:
- Накажи меня... Встань на меня... Пожалуйста! – стеклянными глазами вылупился Берт на Ральфа.
- Твою мать, какого чёрта?! – Ральфа аж покоробило, сколько от неожиданности, чем от гадливости. У него ещё при первой встрече начали проявляться подозрения насчёт братца. А на протяжении того времени, что он его обрабатывал, Ральф удостоверился в своём выводе бесповоротно. Ему нужен был предлог для перехода на необходимую ему тему, но Берт сам всё сделал за него.
- Неужели ты не помнишь? – еле перебирал языком Берт, улыбаясь пьяной улыбкой. – Прямо как в детстве. Берт сделай это... Берт принеси то... Берт плохой мальчик... Берт, ты провинился...
- Да, да, что-то вспоминаю, - взирал Ральф сверху вниз на это подобие человека. - Ты получаешь от этого кайф, не так ли? Это что-то вроде разрядки?
- Я не...
- Расскажи, - повелительно приказал Ральф брату. Он почувствовал, как по ноге прошла дрожь от Берта. Братец тащился от его повелительного голоса с приказами, Ральф же начал заводится от происходящего, но ему необходима информация. Он должен быть уверен, что брат целиком и полностью под его контролем. Для дела... Ему нужен напарник для одного дельца... Нет... Не так... Ему нужна грязная рабочая сила. Или же козёл отпущения, который его не сдаст.
- Мммм, - блаженно протянул Берт. – Как прикажешь...
И Берт рассказал. Жёсткие игры с братом в детдоме оставили след в психике Берта. Но как только он попал в свою семью Виджил, в Берте гнило чувство, что что-то не так. Как бы это ни звучало жестоко, но о брате Берт запомнил в основном его властность над ним. Семья же Виджил дала ему любовь и заботу, которой они оказались обделены с самого рождения. Но позднее у него появилась младшая сестра. Весь мир начал вращаться вокруг неё. Вся работа по дому непреднамеренно начала падать на плечи Берта, так как мать очень уставала, сдавая позиции, полностью сконцентрировав всю свою заботу на девочке. Отец проводил все дни на работе. Берт стал невидимкой. Он делал всё, что ему говорят. Хороший мальчик. Он самый хороший мальчик. Умный. Самостоятельный. Покладистый. Послушный. И в этот период у Берта начали всплывать поблёкшие воспоминания о брате. Его командный тон. Его власть над ним. И в то же время его защита. Просьбы матери с отцом Берт начал интерпретировать, как приказы. Но слишком слабые! Сильнее! Грубее! Жёстче! Он сможет выдержать! Как он устал от этой личины хорошего ребёнка! Ребёнка, который даёт всё и всем то, что они от него ожидают! Брат не такой. Брат не стал бы с ним нежничать! Брат затоптал бы его в грязь! Искромсал! Измельчил! А впоследствии слепил всё, что только захочет...
- Правда же?! Ты же это сделаешь?!
- Оооо не сомневайся, - Ральф расстегнул ширинку. У него был жёсткий стояк. Берт с расширенными глазами прильнул к члену Ральфа. Тот не стал нежничать с братцем, а резко вставил ему в рот. Берт тут же заработал языком, из-за чего у Ральфа началась отдышка. Исповедь Берта пробудила в Ральфе жгучую необходимость отыметь его здесь и сейчас. Чёрт! Офигенно! Он Бог для этого ничтожества. Он святой покровитель для этого плевка на ботинке. И именно поэтому он совершенное орудие для его замыслов. Как хорошо! Ни с одной бабой не было так! Идеальный объект для разрядки. Ральф не нравился сам себе, а тут твоя живая копия, истязая и насилуя которую, он сможет смирять своих демонов, пока не доберётся до главного своего нарыва. До самой тайной червоточины, из-за которой он стал тем, чем стал. – Мы... ха... ха... пойдём с тобой на дело. Я... соси тщательно... я дам тебе ещё больше унижений и причин считать себя полным ничтожеством.... Её зовут Тинна... Обалдеть... Она похожа... Она так похожа на неё... Не останавливайся! Я ещё не кончил!... Так вот... Она похожа на неё. Ты к ней подойдёшь. Ты приведёшь её... Ммм... ты приведёшь её ко мне. А там... Чёрт... А там мы отыграемся с тобой по полной, братец.

Ханна.

«НАЙДЕНА ПРОПАВШАЯ ДЕВОЧКА!», «ЖЕСТОКАЯ НАХОДКА ПОЛИЦИИ!» или «БЕРЕГИТЕ ДЕТЕЙ! СТРАШНОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ!», каждая местная газета пестрела заголовками краше предыдущей, скатываясь от фактов в рекламу убийства. Люди любят убийства. Что ни говори, но только человек испытывает особое чувства недоступные животным от лишения жизни себе подобных. Ведь животное убивает по необходимости, основываясь на своих инстинктах и импульсах, если хотите. Но не от удовольствия. Даже те же плотоядные охотятся ради еды или самообороны. Не более. Не то, что род человеческий.
Я стояла за прилавком, перелистывая газеты. Аниса принесла мне целую пачку по моему велению. После того случай в переулке, девчонка ко мне прицепилась подобно клещу. Вначале я пыталась шокировать ее своей работой и обвалкой туш. Хаха! Вот это было зрелище! А ведь правда! Она даже убегала пару раз и что в итоге? Она вернулась. Она осталась. Она нам помогает! Не обижайте ребенка! Чем помогает-то? Мешается только! Я раздраженно тряхнула головой. Действительно. Девка сбегала пару раз, бледнея на глазах, но вовремя уходила. В последний же раз меня это достало, и я усадив ее за прилавок спиной к тушам, заставила ее съесть сэндвичи. Приходить голодной на рынок само по себе глупо, а стоять и лицезреть внутренности с кровью еще тупее. Это была ошибка. Мы ее прикормили! Ага, как собачку. Скорее кошечку. Собаки более преданные. Кошки, зато сами по себе. А по мне она кролик. Зайчик, что повелся на лисичку. Пффф! Лисичку! Скорее бешеную тварь с одетым намордником.
- Что ты там сказала? – прослушала я в очередной раз то, что мне говорила девчонка. Она стояла со мной рядом в рабочей одежде, которую я смогла для нее достать. Аниса смогла адаптироваться к обстановке и моему рабочему процессу, но от меня не укрывалось, что цвет ее лица то периодически зеленел, то бледнел на глазах. Может ей рассказать про анатомию? Ага. Строение коровы. Или как мы ездим на ферму забивать скот? Быстро убежит. И заблюет нам тут по пути. Беее! Я не хочу это все убирать!
- Я говорила, - надулась девушка, что ее проигнорировали в очередной раз, - что справедливость восторжествует и преступника поймают.
- Да ну?
- Мы с мистером Батистом об этом говорили только что!
- Справедливость значит... По мне вся эта справедливость чушь собачья. Справедливость нужна для того, чтобы люди не окунулись в кровопролитие. Не погрязли в удовольствиях. Справедливость такое же эфемерное понятие, как добро и зло. Ты знаешь Фемиду?
- Греческая богиня...
- ...справедливости! А знаешь, что мне нравится в ней больше всего? Что у нее завязаны глаза! Она держит весы, которые должны перевешивать каждый в свою сторону. Так вот... кто тебе сказал, что она знает, на какой стороне что? Ведь она слепая! Она беспристрастная! Так почему на белую чащу я не могу бросить черные камни, а на черную белые? М?
- Но... есть же порядочность... человечность...
- А... человечность... - я перелистнула страницу, все так же продолжая игнорировать прямого контакта с глазами Анисы. – Это вообще меня всегда умиляло больше всего. Что такое Человечность? Это не бить животных? Поступать по совести? Совершать подвиги? Не убивать людей? Как это понимать... Возьмем религию! Ты никогда не думала, почему идет такое жесткое разделение на добро и зло? Может ведь так быть, что Бог – это Человек, а Дьявол – это та самая Человечность, которую вытащил из себя Боже наш, как нарыв из собственного тела, чтобы стать чем-то большим, абсолютным существом? Так не является ли Человечность проявлением именно тех порицаемых качеств, что мы пытаемся обуздать Справедливостью?
- Все в сборе? – вернул меня голос Анны-Марии в настоящее. Мы отключились. Мы вспомнили утро. Да уж. Ты молодец. Только идиот мог так спалиться! Чудовище. Монстр. Девчонка ушла в трансе. А что мы ей напоследок сказали? Я уже не помню. Она еще придет? Да не знаем мы! А зачем она нам? – Давайте тогда начнём.
Я взяла свою порцию рома, которую на подносе разносила Анна-Мария всем участникам нашего маленького собрания. Сбор происходил по вечерам после закрытия кафе-бара «Сирена». Столь непритязательное название выбрано не случайно. Сирены олицетворяли собой обворожительную, но коварную морскую поверхность, под которой скрываются острые утёсы и мели. Хозяйка заведения соответствовала названию... Платиновая блондинка с вьющимися волосами сошла с открыток стиля пин-ап, идеализированная версия того, как именно должна выглядеть красивая женщина. Она красива. Действительна красива. Один взмах ресниц чего стоит! Охо! Сногсшибательно! Я влюбился. Опять?! А какая у нее улыбка! Так только Боги улыбаются! Если бы мы в них верили. Но не так?! Точно не так! Лучше пусть не улыбается так! Жутко! Жутко! Страшно! Она пугает! Реально пугает! И есть от чего бояться.
Из всех присутствующих в комнате именно Анна-Мария Хадстон считалась одним из известных не пойманных серийных убийц. Эта потрясающей красоты женщина сейчас смотрела на них прищуренным взглядом с плотоядной улыбкой монстра. Точно установлено убитых 46 человек. Доподлинно известно, что она снимала с них кожу. Ни одна кожа не найдена. У меня есть теория на счет того, что она могла делать из этой кожи, учитывая ее дикую страсть собирать истории с откровениями. Может быть, как в фильме? «Джиперс-скриперс» который? Ага. Комната из кожи. Ммм. Наверно мягко. И не ударишься. История и обои не очень сочетаются. Может тогда книги? Она делала переплет из кожи! Ага. И писала биографию освежеванного ей человечка. Какая библиотека-то! Она настоящая ходячая бомба с секретами. Именно так и только по своим каналам, она вышла на них всех, на других серийных убийц, пребывающих в этой комнате. Каждый из нас сейчас, как принято у психологов, пребывает в стадии «депрессии». Когда мы не испытываем той разрядки от агонии жертвы, которую ожидаем получить каждый раз при начале акта. Но Анна-Мария нашла способ растянуть нашу «депрессию». Контролировать ее и в тоже время пощекотать нервы. Вот именно! Какой идиот будет собираться в команду из ****утых на голову психопатов, одного из которых могут поймать, а тот сдаст остальным легавым?! Так в этом же вся и прелесть! Все друг на друге повязаны и в то же время каждый может выговориться, рассказывая все новые подробности своих возможных ментальных убийств! Как воображаемая дрочька, только без дрочки? Что-то типа того.
- Я опущу предисловие и приступлю сразу к делу. Господа, в этом штате больше нет известных мне серийных убийц кроме тех, кто сейчас присутствует в этой комнате. Так можете вы мне объяснить вот это?! – бросила на стол выпуски сегодняшних газет с громкими заголовками Анна-Мария.
- Это что же... – заговорил Некромант, принимая салфетку от Сади Гросс, сидящей у него на коленях, - ты обвиняешь в этом кого-то из нас?
- Речь не идет о прямом обвинении, - поправил очки Родерик, - а об подозрении, что кто-то из присутствующих сорвался.
Некромант, Сади и Родерик. Пару слов о них. Некромант – пожилой мужчина с лысеющей головой и небольшим пивным животиком. Работает педиатром, имеет собственную практику. Мягкий, приятный старичок, рядом с которым вы не побоитесь оставить свое чадо, ведь он как никто другой может расположить к себе маленького пациента. Он искренне любит детей. Но если детей он не трогает, это же правило не касается взрослых. А именно опыты над живыми людьми. Или почти живыми. Разве он не пытается воскресить мертвых? Кажется, об этом есть заметка. Сколько жертв? Двадцать шесть человек. А не тринадцать? Нееее, их двадцать. А по-моему двадцать пять. Может, поспорим?! Не важно! Суть в том, что он проводил эксперименты до летального исхода, а потом пытался заставить мозг работать. Ученый! Что с него взять!
А Сади что? А что Сади? Долбанутая на голову тёлка, которая любит давать старикам и тащится от мертвечины. Черные волосы каре, худая до безобразия, все время одевается, как панельная шлюха. Фанатка Некроманта. Она следила за всеми новостями о нём. Как они познакомились и нашли друг друга неизвестно никому. Никому кроме Анны-Марии. Ну естественно! Она самый опасный игрок. Гражданский, который решил побывать на экскурсии в клоаке выродков.
Что же до Родрика, то он не просто Родерик, а адвокат Родерик Хадсон, муж Анны-Марии, что делает их компаньонами-убийцами. Сухой, скупой, прямой и высокомерный. Адвокат. Адвокат. Этим всё сказано. Законник. Законник-убийца. Законник-тупица! Пфф! Тише вы! Он на нас смотрит! Блин! Он мысли читает? Вряд ли. А похоже. Противный тип. Ага. Согласен. Точно. Определенно. В кои-то веки мы друг с другом согласны!
- Бездушному уже доводилось иметь дело с детьми, - промурлыкала Анна-Мария, продолжив высказывание мужа, - не так ли?
- Следи за языком, - зашипела я на неё, вскакивая с места. Анна-Мария заулыбалась еще плотояднее, Родерик сделал шаг к жене, Некромант и Сади наблюдали, - я ни разу не тронула ребенка! Это неприемлемо!
- Но как же малыш Страндов...
- Я использовала его как давление на Странда, чтобы выдавить из него агонию! Но как только он умер, я отнесла ребёнка соседям... – устало я села обратно на стул. Одно из самых гнетущих и мерзких воспоминаний. Я до сих пор чувствую запах маленького существа, в глазах которого не проглядывалось даже осмысление от происходящего. Как я могла его убить? Как посмела бы?
- Мммм, – протянула Анна-Мария удовлетворенно. – Действительно. Этому есть живое доказательство – сам малютка Странд! Может быть, тогда сер Некромант нам поведает о своих новых опытах? – промурлыкала довольная Анна-Мария от всего происходящего. Эта стерва упивается! Ага. Ловит кайф! Смотри, как лыбится! Скоро рот порвет. Мразота. Дело принимает дурной оборот, не думаешь? Не только думаем, но и видим...
- Помилуй, Кожедёр! – всплеснул руками Некромант, а Сади сильнее к нему прижалась, внимательно следя за происходящим. – Я подобным давно не занимаюсь...
- Врешь, - отрезал Родерик, чем вызвал общее внимание к своей персоне.
- Нет, не врет, - резко отрезала Сади. Только она могла, несмотря на свою тщедушность, парировать Родерика, чем вызывала раздражение у Анны-Марии.
- О? И почему же мы должны тебе верить?
- Я начала составлять бизнес-план по оказанию услуг посмертного макияжа. Некро сможет работать с трупами и при этом выражать себя, как художник-визажист, держа себя под контролем. Мы собирались сегодня это сообщить. Правда, милый?
- Всё так, котёнок. Всё так.
- Боже! – расцвела Анна-Мария, а Родрик прыснул. – Какая замечательная новость! Я за вас очень рада, Некромант! Это поле деятельности вам прекрасно подойдет!
- Спасибо... Мне приятно ваше одобрение...
- Я хотела у вас уточнить некоторые юридические моменты... Некоторые пункты мне не понятны...
- Спрашивайте, отвечу и помогу чем смогу.
Что за чёрт?! Вообще без понятия, что сейчас происходит. Мы вроде ребёнка мёртвого обсуждали, нет? Было дело. А теперь слушаем, как должен выглядеть бизнес-план?! Несправедливо. Неправильно. Возмутительно. Абсурдно. Бесят. Бесят. Бесят. Бесят. Бесят. Бесят. Бесят. Бесят. Бесят. Бесят. Бесят. Бесят. Бесят. Бесят. Бесят. Как же бесят!
- Надо найти убийцу ребенка, - сказала я чётко и громко, перекрыв другие голоса в комнате. Все сразу же замолчали. – Как-то вы очень быстро соскочили с главной темы этого вечера. Я найду нам источник в полиции.
- Это как интересно? – спросила с издевкой Анна-Мария. Заглотила! Ай да красавица! Заглотила наживку! Умно. Привлеки внимание Анны-Марии к какой-нибудь проблеме, и она тут же загорится.
- Справедливость нам в помощь, - на этой никому не понятной ноте я покинула собрание. Такое красивое. Такое приятное слово, которое может служить оправданием, любым поступкам во имя возмездия. Но вот только справедливость не приносит ничего кроме разочарования. По крайней мере, она свела меня с ума...

Прошлое.

