Глава 15. Выбор

Глава 15

Выбор    

2019. САПОЖОК 

       Вовка Шмелев стоял на Красной Площади. Мимо проходили колонны самой современной военной техники, в небе плыли самолеты, и самые главные военачальники отдавали ему честь. С большим переливающимся бриллиантами орденом (очень похожим на орден Андрея Первозванного, Вовка по телевизору видел) к нему шел улыбающийся Президент. Вот он уже пожал руку, похлопал по плечу и проткнул булавкой ордена ткань кителя, как вдруг сказал: «Вот паразит! Я тебя щас водой оболью». Вовка несказанно удивился, Путин мог, конечно, много чего сказануть, но не Красной Площади же!
         
       - Вставай, кому сказала! – продрал глаза и увидел рассерженную мать.

       – Ты в первый же рабочий день опоздать хочешь? – шлепнула полотенцем по плечам.

       – Марш в ванную и уши как следует помой.

       Вздохнул, опустил ноги на теплый от утреннего солнечного лучика пол и поплелся в ванную. А какой был чудесный сон! Надо же, на свидание к Ирке не пошел, с друзьями тоже  не сидел в инете, не смотрел кино, в десять лег, как порядочный, спать и до утра глаз не сомкнул, все строил разные планы. А под утро, как назло, сморило, да так, что голова сейчас гудела, как паровой котел с закрытым клапаном.

       Мать уже ждала при полном параде на кухне.

       - Мам, ты хоть гладиолусов нарви.

       - Что? Каких гладиолусов? Они ж еще…               

       - А как же я на работу-то пойду, с мамкой, а без цветов?

       - Балбес, да не пойду я с тобой. Я после, сзади. Провожу чуть-чуть, посмотрю немножко.          

       Мама просто сияла. Столько трудов позади, столько лет учебы, переживаний. А теперь это был ее настоящий триумф – сын идет на работу.     Начищенный, наглаженный и надушенный он шел по улице с таким важным видом, что соседи и знакомые чуть не раскланивались с ним. Еще бы, вся улица Стаханова знала, что Владимир Шмелев, шутка ли, идет на службу в полицию.

     Несмотря на то, что благодаря телевидению и прессе, то и дело освещающим скандалы в правоохранительных органах, в Сапожке полицейских уважали. Да и как не уважать? Все свои, чуть что, помогут всегда и не столько по должности, сколько по совести. Живут, как все, деньги КАМАЗами не возят, как в столицах. Чего ж не уважать?
               
       Отец уже был на работе, в редакции осталось народу нет ничего, а объемы работы те же, даже больше. А довольная мама все-таки шла сзади с тетей Валей, своей сестрой, жившей наискосок через дорогу. Вовка решил схитрить – вместо того, чтобы идти по Гусева, как договорились с мамой (наверно, чтоб подольше пройтись вместе), резко свернул на Рязанскую и с чертиками в глазах помахал провожатым ручкой. Тетка показала кулак, мать погрозила пальцем – им-то было идти напрямую, обе работали в больнице.

     Среди дороги стало на душе как-то муторно. В полиции уже на практике был, но это одно, а работать – совсем другое. Как говорится, забудь все, чему тебя учили, и надевай хомут на шею. Вспомнил свой сон и усмехнулся – не дождется он никогда никакой награды. В нашем буром болоте, как говорил отец, никогда ничего не происходит. Цыган полно, на них, в основном, палки и зарабатывают. Мелкие кражи, хулиганка немного, убийства бывают, но редко, и то по пьяни да бытовуха. Болото, оно и есть болото. И увязнет он в этом болоте – женится через годок на Ирке, родит она ему пару детишек, располнеет, будет вечно брюзжать и требовать денег. Вот что его ждет.

       От этих мыслей его отвлек звук сигнала за спиной. В машине был его друг Сережка Копылов и Генка Першин – сосед и одноклассник. Еще Ирка со своей подругой Маринкой. Из окна вовсю орало «Наша служба и опасна, и трудна». Все повыскакивали и повисли у него на шее, а Ирка перемазала  все лицо ярко красной помадой. Немного прозевали они его выход из дома, ну да ничего, так даже лучше. Тут Вовка разглядел, что вся машина расписана, как на свадьбу, слоганами типа «Моя милиция меня бережет – сначала посадит, потом стережет» и тому подобными. Вовке поплохело, ладно бы у дома шоу устроили, там хоть тихо. А тут в  восьмом часу половина поселка на работу спешит, все смотрят, лыбятся. Вот развлекуху всем устроили.    Страшно злой вырвался, кое-как утерся, почти бегом полетел в отделение. Ирка кричала что-то ему вслед, но он ничего не слушал.

