Мёртвые думы. Том 2. 1ч. 28, 29 гл
Как обычно, утро началось голосом Уайта в телефонной трубке.
— Спишь, тюлень? Собирайся!
— Куда? — лениво потягиваясь, выдавил из себя Блэк.
— Куда — куда?! Щас всё дело нам «закудыкаешь»! На работу! — сообщила трубка.
— Ну, прям, не можешь ты без своего морга, — «прозевал» Блэк.
— Морг, чувак — это то, самое место, где мёртвые реально помогают живым выжить в наше нелёгкое время, — после чего в трубке раздались короткие гудки.
И уже через сорок минут, наслаждаясь оглушительным творчеством Оззи Осборна, друзья подкатили к знакомому зданию. Как ни странно, дверь кабинета Уайта была приоткрыта, а из — за неё слышался знакомый голос:
— Ну и напрасно вы так убиваетесь, деточка. Самая лучшая кончина для богатого человека — это пуля. Вот, представьте себе какое — нибудь тяжёлое и продолжительное заболевание, которое не лечится никакими деньгами, — блистала актёрским мастерством, непонятно, откуда появившаяся, Десса, — И человек гнетёт себя, мучается сам и другим жить не даёт, привлекая к себе повышенное внимание окружающих. И это всё — при наличии такой денежной массы, от которой у простого человека случился бы приступ. Обидно, да? А тут, раз — и в «дамки». И, заметьте, абсолютно безо всяких мучений.
Десса расхаживалась по кабинету, как по сцене Ленкома, раскрывая олигарховой вдове глаза на все положительные стороны данного трагического происшествия. А Блэк и Уайт, в этот момент, не докучая себя вопросом её странного появления здесь, беззвучно ржали, в ожидании финала сего странного действа.
— Его ТАМ… грамотно приняли. Всё по заслугам, уверяю… Это я, как специалист говорю. А Вам, ещё жить, да жить, — не унималась Десса, распаляясь всё больше и больше, — Да и мужика Вы себе, с таким — то капиталом, любого отхватите. Тем более, как мне известно, — она перешла на шёпот, — Уж, и не совсем — то и мужиком был ваш покойный муженёк.
— Да, да… Грешил… Грешил… — тоже шёпотом, призналась вдова, — А что я могла поделать? — и совсем уже тихо, — Если там… Все… Такие…
— Ну, вот и радуйся! — неожиданно громко и торжественно произнесла Десса, — И благодари тех, кто тебе такую благодать подогнал. Ещё пожелания будут?
— Да, да, последнее… — испуганно съёжилась, так и не прозревшая, вдова, — Вот, номера с его машины… Он меня, незадолго до этого… просил… ежели чё, мол, случится… их на гроб прибить. Как чувствовал, прям…
— А руль он, случайно, не просил ему в руки, вместо разрешительной молитвы, вложить?! — тоже, полушёпотом, спросила Десса, — Ладно, давай!
И когда очумевшая вдова, передав номера: «о ООО оо c флагом» и, оставив ещё пару кило денег, выскользнула за дверь, Десса раздражённо выпалила в сердцах: «Неблагодарная!» и, как всегда, бесследно исчезла, оставив после себя аромат обворожительного парфюма в странном сочетании с запахом церковного ладана.
29.
Прервав данное повествование по причине усталости, я открыл рукопись Сергея (Блэк) Чернова «Страсти по Змею», которую он попросил меня распечатать, так — как дружба с компьютером у него не сложилась по причине отсутствия денег и явного нежелания впускать сие достижение человечества в свою, пусть и небогатую, но, за то, спокойную жизнь. Честно говоря, с ним я готов согласиться, потому что недолюбливать компьютер я тоже начал подсознательно, с той поры, как приобрёл. Несмотря на то, что некоторые его функции, такие, например, как электронная почта, вроде бы и скрашивают жизнь современного человека, на выходе оказываются сущим вредом, напрочь, лишающим его возможности передвигаться. Хотя бы, до того же почтового ящика, висящего на другом конце дома. Ну, это ещё полбеды. Однажды, изощрённый ум создателя этого полуживого существа, «дотумкал» до интернета, чем накрепко привязал к стульям половину мира. Поле его деятельности воистину безгранично и простирается от банального онанизма до углублённого изучения Вселенной. Ну ладно, если бы этим пользовались только специалисты.