Моё первое убийство. Я помню каждую... секунду того дня, когда я утратила саму себя. Тогда ещё не появились голоса, не было жажды агонии, не было кайфа. Только месть. Всепоглощающая, сжигающая месть, как лихорадка, которая уничтожает своего носителя изнутри. Нет. Моя месть не была холодной и расчётливой. Она представляла собой бурю, шторм, крушащий всё на своем пути! Семья за семью! Так я думала, по крайней мере.
А что на деле? На деле психиатрическая лечебница. Миг моего возвращения домой после вечеринки, где мы обдолбались не по-детски, до сих пор вызывает у меня тошноту. То, как я приползла домой. Такая наивная. Такая беззаботная. Я переступила порог дома, свет горел. Я ходила и гоготала по первому этажу, по нашей кремовой гостиной не замечая ни опрокинутой мебели, ни следов крови на стенах, ни растоптанной еды с разбитой посудой на полу. Ни тел. Я ходила по телам своей семьи и видела радуги с цветочками. Красное становилось всеми оттенками розового. Осколки складывались в причудливые узоры, повисая в воздухе. А тела представлялись мне... мягкими игрушками, которые можно пинать, мять и топтать. Что я собственно и делала. Я игралась с телами своей семьи... как... как... Мне до сих пор противно вспоминать... До сих пор иногда мерзко прикасаться к человеческой коже. А потом что? Я пошла спать, поигравшись в комнате с телами и наевшись еды с пола, уничтожив все вещественные доказательства. Почему я вообще в таком состоянии пошла домой?! Отец бы меня прибил. Но наркотик отключает страх, включая вседозволенность. Он снимает социальные оковы. В этом его главная опасность, как по мне. По крайней мере, оказалась такой для меня.
Утром меня забрала полиция. Хоть убейте, не могу вспомнить, как я из полицейского участка оказалась в клинике. Только синий цвет. Пятна вместо лиц в синей форме. Я не понимала, что они говорят, я не понимала, где я нахожусь, я просто перестала понимать, что я вообще такое. А потом беседы и белые стены. Беседы! Эти беседы с доктором... с доктором... я не помню имя... Это точно женщина. Голос женский. Она меня собрала. Она склеила мою личность по кусочкам. Иногда я ловлю себя на том, что лучше бы она меня не собирала... может быть, я не стала бы тем, чем стала сейчас? Может быть. Ах! Это теория случайных чисел. Теория множеств и переменных. Может. Может. Может. Может. Может. Может. Может. Может. Может. Может. А может и нет!
Мне потребовалось несколько лет, чтобы представлять собой социально способную единицу для взаимодействия с обществом. Оооо! Я повзаимодействую! Я так повзаимодействую, что мало не покажется! Раз общество допускает подобное, когда твоя семья забита до смерти, над трупом матери надругались, а маленькую сестру... не помню... я выжгла из своей памяти, что они с ней делали... не хочу вспоминать... не хочу... Валерио... О нём я всегда вспоминаю с теплотой... Друг нашей семьи... Только благодаря ему я смогла выжить, ведь именно он обеспечил меня деньгами. Валерио - биржевой брокер, занимающийся инвестициями. Именно он занимался моими финансами всё время, что я провела в больнице. Мой представитель за внешними стенами. Благодаря ему я продала дом, личные вещи, переехала в небольшую квартиру, которую смогла бы потянуть самостоятельно, при устройстве на работу с минимальным окладом. И всё благодаря деньгам, что лежали у меня в банке. Там находились миллионы. Благодаря этому я перекроила себя. Когда у тебя есть средства и возможность, так почему бы не осуществить желаемое?
Это была солдатская подготовка. Я занималась в тренажёрных залах. Училась рукопашному бою. Ходила на стрельбища. Собирала и разбирала оружие. Я нашла человека, кто оказался заказчиком изуверства. Зачинщиком оказался один из неофициальных отцовских клиентов, который по «старой дружбе» просил провести его какие-то манипуляции. В нашей семье начались трудности с деньгами. Я закрывала глаза на это, хотя до меня доносились тайные переговоры родителей на эту тему. Неудивительно, что отец согласился. Как бы ты ни был честен и благороден, но нужда может задавить твои принципы. Это один из многих уроков, что я усвоила с того дня. Однако в самый последний момент всё-таки отец струхнул. И сдал назад. Второй урок: если уж начал что-то делать, заканчивай. Иначе есть большая вероятность нажить себе врагов. Как там говориться? Лучше жалеть о том, что сделал, чем не сделал? Примерно так.
Дождь. В этот день лил дождь. Я стояла напротив здания, где работала моя цель. Все дома в этом квартале были синими. Крыши. Стены. Даже лампы. Синий район. Район звена ниже среднего. Грязь. Мусор. И холодный, неестественный цвет окружения, вызывающий ассоциацию с моргом. Может, я шла умирать в тот момент? Я шла мстить. И в то же время мне страшно. Мне так страшно! Я помню эту мерзкую дрожь в теле, я помню, как у меня сводило желудок, я помню, как сжимала рукоять пистолета до боли в руке. Я же иду мстить. Я иду за Справедливостью. Семья за семью, разве нет?! Но моя месть уже шла не так. Всё не так. Он сидел один. Один во всём здании. Для меня это хорошо. Но у него никого не было. За всё время наблюдения, я не видела его девушку ни разу. Ни детей, ни жены. Только съёмные женщины. Женщины на раз. Не так, должно было быть не так!
Я поднималась по лестнице. Один цемент и граффити. Даже перил нет. Эхо моих шагов такое громкое, что режет слух. Мне кажется, каждая крыса в этом злачном месте знает, зачем я иду. Каждая крыса смотрит. Каждая крыса мой молчаливый судья. Почему? Почему я не имею права?! Я открыла дверь, меня трясло. Я никак не могла собраться. Что за нах?! Зачем я столько работала над собой? Я же делала из себя машину. Бездушную машину, которая будет косить преступников направо и налево, как в фильмах! Бред полный! Нашла с чем сравнивать! Двигайся, дура тупая! Он сидел ко мне спиной, говорил по телефону. Я видела его затылок, он сидел в темноте, но лампы с улицы освещали помещение пугающим мёртвым светом. Как в кино. Как у Дэвида Финчера. Отрешённая реальность, я в ней гость. Я смотрю на всё это со стороны и не верю в то, что делаю. Как так получилось? Как я оказалась здесь? Может мне уйти? Развернуться и уйти?
Но скрипнула дверь, он начал поворачиваться, а я на автопилоте подняла пистолет и встала в стойку. Я ненавижу себя в ту минуту. Столько лет прошло, а я ненавижу себя за то убийство до сих пор. Неправильное. Лёгкое. Пустое. Убийство победителя, не считавшего себя проигравшим.
- Девушка, это что за шутки? – спросил он своим бархатным голосом. Я помню этот голос. У меня волосы встали дыбом тогда. От того, как спокойно он это сказал. Я не владела ситуацией. Именно он правил балом.
- Дже... Джереми Суонт... я... я пришла...
- Да, я Джереми Суонт, - спокойно положил он трубку на место и развалился в кресле, - а вы кто будете, барышня?
- Я не... – его голос, его спокойствие выбивало меня из колеи, я чувствую, что плачу. Эта предательская влага на щеках. Вся моя горящая ненависть в груди стала сплошным натянутым нервом. Что будет, когда он порвётся? – Я... Я... Ханна... Ханна...
- Ты же старшая дочь Стюарда! – радостно воскликнул Суонт. – Так ты не умерла? Они с тобой не разобрались? Я слышал, что тебя поместили в лечебницу. Я считал, что ты забыла уже, столько лет прошло!
- ЗАТКНИСЬ! – выкрикнула я в истерике. Мой разум и контроль над собственным сознанием стоял на грани. Я чувствовала, что теряю сознание. Либо я нажму этот чёртов курок, либо я рухну здесь же!
- Твой отец сам виноват, - спокойно парирован Суонт, а затем достал пистолет из-под стола и направил его на меня, - нужно было сделать, как я хотел, всего-то. Мне бы не пришлось отправлять к нему наших старых друзей. Какое лицо у него было, м? Когда старая школьная банда, третировавшая его в школе, пришла за ним? Хотя, мне всё равно, - пожал тот равнодушно плечами.
Всё кончено. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Нет. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Рано. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Ещё нет. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Нажимай. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. Я умру. НАЖИМАЙ! – кричали чужие голоса в моей голове, голоса, которых я никогда раньше не слышала. Голоса, которые будут со мной постоянно. Крики в голове оказались такими оглушительными, что я дёрнулась. Никто из нас двоих этого не ожидал. Хлопок заполнил мои барабанные перепонки. Звон закрыл радостные вопли в голове. А я стояла и смотрела на тело мужчины, которого мечтала изувечить. Я представляла, как приду вся такая крутая и заставлю его покаяться! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Не так! Он должен умереть не так!
- НЕТ! НЕ СМЕЙ УМИРАТЬ! НЕ СМЕЙ УМИРАТЬ ТАК! СТРАДАТЬ! МУЧИТЬСЯ! АГОНИЮ! Я ДОЛЖНА УВИДЕТЬ ТВОЮ АГОНИЮ! – трясла я тело, пачкаясь в его крови и крича в белое лицо покойника. Я попала прямо в грудь. Точно в центр. Он умер сразу же. Они ничего мне не сказал. Я не получила то что хотела. Я не получила той Справедливости, которой я желала! Я согнулась пополам, пытаясь защититься от этой несправедливости. Почему? Почему? Почему? Почему? Вставай. Нам надо встать. Кто это говорит? Собирайся быстрее. Кто это? Мы в перчатках? Мы в перчатках. Следы замели? Если она не перестанет так истерить, то тут вся округа сбежится. Да кто это?! Райончик так себе. Недаром у него здесь офис. Телефон. Бумаги. Забери все документы. Почему? Почему что? Почему вышло так, а не иначе? Вот же дура. Ага. Ну и тупица нам досталась. Вставай. Остальных. Еще так много осталось. Вы о чём? О других, конечно же! Ты же убила заказчика. Надо найти исполнителей! Он же сказал! Ты чем слушала?! Она ещё и глухая! Исполнители. Да, исполнители! На них мы отыграемся! На них мы вкусим всю агонию, что ты так желаешь! Правда? Правда! Правда! Правда! Правда! Правда! Правда! Закон нам не помог. Закон только присваивает справедливость себе! Нет справедливости! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Пойдём. Нас ждут остальные...

Юджин.

- Как идёт дело? – спросил начальник отдела Юджина.
Всё началось утром. Почему всегда утром? Почему именно утро стало ассоциироваться у Юджина не с началом чего-то нового и чудесного в жизни, а с кучей неразобранного дерьма на столе и с сидящими ублюдками всех мастей в изоляторах? Ах да! Его прекрасная работа. Юджин закрыл глаза. Девочка. Он до сих пор видел тело этой девочки. Её гротескное свечение на металлическом столе. Как куколка. Испорченная, бракованная кукла.
- Юджин, - продолжил начальник, переключаясь на имя собственное. Да. Сейчас начнётся. Сейчас он скажет, что всё кончено. Юджину было противно. У него сосало под ложечкой. От позора. От стыда накатывающего облегчения. Они снимут его. Они снимут его с этого дела и уволят. Или он сам уволится по своему желанию, – у тебя ничего нет.
- Нет, есть, - тут же начал защищаться Юджин. От чего? От правды? Правда в том, что миновало несколько недель, а они ничего не обнаружили. Первые сутки самые важные. Совершена колоссальная работа по сбору, анализу и сортировке данных. Столько данных! На друзей семьи; на друзей, друзей семьи; на их родных и ещё раз друзей! Сколько вокруг тебя людей! Сколько личностей, кричащих, что намерены прийти на помощь следствию! Столько звонков в участок с нескончаемой перепроверкой ложных вызовов! Сколько вещественного материала отправлено в лабораторию и... и... И что? Н-И-Ч-Е-Г-О. Ничего. Просто ничего! Ноль! Ноль без палочки, чёрт возьми! – данные, что мы собрали...
- Эти данные не дают нужного результата, - отрезал начальник отдела, - и ты это понимаешь. Я также думаю, что ты не можешь справиться с этой работой. Это как песок, Юджин. Вся следственная работа под твоим руководством подобна песку. Какой от него толк, если он утекает сквозь пальцы?
- Я работаю, - сжал зубы Юджин, весь кипя внутри. – Вы же знаете, что я работаю...
- Я вижу, Юджин. Но недостаточно, - откинулся на спинку стула начальник, переведя взор в сторону окна.
- Ещё несколько, - прошептал себе под нос Юджин и тут же прикусил язык. Да как он мог? Как он мог об этом подумать?! Забудь. Не смей думать. Ты хотел поиграть? Ты хотел доказать, что можешь тягаться на уровне, потому что Душегуба же ты разыскал. Нашёл. Нашёл его! Но суть в том, КАК ты его отыскал. И этого Юджин не мог простить себе больше всего.
Собственно этот способ помог ему поймать маньяка. И как раз из-за него он решил главным образом не связываться с аналогичными типами.
- Что несколько? – услышал начальник отдела, а Юджин сморщился, как от пощёчины. – Договаривай свою мысль.
- Я смогу его изловить... – Юджин сглотнул, - я поймаю его, если будут ещё жертвы, - выдавил он из себя, сгорбившись на стуле, разглядывая свои ботинки.
В кабинете повисло молчание. Его писк в ушах бил по нервам. Минуту. Несколько минут. А затем тяжкий вздох. Юджин услышал, как начальник отдела поднимается со стула. Он всегда подходит к окну и смотрит на парк. Начальник отдела отвоевал себе этот кабинет только ради вида из окна. Эта зелень, это изменчивое небо, люди, спешащие по своим делам, доказывают мне, что мы ещё живы – так он говорил. Посему Юджина не удивили следующие слова, он готовился к ним с самого начала прихода в кабинет.
- Юджин. Мы всё время соревнуемся. И знаешь с кем? Не с насильниками, убийцами, ворами или жуликами. Нет. Со временем, Юджин. Только со временем. Я не идеалист. Я не верю в то, что мы всех поймаем. Всех посадим и остановим. И будут жертвы, Юджин. Всегда. Будущие, настоящие и прошлые. Они всегда есть. Они всегда у нас под ногами. Но мы должны показать людям, что мы контролируем ситуацию, ты понимаешь? Внушить ту иллюзию безопасности, что мы собой олицетворяем. И именно скорая поимка преступника является приоритетом... Раз ты не можешь его быстро найти, будут те, кто смогут. Я косвенно отстраняю тебя от дела. Ты будешь в нём участвовать до его закрытия... На этом пока всё.
Юджин сидел за своим столом. Его бил озноб. Он невольно вспоминал Душегуба. Тот миг. То, о чём он попросил. Азарт преследования. Он был в двух шагах. Так близко он подобрался к нему, забив на всё остальное. На жену, на дочь, на семью, на дружбу. На всех. Но он не мог дотянуться. Ему не хватало последнего рывка! Юджин не верил в Бога. Никогда не верил. И даже по прошествии стольких лет он не верил. Но его не мог пробрать мороз по коже, когда он попросил его. Да! Он попросил Бога проявить свою Человечность и ниспослать ещё одну жертву Душегубу. Он читал его наизусть. Он знал, как и где он может нанести удар. Нужен был только агнец. Одна душа за многие другие. И Бог услышал его! Он проявил свою Человечность. Девушка из бара. Случайная интрижка. Рыженькая миловидная девушка. Душегуб убил её у Юджина на глазах. Она узнала его. Взгляд. Он не сможет выжечь её взгляд и плачь из памяти. Бог проявил Человечность. Одна душа за других. И вот сейчас Юджин делал то же самое. Просил о ещё одной душе.
- Юджин! Юджин! – трепал его коллега за плечо. – Собирайся! Живее!
- Что стряслось? – вяло откликнулся Юджин, продолжая мусолить мысли в голове.
- Девочка. Нашли вторую жертву.
Юджин до боли сдавил голову, нажав на глаза, пока не заплясали белые пятна. Всех не переловим. Всех не посадим. И земля удобрена нашими останками. Душа ещё одного ребёнка взамен других детей. Человечен ли Бог или нет?

Ральф и Берт.

Как просто. Как же всё оказалось просто! До этого он всегда всё делал сам. От начала до конца. Рисковал. Как же он рисковал! Из-за этого он заканчивал чересчур быстро, а сейчас! Он мог наслаждаться процессом сколько угодно! Он мог играть с ними столько времени, сколько пожелает! И всё благодаря этому сморчку! Всё благодаря Берту!
Кэтрин Джойс. Уже вторая девочка в этом штате. И его братец Берт провернул работу мастерски, как и в первый раз, с этой Тинной Лагер. Ральф строго проинструктировал братца насчёт маршрута девочек: во сколько и когда каждая приходит и уходит из дома; в какие дни они могут идти одни по семейным обстоятельствам; в каких местах его не будет заметно прохожим, а также моменты, когда девочка остаётся одна в мёртвой зоне для камер. Подобные нюансы всегда выручали его раньше. Он механик всё-таки! Точность – это его призвание. Шанс выпадал чрезвычайно редко. Редко, но не совсем. И вот! Пожалуйста! Уже вторая девочка лежит в оборудованной комнате под автомастерской! Его личное логово! До этого приходилось искать укромные места или же заброшенные постройки. Но всё равно был шанс наткнуться на наркоманов или бездомных. Могли найтись самые внезапные очевидцы. А сейчас что? Ничего! Газеты и интернет пишут исключительно об отсутствии зацепок у полиции! Ральф ходил из угла в угол своего убежища, его потряхивало от эйфории. Так у него случается каждый раз. Мастерски! Как же превосходно! Как великолепно иметь такой инструмент! Инструмент, который реализовывает все твои унизительные пожелания, да ещё ловит кайф от этого! А что они вытворяли с первой девчонкой! Как она визжала! Как билась и плакала! А говорила! Её голос. Её голос так похож на неё!
Ральф пытался стряхнуть вновь накатывающие на него воспоминания, но не мог. Он был не властен над этим. Собственно этот гнойник управлял всей его жизнью. Та причина почему он ненавидел себя. Отчего хотел калечить этих мягких, тепличных, податливых юных созданий! Аааааххххх! Только не снова! Но вот Ральфу 9 лет. Он в детдоме. Брата забрали год назад. Ральф скучал по нему. Но не по причине братской любви. Нет. Он мог заставлять его добывать ему канареек. Миссис Мейтл покупала себе канареек. Несколько штук. И каждый раз они пропадали. Она неизменно считала, что дети их выпускают на волю. И ещё раз по кругу. Откуда такая мания к канарейкам? Но это неважно. Главное, что Берт приносил канареек Ральфу. И Ральф их резал ножницами. Различными способами. Лапки. Крылья. Протыкал брюшко. А после этого отдавал кошкам. Кошек он любил.
Но они к нему не подходили. У него не получалось порезать кошку, сколько бы он их ни прикармливал. Досадно. Теперь он один добывал себе канареек. И вот он достал очередную пташку. Она билась в его руке. Клевала руку. Глаза бусинки сияли. Ральф занёс ножницы. И неожиданно ему прилетел камень в голову. От внезапности он выпустил птицу из рук. Она улетела. Он упал. Но живо оправился, сдавливая ножницы в руках. На него наступала банда из девчонок его возраста. Валерия Диол. Глава этой маленькой стаи гиен.
- П-пора поставить т-тебя на место, Р-ральф, - пропела эта наглая малявка заикаясь.
- А ты уверена? – Ральф показал ей ножницы. Но он храбрился. Их намного больше него. К тому же они запустили в него камень. Почему они раньше его не трогали? Из-за брата, тут же понял Ральф. Все презирали Ральфа, но девчонкам Берт нравился.
- Б-берта больше н-нет с с-тобой, - озвучила Валерия выводы Ральфа оскалившись. – Н-нет больше п-причин тебя н-не трогать.
И они тронули его. Да так, что он запомнил на всю жизнь, пронеся через неё это унижение. Девочки не побоялись его ножниц. Они окружили его. Как зверька. Выбили оружие из рук. Повалили. Били камнями. Раздели. У кого-то был устаревший телефон. Его фотографировали. А ещё резали. Теми же самыми ножницами, каковыми он забавлялся с канарейками. Он был в ужасе. Именно тогда он понял, каково быть жертвой. Молил. Плакал. Просил. Умолял. Ревел. Унижался. А надругательства и боль не останавливались. После этого они ушли. Позже его нашли. И вся оставшаяся жизнь в детдоме прошла под колпаком заикающейся Валерии Диол и её банды сучек.
Наконец-то он вкусит свою месть сполна! Они будут мучатся, все эти заикающиеся твари, что свободно ходят по городу! Ральф не мог заставить себя к ним прикоснуться, не сразу же, потому он сначала отдавал приказы Берту. Тот подчинялся. Ты же хотел чувствовать себя ничтожеством? Ты же хотел пасть ещё ниже некуда?! Так делай то, что тебе говорят. Раздень её. Дай её трусики. Вот так. Делай, как я сказал! Ещё! Сильнее! И что, что она плачет?! Тебя это как-то касается?! Больно?! Но тебе же нравится боль! Так. Умница. Правильно. Повернись ко мне лицом, а она пускай лежит перед тобой. А теперь делай, как я говорю, и не смей мне перечить! Так. Делай! Делай, как я сказал, иначе не получишь награды! Молодец. Хороший братик! Почему я дрочу на это? Потому что тащусь, тупица. О да! Чёрт! Как кричит! Держи крепче! Мать! Супер! Ах! Ща, ща кончу! Ммм! Ммммммм! Хахахаха. Хорошо. Хорошо. Живая ещё? Проверь пульс. Хорошо. Ещё живая. Ничего.
Продолжим завтра. Награда? Ах да, я же обещал. Ральф подошёл к обнажённому Берту, запачканному кровью Кэтрин Джойс. Берт потянулся к брату, в его глазах стоял страх вперемежку с неистовым желанием, член стоял. Берт дико заводился, когда лицезрел, как его обожаемый брат дрочил на это зрелище. Берт уже знал, что сейчас последует. Ральф дал затрещину Берту, вслед за тем вторую, потом ещё. Тот упал на пол скуля. Ральф пнул его в живот. Берт согнулся пополам.
- Уберись пока здесь, - скомандовал ему Ральф. – А после этого встань раком братец. Я выебу тебя, как последнюю шлюху. А затем мы продолжим с тобой. Только завтра я буду показывать тебе представление. Смотри внимательно, Берт, - схватил он того за волосы, из-за чего Берт издал блаженный вздох вперемежку с болью, - смотри внимательно, ведь они страдают за нас двоих. За то, какими мы с тобой стали.

Ханна.