     Так и влетел, красный и взъерошенный. Прошел через дежурку, в коридоре никого не встретил. В кабинете елозила тряпкой по вытертому линолеуму пожилая уборщица. Так и стоял, сжимая в руках дорогой кожаный портфель (подарок отца) в коридоре, пока она не разрешила войти. Хорошо, никто не видел. Прошел, сел, огляделся. Картина бодрости не прибавила. Стены, еще в советские времена выкрашенные полужелтой, кое-где потрескавшейся краской, никогда не открывавшееся и никогда не мывшееся окно с щелями, заткнутыми серой ватой и заклеенными в несколько слоев желтой бумагой, а поверх скотчем, с одиноким, умирающим от голода пауком на черной паутине между рамами. Темно-коричневые сейфы, шкаф с перекошенными дверцами и подложенной под угол свернутой в сто слоев газетой. Два стола – ровесники отца и два таких же, бывших когда-то мягкими, стула. Но за столами довольно приличные новые офисные кресла и новенькие компьютеры. Хотя в углу принтер-пенсионер. Надо понимать, один на двоих. На шкафу чайник и две огромные чашки. На подоконнике полбанки кофе и сахар в коробке.

       Выдвинул ящики своего стола – куча старых бумаг, сломанные ручки, карандаши, спички, засохший огрызок яблока, вырванный с мясом мебельный замок с ключами. Пустая бутылка со штемпельной краской. Ого, 2000 года выпуска! Какие-то винтики, скрепки, фантики. Впрочем, и у отца было не намного лучше. Наверно, такова участь всех провинциальных учреждений. 
               
      В коридоре послышались торопливые шаги, дверь распахнулась, на стол полетел почти такой же портфель, а к нему уже тянулась рука Коли Нестерова – соседа по кабинету и опекуна.

       - Здорово, стажер! С почином. Че сидишь? Пошли на оперативку.

     А дальше все было, как в кино. Вовка поймал себя на мысли, что все происходящее с ним сейчас видит, будто со стороны. И не заметил тихих смешков, пока сидящий рядом опер не сунул ему в ребро кулак под столом, кстати, весьма чувствительно. Начальник, как ему и положено, требовал внимания и, конечно, заметил мутный взгляд новенького.

       - Приступаем к работе. Вопросы есть?
               
       - А окно нельзя поменять? – сам не заметил, как вырвалось.

       - Что? Окно? А чем тебе не нравится окно? – начальник опешил было сначала, но сразу собрался и развеселился. Остальные дружно молчали. Вовка не знал теперь как выйти из этой ситуации, слова застряли в горле.

       - Ну, оно старое такое. Грязное очень. – У начальника от скрываемого смеха затряслись щеки.

       - На новое денег нет. Фасад вот сменили, а там во двор выходит, незаметно с улицы. Ну, а если грязь не нравится, вымой, кто ж не дает? Свободны.

      Почти под улюлюканье коллег пошел в кабинет. Вот уж язык мой – враг мой. До каких пор ты, баран, будешь выдавать мысли вслух? Следом влетел Нестеров.

       - Нет, ну ты дал! Молоток. Ща за грязь точно получим. – И тут же унесся куда-то. Через минуту снова был в кабинете с ведром воды, тряпками и каким-то флаконом. 
               
       - На вот и мой, умник. Только быстро. А потом знакомишься с делами, - и выволок из сейфа целую кучу папок на свой стол.      Все это происходило так быстро, что у Вовки зарябило в глазах. Не зря у Нестерова в отделе была кличка Веретено.

      Вовка вздохнул и засучил рукава. Грязной ваты и бумаги надрал полную мусорную корзину и еще уминал. Рама никак не открывалась – от долгой жизни ее перекосило и заклинило. Стажер достал из сейфа ранее замеченную там отвертку и поддел раму снизу, вроде, подалась. Обрадовался и дернул посильнее. Потом стоял с ручкой и куском рамы на ней , пока все остальные стекла с жутким грохотом падали вниз. Сбежался весь отдел в пределах слышимости, но никто уже не смеялся. Быстро помогли собрать стекло, но Голубев, зам. начальника отдела, уже входил в кабинет.

       - Ну, вот и решился вопрос сам собой. Кто сломал, тот и ставит. – Вовка молчал, ни фига себе поработал! - Ладно, закажем щас тебе окно, а ты все проконтролируешь. Убирай тут все. А завтра проверишь дела прям с утра и без глупостей.
     Мать, увидев вечером костюм, чуть не надавала по шее. Отец, услышав про приключение, посмеялся. А Ирка на звонки не отвечала.

http://proza.ru/2020/10/25/662