Несломленный репрессиями Глава 6

Годы первого ареста Абдурахмана Гусейнова пришлись на время, когда в стране развернулась гигантская стройка – «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина». Много ходит версий о том, с какой целью затевалось строительство водного пути. Понуждала ли руководство страны к этому дотошная военная или экономическая необходимость? Прослеживая мысленно историю начала и конца возведения Беломорканала, приходишь к однозначному ответу – нет. Можно предположить, что «вождю народов» нужна была где-то великая стройка, которая проглотит в громадном котловане множество жизней. Надежнейшая душегубка должна была, по замыслу инициаторов, заглотать тех, кто попался в сети после раскулачивания. На костях тысяч заключенных воздвигалась невиданная доселе пирамида, как памятник царствования «отца народов».
«Канал должен быт построен в короткий срок и стоить дешево!» - таково указание товарища Сталина. Даже двух полных лет не отпустил вождь на строительство Беломорканала. Для сравнения приведем такие цифры: Панамский канал длиною 80 км строился 28 лет, Суэцкий – 160 км и 10 лет, а родной Беломорканал длиною в 227 км – всего за неполных два года! Подобного сумасбродства и полного пренебрежения к незыблемым канонам строительной индустрии, пожалуй, не знала история со времени мироздания. В двадцать месяцев сдать канал! Ни дня отсрочки. Спустя многие годы, Абдурахман говорил, что на строительство часто приезжали высокие начальники и от одного он услышал такое откровение: «Это не Днепрострой, которому дали долгий срок и валюту. Беломорстрой поручен ОГПУ и ни копейки валюты». Ну а раз за дело взялись чекисты, то эти бравые и крутые ребята вынут душу из бесправных заключенных, лишь бы вовремя доложить Верховному Правителю о конце величайшей стройки XX века.
Абдурахман Гусейнов не сразу попал на Беломорстрой. Помыкался он, и изрядно, на лесоповале в сибирской тайге. Позже, на дне громадного котлована, он не раз вспоминал таежную режу и высокие деревья, которые с шумом падали к ногам подневольных лесорубов. Заключенный везде заключенный, но, одно дело, работать на воздухе, пускай и в пятидесятиградусный мороз, поднимать глаза на опушки вековых дубов и сосен, видеть небо, а совсем другое «удовольствие» чувствовать себя замурованным в гигантской стальной могиле. Кстати, до сих пор ни отечественная, ни зарубежная публицистика не может дать точного ответа на вопрос: сколько человеческих жизней погребено под многометровой толщей воды? Наверное, точную цифру умерщвленных мы никогда не узнаем.
Абдурахмана везли на Беломорканал в битком набитой теплушке. Великой стройке нужен был человеческий материал, причем, чем больше, тем лучше. Ради достижения цели на Беломорканал выбрасывали десанты заключенных из разных мест страны. Плечом к плечу работали политические узники и уголовный элемент. Для руководства Беломорстроя не существовало разделения «зеков». На всех заключенных они смотрели, что называется, одним глазом. Нередки были эксцессы между современными рабами, ибо не приученные к труду уголовники всячески отлынивали от работы, а дисциплинированные политические не могли спокойно взирать на наглость и распущенность человеческого отребья.
Как-то, спустя много лет, в разговоре о былом один собеседник неосторожно сравнил строительство Беломорканала с возведением древнеегипетских пирамид. Абдурахман выразил несогласие:
- Пирамиды строились с привлечением современной тогда строительной техники. А целый материковый канал наши заключенные строили при помощи лопат и тачек. Пользуйтесь техникой пещерного века, но ответственность по XX веку: прорвет где-нибудь – отдашь голову.
От непосильного труда на строительстве Беломорканала вымирали десятки тысяч. Тем, кому посчастливилось выжить, заработали болезни, мучавшие их затем до конца жизни. Абдурахман, даже по прошествии десятилетий, не мог без содрогания вспоминать условия каторжного труда. Холода и вечная сырость «одарили» его ревматизмом.
1998 год
Продолжение следует