Подозрительно. Ага. И не говори. Что за гул? Что происходит? Тшшш. Не шумите. Не смотри так пристально! Не толкайся! Смотри. Смотри. Легавые. Полиция! Полиция на рынке!
Воистину. День прошёл хуже не придумаешь. Уже с самого утра и до самого вечера меня выводили из себя люди со своей жуткой придиркой к свежести мяса. Одному не так пахнет, второму не такой цвет! Нет, я всё понимаю, я как мясник обязана отвечать на каверзные и доставучие вопросы клиентов, но как же мне хотелось топором огреть их всех по черепу! Вот где проявляется твоё самообладание. Так держать! Умница! Старайся! А что они тут забыли? Ни пуха ни пера! О, по кругу бродят. Выискивают кого-то. К чёрту! Какая фамилия у последней жертвы? Борись! Джойс. Какие там ещё кричалки имеются? А разве Джойсы не овощами занимаются? Кстати, о детях. Куда Аниса подевалась? Смотри-ка, на легавых не только мы посматриваем. А вот и Аниса! А что это делается? Легавый. Один из легавых идёт за ней! Что творится? Это кто? А мы откуда знаем?! Спокойно. Контролируем эмоции. Дыхание. Разум. И опусти топор уже.
Я наконец-то ощутила, как сжала топор в руках с дикой силой. Я разжала пальцы, боль заколола в руках. Приятное чувство. Специфичное. Настраивает на бой. Я послала девчонку купить воды. Походу она совершила кругосветное путешествие, а не сходила на противоположную часть рынка. Время близилось к ужину. Людей становилось меньше, текучка клиентуры ослабла. Но меня, как и остальных трудящихся приковала полиция. Неужто они не выяснили, на какой точке вкалывают Джойсы? Знают, они, точно знают. Но, похоже, пара Джойс не имела намерение больше вести разговор. Они трудились, как зомби. Некроманту бы очень понравилось следить за ними. К тому же я сболтнула Анисе об официальных клубных собраниях в «Сирене» из-за чего придётся брать девчонку с собой. Но меня не прельщало показываться в «Сирене». Обязавшись выискать источник информации в полиции, я уже несколько дней не могла реализовать задуманное. Слабачка. Трухло. При чём тут трусость? Вот именно! Как при чём? Она обещала. Ну? Она не сделала! Тьфу! Дело не в этом. А в чём тогда? Как ты это себе представляешь вообще? Сходить в участок и попросить материалы по делу? Ага. Дура! Или может откопать подкупного копа. Журналисты же находят? У тебя есть лишние деньги? Пару тысяч? Нет. Ну тогда не умничай! В самом деле. Вариантов полно, но не все годятся. Из-за этого дела полиция скрупулёзно утаивала все данные. Без комментариев. Пока что ничего не можем сообщить. Вся газета одни сплошные домысли и слухи! Жертвы попадают только по возрастному критерию, но всё прочее уж очень разно. Молодец! Хорош чертяга! Наш парень! Знает, как развлекаться! Опомнитесь! Мы о детях говорим! Вы не о том печётесь. Вот именно. Легавый преследует девчонку.
Аниса подходила прямо ко мне. Легавый шёл за ней. Любопытно. Интересно. Кто это? Ставки? Можно. Девчонка прошла за мой прилавок, желая припрятать воду, я понурила голову, чтобы из-под лобья следить за приблизившимся человеком. Мужчина придвинулся вплотную к стойке. Аниса обернулась и какое же моё было изумление, когда она удивлённо и испуганно вскрикнула:
- Папа?!
- Папа? – сказала я вслед за ней вытаращившись на мужчину.
- Так точно, - по-солдатски отрекомендовал тот себя, - приятно наконец-то с вами познакомиться, спаситель моей дочери, Ханна...
- Даймонт, - пожала я протянутую руку мужчины, - Ханна Даймонт. А вы будете...
- Юджин. Сержант Юджин Харт.
- Что ты здесь делаешь? – накинулась на него Аниса, недовольно надув губки.
- Это я что здесь делаю? Работаю. Это мне следует спрашивать, почему ты помогаешь мяснику вместо того, чтобы быть дома и заниматься домашкой, - переадресовал вопрос Юджин Харт с дочери на меня.
А нам-то почём знать?! Вот даёт! Мы как будто намеренно её тут держим! Похоже. Не ладит с отцом. Вообще-то да. А ты откуда знаешь? Может быть, потому что я слушаю? Тоже мне достижение! Он сказал сержант. А какой отдел? Убийств. Пожаловали же к Джойсам. Точно. Где твоя причинно-следственная связь? А он ведущий дело или довесок? Не суть важно. Мы ведь сможем? А то! Мы сможем его использовать. Ведь он жалкий. Мятый. Помятый. Усталый. Разбитый. И жалкий. Да, жалкий. Согласен. Берём? Берём. Берём.
- Сейчас время ужина, - пресекла я стычку двух родственников, - думаю даже вам, сержант Харт положено есть, к тому же, - я стащила себя свою рабочую экипировку, готовая идти, - я бы не отказалась от благодарности в виде рома. И к тому же я обещала вашей дочери отвести её на собрание клуба. Идёмте.
Я обошла обалдевшее семейство Харт и устремилась прямо к выходу. Я была совершенно уверена, что Аниса ускользнёт от папочки и побежит следом за мной, а тот в свою очередь двинет за ней. Таким образом и нагрянем в «Сирену». Та дам! Мы нашли источник! Выкуси, Кожедёр! Эта сучка нам ничего теперь не предъявит! Ага. Иди же, агнец! Иди же за нами!
Кафе-бар «Сирена» - это изысканный шоколадный интерьер с приглушённым светом, забитый растениями под завязку. Сдаётся, в помещении по большей части зелень, чем возможности сесть. Тем не менее, в декоре нет ничего бесполезного, всё продумано до мельчайших деталей. Любой мог приметить свой уголок, от закуточка с книгами до барной стойки для выпивал. Я распахнула дверь, огласив своё появление нежным звоном колокольчика. Анна-Мария, находясь за стойкой, тут же извинилась перед гостями и устремилась ко мне, заприметив меня со спутниками. Чертовка сразу же сообразила о профессиональной деятельности мужика, который залетел следом за девушкой, которую он всё намеревался поймать, но та держалась уж очень близко ко мне, что того стопорило от некоторых поступков.
- Добро пожаловать в «Сирену», - протянула Анна-Мария, приветствуя новых гостей, беря дело под свой контроль.
Юджин Харт тут же переключил всё своё внимание на стоящую перед ним женщину. Её красота околдовывала, манила, цепляла, но основной её козырь – она всех конфузила. Когда взираешь на что-то столь прекрасное, ты либо упиваешься эмоциональным восторгом, тебя переполняют чувства, вплоть до слёз, но бывает такая степень красоты, что тебе нечего сказать. Ты начинаешь блеять и заплетаться в своих мыслях, не имея возможности себя контролировать. Подобная красота не забывается, заявишь ты. А вот и нет! Самый парадокс заключался именно в том, что она выжигалась из твоей памяти, так как мозг удалял её, как часть чего-то мистического и невозможного. По крайней мере, так вещала сама за себя Кожедёр, когда творила свои дела. Забыть не невозможно. Мы долго свыкались.
- С-сержант Харт, мисс
- Миссис, любезный, - протянула руку для поцелуя Анна-Мария ничуть не смутившись. Юджин Харт сконфуженно её поцеловал. В этом заведении подобное обращение с хозяйкой являлось само собой разумеющимся, - Миссис Хадстон. Вы пришли на собрание КСУ?
- КСУ? – решила подать признаки своего присутствия Аниса, также попав под впечатление от Анны-Марии. А в какое бы они попали впечатление, если увидели, как она действует ножом!
- Клуб Серьёзных Увлечений, милая, - Анна-Мария повела их за собой к уже собирающемуся немногочисленному собранию людей. - Очень многие люди живут своей работой. Работа и только работа. Друзья и любимые не всегда понимают и одобряют подобную... манию к своему занятию. Ведь для многих это просто-напросто средство к существованию. Но не для всех, - Анна-Мария отодвинула стулья, приглашая Юджина Харта и девчонку присоединится к остальным. Те послушно сели, - для некоторых работа – это всё. Взять меня, например. Я коротаю бо льшую часть своей жизни за барной стойкой. Я знаю более двухсот видов коктейлей и способы их приготовления. Но не для баристов подобная тема кажется... лишней, при всей любви к алкоголю. Также я очень немало знаю о растениях, моя личная оранжерея в моём же личном баре прекрасно это иллюстрирует. Боже! Что я за хозяйка такая! Надо принести всем выпить! У нас правило, сержант Харт, один обязательный стаканчик рома, вашей дочери я принесу сок. Будь так любезна, Ханна, помоги обслужить гостей.
Я приблизилась к стойке, довольная Анна-Мария напевая себе песню под нос, делала напитки. Мы коса посматривали за происходящим. Стоило ей прилюдно упомянуть должность отца Анисы, как на него обрушились с вопросами. За этим столом обсуждают профессиональную деятельность до нездоровой въедливости, никто не выражал недовольство или претензии к власти, но многие хотели знать, как работает внутренняя система полицейского участка их города. Юджни Харт отвечал как мог, стараясь корректировать свои ответы. Девчонка скучала и посматривала на часы. Некромант параллельно с кем-то вёл разговор. К столу приходили другие члены клуба. Чем темнее становилось на улице, тем оживлённее горел человеческий свет в баре.
- Молодец, Бездушный, - наконец, заговорила о главном Анна-Мария, - улов оказался лучше, чем я ожидала от тебя.
- В каком это смысле? – тут же я насторожилась от настолько лестного отзыва.
- Сержант Харт из Центрального Управления Полиции: первого отдела криминалистических расследований входит в группу ведущих дело убитых детей.
- Да ну? – вот это да! Да мы красавчики! Джекпот! Поздравляю коллеги, от нас есть польза! От нас всегда есть польза. Да кто бы говорил! Это что за наезд? Обоснуй. Обоснуй. Ну, возьмём то дело...
- Изначально он вёл это дело, но его сместили. На сегодняшний день он просто на подхвате. Это свежие сведения, которые я получила, - Анна-Мария склонилась ко мне, - У меня также есть сведения, что наш сержант не очень... корректно делает свою работу. Его карьера на волоске, плюс есть основания предполагать, что он держит кое-какие материалы дела у себя дома, - Анна-Мария плотоядно улыбнулась. Чёрт! Я опять спать не буду. Не надо так! Ну не надо! Вот бы её увидели её клиенты. Ага. И разбежались. Я не понял, почему закрыли прошлую тему? Не сейчас. У нас есть план. Какой план? Чего план? Как получить желаемое.
- Предоставь это мне, - я подмигнула Анне-Марии, а после этого, взяв поднос с напитками, понесла его к столу.
Мой план прост, так же как всё гениальное. В этой комнате сконцентрировалось слишком много переменных для удачного стечения обстоятельств. Скучающая Аниса сказала мне сегодня днём о вечеринке и её опасении, что отец её никуда не отпустит. Юджин Харт уйдёт отсюда пьяным, я об этом позабочусь. Очень рискованное мероприятие, не хотелось бы убить легавого во сне, но я бросила в его стакан таблетки со снотворным. Этого должно хватить. Как только он начнёт вырубаться, я отвезу его с дочерью на такси домой. Выступим в роли доброго самаритянина. А когда приедем, позволю девчонке уйти на вечеринку на несколько часов. Это будет наш маленький общий секрет. Раз есть шанс, что материалы дел есть в его доме, надо действовать. Как только он вырубится у себя дома, а Аниса свалит, я смогу обыскать дом. Просто. И со вкусом. Ромным вкусом!
Расставив стаканы всем собравшимся и вручив Юджину Харту его персональный бокал, я села на своё место. Как же трудно не смотреть. Он выпил? Выпил? Не вижу. Не смотри! Да как не смотреть? А он не отдаст концы у нас за столом? Не хотелось бы. Вот уж вряд ли. Контролировать. Держи ситуацию под контролем. А вот и Анна-Мария на подходе. Занимает своё место. Кто первый? Кто первым будет говорить? Может та бабулька поведает нам о вязании? Или тот учитель, что протирает очки? А может вот тот пожарный? Кто же? Кто? Вечер протекал своим чередом. Люди приходили и уходили. Кто-то выговаривался, рассказывал, как миновал рабочий день. Кто-то жаловался на начальство или материл клиентов. Кто-то толковал вслух свои суждения с замечаниями, как усовершенствовать условия труда. Все выговаривались. Никто не затрагивал личных тем. Работа и только работа. Отдельные моменты казались занятными, кому-то унылыми. Анна-Мария периодически приносила и уносила стаканы с напитками. Аниса то оживала, если истории казались ей увлекательными, как у хирурга или спасателя, а в некоторых случаях скучала, если какой-нибудь маклер сыпал цифрами с уравнениями. Юджин Харт прикладывался к рюмке и периодически рассказывал невинные случаи. Пф! Невинные! Вот же! Он коп! Какая тут невинность? Свою невинность он потерял прыщавым подростком! Она не ту невинность имеет в виду. А какую тогда? Вот же дура. Ты кого дурой назвал? Она про ту невинность, что затрагивает человеческие жизни. Человеческие жизни? Вздор. Вздор. Мясо. Все люди мясо. Мясо. Мясо. Мясо. Мясо. Мясо. Мясо. Мясо. Мясо. Мясо. Мясо. Мясо. Мясо. Мясо. Мясо. Мясо. Мясо. Мясо. Мясо. Мясо...
- Я бы хотела послушать вас, госпожа мясник, - пропищала какая-то девица наряженной хиппи, погасив голоса в голове, - ведь я вегетарианка, но мой милый, Джерри, не испытывает ничего постыдного в том, чтобы есть мясо. Я привела его сюда, чтобы вы обрисовали ему, как действуют мясники.
- О? Вам про убой скота рассказать?
- Я не считаю, что это хорошая идея... – начал захмелевший Юджин Харт, косясь на свою дочь.
- Удивительно! Вы работаете с преступниками, сержант Харт. Насильниками, убийцами, маньяками и Бог знает с какими дегенератами, но нет! Почему-то всех претит слушать про мясо. Вы же не брезгуете его есть. Так в чём проблема?
- Я хочу послушать, - фамильярно влез Джерри, ущипнув свою девчонку, - Я люблю мясо. И буду его есть! Базарь давай.
- Вот это другое дело! Итак, я расскажу про домашний забой, так как я работаю с частниками и лично езжу по возможности выбрать скот на убой. При домашнем забое для оглушения используют удар в лобовую кость деревянным молотом на длинной ручке. Молот должен иметь определённый диаметр и выпуклую ударную часть. Металлические и заострённые инструменты использовать нельзя, чтобы не проломить животному череп. При правильном ударе парализуются важные центры мозга, а лёгкие и сердце продолжают работу, что способствует качественному обескровливанию...
Прошло двадцать минут. Юджин Харт конкретно пил, чтобы меня не слушать, ему своих ужасов на работе хватает. Аниса видимо начала рассматривать концепцию отречения от мяса. Джерри тоже как-то съехал со стула. Хиппи сидела прямо подобно жерди и стоически слушала меня, словно брала на свои плечи мучения всех забитых животных. Большая часть участников ретировалась, члены же подлинного КСУ наслаждались моими подробностями, тем самым обуздывая собственную жажду.
- ...разрубается посередине грудная кость, аккуратно разделяется пищевод и трахея. Делается продольный разрез брюшной стенки, лонное сращение разрубают топориком. Отделяется жировой слой с желудка (сальник) и опускается в ёмкость с холодной водой. Очень аккуратно вынимаются кишки, затем желудок и селезёнка, подрезаемые остриём ножа. Вырезается сердце с печенью и лёгкими, после чего извлекаются диафрагма с трахеей. По всей длине позвоночника разрезаются мышцы, и с помощью топорика разделяется туша вдоль пополам. Чтобы спинной мозг остался целым, разрубают не посередине, а с отступом вправо на полсантиметра. И наконец, убираются кровяные сгустки, остатки жира и диафрагмы, кровоподтёки. Разделанные туши обмывают чистой водой (25-30°С) и выкладывают на просушку.
Увлекательно! Прекрасно! Великолепно! Музыкально! Поэтично! Браво! Браво! Браво! Браво! Браво! Как же удачно мы избрали поле деятельности. И не говори! Мы упиваемся агонией умирающего существа, да ещё имеем все основания его разделать на составляющие части! Ммм. Это всё конечно хорошо... Нет. Не смей. Но... Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Мы всё решили. Мы это выбрали. Она в порядке. Она себя контролирует. Почему...
- Почему ты вообще мясником стала?! – выдавил из себя Юджин Харт прежде чем свалиться со стула.
- Пора домой, - красноречиво глянула я на Анису. Девчонка кивнула, ещё не совсем придя в себя от реалий жизненного процесса, но подхватив пьяного отца под руку, потащила его вместе со мной к выходу. Анна-Мария помахала нам на прощанье, как и оставшиеся члены клуба. У них нет слов. Все слова проглотили. Тоже мне! Людишки! Проехали. Оставим тебя на потом. Сейчас начинается вторая фаза нашего плана. Собрались! Я тебя умоляю! Он пьян в стельку! В этом и проблема! Главное, чтобы не подох. Пульс-то у него есть? Есть. Дышит. Живой. Вот уж никогда не думала, что буду волноваться за легавого. А ты что хотела? Нечего ему было снотворное в алкоголь кидать! Принимай последствия. Принимай! Принимай! Принимай!
Такси долго ловить не пришлось. Мы с Анисой погрузили отключающегося Юджина Харта в машину. Девчонка была крайне расстроенной. Поход на собрание клуба спустил её с небес на землю, после того как она услышала всевозможные версии профессиональной деятельности стольких людей. Мне даже показалось, она с каким-то новым чувством смотрела на своего отца. Как будто пришло примирение с чем-то. Примирением с тем, кто он есть и его призванием. Вот же! Интересно, как бы он отреагировал, если бы узнал, что едет в машине с серийным убийцей? Какая вероятность, что двое серийников очутятся в одной машине? А коп и серийник в одной машине?
Таксист доставил нас к двухэтажному дому, знавшему лучшие времена. Мы с Анисой помогли Юджину Харту вылезти из машины. Я успела дать сигнал таксисту повременить. Затащив мужика в дом, мы посадили его на диван. Как только он захрапел, Аниса тут же выпроводила меня на улицу, не предоставив возможность замешкаться.
- Спасибо большое, что помогла дотащить его, - благодарила меня Аниса на крыльце дома, - теперь раз он в таком отрубе, я смогу уехать на вечеринку!
- И как долго он будет спать? Не боишься, что он очнётся посреди ночи и тебя хватиться?
- Нет. Это до утра. Не знаю, чего его с рома так сильно вырубило, видимо на работе всё совсем плохо из-за этих девочек, но спать он будет, как убитый! Тебя не нужно подвезти домой? Мы можем на одном такси уехать.
- Нет. Я прогуляюсь. От вашего дома до «Сирены» не так далеко. Я пройдусь, немножко протрезвею и снова в бар.
- Ну как знаешь! – махнула на прощание девчонка и бегом сиганула к такси. Она села в машину, они отправились в путь, та продолжала мне махать, как и я. Но вот автотранспорт скрылся. На улице никого нет. Свет на первом этаже горит, Аниса не стала его гасить. Дверь захлопнута. Открытых окон нет. Вот ведь! Весь наш план полетел к чертям! Спокуха, ребята. Что? У тебя есть план Б? У нас всегда есть план Б. И это так. Ещё в машине я успела пошарить по карманам легавого. Там обнаружились ключи от машины, которая стояла вероятнее всего у рынка, паспорт, права, кошелёк с телефоном и главное – ключи от дома. Всё в действительности пошло не так, как я распланировала, но я успела выудить ключи от дома. Прекрасно. Молодец! Ну так что? Заходим. Заходим. Нам никто не воспрепятствует. А как же легавый? Таблетки сделали своё дело. Его вырубило. Вырубило на несколько часов. Нам хватит. Точно хватит.
Ещё раз просканировав территорию на наличие свидетелей и не заметив никаких явственных признаков человеческого присутствия, я вставила ключ в замок и зашла в дом, аккуратно закрыв за собой дверь. Не очень чистое жильё, которое условно поддерживается в чистоте, но бесспорно бросалось в глаза, что двое родственников жили особняком друг от друга, каждый в своём жизненном ритме. Подкравшись поближе к спящему мужчине, я проверила пульс, ритм дыхания. Всё в порядке. Есть большая вероятность возникновения летального исхода при смешивании снотворного и алкоголя. Не хотелось бы, чтобы он умер на диване. Сейчас по крайней мере.
Второй этаж. Несколько комнат. Нам в какую? Ну считай. Одна спальня. Две спальни. Правильно. Две спальни. Ванная. Это ванная. Мы так и будем бродить в темноте? Пока да. Спальня. Девчонки. Точно девчонки. О! Что? Я знаю эту группу. Не отвлекайся. Ещё одна спальня. Ну как всегда! Самая нужная комната, всегда самая последняя. Закон. Такой закон. А вот и кабинет! Я прошла в тёмную комнату. Включила свет. У них в доме плотные шторы, это я сразу заприметила. Какие молодцы. Облегчают мою работу. Даже если соседи что-то подумают, ничего, кроме силуэта, они не различат. Сосед работает ночью. Полицейский работает ночью. Всё нормально. Нормально в пределах его нормы. А для обывателей это ненормально. Мы тоже ненормальные. Это карта города на столе? Да. Смотри, районы где нашли девочек! Они обведены. Хм. Нет пересечения. Бумаги. Сколько бумаг! Фотографии. Диаграммы. Это что? Скотч? Одну из них обернули, как колбасу. А вторая что? Её просто выбросили. Как отходы. Фоткай! Фоткай! Что фоткать? Расположение бумаг! Это ещё зачем? Ну ты тупой! И правда! Что за претензии, я не пойму? Надо зафиксировать расположение, как всё лежало до нас. А дальше? Видишь принтер? Аааааа! Ооооо! Да ты молоток! Спасибо. Я стараюсь. Мы стараемся. Сколько времени это займёт? Достаточно, чтобы скопировать все имеющиеся тут документы и не разбудить легавого. Ну так работай!
Я шла скорым шагом. Лето. Сухое и жаркое. Под мышкой у меня целая кипа бумаг. Копирование заняло приличное количество времени. Я пару раз спускалась и обследовала Юджина Харта. Он спал в сидячей позе не двигаясь. Прямо как живой манекен. Я придирчиво раскладывала бумаги в их исконное положение. Убрала за собой по максимуму. Даже если остались какие-нибудь отпечатки, в базе на меня ничего нет. Потому что меня там в принципе нет. Теперь мы сможем приступить к охоте. Нужно только дать знать остальным:
- Ты получила желаемое? – тотчас же взялась за главное Анна-Мария.
- Я иду к вам. Задержи остальных. Пожалуй, теперь Клубу Серийных Убийц есть что обсудить.

Прошлое.

Почему ты вообще мясником стала? – раздаётся вопрос Юджина Харта в моей голове, пока я иду в «Сирену». На это существует определённая причина. И причина эта настигла меня в тот миг, когда я сидела напротив последнего добитого мной человека. Когда я вбила финальный гвоздь в своей череде серийных убийств убийц моей семьи. В прямом смысле. Я забивала им гвозди в голову. Это занятно. Вколачивая уже в мёртвый мозг гвозди, человек продолжает дёргаться, как рыбка. Дёргается, но при этом не дышит. Сдаётся, это называется спинномозговой рефлекс. Тогда я ещё не занималась изучением анатомии, так что могу припомнить неверно. Но не в этом дело. Моя охота из раза в раз напоминала типичный список домохозяйки, идущей за базовыми продуктами на каждый день.
Я располагала информацией кого мне надо искать. Выслеживала же неизменно в тех местах, где они попадались на глаза мне чаще всего: школьный двор, бары, торговые центры, а главное маршруты. Ведь мне необходимо было схватить не одного его, а всю семью целиком. Это, пожалуй, самая сложная и дотошная часть моего дела. Я не внушала им, как остальные, что они будут в безопасности. Нападения и похищения вершились резко и проворно, не предоставляя живому существу включить все свои рефлексы. А именно инстинкт самосохранения. Я не давала им шанса. А вот после этого! Да, когда они сидели связанные. Я всегда садилась в центр. Он всё время глазел на свою семью, независимо сколько человек ею являлось. Испуг жертвы, внезапно обнаружившей весь ужас своего положения — вот триумф моей агонии. Собственно его агония, когда он видел расправу над его родными даровала мне тот кайф, что лучше любой наркоты! Именно тогда в моей голове голоса смолкали. С того дня, как я неудачно убила зачинщика всего этого, того, кто сделал меня такой, они непрерывно болтают. И только лишь агония приносит мне избавление. Смерть – это апогей, тот момент удовольствия, ради которого и развёртывались все прошлые деяния. Я никогда ничего не уносила с места выступления. Многие серийники так делают, чтобы позднее ещё раз переживать момент своего... оргазма, если хотите, снова и снова, продлевая и смакуя совершённое. Но у меня стояла несколько иная задача. Но прямо тогда, когда я сидела окружённая трупами с подушечками для игл вместо головы, я поняла – всё закончилось. Осознание этого накрыло меня так жутко и оглушительно, что я ощутила, как на меня обрушился ледяной водопад. Я была мокрая от пота, меня потряхивало, я пялилась в одну точку, не зная, как мне жить дальше. Я никогда не смотрела так далеко. Только они.
Только эти семьи. Семья за семью. Семья за семью. Семья за семью. Семья за семью. Семья за семью. Семья за семью. Это было моим кредо. Я думала остановиться. Я же достигла чего хотела? Но было поздно. Я уж очень пристрастилась. Я уже не раз повторяла – это доставляло мне кайф. Агония. Агония смерти. Это глушило голоса в моей голове. Агония. Агония. Агония. Агония. Агония. Агония. Ах, эта славная агония! Это непередаваемая агония! Я желала ещё. Может выбрать других людей? Может найти другие семьи? Нет. Ты должна остановиться. Но почему? Почему я должна? Кому? Ведь люди мясо. Просто-напросто более сложная биологическая структура со сложной частью нейронов с импульсами контролируемые мозгом! Что в этом такого?! Пожалуй, как раз тогда голоса и заявили мне это... А давай станем мясником! Почему? Ты хочешь крови? Да. Ты хочешь убивать? Да. Ты хочешь агонии? Да. Да. Да, очень хочу. Так пошли в мясники! Животные - не люди. Но они мясо! А раз они мясо и им тоже больно, почему бы и нет? Но... А как же кредо? Ты хочешь, чтобы мы молчали? Хочу. А мы будем молчать! Пока ты режешь. Пока ты колешь. Пока ты забиваешь. Пока ты в крови. В звериной крови мы будем молчать. Мы будем молчать. Пока ты будешь в процессе. Ты получишь агонию. Мы отремонтируем тебя. Теперь мы тебя починим. Мало-помалу. Медленно. Медленно, но верно. Всё придёт в норму. Всё станет, как прежде. До нас. Всё станет так, как до нас. Я с трудом поднялась. Голова гудела. Я обливалась слезами. Я так не хочу. Я так не хочу останавливаться. Но голоса пригрозили. Они сказали, что не будут молчать, если я нападу на человека. Но раз работа мясника позволит мне обрести хоть часть контроля над ситуацией, почему бы и нет? Действительно. Почему бы и нет...

Юджин.

Голова. Адски раскалывается голова. Сверло. Свет. Боль. Гром. Что происходит? Где он? В аду? Если так, то неплохо. Пускай будет ад. Только бы не возвращаться. Только бы не начинать новый день. Как же ему всё надоело! Юджин с трудом разлепил глаза, мир бил ему по нервам, выжигая остатки разума. Он сдавил голову, стремясь положит конец бою курантов. Чёрт возьми! Что они наливали ему в этом баре? Как он там назывался? Сирень? Сиреневый? Вроде бы что-то начинается на «сирен». Сирена! Точно! Бар «Сирена»! Наименование очевидно не годится. С другой стороны, почему нет? Владелица заведения до нереальности хороша собой. Кто этот счастливчик вытянувший такой билет?
- Ты подниматься собираешься? Мне как бы в школу надо, - гремела тарелками Аниса.
Юджин с трудом двигался на диване. Обалдеть. Он просидел всю ночь. Всё тело затекло до невозможности. Не слабо его отрубило. Ещё раз: что они ему налили, чёрт возьми? Нужно вставать. Сделать себе завтрак, принять душ и на работу. Юджин извлёк телефон. Обалдеть. Его сместили с руководителя до помощника Леонарда, а такое впечатление, что именно он продолжает согласовывать все действия группы. Столько пропущенных звонков начиная от самого Леонарда (ещё бы! Ведь он смотался с рынка вслед за дочерью и Даймонт, никого не поставив в известность), до криминалистов и самого начальника отдела. Ему предстоит нешуточный разговор с начальством. Очередной. Но Юджину плевать. Должно быть плевать. Ведь что теперь? Он не главный. Всё происходит так, как примет решение Леонард. А Леонард тупой придурок, который не видит дальше своего носа. Он не понимает. Он не понимает, что в городе появился ещё один серийный убийца. Это определённо серия. Неявная, абстрактная, им не за что зацепиться, но это точно серийник. Юджин чувствовал это. Прямо как тогда. Но хватит. Всё!
Юджин встал, продолжая держаться за больную голову и... не поверил своим глазам. Комната блестела чистотой, на столе остывал завтрак, его дочь, со злостью сверкая глазами, раскладывала посуду по местам из посудомойки.
- Я умер. Я умер и угодил в рай. Только Флоры не хватает...
- Если бы! – фыркнула недовольно Аниса. – Когда мы тебя притащили домой с Ханной, я сразу же ретировалась в свою комнату. А сегодня утром она настрочила мне, чтобы я убралась!
- Чего? – озадачился Юджин и Аниса ткнула ему в лицо своим телефоном, демонстрируя смс-ку от Ханны Даймонт: Уберись. И накорми Юджина. Всего одно слово и предложение, и его дочь ходит по струнке. Что за демон эта Ханна?! К тому же – Юджин?! Когда он позволил обращаться к себе по имени?
- Когда это я разрешил звать себя по имени? – спросил вслух Юджин.
- Видимо, в баре или дома, - нерешительно пожала плечами Аниса, отворачиваясь от него, - я не слушала, что вы там друг другу говорили...
Юджин подозрительно пронзал глазами спину дочери. Странно всё это. Он реально ничего не помнил о вчерашнем вечере. Ну, помимо материалов дела и этого собрания КСУ. Как там эта Даймонт в доскональностях расписывала убой скота. Больная баба. С другой стороны, его работа не лучше. У многих на этом собрании встали бы волосы дыбом от кое-каких подробностей. Юджин усмехнулся про себя, присаживаясь за стол. Аниса села напротив него, внимательно наблюдая, как он ест. Это начало его нервировать:
- Ну что?
- Я прощаю тебя.
- П-прощаешь? – зависла вилка с омлетом в руках Юджина.
- Именно так, - добродушно кивнула Аниса, - я прощаю тебя, что ты полицейский. И это твоя работа. Чудовищ должен изобличать Человечный, отрёкшись от звания Человек во имя Справедливости, - на этой ноте Аниса оставила отца, чмокнув его на прощание. А Юджин так и сидел, оцепенев за завтраком, пока его не возвратил в действительность телефон, извещавший о незамедлительной явке на службу.
Утренние слова дочери не шли из головы Юджина, отчего он слушал вполуха, как Леонард декламировал о том, что необходимо предпринять для обнаружения преступника. Он предлагает проверить камеры наблюдения на площадках, где исчезали девочки, собрать списки тех, с кем они общались в последнее время, здесь несомненно два отдельных случая, перепроверить... стоп. Он не ослышался? Два отдельных случая?!
- Что ты сейчас сказал?
- Я сказал, - обратил всех внимание на себя Юджин, прервав их нового непосредственного руководителя Леонарда, который с самого начала после назначения бросал сочувственные взгляды на Юджина, - что криминалисты, прочистив раны, ничего не обнаружили. Никакой грязи или земли, следовательно...
- ...следовательно, они лежали на поверхности неподвластной коррозии или разложению, это мы уже знаем, как раз поэтому мы не можем зацепиться ни за какое конкретное место, я про другое. Ты собираешься разбирать эти два случая отдельно?! Разъединить расследование об убийстве Тинны Лагер и Кэтрин Джойс, как два несвязанных между собой случая?! Ты в своём уме?!
- И что же свидетельствует на то, что их убил один человек? – снова сочувственно глянул на него Леонард, непроизвольно взглянув на других входящих в следственную группу. Многие его поддерживали. – Юджин, я согласен. Их тела выдают видимые следы пыток ещё при жизни...
- А то, что метод похищения одинаковый?! А то что они попадают в один возрастной диапазон ничего тебе не говорит?! – всё больше распалялся Юджин, впадая в недоумение от происходящего. Что за чёрт? Что происходит?! Они совершенно отупели или он что-то не понимает?!
- Юджин, - отрезал Леонард, - в нашем городе нет серийных убийц. Посуди сам: да, я соглашусь с тобой по этим пунктам, без всякого сомнения. Но почему ты не допускаешь наличие подражателя? Не мне тебе вещать о методах серийных убийц, в конце концов, но мы не обнаружили абсолютно никакой взаимосвязи между этими двумя девочками.
- Но...
- Никаких «но». Послушай меня: у нас две жертвы и они младшеклассницы, это да, но разброс на возраст очень большой. Их физиологические и интеллектуальные особенности не сходятся ни в чём. Ты схватываешь мою мысль?
- Я не...
- Ты схватываешь её? – оказал давление на последний вопрос Леонард. Все таращили глаза на Юджина. Буравили взглядом. Вот оно. Снова. То чего он и боялся всегда. Они смотрят на него, как на помешанного. Как на «ищейку психопатов», как нарекла его Аниса в пылу семейного скандала. Он кругом видит маньяков. Он кругом видит серийных убийц. Связи. Нити. Совпадения. Бесспорности. То, что он считал бесспорностью для себя, не самоочевидно для других. В логике Леонарда существует определённый смысл. Но именно эта возмутительная несомненность сбивает остальных со следа. Ведь все привыкли думать, что серийные убийцы – это нечто, незаурядный злодей, что-то вроде Декстера или Ганнибала Лектера. Но нет. Как раз Юджин так не считал. Ибо по сути, серийные убийцы – это внутренне и физически искалеченные личности, которые отыгрываются на прочих, неспособные совладать со своей версией реального мира. Несмотря на всю их мразотность, Юджин признавал в них людей, больных, не здоровых, но людей со своей причинно-следственной связью, а они нет. Его коллеги этого не видели. Вот в чём было дело...
- А что потом? Вы просто-напросто всех… послали и пришли сюда?
- Вот именно! Только ты меня понимаешь! Ты такая красивая! Глаз не оторвать! Они меня выгнали! Выгнали и всё! Нет! Вру! Я сам ушёл! Ушёл и всё!
- Какую рюмку он пьёт?
- Кажется, десятую.
- Одиннадцатую, красотуля! Не ври ей! Не ври моему лучшему другу! Так ведь? Мы с тобой теперь лучшие друзья! Правда же, Ханна? Лучшие друзья! А точнее, ты мой единственный теперь друг! Единственный, слышишь? Ну, кроме дочери конечно! Она у меня прелесть! Прелесть, слышишь? А ты её портишь! Портишь! Не порть мою девочку! Хотя, что это я? Вы слышите, что я говорю, богиня! Я обвиняю лучшего друга! Единственного друга, вот! Нет! Я неправ! Моя девочка теперь так хорошо со мной обращается, вот! Она меня простила, слышишь, простила только благодаря тебе!
Юджин пошёл вразнос. После сцены в участке ему стало невыносимо выдерживать на себе эти взгляды. Взгляды людей, что находили его тронутым на серийных убийцах. Что он снова начнёт нести теорию заговора или что похуже. Но это они неправы! Они! И он прекрасно это знал. Знал, но не мог привести доказательства. Какой резон в знании без доказательств? Даже научные теории без доказательств просто слова. А он что? Он не учёный. Он коп. Легавый. И он делал только то, что умёл лучше всего – ловил монстров. Человекоподобных монстров. Ноги сами понесли его в «Сирену». У него на самом деле не осталось друзей в участке. Только коллеги. Никакого плеча поддержки. Ни моральной, ни физической. А ему этого в настоящий момент чертовски не хватало. Напарник. Вот кто ему нужен. И он заявился в «Сирену» в этот бар-кафе, где люди, помешанные на своей работе, могли разговаривать исключительно об их любимом деле. Любимом. Странно это звучит. Он ненавидел свою работу, но только она давалась ему лучше всего. Он должен его найти. Должен! Ему хотелось выговориться, но сегодняшнего собрания клуба не состоялось. И он сел за стойку пить. Анна-Мария пришла уже на одиннадцатой его рюмке. Или двенадцатой. А может десятой? Не суть важно. Главное наконец-то они явились. Слушатели. Те, кто может его выслушать.
- Меня это радует, - отозвалась Ханна, прося налить Анну-Марию рому, - но как-то ты уж очень раскис, нет? Что такого случилось в участке, Юджин, что ты топишь себя в водке?
- Что случилось? Что случилось! Ничего не случилось! Слышишь? Ничего! И именно это главная проблема! Ничего не случилось!!
- Ну-ну, сержант, я уверена вы разыщете маньяка. Как не как вы же схватили Душегуба.
- Вы потрясающая, знаете об этом? Потрясающая! Вы наверно постоянно слышите эти комплементы от всякого пьяного сброда, как я, но я не могу этого не сказать – вы… вы… вы – ПОТРЯСАЮЩАЯ! Налей мне ещё!
- Так как же ты изловил Душегуба? Выходит, у тебя есть опыт в выслеживании серийных убийц? - спросила Ханна, пока Анна-Мария наливала Юджину ещё стопку. В баре кипела жизнь. Красивые люди встречались с другими красивыми людьми. Всё было каким-то чрезмерно ярко-зелёным, огни города за окном напоминали светлячков. Как тошно. Как тошно от всей это идиллии. Как это ненормально!
- Как изловил спрашиваешь? Как поймал? На живца, вот как!
- Это как же? – затаила дыхание Анна-Мария, обняв себя руками.
- Я попросил! И знаешь кого, ангел? Бога! Я попросил Бога! И он меня услышал! Эта… тварь меня услышала! Мой брак развалился! Семья развалилась! И всё из-за чего? Из-за Душегуба! Я его искал! Я его выслеживал! Я почти к нему подобрался! Но нет! Сука! Нет! Я не мог до него дотянуться! И я попросил! Попросил дать мне жертву! Ещё одну! И он дал! Он дал и забрал! У меня на глазах забрал! Как она кричала! Кричала! Нет нет нет нет! Ангел! Богиня! Не покидай меня!
Анна-Мария на последних словах Юджина скрылась с их глаз в подсобку. Её колотило. Юджин расклеился, он старался её поймать, но не успел. Был уж очень пьян. Ханна же осталась сидеть рядом, лишь проводив хозяйку бара взглядом.
- Вот как, - изрекла она наконец, - а что же с этим делом? Что происходит? Юджин, ты не спишь случаем?
- Кричала, - бубнил себя под нос Юджин, - так кричала… а знаешь, что самое противное? Я всех подвёл. Всех. Дочь. Жену. Родителей. Всех. Кричала… Вторая девочка… Она так смешно лопотала на видео… Никогда не снимал свою дочь на видео… А они снимали… Прямо настоящая видеохроника её детства… Она так смешно говорила… Лопотала… Но такая милая… Такая невинная… Моя девочка тоже красивая… Заботливая… Я всех подвёл… Всех…
Юджин не помнил, как оказался в машине. Транспорт плавно вёз его домой. Тихий ход баюкал, суля невесомое чувство счастливого покоя. Но мысль! Какая-то мысль как заноза, застрявшая в голове, не давала ослабнуть окончательно. Он всё пытался ухватиться. Он что-то видел. Он что-то понял. Что-то важное. Но мысль улизнула от него. И он её упустил. Завтра. Он подумает об этом завтра. А сейчас пускай хотя бы ненадолго, он станет человеком. Обыкновенным человеком без забот и бремени своих грехов с непосильной ношей в виде собственной мании, которую он не хотел признавать, как бы глубоко ненавидел своё призвание.

Ральф и Берт.

Летиция Скайлз. Новая девочка, которую избрал Ральф. Вторая сучка сдохла чересчур быстро. Она оказалась менее выносливой, чем первая. Как же тошно! Эти маленькие твари не могли утолить его. Они не выдерживали их забавы, да и приедались. Всё как-то становилось слишком монотонно. До этого Ральф не замечал подобного, но сейчас его начала точить неудовлетворённость. Спуск в братца не помогал. Он даже поймал себя на том, что на тёлок у него перестало вставать. Как-то он сходил в бар и решил всё-таки закадрить ту официантку-новенькую. Давно он сюда не заходил. Но вот в чём штука: едва он начал подбивать к ней клинья, а она ему вроде бы отвечать, он сдулся. Он утратил к ней всякий интерес. И одноразовый секс с ней его не заводил, как бы он грязно не воображал её под собой. Чёрт! Теперь только маленькие куколки с их агонией очаровывали его. Только они даровали ему то утешение, какое он так жаждал. Их крик подобен симфонии. Слёзы, как весенний дождь. Белая кожа - податливая глина наивысшего качества. Из них он мог слепить свой нарыв. Его гнойник, а после этого раздавить его! Давить! Давить! Давить! Давить! Аахххх! Его кидало из крайности в крайность. Ральф начал замечать, что ему тяжело сосредоточиться на работе. Когда приползали эти железные черви в его дворец, ему хотелось выставить их, стереть. Пусть убираются! Пусть убираются из его покоев!
Но сегодня всё изменится. Ральф принял решение лично узреть, как его братец, его личная битьевая груша, заманит ещё одного ребёнка. Ральф всё рассчитал. Полиция пока что не вышла на его след, всё это только лишь благодаря сгенерированной командной работе и расчётам Ральфа. Ни в одном штате он не мог позволить себе так разгуляться, как здесь. Три жертвы! Летицию Скайлз он уже считал своей. Едва лишь он впутывался в неприятности или срывался, то ту же уезжал. Из-за этого он не мог укорениться ни в одном месте. Автомастерскую же получилось открыть благодаря корешу. Потому что он трус. Чёртов трус, который смывался, как только пахло жареным. И он решил переродиться. Тогда на него нашло что-то. Он подумал, что сможет совладать со своей жадностью. Со своей жаждой. Но нет. К чёрту всё! До этого ему не фартило, сейчас же всё по-другому. Его не поймают. Не смогут. Они отличная команда. А полиция тупая до невозможности! Ну кто его разыскивает?! До этого искал сержант Харт какой-то, на сегодняшний день уже в газетах показаны снимки какого-то Леонарда. Ха! Хаха! Хахахахахаха! Вот умора! Они так и будут сменять своих собак! А какой в этом смысл?! Если у собак нет нюха! Хахахаха! А недавно он прочёл и чуть с хохоту не свалился со стула: два отдельных случая! ДВА! То есть они теперь даже не видят связи между этими двумя делами! Обалдеть просто! Хахахахахаха! Но что это? Вот! Наконец-то! Берт подъехал!
Для пущей осмотрительности, машиной, на которой Берт увозил девочек, Ральф занимался лично. Это старая тачка Ральфа. Она подуставшая, но для дела самое то. Ральф каждый раз её перекрашивал. Берт брал все подобные финансовые траты на себя. Ральф научился мастерить поддельные таблички, поэтому каждый раз на дело выезжало новое авто. Почему такая предосторожность? Он в этом отношении был не в меру дотошным. Он перестраховывался как мог. Теперь он стал умнее. Теперь он стал хитрее. Прошлые его дела помогали накапливать опыт, не доставало только материала и людского ресурса. Сейчас же всё это у него имелось в наличии. Ральф сидел на противоположной стороне улицы, напротив закуточка, где сидела на перилах Летиция Скайлз. С ней проблем быть не должно. У неё неблагополучная семья. Девчонка может бродить сутками напролёт, дома её не ждут. И она ужасно заикалась. Ещё хуже, чем предыдущие. У неё водилось пара подружек, при них она прямо рисовалась. Хотела продемонстрировать, что она из нормальной семьи. Видимо, у девчонки пока что получалось, раз эти холёные красавицы с ней продолжали дружить. Но стоило им только распрощаться, как она тут же переставала исполнять роль «благополучной» девочки и вела себя, как дикий зверёк. Наигравшись, она забивалась в свою нору и переводила дух. Вот и сейчас Ральф отмечал, как девочка болтала ногами и грызла ногти. Перед тем как к ней приблизиться Берт огляделся вокруг, обойдя «свою» машину, а после этого устремился к ребёнку. Ральф аж весь подобрался. Он с жадностью наблюдал, как Берт держится перед ней. Как они треплются. Девочка даже смеётся какой-то его шутке! Ральфа это разозлило. Почему он так не может? Почему он постоянно на заднем плане? Побирается по углам в паршивых местах? Но мысль не развилась в полную силу, не поглотила его желчь зависти с презрением к себе, как он уже созерцал идеальную кинокартину дружбы между мужчиной и девочкой. Они за руки о чём-то говорили и улыбались друг другу. Вот Берт обходительно усаживает ребёнка в машину. Она светится от счастья. Довольная. Счастливая. Живая. Ральф осматривается по сторонам. По-прежнему ни души. Поразительно. Как в городе возможно найти такие безлюдные места. До этого Берт прибирал к рукам детей на своей территории – людей цельного достатка с отзывчивостью и любовью к близким. А эта девочка сгинет с полей Ральфа – обездоленных, пустых и ненужных. Машина тронулась, Берт укатил с Летицией Скайлз на переднем сиденье. Ральф продолжал сидеть. Он чувствовал. Чувствовал, как в нём пробуждается его настоящее «я». Пора в логово. Пора в его дворец удовольствий.

Ханна.

Я стояла напротив дома Тинны Лагер. Все пути ведут к началу. Или к первому трупу. К первой жертве. В этом районе. В нашем штате. Ты ещё в нашей стране заяви! А что? Возьму и скажу! Расслабьтесь, мы почти что у цели. Цели какой? Цели добычи рычага. Рычаг. Или «триггер» - «спусковой толчок». Между убийствами могут проходить недели, месяцы и даже годы. Однако всё это время в нас сохраняется затаённая жажда крови, и с каждым днём желание насилия и смерти становится всё более настойчивым. И вдруг происходит некий толчок, побуждающий воплотить грёзы в действительность. Если взять Кожедёра, то её, нет, ИХ, толчками или рычагами были истории. Они собирали коллекцию историй, пробуя каждую мелочь рассказа, упиваясь её послевкусием сдиранием кожи с человека. Некромант испытывает страсть к мертвецам, нет. Не в сексуальном плане. Он точно не некрофил. Пф! Ещё бы! Как Сади на нём сидит. Ага! Поди ещё и скачет! Считаешь она сверху? А по мне снизу. Давайте не будем погружаться в подробности сношения старика и малолетки. Малолетки? Какая она тебе малолетка?! Неважно! Точно. Суть мы поняли. Нет. Не поняли! Абсолютно непредсказуемая природа «триггеров» - одно из самых страшных свойств серийных убийц. Какую-то женщину маньяк может убить только потому, что она пытается убежать. Другую - по совершенно противоположной причине. Провокация непредсказуема! Я невольно скривилась от воспоминаний того вечера, когда принесла скопированные бумаги из кабинета легавого на двух жертв.
Я зашла в кафе-бар «Сирена» после закрытия. Все уже с алчностью ожидали меня, это горело в их глазах. С каким голодом они глазели на кипу бумаг, словно это была их жертва, над которой они свершат расправу. В каком-то смысле – это на самом деле так. Вот вот. Мы же ищем убийц девочек! Полагаешь они его в Клуб пригласят? Нет. Точно нет. Анна-Мария не дозволит детоубийце находиться с ней в одном помещении. Она побрезгует. Как и остальные. Удивительно. Что именно? Даже у серийников есть мораль? Мораль? Нет. Извращённое восприятие действительности, но даже подобная реальность работает по своему кодексу.
- Какая сырая работа, - прокомментировала Анна-Мария, просматривая документы, - Они не допускают того, что это серийник! Хотя лично по мне, месторасположение тел, территория обнаружения, метод расправы, даже само избавление кричит о том, что это серийник! Как это великолепно! – не могла утаить своей взволнованности Анна-Мария, плотоядно оскалившись мужу. Родерик приблизился и поцеловал жену в щеку, анализируя при этом фотографии найденных девочек. Какая прекрасная семейная идиллия!
- То, что очевидно для вас, не очевидно для прочих, - ответила Сади, перелистывая бумаги с аутопсии для Некроманта, который внимательно читал отчёты. – Не все видят монстров во всём, что шевелится.
- Так же как мы видим мясо во всём, что дышит, - парировала я Сади, наливая себе выпить. – Я так понимаю, это «организованный тип».
- Определённо, - согласилась Анна-Мария, целуя мужа в ответ. – Уж очень чистая и организационная работа. Он вычислял их график. Как только он заметил лазейку, он следил ещё какое-то время, чтобы удостовериться в её неизменности.
- Организованный гедонист, - вклинился Некромант. – Манера издевательств над детьми это превосходно иллюстрирует. Сами рисунки на теле, непомерное истощение, обезвоживание, заражение, и главное – нет следов изнасилования! Он убивает, потому что ему это нравится, в этом заключён для него источник высочайшего наслаждения, превосходящего сексуальное.
- Это всё замечательно, - хлебнула я рому, внимая рассуждения своих коллег по цеху, - но это не даёт нам главного – как конкретно он их отбирает?
- Если взглянуть на карту, - взяла слово Сади рассматривая графики на карте, - дети исчезали в пристойных районах со среднестатистическим достатком. Специальности родителей ничего приметного не выявляют. Сама физическая и умственная особенность девочек между собой ни в чём не совпадает… Он выкидывает жертвы в местах доступных с магистральной стороны. Очень много въездов и выездом. Это немного странно…
- Его рычаг не имеет ничего общего с внешним видом и семьёй, а детей он бросает в точках, имеющих много чёрных входов с выходами, - подвела я неутешительный результат. Что-то ваш мозговой штурм ничего не даёт. Я согласен. Я тоже. Может, не в этом дело. Что конкретно? Может, мы смотрим не туда. А куда тогда? Хочу выпить. Наливай! – Раз это не наружная особенность, то дело в другом…
- У тебя есть соображения? – промурлыкала Анна-Мария. Похоже, она пришла к тому же выводу, что и мы. Она умнее нас. Она разыскала нас. Припомни, как она пришла к нам. Да уж. Есть что вспомнить. Я был в шоке! Да не ты один, приятель! Ага. Это точно. Её череда умозаключений привела её к нам. Как она выложила карты на стол! Нам нечем было крыть. Нечем. Да и незачем. Она нам помогла. Нет. Почему? Не забывай! Держи ухо востро. Мы – это часть её коллекции. Не только мы. Все мы!
- Я думаю, что необходимо сконцентрировать внимание не на внешность, а на отклонения. Что-то по всей видимости не так с этими детьми. И в то же время оно должно быть у обеих. В отчёте патологоанатома нет никаких одинаковых травм у обеих девочек?
- После того как ты сказала, Бездушный… - воспылал Некромант, но через какое-то время спустя сник, - …я ничего не нашёл.
- Однако если мы добудем медицинскую карту ребёнка, то сможем их сравнить между собой. Я одобряю этот ход мысли, - поправил очки Родерик, благосклонно кивнув моему предложению. Да чтоб мне провалиться! Он согласился с нами! Это в первый раз. Точно-точно. На моей памяти точно. Адвокат нас поддержал. Надо же! Я так понимаю, он этим и займётся? Кажется. Гляди, как они все болтают между собой. Они собираются. Уходят. Всё что ли? Почему так мало? Хватит уже! Ты на часы смотрела? И что? А то! Нам как бы тоже завтра на работу. Вот именно. Смотри, нас Анна-Мария зовёт. Фи, снова она лыбится.
Я подошла к Анне-Марии в тот момент, когда она запирала дверь за Некромантом и Сади. Парочка, нализавшись на крылечке, пошла в противоположные стороны. Всё равно они встретятся на квартире Некроманта. Система до такой степени отлажена... Как швейцарские часы. За всё время ни одного сбоя. Как только Родерик скрылся в служебном помещении, Анна-Мария резко схватила меня за руку, стиснув её со всей имеющейся у неё силой. Это не больно, нет. Терпимо. Но её прищуренный змеиный взгляд с хищной улыбкой придвинутый вплотную к моему лицу раскрывало её истинную суть и вот уже Сирена стала ненасытным морским дном, ломающим о скрытые скалы корабли.
- Как мне нравится! Нравится! – шептала мне Кожедёр – Но не забывай мой маленький любитель семей, что не все чудовища сложно устроены.
- Ты это к чему? – напряглась я, также приблизившись к ней. Нас отделяло друг от друга несколько миллиметров.
- Мы клеим ярлыки друг на друга, как наклейки на овощи. Но дорогой мой Бездушный! Ты не подходишь ни под один из критериев: твой кровавый круг мести придерживался логичному плану – найти и жестоко разделаться с убийцами твоей семьи, но твоя логика преобразовалась в процессе. Только садистская желание крови и упоение агонией ближних даёт тебе право звать себя Человеком. А что голоса в твоей голове? Они заявили, что починят тебя. Что став мясником, ты сможешь стать Человечной. А не спутала ли ты эти понятия местами? И есть ли они вообще?
Вот же сучка! Что она пыталась сказать? Мы не справляемся. Мы отлично справляемся! А вот и нет. Возможет рецидив? Возможен. А может и нет. Так что тогда? Нужно жить дальше. Дальше – это как? Без убийств? Без крови? Без боли? ПРЕКРАТИТЬ. Точно. Мы все приняли решение. Мы удерживаем ситуацию под контролем. Мы не дадим тебе сорваться. Не дадим! Не дадим! Всё в порядке! Всё будет хорошо!
Мимо меня проходили люди. Они пялились на женщину на скамейке, согнувшуюся пополам и сжимающую голову со всей силы. Как же я устала! Как же мне это надоело! Хорошо. Всё реально хорошо? Я так не считала. Чтобы мне они ни говорили, как бы они меня не подавляли, но все члены нашего маленького кружка понимали, что рецидив может наступить у любого из нас. И похоже, я была в кандидатах на вылет. Всё начало происходить со встречи с этой девчонкой. Анисой. Что я начала к ней чувствовать? Раздражение. Злость. И привязанность. Ощущение чего-то давным-давно забытого. Несмотря на все мои брюзжания, несмотря на все мои резкие слова я начала видеть в ней… Я не могла в это поверить. Не хотела. А знакомство с её отцом? Знакомство с легавым? Юджином Хартом? Что он мне напомнил? Утраченное. Разрушенное. Аниса и Юджин. Семья за семью. У меня зудели руки, у меня горела голова, у меня пересыхало во рту. Я с трудом поднялась со скамейки. Семья за семью. Семья за семью. Моя новоиспечённая семья! Как же я буду счастлива расправиться с вами! Это будем моим падением и моим триумфом одновременно! Вы будете апофеозом моей карьеры! Моего призвания! Я позволю вам себя уничтожить. Но не сейчас. Нет. Ближе. Я позволю подойти вам ко мне так близко, как позволено только членам семьи.
Я переключилась на дом. От него разило трауром. От него смердело ожиданием. Родерик не смог добыть медицинские карты детей. Как выяснилось девочки лечились у частных педиатров. Это фиаско, с одной стороны, с другой мы имеем в своём распоряжении практику Некроманта. То есть у нас есть собственные потенциальные жертвы под боком. Юджин даровал мне вчера отличную подсказку. Он уже отыскал ответ, не осознав этого. Ай да умница! Необходимо только лишь доказательство. Лопотала. Вторая девочка смешно говорила. Возможно ли…
Я поднялась на крыльцо. Для вида официальной вылазки мне пришлось переодеться в а-ля сотрудник полиции. Брюки. Сапоги. Рубашка. Пиджак. Без затей и по-деловому. Младший детектив прибыла уточнить информацию у пострадавшей семьи. Сади сварганила мне вполне себе правдоподобное удостоверение. Не составит труда затуманить мозги этому мясу.
- Что вам нужно? – открыла мне дверь мать Тинны Лагер. Да уж. В этом существе без остатка вытянули все соки. Эдакую даже резать побрезгуешь. Глаза, чернее дна колодца, в которых не отражалась жизнь глядели на меня и не видели в то же время. Она стояла в домашнем нестиранном халате. На дверях цепочка. Эта особа не впустит нас в дом. Стопроцентно нет. Но нам ведь и не нужно входить? Нет. Только спросить. Разве мы не собирались зайти в дом? На черта, когда можно пойти по пути меньшего сопротивления?
- Младший детектив Хатр, мэм. Мне надо задать вам всего один вопрос…
- Вы лишь только задаёте вопросы, - перебила меня женщина. В её интонации не слышалось ничего. Ни обиды, ни обвинения. Только шёпот. Шёпот сдавшегося. Шёпот принявшего. Шёпот пропащего. Бесполезная!
- На вопрос может ответить ваш муж, - холодно отмахнулась я от неё, поставив на место. – Будьте добры его кликнуть, пользы будет больше.
- Что?! – затрясло женщину. Ну наконец-то! Ага. Глазки затеплились. Смотри! Ты видишь! Да. Труп возрождается. Жизнь. Нет. То, что мы любим. Агония. То, что ты любила. То, что ты выдавливала из своих жертв. Зачем оно тебе? Мы же ради тебя стараемся! Да. Надо её возбудить. - Да как вы… Да как ты смеешь?! – открыла дверь нараспашку женщина, но не успела она распоясаться, и соседи обратить на нас внимание, как муж схватил жену и затащил её в дом. Он заслонил её своим телом, а она начала колотить его по спине, плакать и стенать.
- В-вы что с-себе позволяете?! К-кто вам д-давал право т-так с н-нами разговаривать?!
- Ваша дочь заикалась.
- Ч-что?
- Это не вопрос, а констатация факта. Вы перенервничали и начали заикаться. А ваша дочь заикалась всё время.
- И-и что с-с того?! З-зачем заявляться и-и говорить в-всё это?!
- А то, - приблизилась я к нему впритык и зашептала в лицо, - тупой ты придурок, что сообщи ты первым делом о речевом отклонении своей дочери, ты помог бы избежать других смертей, но нет! Ты стесняешься этого, не хотел, чтобы над ней измывались, как над тобой, но какая разница? Ведь она всё равно ходила в школу, имела друзей, любила родителей. Она была живой. А ты зациклился на своих травмах и ничего не сказал полиции, а они не смогли этого обнаружить. Увы, вся власть одно сплошное решето. Вот живи теперь и страдай!
Я стремительно шла по улице. Холодный ветер студил пылающее лицо. Давно я так не веселилась! Как же было приятно излить на этот бесхребетный кусок плоти всю скопившуюся желчь. Мне стало легче. Даже голоса умолки. Всё-таки есть хорошая практика в том, чтобы выговариваться. Выливать ушат помоев на головы остальных. Пускай помимо собственного дерьма утопают ещё в твоём. Я насвистывала себе весёлый мотивчик, воображая разговор с Юджином Хартом. Клуб повременит. Сперва я должна бросить кость своему новому члену семьи, нужно ведь начать приручать его, в конце-то концов?

Юджин.

Юджин бежал. Бежал так быстро, как только мог. Так быстро, насколько дозволяло ему его запущенное тело. В здоровом теле - здоровый дух, так кажется? Давно он перестал следить за собой. Его сосуд предназначался ему только для переноски мозгов. Прямо как корзина для пикника служила Красной Шапочке для доставки пирожков бабушке. Вот его голова работала что надо! Она кипела. Гудела. Горела. И как бы избито это ни звучало, но шестерёнки в его голове набирали ход, норовя вывести механизм из строя. Юджин спешил в полицейский участок. Нашёл! Он его нашёл! Звено. Связующее звено, что объединяет девочек! Голос. Их речь! Дефект речи! И именно Ханна сообщила ему это. Объявила по телефону, что он уже обнаружил ответ! Чёрт возьми! Он же осознавал, что забыл что-то важное! Накачался так, что перепугал Анну-Марию, нужно перед ней извиниться, заставил Анису беспокоиться. Сейчас, когда благодаря Ханне его отношения с дочерью начали налаживаться, он не должен их испортить.
Юджин с одним из офицеров проводили очередной обход свидетелей, когда Ханна позвонила ему:
- Как прошёл отходняк после запоя? – начала она с места в карьер. Юджин отметил для себя, что Ханна не разменивается на пустую светскую трепотню. Если она разговаривает, то по делу и не просто так. Значит и позвонила она не только для того, чтобы справиться о его состоянии здоровья.
- Прекрасно, - солгал Юджин. На самом деле нет. У него раскалывалась голова. В глаза залили свинец. Он потягивал третью чашку кофе, чтобы отделаться от гадкого привкуса во рту. Его коллеги вообще перестали воспринимать его всерьёз. Даже его нынешний напарник держался с ним сухо по-деловому на дистанции. Отверженный на собственном месте службы.
- Собираюсь тебе напомнить, чтобы ты проверил детей по районам, страдающими заиканиями. Лучше всего посещающие педиатров с частной практикой…
- Что? – замер на месте Юджин. Его пронял холодный пот. На улице сегодня наблюдалась необыкновенно высокая температура, даже для лета, но Юджин примёрз к месту. Гусиная кожа образовалась на обнажённых участках. Что она сейчас сказала? Почему его накрыло чувство дежавю?
- Ещё раз, - раздражённо сказала Ханна, отвлёкшись на несколько минут. Юджин слышал жизнь рынка в трубке. Множество голосов, бренчание инструментов, музыка на заднем плане. Звуки. Всё его ухо заполнилось звуками не его жизни. Жизни где-то там, куда он не может достать, но которой он становится непреднамеренным соучастником. Все мы соучастники. Жизни. Поступков. Преступлений, - НАПОМИНАЮ тебе…
- Я это понял, - поспешил Юджин её прервать, чтобы вернуться к интересующему его моменту, - но как ты…
- Перестань глушить во время работы, - поставила его на место Ханна, как нашкодившего мальчишку. – Я могу постараться тебя понять, но я не понимаю, давай по-честному. Я не знаю с чем ты там сталкиваешься на своей работе, поскольку всё это только слова с определениями. Для кого-то моя работа производит впечатление наивысшего извращения, но будь добр, если уж ты её делаешь, то делай добросовестно. Не ради кого-то Юджин, нет. Всем друг на друга плевать. А в первую очередь для себя и для своего Бога, если ты в него веруешь. Вера, как и Справедливость, понятия относительные, но в конце концов, у каждого они носят свои имена собственные, не так ли?
- Куда вы так спешите? – спросил его архивариус. Юджин подлетел к окну секретариата, где содержались сданные в архив дела, с которыми работало управление. Дела в этом месте хранились со всего штата, а серийник действовал в их городе. Не может ли быть так, что раз Юджин обнаружил триггер, как он уяснил из слов Ханны, но это знание погрузилось в его подсознание из-за алкоголя, то он сможет привести доказательства начальнику отдела, как и Леонарду, что он был прав? Что в их городе взаправду появился серийник?
- Привет, приятель. Ты ведь сможешь отсортировать для меня кое-что? Мне нужны старые дела с определённым параметром поиска.
- Что конкретно интересует? – спросил молодой офицер, что-то уже начиная стучать по клавишам.
- Нераскрытые убийства девочек от 8-12 лет. Тела найдены в течение недели или месяца. Дети лечились у педиатров с частной практикой и у них всех должно фигурировать заикание! Или же какой-нибудь другой недостаток речи. Если таким образом не получится, то поищи по тем же критериям, только вместо «нераскрытые убийства» вбей «пропавшие без вести» или что-то типа того.
К счастью для Юджина, ему достался усердный офицер, который не ленился. Парень оказался смекалистый, он всевозможными способами и аббревиатурами задавал параметры поиска. Весь процесс занял достаточно времени, чтобы Юджин успел выхлебать несколько чашек кофе и увериться, что следственной команде нет до него никакого дела. Его списали со счетов, если вообще уже не уволили. Слух разнёсся по участку, как чума. Над ним нависло облако прокажённого. Чёрт возьми! В подобные моменты, когда он корпел за своим столом в общем зале со всеми, ему невольно припоминался вечер собрания Клуба Серьёзных Увлечений. Пускай он и был под шафе, но саму атмосферу он запомнил. Ему очень хотелось очутиться в окружении этих людей разнообразных мастей, которые горели своим делом. Как он сейчас. Ему хотелось разделить с кем-нибудь его возбуждение. Как собаке, нашедшей потерянный след.
- Вот все папки соответствующие параметрам вашего запроса, сержант, - Юджин до того ушёл в себя, что даже вздрогнул, когда молодой офицер поставил перед ним… целую гору папок. От тонких до толстых. От пыльных до совершенно новых. Слишком много! Это слишком много, подумалось Юджину, но отступить он уже не мог. Офицер отпер ему дверь в секретариат, показал на сиротливый стол, всё-таки помещение сделали для сохранения данных, а не для его кропотливого чтения, а если этакая надобность была, одного стола со стулом достаточно. Вот и сразу же Юджин невольно вспомнил, что он корпит на этом месте во второй раз за всю свою карьеру, также обложенный бумагами по обе стороны. Обложенный, но не сломленный! Нет. Ведь именно точно так же, последовав за своей манией, он вышел на Душегуба. Ну что же, пришла пора выйти на след второго серийного убийцы в его жизни!
- Начнём собрание, - уткнулся в бумаги Леонард, вскользь пробегая глазами напечатанные строчки в листах. Отчёты. Отчёты. Отчёты. Нескончаемые отчёты, из которых следственная группа выжила всё, что только невозможно высосать. Леонард встретился взглядом с коллегами. В них читалось ожидание. Ожидание его решений. Решения эти колесили по кругу, как выдрессированный зверёк на велосипеде под куполом цирка. Почему цирка? Вся следственная работа напоминала Леонарду цирк, а главные зрители - это СМИ и начальник отдела. Все понимали, что у них ничего нет. Все осознавали, что они зашли в тупик. Начальник начал присутствовать на собраниях группы. Леонард непроизвольно потел. Теперь и он на очереди. Раз он отстранил Юджина, а Леонарду не хотелось этого признавать, но у Юджина имелась та одержимая хватка бульдога, которая позволяет ему выискивать этих самых, то снятие Леонарда не за горами. Но что это? Что происходит?
Все в безмолвном удивлении таращили глаза на сержанта Юджина Харта, который застыл рядом с Леонардом. Леонард не мог не отметить зажатые папки у него под мышкой ни его прямую спину. Лицо. Его выражение. И взгляд. Такой, что Леонарда вновь прошиб пот. Вот оно. Как тогда. Глаза-бусинки. Ни малейшего ликования в них. Звериная правота правого. Юджин глядел на них, как на декорации в его личном спектакле. Постановке уродов, где он ключевой охотник, а весь остальной участок статисты. Нашёл. Он нашёл что-то. И все это лицезрели. Вот человек, в руках которого находилось решение. Существовал шанс или же глоток ледяной воды, который прогонит туман в голове и сдвинет гору с мёртвой точки.
- Позвольте мне выступить перед присутствующими. У меня есть информация, - обращался Юджин непосредственно к начальнику отдела. Остальные полицейские покашливая и дёргаясь, в молчании следили за противостоянием начальства и его подчинённого. Все располагали информацией, что сержанта Харта отстранили от ведущего следователя по делу убитых девочек, их прямой руководитель в настоящий момент – это Леонард. Тем не менее все так же наблюдали, как Леонард спасовал перед Юджином, всего лишь на миг, поколебимый его уверенностью. Начальник отдела не мог этого не заметить. Сержант Юджин Харт слыл единственным ведущим специалистом по серийным убийцам в их участке. Никто не хотел говорить этого вслух. Их город не может стать полем деятельности этих самых. Не должен и всё. И ради этой слепой веры, они готовы закрывать глаза на факты. Вот такая дилемма людей, побеждающих чудовищ каждый день. Должен быть кто-то, кто будет напоминать им неоспоримую истину - чудовища повсюду и любой из них.
- Кхм кхм, Юджин, - попытался забрать ведущую роль обратно Леонард, - мы же это уже обсуждали…
- Я скажу свою позицию всем присутствующим вашими же словами, шеф, - обращался уже ко всем Юджин, проигнорировав Леонарда. Он встретился взглядом с каждым. Многие отвели взгляд, по-прежнему не желая соглашаться с реальностью, другие стойко выжидали. – Вы сказали мне, что есть жертвы. Что жертвы будут всегда. Прошлые, настоящие и будущие. Тинна Лагер и Кэтрин Джойс, - Юджин намеренно называл этих девочек по имени. Табу для полицейских. Полицейский всегда говорит «жертва», чтобы абстрагироваться от живого существа. Чтобы выжечь из своей головы, что они имеют соотношение с Человеком, а не просто куском мяса. Нет. Они не мясо. Они дочери. Ученицы. Внучки. Подруги. Особенные. И именно это нужно помнить, когда ищешь серийных убийц – они, будучи людьми, перестают видеть людей в других. Мы придаём им ореол мифических чудовищ. Это не так. Совсем не так. Как раз ореол делает их неприкасаемыми. Даёт им такую власть над человеческим сознанием. Именно поэтому мы пытаемся запечатать их в фильмах, книгах, сериал, закрыть их в выдумке ради вымысла. Как только Юджин сорвёт маску с этого существа, эти люди перестанут видеть в них чудовищ. Они узрят в них людей, лишённых Человечности. Человека без Человечности. - Эти девочки настоящие жертвы. Наш долг, долг из-за которого мы носим свою униформу, состоит в предотвращении будущих жертв, - Юджин положил папки на стол, открыл каждую на определённой странице. Все смотрели на беломаркерную доску. Юджин цеплял фотографии детей. Других детей. Над каждой из них он писал возраст и город. Все эти фотографии образовали круг. Всего восемь фотографий. А в середине… расплывчатая фотография молодого человека с короткими золотыми волосами со спины и предложение: заикающиеся девочки, проходящие осмотр у педиатров с частной практикой, - а это, господа, наши прошлые жертвы.
В комнате повисла тишина. Все ожидали. Все понимали, что только что свершилось. Маска сорвалась. Ореол исчез. Перед их взором предстало существо из такой же плоти и крови, что и они, которое устроило расправу над детьми в восьми городах. Юджин также прицепил карту, где отмечался маршрут убийцы: от города к городу. Путешествующий серийный убийца. Но по какой-то причине, только ему известной, он разогнался именно в их городе. Две вместо одной. Начальник отдела тяжко вздохнул. Это был вздох разгрома. И начала изнурительной битвы.
- Сержант Харт, Леонард будет у вас на подхвате, я передаю это дело вам в руки до самого его закрытия безотлагательно. У нас есть примета мужчины. Это фотография снята несколько лет назад, так что неизвестный наверно стал выше и крупнее в плечах. У нас также теперь есть его фетиш. Сейчас же составить список всех детей, соответствующих этому параметру. Очертить слепые зоны по месту их проживания…
- Извините, что перебиваю, - вмешался в речь подошедший офицер. Все тут же обратили на него внимание. Это осанка. Взгляд. Тембр голоса. Его тело кричало о случившемся. Все всё поняли без слов. Полицейские синхронно встали со своих мест, Леонард пулей выскочил за ним. Юджин остался. Начальник продолжал сидеть. Они смотрели друг на друга. Негласное соглашение. Тайное перемирие, в котором начальник отдела перестанет обращаться к Юджину по имени. Пока что. Юджин кивнул и последовал за коллегами на место преступления. Начальник отдела снова тяжело вздохнул. Переключил горький взгляд на доску. Две девочки. «Благодаря» сыскной работе сержанта Харта десять. Нет. На сегодняшний день уже одиннадцатая. Время сокращается. Время, как песок сквозь пальцы…

Летиция Скайлз.

Темнота. Мрак и холод. Они не заботились о ней. Летиция понимала. Осознавала на уровне инстинктов маленького зверька, что живой она не выкарабкается. Странно. Сначала она кричала. Она звала и плакала. Просила. Молила. Старалась даже соблазнить, как её мама. Её мама обманывала мужчин, чтобы они перестали её бить. Летиция видела это не раз. Как та изгибалась, какой у неё делался голос. С ней она разговаривала по-другому. Он срывался и резал Летиции слух. Такой противный. Неприятный скрежет с бульканьем. Она говорила с ней нежно только тогда, когда напивалась. И то это происходило первые полчаса. Пока Летиция приносила матери бутылки, до тех пор, пока у неё водилось её дурно пахнущее пойло. Но как только оно заканчивалось… Бежать. Летиция спасалась бегством от матери в своей комнате. Если ей везло, то она успевала запирать дверь и в итоге мать била по дереву, неистово покрывая её матом. Её мама актриса. Собственно от неё Летиция научилась притворяться. В школе она всё время исполняла роль. Роль девочки, мама которой очень любит свою дочь... Летиция было противно лежать в собственной грязи. Они совсем её не мыли. Только один из них обрабатывал раны, которые сам же наносил вместе со вторым. Два брата-акробата! Разные. Такие разные! Один ласковый и добрый несмотря на то, что причиняет ей боль. Прямо как папа. Папа тоже руки распускал. Но Летиция больше всего нравилось, когда именно отец избивал её, потому что после этого в отличие от матери он давал ей подарки. Новую одежду. Игрушки. Тетради. Вручал деньги на карманные расходы. Только благодаря папиным побоям она могла играть роль – как все. Да, это её роль. Она её так сама окрестила. Как все. Она как все. У неё счастливая семья. Любящий папа, красивая мама и она. Ухоженная и аккуратная Летиция.
Летиция опасливо подвигалась. Сколько дней прошло? Она хорошо научилась считать. Она умная девочка. Мама всегда так говорила. Она сама учила уроки. Всегда тянула руку, если нужна была помощь учителям. Хорошая. Умная девочка. Так. Миновало три дня. Точно три. Сейчас идёт четвёртый день. Летиции это не нравилось. Она не любила цифру четыре. Почему? Что-то, связанное со смыслом этого числа. Или может потому, что она предчувствовала, как грядёт неизбежное? Но в чём эта неизбежность выражалась? В боли. Они делали ей больно. Уже три дня. Но больно делали ей и мама с папой на протяжении… Когда это началось, когда родители стали делать ей больно и это стало нормой? Точно. Четвёртый год. Четыре года прошло. Точно. Вот поэтому ей противна цифра четыре. Ведь именно в этот день она решила не идти домой до вечера. Ведь именно в этот день родители пили бы до самой ночи. Вдвоём. А явись она в этот день, то они набросились бы на неё вдвоём. Это было страшнее всего. Двойная агрессия. Тогда даже папа не считал необходимостью оправдываться перед ней. Не покупал подарки. Не был замечательным папой. Так хочется есть! Боль проще терпеть, когда ты сыт. Но даже этого не осталось. Только вода. Они приносили ей пить. Но не есть. Мысли спутывались. Воспоминания тускнели. Но Летиция не могла не улыбнуться, посмеиваясь лёжа во мгле, как она вывела из себя одного из них. Не того первого, а второго. Или первого? Сосущий голод не давал ей сосредоточиться. Следующий их приход она может не вынести. Нужно действовать. Сейчас! Если она не может выбраться отсюда, то пускай знают на кого нарвались! Что она не как все! Нет! Она из семьи сброда и пьяниц! Прочь маски! Перед кем ей сейчас тут играть?! Перед ними?! Обойдутся! Пусть провалятся в ад, эти больные уроды! Они её нисколько не стеснялись. Не замечали, когда начинали заниматься друг другом. Тьфу! Гадость! Они прямо как её мать! Шлюхи. Так, кажется, папа говорил? Так он звал мать в пылу ссоры? Шлюхи. Точно! Пускай будут шлюхами! Она покажет этим шлюхам из чего сделана! Летиция выла и хохотала в голос уже не скрываясь. Её не услышат. Её никто не придёт спасать. Так лишь только в кино происходит. Когда полиция отыскивает отчаявшегося персонажа и спасает его в самый последний момент. Нет! Её никто не спасёт! За ней никто не придёт! А раз так! Раз так, то она может только свести счёты! Летиция извлекла осколок между ног. Ей пришлось спрятать его там, она не пикнула ни разу, пока они с ней не закончили и не ушли. И вот сейчас будет её звёздный час! Она исполнит свою роль, как никогда в жизни! Каждый сам за себя! Каждый выживает, как может! И раз так, то она докажет всему миру, что она лучшая актриса из всех! Летиция сдавила трясущимися руками осколок. Её бил озноб. Она ревела безостановочно. Ей плохо. Так плохо. Папочка! Мамочка! Придите же за мной! Придите же за мной, хоть кто-нибудь! Я буду послушной девочкой! Я буду лучшей дочерью! Я буду самой умной в классе! Пожалуйста! Умоляю! Спасите меня! Спасите меня кто-нибудь……………………………

Ханна.

Сколько времени прошло? Не знаю. А кто знает? Взгляни на часы! Мы заняты. Не отвлекай нас. Как я устал! Как мы устали! А мне нравится. Как же уныло! Сколько времени? Ты полагаешь, если повторить свой вопрос что-то поменяется? Конечно. Не начинайте ссориться. А никто и не ссорится. Да конечно! Знаю я вас! О, птичка пролетела. Как вкусно пахнет! Есть хочу. Мы все хотим. Как мне надоело! Да сколько можно?!
Я затрясла башкой, как псина отряхивается после купания. Прочь! Прочь! Заткнитесь хотя бы на минуту! Я уже закинулась колёсами, только чтобы вынудить коллегию замолкнуть, но нет. Они тараторили с новой силой, всё больше и громче. Я потянулась, расслабляя затёкшие конечности. Устала сидеть. Устала поджидать и наблюдать. Коллегия в последнее время сделалась совершенно неконтролируемой. После того как я запланировала себе новую цель, голоса пытались возвратить меня на путь истинный. Старались своей повседневной трепотнёй и установками свернуть меня на колею мясника. Только бы я не сорвалась. Но было поздно. Они это понимали. Я это осознавала. Это вопрос времени. Того мгновения, когда в один прекрасный день наслажусь агонией моей новоиспечённой семьи. Моей будущей новой семьи! Запах крови и плоти животных больше не укрощал мою жажду, а только лишь раззадоривал. Так сказать обратный эффект. Придётся менять работу. Иначе есть вероятность, что я просто...
Я поднесла чашку с кофе к губам. Сделала пару медленных глотков, стремясь горячим напитком остудить вскипающие внутренние импульсы. Мне с трудом удавалось подавить оскал. Официант и так на меня косо поглядывает, но благодаря наряду «полицейского», которому я придерживаюсь эти дни, находясь в слепых зонах для слежек за окрестностями лесопарка, он меня не трогал. Типа коп на задании. Ага. Прикид что надо! Почему мы так всё время не одеваемся? Потому что лень? Потому что хрень. Кого мы обманываем? Ты не коп! Точно. Ты серийник! Точно. Точно! Ты убийца. Всё так. Всё так. Правда. Правда. По мне так как раз монстры носят костюмы. Давай ты не будешь съезжать с темы. А кто съезжает? О чём речь, народ? Я только проснулся. Ну ты даёшь! Хватит спать, чучело!
Я скривилась. Вот снова. Подключился ещё какой-то персонаж. За всё время нахождения голосов в моей голове, пытающихся вправить мне мозги, я не смогла счесть, сколько их на самом деле. Честно. Тональность и тембр голосов до такой степени различался, что временами мне кажется, что вещает один персонаж. Я сама. Я сама с собой говорю в своей голове с разных концов круглого стола. Но в туже минуту, когда мне чудится, что я поймала смысл всей это бредятины, голоса расслаиваются и вот уже женщина средних лет препирается с подростком, которого поддерживает пожилой мужчина и саркастически плюёт на их воззрение какой-то мелкий ребёнок. И подобных персонажей насчитывается от одного до не знаю сколько! За всё время было несколько припадков, таких, что пришлось упрашивать Некроманта раздобыть более мощные препараты. В те моменты в моей голове вершится буря из тысячи человеческих воплей, споров и увещеваний. Я ощущала себя корабликом, который швыряет из стороны в сторону. Меня ломало, и куски погружались на беспроглядное дно Ничего.....
Но вот зазвонил телефон. Юджин Харт. Как удачно! Он проник в моё сердце с неистовым желанием вырвать его из его же собственной груди. Как будет символично!
- Да?
- Ты где сейчас? – спросил меня Юджин. На заднем плане протекала активная деятельность. Эти звуки ни с чем не перепутаешь. Данную музыку и характерную тональность тембра жизни рынка. Он нагрянул ко мне на работу. Хм. Не позвонил и не узнал заблаговременно, где я. Значит, хотел поведать что-то лично. Замечательно. Приручать оказалось его гораздо проще, чем я рассчитывала. То-то голос отозвался грустью. Бедняжка. Но надо ещё его разочаровать! Без кнута и пряника, я не смогу залезть к нему под кожу.
- Я не могу говорить. У тебя что-то конкретное? Анисы со мной нет.
- Нет... Я не про Анису... – замялся Юджин от подобного острого отношения с моей стороны. Он-то начал представлять во мне напарника, помощника, свою отдушину. Всё так. Пусть всё будет так и ещё больше! Но погоди. Не спеши. Медленно. Уверенно. В конце концов, мне опять-таки необходима от него информация для Клуба. Ребята не поймут. Ребята не оценят. Но в то же время нашему маленькому гнезду чудовищ недолго осталось существовать. Они это предчувствовали. Втягивали кислый запах измены. С другой стороны: кто кого предаёт? Никто. Каждый из нас, даже будучи нормальным, рассматривает в другом потенциальную жертву. Так за что мне оправдываться? – честно сказать... я тут...
- Что-то нашёл, - допила я остатки и изобразила официанту повторить, - в такой степени весомое, что тебя вновь назначили капитаном корабля. Повторяю: у тебя что-то конкретное или нет, Юджин? – официант принёс мне свежую чашку. Посуда поцеловалась между собой. Успешное прибавление имени в конце смягчает весь мой скрежет в этом разговоре и...
- Да! – выпалил Юджин, так ликующе, словно он выполнил команду «апорт». – Да, установил его почерк в иных городах!
Юджин досконально рассказал все свои изыскания по поводу розыска прошлых жертв серийника, путешествующего из города в город. Я выслушивала его вполуха. Я всё дожидалась пока он дойдёт до главного. Что-то такое, что выбило его из колеи. После последнего собрания нашего Клуба миновало несколько дней. Всё текло своим чередом. Кроме одного. Одного отличия. Ага. Весьма существенного отличия! Мы выступаем в роли легавых! Да будет тебе. Занятно же! Сидеть по несколько часов в кафе и пялиться на детей? Непросто на детей. Вот именно! А на одного особенного ребёнка. Точно. Ведь мы делаем благое дело. Благое. Благое! Благое? Нет. Не делаем. Точно. Не согласен. Но это так. Она нас не волнует. Нисколько. Ни капли. Жертва. Непросто жертва. Подходящая жертва! Безупречная наживка. Да. Наш коллективный штурм дал свои результаты. Пока полиция действовала по своим каналам, мы прорыли в обход абсолютно новый. Прошерстив частные педиатрические практики с их клиентурой; подвергнув анализу районы, где они работают; установив слепые зоны; рассчитав вероятные маршруты, мы выбрали идеального кандидата. Что отличает нашу работу от полицейской? В том, что нам не надо натягивать кожу психопата. Мы сами психи. И нужно лишь явиться на место действия спектакля одного актёра, чтобы наконец-то у него завёлся достойный ценитель. Себе подобный.
Всё моё существо натянулось. Юджин что-то продолжал безостановочно толковать, но я его уже не слушала. Аааахххххх. Это предчувствие! Это ощущение хищника, который залез на твою территорию! Вот же он! Этот мужчина! Ты видишь его? Вижу! Обалдеть! Пришёл! Пришёл! Смотри! Смотри на него! Какой-то он невзрачный. Милый. Бледный. Блеклый. Приятный. Располагающий. Томный. Чувственный. Податливый. Слабый. Подчинённый. Инструмент? Может быть. А что так? Гляди, как он к ней приближается. Как говорит. Никто не обращает на него внимание. Уж очень уверенно. А вдруг не он? Он. Он. Точно он. А даже если не он, то явно не родственник девчонки. Ага. Не родня. Друг семьи? Нет. Смотри. Смотри внимательно, как девчонка с ним болтает. Настороженно. Завороженно. Любопытство. Сгубило кошку. Сгубило дочку. Ребёнок. Большой ребёнок. Ребёнок с травмой. Положи деньги. Расплатись. Машину видишь? Видим. Видим. Номер записали? Записали. Есть чем Сади будет развлечь. Поехали за ним? Мы их не отпустим? Чего ради? А номер как же? Разыщем по номеру. Совсем дурак?! Ну тупой! Заткните его кто-нибудь! А что обзываться-то сразу! Нет, ты слышал? Слышал, кто-то же должен быть ущербным в нашей команде. О нет! Что случилось?! Он плачет. Кто, блин?! Один из нас. Здрасте приехали! Ничего себе! Эммм… народ, он уводит ребёнка как бы… Не реви, будь мужиком! А я не мужик! Да ну?! Вот так новость. Ничего себе. У нас есть гемофродит? А неужели мы не все такие? Да как ты смеешь! Фу, какой позор! Оскорбительно! Оскорбительно! Хватай его! Бей его! Хватит насилия! Долой это терпеть!
- Простите, с вами всё в порядке? – справился подошедший ко мне официант. Я вздрогнула. Принялась учащённо моргать, чтобы прогнать пелену перед глазами. Голоса в голове переключались то в оглушительный шёпот, то в слабый крик, абсолютно дезориентируя меня. Что я сейчас делала? Как я сидела? На меня начала накатывать паника. Как много он понял? По мне заметно, что я псих? Я чокнутая! Мое тело кричит об этом! Остановите это кто-нибудь!
- Вы уже несколько минут сидите с пустой чашкой на весу. Может быть, вам к кофе принести что-нибудь поесть?
- Я утюг выключала?
- Что? Утюг? – оторопел бедняга, не понимая, что с этой посетительницей не так. Точно. Всё так. Именно так он и думает. Поднимайся. Время действовать! Гоу! Гоу! Летц гоу! Наш любитель маленьких девочек уезжает. В машину! В машину! Гоу! Гоу! Летц гоу!
Я резко встала, дезориентировав официанта окончательно. Но мне было не до того. Мой главный актёр покидал сцену, сыграв свой спектакль. Так убедительно. Так точно. И просто. Всё гениальное просто. Не надо паниковать. Не нужно спешить. Твоя человеческая уверенность сокроет в тебе животное. Как оскорбительно! Именно. Животные не стоят сравнения с людьми. Точно. Животные лучше нас. Нет. Не так. Мои мысли спутывались и мешались в голове. Я неторопливо ехала за мужчиной и его предстоящей жертвой. Как мне поступить? Необычно испытывать дилемму от мне подобной. А дилемма существовала в следующем: как только я определю место, нужно ли мне тут же звонить в полицию? Да. Конечно! Это твой гражданский долг! С каких это пор? Мы гражданин нашей страны. Ты забыл, в чей голове появился на свет? Нет. Не надо. Нам хватит пару суток. Точно. Пускай побудет у него. Физические. Моральные. Травматические увечья. Они должны быть. Доказательства. Бред! Зверство! Мы пробуем её отремонтировать! А вы что предлагаете? Оставить ребёнка на растерзание! Да нет. Да-да! Человек или Человечность? Что предпочтительней? Что весомей? Мораль? Мы есть мораль. Наше кредо. Дети неприкосновенны. Но они люди. Маленькие люди. Их можно трогать. Почему мы тогда не делали этого раньше? Из-за сестры. Да. Сестра. Они все похожи на неё. Лица. Бесконечные лица. Ты видишь во всех детях её? На что это похоже? На мясо. На жизнь. На запах. На чувство. На основание не вмешиваться. Всё идёт своим чередом. Кожедёр не поймёт. Напротив. Ты слышишь? Это твой плачь. Как мы вытянули тебя. Мы тебя собрали! Мы дали тебе цель! Слушай нас. Смотри нашими глазами. Ощущай нами. Мы тебе поможем. Ты слышишь? Ты слышишь нас? Ты слышишь? Ты слышишь нас? Ты слышишь? Ты слышишь нас? Ты слышишь? Ты слышишь нас? Ты слышишь? Ты слышишь нас? Ты слышишь? Ты слышишь нас? Нет. Теперь нет...
Тёмная пелена спала перед глазами. Я осознала, что смотрю на отражение мужчины, только более искорёженное. Более честное и уязвимое. Откровенное. Да. Вот он. Истинный виновник всего этого. Его идеализированная версия говорила с ним спиной ко мне. Какое идеальное место! Не близко, но и недалеко. Оно на виду и скрыто от глаз. Оно существует и его нет. Так же как и эти двое. Каждый из них жил для кого-то, и в то же время для остального мира их не было. Как раз поэтому они делали то, что делали. Мне не важна причина. Мне в настоящий момент даже неважно состояние ребёнка, который исчез в нутре этого здания. Семья повременит. Клуб подождёт. А вот они могут подеваться. Они могут скрыться из моего города. Нет. Нет. Нет. Нет. Я хочу его. Я хочу разобрать это зеркало до самого его создания! Ведь можно же, правда? Вы же не будете
Юджин.

Когда он в последний раз переживал её? Удовлетворённость от происходящего? Когда на него в последний раз накатывало счастье? Как пузырьки шампанского они щекотали его, заставляя жмуриться от удовольствия? Когда же? После встречи с Ханной. Странно. Это мужеподобная женщина привнесла в его жизнь то, чего он лишил сам себя – уверенности. Крепкую почву под ногами. Она примирила его с дочерью. Она сделалась его негласным напарником. Она впустила его в круг помешанных на своей работе людей и это нормально! Его мания – это норма! Он не чувствовал своей вины! Вот оно! Вина. Нескончаемая, давящая на него вина, которая давила его всё это время. Душила. Как символично. Ведь собственно с этого всё началось, правда же?
- Папа, переключи уже песню! – затрясла его за плечо с заднего сидения машины недовольно Аниса. – Хватит улыбаться самому себе. Это дико!
- Что такое? – рассмеялся Юджин, принявшись за радио. – Твоему отцу так позорно чувствовать себя счастливым?
- Боже, - скорчила рожицу Аниса, - я не привыкла к такой явной демонстрации довольства жизни с твоей стороны...
- Привыкай, детка! – выискал песню со своего любимого альбома Юджин. – Теперь ты будешь чаще лицезреть меня таким! Мы вернёмся! В наши старые добрые деньки!
- Жуть.
- Что хорошего в возврате в прошлое? Возвращение бессмысленно. Не будь таким.
Юджин прыснул, не соглашаясь с Ханной. Сегодня суббота. У его семьи выходной. Юджин собирался провести его вместе с дочерью. Выходные отца и дочки. Он хотел взять её в парк развлечений. Ему хотелось очутиться в одном из тех дней, когда он нёс малютку на плечах, а она ела сахарную вату и весело смеялась, указывая пальчиком на всё забавное, что попадалось на глаза. Отчего-то он решил, что она согласится. Для него она всегда будет маленькой девочкой. Может быть, в этом одна из его ошибок? Она не согласилась. Скривилась вся и заявила, что лучше скоротает это время в «Сирене» вместе с компашкой Ханны. А как же твои друзья, хотелось узнать Юджину. Где они все? Но скандал не смог разрастись, так как к ним подъехала Ханна. На удивление не одетая в свою спортивную неизменную одежду, а по большей части смахивающего на офисного работника с нестрогой политикой дресс-кода. Она пригласила их, их двоих, в парк развлечений! Юджин даже обмер от такого. Она прочла его мысли? Или он снова вещал что-то спьяну? В его голове время от времени проскальзывала мысль, но она читала его. Его желания и проблемы прозрачны и понятны для неё. Аниса, конечно же, загорелась. Она тут же взбодрилась и согласилась. Юджин всего лишь поддакнул. В конце концов он же получил, что хотел? Совместное путешествие с семьёй. Да и в парке двое взрослых будут смотреться лучше, чем отец с дочкой. Женщина разбавит этот неполный тандем. С каких пор его стало волновать мнение окружающих? Но что сделано то сделано. Как только они сели в машину, которую Ханна одолжила у Анна-Марии, его потихоньку начало накрывать давно забытое чувство. Отчего он не мог перестать улыбаться и прибывать в хорошем расположении духа, несмотря на весь скепсис Ханны.
- Да брось! Что плохого в прошлом? Ты же вспоминаешь своё детство или...
- Прошлое не конструктивно само по себе. Человеческий мозг работает на анализе минувших событий, соотнося его с настоящим и тем самым, отравляет твоё ощущение здесь и сейчас. Будь здесь и сейчас, Юджин. Прошлое необходимо исключительно как переработанная база ошибок, которые ты по большей части не сделаешь. А фразы типа «как было классно тогда» или «раньше жили лучше» меня просто бесят. Тогда? Раньше? Биологические часы человека замедляются со временем, и его восприятие пространства изменяется, так как мы, будучи нынешним поколением, можем понять старое или, допустим, поколение Анисы? Не смеши меня! Займёмся изучением вопроса? Да. Понять? Отнюдь. Мы никогда не поймём тех, кто пережил войну или психологические травмы, так же как не поймём тинейджеров, которые залипают в гаджетах и считают помешанность на внешнем виде приоритетом своей адаптированности в обществе. Понятно?
- Эммм... Я понял... Нет, я подумаю над этим – озадачился такой словесной вспышкой от Ханны Юджин. Как он подметил раньше, Ханна неизменно говорила точно и по делу, она не разменивалась на пустую светскую болтовню, следовательно, что-то из сказанного им задело её. Может он нечаянно влез на какую-то опасную территорию? Пока Юджин недоумённо прикидывал, что сделал не так, Аниса же пропустив через себя тираду Ханны, пришла к совершенно необоснованному выводу из него, по мнению Юджина:
- Неужто ты решила сменить работу?
Ханна ухмыльнулась Анисе, а после повернувшись к Юджину, всё так же, продолжая улыбаться, высокомерно сказала:
- Учись у своей дочери, Харт. Вот человек, который понимает, что я говорю. Не то что ты!
-А как я должен был это понять?! – возмутился Юджин такой незаслуженной критике, но от него не укрылось, что они обе не зло посмеивались над ним.
- Кхм кхм! – взяла слово Аниса, заговорив назидательным тоном. – Давай проанализируем сказанное Ханной...
- Ой всё! – отмахнулся от них Юджин, чем вызвал смех у обеих. – Мне не тягаться с вашей женской логикой. Себе дороже!
- На самом деле Ханна мне это сама сказала.
- Да. Я сама ей об этом сообщила.
- И куда же ты пойдёшь?
- Пока что не решила. Но моих накоплений хватит на одногодичный отпуск. Так что зажжём! – на этой ноте Ханна врубила песню, от которой Юджин пришёл в восторг, как и его дочь. Юджин и Аниса в унисон подпевали певцу, Ханна корчила гримасы, что им медведь на ухо наступил, но ничто не нарушало идиллию этой поездки. Путь оказался дальним. Даже дольше, чем полагал Юджин. В итоге, Аниса заткнув уши наушниками, задремала, а Юджин глядел в окно. Какие облака! Как бездонно небо! Нет у него конца! Но не всякая идиллия длится долго. Юджин непроизвольно начал ловить себя на том, что чаще нужного косится то на Анису, то на Ханну. На Анису, чтобы убедиться в её сне, а на Ханну... Почему на неё? Потому что он не поведал то, что собирался. После того звонка, Ханна ушла в игнор. Что за дела у неё? Юджин не представлял, но и спросить напрямую, не считал правильным. Сейчас нет. Пока ещё нет. Несмотря на всё, что она для них сделала, он ощущал какой-то предел. Зону личного пространства, куда он не имел права заходить. У каждого человека есть этакая зона, но с ней... Отчего она ощущалась как-то по-другому? Почему она ассоциировалась с колодцем, в каком страшно утонуть? Сырым, холодным, мокрым и глухим. Глухим на любые крики о пощаде? Юджина покоробило от такой аналогии. Хватит! Вот ещё! Не порти себе выходные. - Тебя так и порывает заговорить о деле, Юджин, - в конце концов прозвучал голос Ханны в машине, из-за чего Юджин дёрнулся. Она приглашала его к разговору. На откровенность. – Извини, но я прослушала бо льшую часть того, что ты мне рассказывал. Я помню первую часть. Начни с неё. Начни с последней девочки...
Все всё поняли без слов. Полицейские синхронно встали со своих мест, Леонард пулей вылетел из зала. Юджин остался. Начальник отдела продолжал сидеть. Они смотрели друг на друга. Негласное соглашение. Тайное перемирие, в котором начальник перестанет обращаться к Юджину по имени. Пока что. Юджин кивнул начальнику отдела и последовал за коллегами на место преступления. Вся опергруппа занимающаяся этим делом двинула за офицером, огласившим о найденной девочке. Никто ничего не говорил. Никто ни о чём не переговаривался. Безмолвно, как единый организм, заточенный на выполнение одной функции, офицеры, получившие координаты места происшествия съезжались на точку. Юджин по телефону осведомился насчёт криминалистов и оцепления территории. Леонард, выскочивший первый, уже обо всём позаботился, так что от Юджина требовалось только прибыть на место и своими глазами увидеть тело ребёнка. Пока Юджин добирался в его голове создавалась целая карта произошедших событий от прошлого к настоящему. Как всё пришло к этому? Как в их городе завёлся ещё один такой тип? Как они допустили подобное? А могут они вообще не допустить подобного?! Юджин вцепился в руль до боли в руках. Нет. Искорени эти мысли из головы. Девочка. Только эти девочки имеют значение. Только она сейчас имела смысл! Она ждёт. Ждёт помощи, что к ней не пришла своевременно. Раз он не смог её спасти, значит, он за неё отомстит, пусть эта вендетта нужна только ему одному... Для очистки совести... Юджин прибыл на место с тяжёлой головой и вялостью во всём теле. На месте преступления, свалки автомобилей, уже вовсю развернулась деятельность. Юджин прямой наводкой, обходя людей, провожающих его взглядами, шёл к Леонарду и криминалистам. Они переговаривались вполголоса между собой, пока остальные брали образцы и готовили тело к перевозке. Но стоило Юджину приблизиться, как они расступились, даже Леонард с пресной миной отвёл взгляд. Перед ним лежала одиннадцатая жертва. В этот раз всё обстояло ещё хуже. Если до этого на теле детей оставалось две трети участка чистой кожи, то в этот раз они протащили её через овощечистку. Увечья колоссальные. В этих ранениях уже не просматривались рисунки и какие-то отсылки к образам. Он пытался стереть её. Измельчить. Подобного остервенения Юджину лицезреть не доводилось. Что на него нашло? Отчего зашёл так далеко? Что она ему сделала?
- Мы сделали здесь всё что могли. Все отчёты завтра утром.
Юджину ничего не оставалось, как кивнуть в ответ. Он всё слышал. Выполняйте. В настоящий момент даже слова казались лишними. Слишком пошлыми. Они нарушали весь звенящий ужас произошедшего. Казалось, он забрался в лёгкие и все задержали дыхание. Пойдёт гроза или нет? Будет ли дождь, который своим раскатом грома разрушит весь этот страх и омоет город очищающим дождём? Но Юджин с Леонардом, поймавшие одну мысль, глядели в небо и не видели ни облачка. Только издевательски глубокое небо, которому было всё равно на всё происходящее...
- Ну так что в итоге? – вернула Юджина в настоящее Ханна. – Твои пассажи о трагичности поэтичны и блаблабла, но может ты мне факты сообщишь? Если я захочу почитать беллетристику, то загляну в газеты...
- Ты знаешь...
- Знаю что? Что это дети? Знаю. Что это ужасно? Нет, Юджин. И ты этого не знаешь! Никто и никогда не знает, как это страшно кроме самой жертвы. Запомни это! Что-то, может, конкретное? Ты разговаривал с родителями?
- Да... – горько выдохнул Юджин, бросив взгляд на дочь. Та не подавала признаков бодрствования. – Пьянчуги. За ребёнком совсем не смотрели. Она была предоставлена сама себе. Они нам отдали её школьные снимки. Мы пообщались с друзьями девочки. Удивительно, но свидетельства тех и детей очень разняться. Такое впечатление, что речь шла о двух разных личностях.
- Ты звонил мне с утра весь такой взбудораженный. Это очевидно не радость человека, обнаружившего десять трупов в других городах одного убийцы.
- Девочка сама себя порезала.
- Что? Сама себя?! Зачем?
- Это сообщил мне патологоанатом, когда он обследовал её. Она вырезала себе на внутренней стороне бедра знак...
- Блин! И что? Что это было-то?!
Юджин потянулся к заднему сиденью за рюкзаком, который взял с собой. Он не смог его не взять. Копии фотографий, отчётов, показаний, протоколов. Всё это он взял показать Ханне. Отчего-то Юджин уверен в её умении выводить его на верный путь. Она ненамеренно тянет его в нужное направление. Знак выглядел таким очевидным, что вызывал у Юджина смятение. Может, если кто-то иной изречёт вслух его мысль, он поверит в неё? Может шевелящаяся мысль в голове обретёт форму? Перетянув рюкзак на колени, Юджин начал копаться в нём в поисках нужной карточки, но помимо этого...
- Юджин.
- Что?
- Скажи, пожалуйста, куда мы едем?
- Странный вопрос. В парк развлечений, - продолжал Юджин ковыряться в своих бумагах.
- Я не буду комментировать твои взятые на семейный пикник бумаги зверств в Детский парк развлечений, но скажи мне, пожалуйста, в кого ты там палить собрался?
Юджин перестал возиться. Он отыскал нужную фотку и в то же время понял, что попался.
- Как ты поняла?
- Что ты взял с собой служебный пистолет? Элементарно. Никак блин! Я это сказала от балды, но ты сам себя выдал. Тоже мне, коп! Показывай уже снимок свой.
Смутившийся и сконфуженный Юджин, не знающий, как объяснить или оправдать свои действия, Юджин передал Ханне фотоснимок с знаком оставленной на самой себе Летиции Скайлз. Ханна кидала на снимок взгляды не выпускаю в первую очередь из вида дорогу. Из радиодинамиков текла приятная музыка, не соответствующая чувствам, которые переживал Юджин, глазея на этот маленький фрагмент кожи, так как за ним кроется цепочка жестоких смертей. Он видел это. Сначала мёртвую плоть, после снимки мёртвой плоти. Чудовищно. Это так ужасно. Но как он может понять весь этот ужас? Никак. В этом Ханна права. Он никогда не поймёт. Он не хочет этого понимать.
- Знак зодиака Близнецы, - наконец подводит приговор увиденному Ханна.
Юджин изумлённо моргает, а после этого сам берётся вторично изучать эти палочки на коже ребёнка. Длинные, кривые. Зарубцованные. Она резала себя небыстрым резким движением, чтобы не испытывать боль. Она хотела сохранить на себе след, который не сотрётся. Который не сгинет, даже в момент её смерти. А для этого... для этого необходимо вонзить лезвие очень глубоко. Изображение размывалось и немножко рябило в глазах Юджина, но он отчётливо видел римскую два.
- На римскую два похоже, - ударилась в рассуждение Ханна, - это она вполне себе и может быть. Она превозмогала боль, линии не ровные, но вертикальные, этим ещё можно объяснить, они довольно длинные, а вот верхние уже короче и уголки уж очень плавные, то есть выглядят как лодки, которые рисуют дети.
- Близнецы значит, - бубнил себе под нос Юджин. – Близнецы. Или два. Двое.
- Заметная находка. Как он это упустил? Крови же много из такого художества вытекло. Может, как раз поэтому они её так изуродовали? Она их спровоцировала? Ваш клиент начал съезжать с рельсов, Юджин. Это нехорошо... А ещё нехорошо то, что у меня барахлит машина. Чёрт! Вот там мастерская. Слава богу! Аниса! Хватит притворяться, что ты спишь! Придётся сделать вынужденную остановку. У них ещё должен быть здесь служебный туалет...
Машина заехала на площадку автомастерской. Как она здесь оказалась? Здесь же лес, куда ни кинь взор! Одноэтажная постройка, с небольшой стоянкой явно рассчитанная на случайного клиента, которые у неё должны систематически возникать из-за месторасположения с магистралью, по которой лихачат ловкачи или неответственные владельцы своих авто. Тем не менее в таком пустом и удалённом месте мастер имел стенд для регулировки и развала схождения колёс, мог выполнить шиномонтаж и урегулировать балансировку. Юджин, выбираясь из машины, не мог не усмехнуться. Да что он думает! Этот автосервис существует от копейки к копейке. Чего только стоит облицовка этого здания! Оно же разваливается всё по кускам! То тут, то там заметны какие-то обломки, хотя на машину хозяин не поскупился потратиться. Сколотил денег на старте и смог же приобрести себе недешёвую такую белую тачку. Может, не всё так и плохо у него здесь? Аниса присоединилась к отцу созерцать лесные окрестности, возвышающиеся вокруг них зелёной неприступной стеной могучих деревьев.
- Пожалуй, единственное, что спасает это место – это ландшафт. А ещё воздух, если углубится в лес, - подала голос Аниса, не убрав наушники. Музыки Юджин из них не слышал. Современная молодёжь слушает музыку так громко, что все окружающие её слышат. Как они все не оглохли ещё от этого? Или это такой способ продемонстрировать перед ровесниками свой статус, дав услышать другим его музыку?
- Ну не знаю, - провожал взглядом Ханну Юджин, которая ушла разыскивать не вышедшего им навстречу владельца мастерской, - по мне так это прямо-таки идеальное логово...
- О боже! – закатила глаза девушка и тут же начала листать свой плей-лист, для того чтобы заглушить отцовские бредни, - Я не хочу этого выслушивать. Очередной приступ паранойи, - и на этой ноте пошла за Ханной в помещение.
- Эй! А кто говорил, что принимает мою профессию такой, какая она есть? И ещё вопрос: ты ведь слышала весь наш разговор в машине, не так ли? – кричал вслед удаляющейся дочери Юджин, но не получив ответ, а только лишь гул баса на прощание, последовал вслед за ними.
Гаражные ворота оказались открыты. Помимо машины хозяина мастерской и их транспорта, с открытым капотом стоял ещё один агрегат. Место в этом автосервисе хватало от силы на два автомобиля. Ханна переговаривалась с мужчиной, который наконец-то вылез к ней из своей подсобки. Да уж. Если он сидит в такой клетушке, дела у него явно идут не очень. Его лица Юджину никак не удавалось рассмотреть из-за кепки, только торчащие золотые волосы. Прислушиваясь к их беседе, он слышал обрывки фраз, что-то типа: электронные датчики, амортизационные стойки и подрамники. Ну прекрасно! Юджин повернулся к ним спиной, начав вглядываться в проносящиеся мимо машины по автомагистрали. Что-то с подвеской и двигателем. Они обсуждают этапы работ по их диагностики. Какой насыщенный цвет у этих деревьев! Они просто горят на солнце! Юджин не мог не согласиться с дочерью, что исключительно природа облагораживает эту жалкую постройку и делает едящим путникам напоминание, что без цивилизации лес проглотит их не подавившись. В конце концов...
- Пап, - раздаётся голос Анисы у Юджина за спиной.
Юджин, погруженный в свои мысли, улыбающийся сам себе оборачивается к дочери. Что-то не так, так реагирует его тело на взгляд Анисы, зрачки которой расширены, а губы плотно сжаты. Она вся побелела и вытянулась в росте. Юджин видел свою дочь такой только в моменты страха, когда она как будто бы пытается возвыситься над ужасом, представшим перед ее глазами.
- Аниса? Что слу...
- Тише! – вызывающе осаживает она его, из-за чего волосы на затылке Юджина шевелятся ещё интенсивнее. – Не привлекай их внимание.
- Да что такое? – кидает быстрый взгляд на говорящих Юджин. Всё в порядке. Они продолжают обсуждать ремонт, несмотря на то, что переключились на более низкие тона, из-за которых Юджин не мог теперь слышать их беседу.
- Поехали отсюда, - прибила его дочь к месту, хотя, напротив, предполагалось, что её слова призовут к действию. – Пожалуйста.
- Аниса. Что произошло?
- Я не... я не уверена, что я правильно...
- Что?
- Я в машину, - завилась на панике Аниса, вызывая у Юджина всё пущий ступор от её поведения. – Там, - показала она рукой за машину, ожидающую, когда ей продолжат заниматься дальше, – в ящиках. Достаточно незаметно, но ты заметишь, - на этой ноте Аниса пошла к машине стремительным шагом, близкая к тому, чтобы перейти на бег.
Юджин проводил дочь взглядом. Оглянулся на лес. Ядрёная зелень деревьев теперь не внушает Юджину ничего, кроме смятения. Зудящей тревоги внутри и всё нарастающего кома чего-то неприятного. Как на дороге красный цвет служит сигналом пешеходам стоять не двигаться, так сейчас зелёная окраска кричала ему об опасности. Да что такое в самом-то деле?! Надо сходить и осмотреть. Юджин бросил взгляд на часы. Привычка, выработанная службой. С момента их приезда сюда прошло десять минут. Он отметил в памяти время и только после этого обошёл машину, намереваясь развеять этот фарс, в который загнала его Аниса. Юджин методично подвергал рассмотрению стол с лежащими на нём инструментами, испачканными перчатками, разобранными деталями. Полуголая стена с остатками принадлежностей для ремонта в кое-каких местах проржавела, чистили в этом месте, нечасто, хотя само оборудование выглядело вполне пригодным для использования. Что там Аниса сказала? Ящики. Какие ящики? Юджин прошёл к капоту. Да. В самом деле. Целая пирамида из полупустых ящиков, забитых металлоломом, железом, пустыми банками из-под краски и прочим мусором. А это что?
Юджин пытался разглядеть какой-то предмет, торчащий из кучи наваленного на него сверху. Это ножка? Ножка куклы? В недоумении Юджин протянул руку, схватился за тряпичную ногу в туфельке и потянув достал находку на свет. Аниса бы так не запаниковала, если бы не рассмотрела игрушку внимательно. Судя по масляным пятнам, она вытащила её, что-то заметила и типа убрав на место, сбежала подальше. Что особенного в этой игрушке? Юджин крутил её в руках. Эта запачканная мягкая игрушка брелок в виде девочки с непропорциональными пропорциями тела и в нелепом платье вызывала улыбку у Юджина от воспоминаний о том, какими когда-то куклами баловалась его дочь. Он припомнил, как она клянчила у него Барби на день рождения или та кукла из какого-то мультсериала, которая стоила так дорого, что у него дыхание перехватило! Неужто игрушки столько стоят? А ещё тот момент... Точно! Когда они купили ей набор для создания своей авторской куклы... и они вместе разбирали инструкцию...... как нужно ее сшить........ пропорции тела и ткань ещё.......... Чем дольше Юджин размышлял об этом, раскручивал тему в своей голове, тем медленнее он вертел игрушку в руках, тем больше холодел и на него накатывало чувство страха. Да ладно..... Быть не может........ Это же не она......... Правда же? Юджин метнул взгляд на машину, где сидит его дочь, обуреваемая подобными же противоречивыми чувствами сейчас, что и у него. Это как вылить на себя ведро с ледяной водой. Когда перехватывает дыхание. Когда всё твоё существо сосредоточивается в одной точке. И эта точно в настоящий момент игрушка Летиции Скайлз в его руках...
- И? Что дальше? Что дальше-то было?! – вклинился в рассказ нетерпеливый слушатель. – Взяли же? Взяли гадов?!
- А то ты не знаешь! Все газеты с интернетом об этом трубят, - ответил ему кто-то из толпы.
- Да тише вы! Вы чего человека перебиваете!
- Принесите инспектору ещё выпить.
Инспектор. Вот уже не думал Юджин, что сидя в кафе-баре «Сирена» кто-то из гражданских сам вручит ему бокал с ромом. Юджин с признательностью принял напиток, отсалютовал собравшимся, демонстрируя всем, что стоит ему только промочить горло, как он продолжит свою историю с самого интересного места. В «Сирену» всё приходили новые посетители, горящие услышать историю из уст человека, задержавшего убийц детей. Не убийцу, а убийц! Вот самая большая внезапность, пусть следствие и допускало такую вероятность, но не разрабатывало её. Вместо одного мужчины выявился его соучастник, да не простой:
- Как только я обнаружил куклу и соотнёс её наличие с имеющимися данными расследования на эту вещь, то пришёл к решению задержать преступника, - продолжил свою историю Юджин, купаясь в лучах славы. - Фотографии с дочерью запечатлённой вместе с этой игрушкой давали нам родители. Ошибки быть не могло. Девочка даже сшила ярлык, что кукла сделана её собственными руками! Так вот. Я решил провести задержание, но вот беда! – на этой ноте Юджин делает театральную паузу. Зрители застывают. Слушатели напряглись. На фоне играла не к месту мирная мелодия, которая только лишь растравливала любопытство присутствующих. – Со мной моя дочь и друг семьи...
- Это которая?
- Которая та самая?
- А дочка у вас не промах!
- Подождите, подождите! Я сейчас до этого дойду! – перекрыл роптание в толпе Юджин, возвращая интерес аудитории к своей персоне. Очень уж ему хотелось подольше побыть героем, прежде чем он дойдёт до той части, которая, похоже, всех интересовала больше всего. – Итак. Как ранее до этого упоминалось, я взял с собой служебный пистолет...
- Это принято у копов пушки с собой таскать?
- Ещё выпивки!
- У каждого американца есть пушка.
- Да. Но у нормальных они хранятся дома для самозащиты, а не ездят с ними в парк развлечений, как легавые, - бросил кто-то невидимый в толпе. Кто-то из его дружков согласно подхватил мерзкий смех, другие же недовольно оглядывались через плечо, пытаясь рассмотреть смутьянов.
Приехали. Мы снова возвратились к истокам, подумал Юджин с кривой усмешкой. Вместо инспектора он вновь стал легавым. Как же всё просто!
- Ну так вот, - после неприятной паузы заторопился Юджин после требовательных взглядов продолжать, - прежде чем извлечь пистолет, я вызвал подкрепление, велел дочери оставаться в машине, закрыться изнутри и лечь для большей надёжности. После такой перестраховки, оптимального решения для безопасности своего ребёнка, я достал пистолет, проверил число патронов и.... пошёл к убийце, держа руку за спиной на рукояти служебного оружия...
- Чёрт...
- Сейчас будет...
- А как в интернете было?
- Все они наврали! Слушай!
- Потише музыку сделайте кто-нибудь!
- Чем ближе я подходил, тем больше рос риск, - приближался к точке накала Юджин. Люди вокруг него переглядывались и шушукались в ожидании. - Я подкрался совсем близко... На мою удачу и несчастье одновременно Ханна встала к мужчине спиной... Я подошёл сзади, принялся неспешно и бесшумно вытаскивать пистолет. Я должен был подставить дуло к его затылку, ведь имелась вероятность, что он мог взять заложника, а так я смог бы его обезвредить, сковать его наручниками до прибытия подкрепления. Затем допрос, который мог бы установить месторасположения логова. В моей голове проносилась вся схема ареста!
- Но ты зациклился на этой задаче до того сильно, что повернувшись спиной к подсобке, совершенно не засек брата-близнеца, который всадил тебе отвёртку в ногу! – хлопнула Юджина по плечам Ханна, подошедшая к нему сзади. Юджин подскочил от сюрприза на стуле, а толпа вокруг него исключительно этого ожидавшая разразилась весёлым хохотом. Напряжение вокруг пошло на убыль. Люди начали предлагать выпить прибывшей героине этого вечера. Юджин недовольно прикоснулся к перевязанной ноге. Всё так. За фасадом этого тёплого барного света, льющейся музыки и пьянящих напитков с вниманием его тянуло в пережитые события. Всё произошло с быстротой молнии. Едва лишь Юджин поднял пистолет, готовый снять с предохранителя, его пронзила боль. Он закричал, выронил пистолет, упал. Он закрыл глаза всего на минуту или ему так показалось? Как так вышло, что открыв их, мужчина, точная копия механика лежал без сознания, а Ханны и механика нигде не было. Аниса трясла его, пробуя привести в чувство и плакала. Так горько и надрывно, столько страха в слезах Юджин не видел никогда. На него нахлынула паника. Он оглядывался, озирался, звал Ханну.
Велел ей немедленно возвращаться, ведь ясно же понятно, что она побежала за ним. За убийцей. Заикаясь и проглатывая слова, Аниса смогла поведать, что помимо отвёртки, его оглушили. Полный провал. Полная несостоятельность сотрудника полиции, не оценившего ситуацию вокруг и вероятные исходы принятого решения. А позднее она вышла. Вышла из леса. Побитая, в ветках и земле. Но не раненая. Аниса рванула её обнимать, Ханна успокаивала девочку.
И вот в настоящий момент Юджин пребывал среди своих друзей, которых он так жаждал обрести. Та отдушина, которая станет для него опорой в будущем. Не станет, а уже стала. В конце концов, он сейчас с Анисой, мелькнувшей среди толпы, обязан своим успехом этим людям. Этому странному Клубу Серьёзных Увлечений. Но вот людей стало прибывать, всё больше народу концентрировалось вокруг него, Анна-Мария с официантками разносили напитки с закусками всё прибывающим гостям. В толпе Юджин засек людей, присутствующих на собрании клуба. Ханна взяла напиток, постучала по нему десертной ложечкой, притягивая внимание собравшихся. Часть людей услышала, часть продолжала переговариваться вполголоса, остальная смеялась не стыдясь никого. Человеческий свет этого места накрывал Юджина мягким уютным одеялом, но вот воцарилась короткая пауза, это Анна-Мария со своим напитком подошла ближе к столику и тем самым разрешила Ханне наконец-то начать речь:
- Господа, дамы и дети! Позвольте нескромному герою нашумевших событий вставить слово, - все дружно вскинув бокалы, даровали своё шутливое благословение. - Мы все в курсе нашумевших событий этих месяцев. Я хочу высказать следующее: многие ставят меня на пьедестал и я считаю вполне заслужено, - всеобщие смешки со звоном бокалов, - но я хочу сказать отдельное спасибо за усердную работу... инспектору Юджину Харту и его следственной команде! Исключительно благодаря им и его лично непреклонности в природе появившегося в нашем городе преступника наше общество избавилось от ещё одного нарыва в нашем славном городе! Давай Юджин, вставай, с тебя заключительное слово по окончании этого дела! - на эдакой внезапной ноте для Юджина, люди вокруг него зааплодировали и заулюлюкали громогласно поддерживая тост Ханны.
Тронутый подобным поворотом Юджин встал, получил бокал с ромом от счастливо улыбающейся ему Анисы и обернувшись к толпе, с улыбками, отвечающими ему, чуть дрогнувшим голосом произнёс то, что все жители города думали про себя всё это время:
- Наконец-то это закончилось... Наконец-то, мы заперли этого... типа за решёткой. Я хочу поднять бокал не за работу полиции, не за своих сослуживцев, нет, так как это само собой разумеется, а вот за что: ЗА ТО, ЧТО В НАШЕМ ГОРОДЕ БОЛЬШЕ НЕТ СЕРИЙНЫХ УБИЙЦ! УРА!

Ральф и...

Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт возьми! Как так вышло?! Где он просчитался?! Где этот мерзкий педик облажался?! Тупой Берт! Как же так?! Как же так всё закончилось?! Ведь он только собирался уехать из города! Эта бесячая девчонка должна была стать предпоследней в этом поганом городишке! Или всё в ней? Она во всём виновата?! Он выводила его из себя с самого начала! Это была самая тупая идея цапать девчонку из паршивого района. Да, чёрт возьми, её никто особо не хватился вначале. Да, твою мать, такие дети исчезают тысячами на улицах. Но если эти твари остаются в живых, а Ральф знал это по себе, подобные будут помнить обиду до самого смерти. Они выберут способ поквитаться со своим обидчиком, даже с того света! Мразь! Сука! И что теперь?! Что сейчас делать?! Эта баба в лесу. Эта чокнутая, что преследовала его. Она мало того что догнала его, так ещё уложила, но не это главное! Полицейский участок? Этот пижонистый инспектор, который вёл его допрос вышел на него с её содействия. Ральф это услышал. Эта тряпка, как и все местные псы ни на что не годны. Но правду ли? Сказала ли она правду тогда в лесу? Чёрт! Чёрт! Чёрт! Вот что точно его пугало до усрачки. Неужто правда?! То что она изрекла? Что творится в этом городе?! Да нет. Не может быть. Это же бред полный. Тюрьма? Срок? Пускай идут в задницу! Это он всех там раком поставит! Это он будет их всех иметь в задницу, как своего братишку! Ха! Хахахахаха! Всего лишь надо дождаться легавого. Не того, который его допрашивал. Нет. Нет, нет, нет. Он сдаст эту больную сучку с потрохами! И этого пижонистого чмошника! Они, конечно, ему не поверят. Но после того, что она ему наговорила в лесу... Ооооо! Он стравит этих собак как следует! Он будет надёжным свидетелем! Она сама рассказала всю схему. Тупая шлюха! Как она себя нарекла? Он, вообще, не знает, как эту бабу зовут. Только инспектор, что водился с ней. Харт. Да. Фамилия у него Харт. Точно. Скажу, напарница инспектора Харта. Раз эти выродки покрывают и даже сотрудничают с такими шизанутыми, как она то для него эта карта. Ничего-ничего! Пусть явятся. Пускай только заявятся! Погано признавать, но в начале всего этого бедлама он сдрейфил. Не смог выгодно рассчитать стратегию, но не сейчас. Нет. Только не теперь. Наконец-то! Двери открываются. Да начнётся шоу, тупые шавки!
Но в кабинет зашёл тот, кого он никак не ожидал увидеть. А правильнее она. Женщина. Неимоверной красоты. Ральф до того оказался подвластен её красе, что совсем не обращал внимания ни на что вокруг себя, как и на мужчину, зашедшего вслед за ней и прикрывшего тихо за собой дверь. Женщина села напротив него, Ральф не мог отвести от неё взгляда. Потрясающе. Нестерпимо прекрасна. Столь иллюзорна, что Ральф принялся в недоумении хлопать глазами не в силах что-то вымолвить, пытаясь сбросить наваждение. Он расчувствовался до состояния маленького мальчика, который раскрыв рот глазеет на что-то, потрясшее его убогую фантазию. Она поставила локти на стол и облокотилась на свои руки, спрятав тем самым половину своего лица, из-за чего Ральф наконец-то смог потрясти головой и очнуться:
- Ух ты, - только и смог он проронить после затяжной паузы. - Ну... это... вы мой адвокат? - промямлил он. Обрести такого государственного защитника — это всё равно что получить благословение небес! А ему полагался адвокат? Серийным убийцам он положен?
- Двойной детоубийца, - произнесла женщина напротив него, как пропела, настолько приятный у неё оказался голос. Завораживающий.
- Да, - распрямился на стуле Ральф, выпятив подбородок. - Так меня нарекла пресса.
- Вас, если быть точным.
- Вы о Берте? - презрительно переспросил Ральф, а после этого постучал себя по лбу, показывая, кто здесь босс. - Вот кто главный, дамочка. Вот тут весь ум, который позволил...
- Замучить одиннадцать детей, - закончила за него незнакомка.
- А вас как звать-то? Как мне к тебе обращаться, леди? Прямо-таки Адвокат? Или как-то можно по-иному?
- Но вот что меня разочаровало, - продолжила та, проигнорировав его вопрос, елейно протянула безызвестная, - что Бездушный утратила контроль. Ведь изначально план был абсолютно другим. Собственно инспектор Юджин Харт должен был тебя арестовать. Она должна была указать место вашего пребывания, а когда бы ты принялся за двенадцатую девочку, то инспектор, благодаря нашей наводке, должен был вместе с бригадой тебя прижать и обнаружить полумёртвого ребёнка, который смог бы дать против тебя показания. А теперь? - помедлила она и развела руками, словно вопрошала в настоящий момент не Ральфа, который выслушивал всю эту тираду в полнейшем недоумении, что она болтает. - Мой экспонат, моя живая книга в такой степени прикипела к своим будущим жертвам, что пошла на поводу своей Человечности, - она обернулась к мужчине в очках, который всё это время стоял в углу комнаты, а Ральф даже не осознал, что в помещении есть кто-то ещё, так он пал под очарование этой женщины, которая начала его устрашать, - или же мне стоит сказать Человека, что в ней ещё остался? Как правильно, милый?
- Разве это не прекрасно, дорогая? - ответил тот, поправив очки.
- Точно! - громко воскликнула она, словно поняла, что он, чёрт возьми, имел в виду. - Ты прав! Ты полностью прав! Мы так и поступим! С сегодняшнего дня инспектор Харт и его дочь станут нашими заложниками, ведь каждый убийца так ревностно относится к праву убить того, на кого он нацелился. Это прямо как первая ночь, прямо как лишится невинности, а поскольку Бездушный столько времени никого не пытала, то для неё это будет, как нож у горла или лучше сравнить с пистолетом у виска. А как ты считаешь?
Что Ральф мог подумать в ту минуту? Что весь его план полетел к чертям? Что как только эта сука повернулась к нему, его передёрнуло от плотоядной джокеровской улыбки с прищуренным змеиным взглядом, наполненным такой отталкивающей мерзостью, что он начал сожалеть. Жалеть о чём? О том, что мучил всех этих детей? Нет. Отнюдь. А вот изначальное раскаяние об упущенной возможности высказать всё другим легавым его гложило! И как сильно гложило! Поскольку только лишь сейчас он начал воспринимать всерьёз всё то, что наговорила ему Бездушная в лесу. А это взаправду оказалась она! Он не дурак. Он знает, кто это. Он читал статьи с первых полос, трубящих о Бездушном Семьянине, совершившим изуверства над несколькими семьями. Подобное совершают нелюди. Нет. Даже по меркам Ральфа — это было чудовищно. А сейчас? Какой персонаж сейчас сидит перед ним? Кто же ты?!
- Кто ты, чёрт возьми? - прошипел Ральф, начиная обильно потеть. Он понял. Он понимал, зачем они здесь. Бездушный сказала правду.
- Ммм, - промурлыкала напротив него сидящая тварь, - что она сообщила тебе? Как она себя вела в лесу? У Бездушного на самом деле случаются провалы в памяти. Видишь ли, - доверительно продолжила та, - «коллегия», как она сама её именует, дала добро на твоё устранение, но как только время настало мозг включил экстренный режим и бум! По крайней мере, это то что мы все разобрали из её несвязных объяснений. Короче говоря, её память перестала записывать, как только она побежала за тобой в лес и как вышла из него. Итак... Что она тебе сообщила?
- Я ведь не выйду отсюда живым, правда? - дрогнул голос Ральфа, из-за чего улыбка дамочки начала меркнуть. - Где я нахожусь? Я же в участке, правда? Я же в полицейском участке?! - в смятении начиная дрожать требовал Ральф. - Кто вы такие, мать вашу?! Кто?! Что со мной будет?! Это все легавые! Легавые! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Вы что, суки, серьёзно?! Серийники работают с легавыми в одной лодке?! Как же...
- Мы — Кожедёр, - пронзил его её голос насквозь. - Какое разочарование. Я права. Я верно думала о тебе. О вас. Вы ничто. Вы не заслуживаете потраченного на вас времени. Дети? Серьёзно? Что они понимают? Они звери. Маленькие. Звери. Детёныши, воспринимающие мир на базовых инстинктах. Мне их не жаль. В отличие от Бездушного, чтоб ты знал, у меня нет принципов касательно детей. Это был эксперимент. Как она себя поведёт, если натравить её на нас подобного? Как будут вести себя другие, если им подать такую же цель? Мы - серийные убийцы. Мы не можем не убивать. Для нас это глоток воды. Для нас это, как хлеб для голодного. Для нас, это наша ориентация, если тебе так угодно. Спасибо. Эксперимент удался касательно остальных. Что же до тебя... - на этой ноте она поднялась, громко отодвинув стул. Она не улыбалась, но не переставала морозить Ральфа своим взглядом. Ральф не сидел. Его здесь не было. Как она там говорила до этого? Экстренный режим. Да. Его мозг поступил так же. Прикованный к стулу, он не мог отсюда сбежать. А отсюда, это откуда? Эксперимент? Они поставили эксперимент. Он не прошёл. Он не оправдал их ожиданий... Что за...
- И? - выдавливал из себя Ральф последние слова. - Что вы сделаете со мной?
- С тобой? - презрительно переспросила Кожедёр. - С тобой? Ничего. Наша работа — искусство. Наша работа — история, вырезанная на коже. Твоя кожа - дешёвка. В ней нет изюминки. Вы нам неинтересны. Твой брат отправится в тюрьму, а ты... поедешь за ним. Но кто сказал, что ты доедешь живым? - лицо Кожедёра снова сделалось до невозможности прекрасным. Вот и всё. Ральф, сокрушённый, проводил взглядом женщину, которая вышла первая, а за ней мужчина, закрыв за собой дверь. Как будто его организм исключительно этого и дожидался. Ждал, пока они выйдут за порог, чтобы сберечь хоть каплю человеческого достоинства. Он начал кашлять. Дико. Неистово. Как только Ральф начал потеть, он уже инстинктивно понимал, что это лихорадка, а не просто потливость. Он кашлял, боль в груди делалась нестерпимой, дышать становилось невозможно. Всё плыло. Всё качалось, он полулежал на столе и не мог отвести взгляд от угла. Там стояла она. Стояли они все. И были все одновременно только одной. Кого он ненавидел. Кого он боялся. Какая жесть! Даже умирая, даже выплёвывая кровь, она не выходила у него из головы... Заикалась... Заикалась, захлёбываясь смехом... Выпуская канарейку из своих рук.