С момента поступления компьютеров в розничную торговую сеть, буквально все пышножопые домохозяйки и изящные сотрудницы различных офисов, вместо выполнения своих прямых домашних или служебных обязанностей, посредством многочисленных сайтов знакомств вовлеклись в бойкую охоту за мужичками. И тут сразу стало понятно, что трахаться хотят все, только сказать боятся. При этом, требования у всех, без исключения, изыскательниц, настолько жёсткие, что начинаешь осознавать, что зеркала есть ещё далеко не во всех домах. Вот, например, объявление: «Познакомлюсь с высоким (от 185 см.) блондином, с голубыми глазами, не женатым, с в/о, не старше 45, не пьющим, не курящим, с чувством юмора, не имеющим жилищных и материальных проблем. С авто, дачей на Канарах, с хорошей потенцией и большим достоинством. Умного, чуткого и понимающего, который с особой теплотой будет относиться к моим, больным олигофренией, троим детишкам, двум собачкам, четырём очаровательным кошечкам и девяностолетней, любимой мамочке — шизофреничке». И бедные мужички, которым после таких «заяв» и ловить, по сути, нечего, пишут в ответ: «Познакомлюсь с особой любого возраста, любого телосложения, любой внешности и характера». Мол, все руки в мозолях… И тут, хочется спросить… А, как же искра, которая проскакивает между людьми в момент первого лицезрения друг друга?! Да! Та, самая, искра Божья, которая и называется Любовью! Да выйди ты на улицу, оглянись по сторонам, и если есть в твоей голове серое вещество, увидишь ты, наконец, то самое чудо, которое пойдёт за тобой хоть куда, навсегда забыв обо всех своих мудозвонах, которые были до тебя, горемычного. И ещё… Некоторые люди, глядя на зачатки этого моего, с позволения сказать, «изделия народного промысла», буквально загнобили меня за то, что я позволяю себе такую, на мой взгляд, безобидную вольность, как простой русский мат. Но, это только на первый взгляд он кажется простым и никчемным. Миллионы людей в нашей стране и даже за рубежом связывают свои, порой, даже самые гениальные мысли, посредством нескольких незатейливых слов, некогда придуманных каким — то истинно народным сказителем, с гуслями на коленках. И летит по просторам Земли меткое русское слово, с которым наши солдаты, из века в век, поднимались в атаку и громили ненавистного чужеземца.
Ну, ладно, заболтался я и с такими, вот, мыслями принялся за перепечатывание рукописи нашего с вами современника, непризнанного российского писателя — борзописца, Сергея (Блэк) Чернова. Итак…
«Осознав, что он спьяну вытворил с сельсоветом, а главное, с родными селянами, Змей ударился в запой, постепенно подгребая сэкономленные, от канувшего в лету спиртзаводика, остатки былой роскоши. Тяжело переворачиваясь с боку на бок и попёрдывая от натуги, Боля поочерёдно запускал свои, заросшие густой волоснёй рожи, в огромный бак со спиртом и, вытягивая из него последние пары, надрывно рыдал. Слезы, выкатываясь из его налитых кровью глаз, образовывали большие вонючие лужи, в которых тут же загибалось всё живое. Паника, недавно поселившаяся в его рептильной душе, не давала дышать, а мысли, роящиеся сразу в двух нетрезвых головах, навязчиво пульсировали: «Что — то, надо, предпринять!». Выход из ситуации напрашивался сам собой: «Восстановить спирт завод и точка! И тогда, всё встанет на свои места!».
Сон алкаша, как известно, недолог. Но, перед крупным делом, он — самое главное! Поворочавшись, часок — другой в отсутствии сна, Змей понял, что без снотворного, в данной ситуации, ему не обойтись. И тогда он подполз к лесу, где обожрал все кусты «волчьих» ягод, а в придачу, плантации мухоморов с поганками и, в ожидании «прихода», растянулся на поляне, прямо перед своей пещерой. Спал он крепко. И грезилось Горыну, что взяли его в поло;н злые во;роги, связали крылья лихие и глумились над ним, «от вольного»…
Очнувшись следующим утром, Змей, как всегда, предпринял попытку размяться, пытаясь похлопать себя по бокам крыльями. Но, не тут — то было… Крылья стали неподвластны мозгам и не слушались хозяина. «Всё! ****ец! Допился, ****ь! Паралич!» — запаниковал Змей, но всё оказалось гораздо проще. Усилием воли, разлепив один, из четырёх глаз, он увидел, направленные на него, три танковые дула и стоящих, скрестив на груди руки, Попова и Никитина. Крылья были привязаны стальными канатами к вкопанным, огромным бетонным столбам, а туловище, плотно обложено взрывчаткой.
— Ни *** себе, поспал… — подумал Боля и, осознав всю тяжесть своего положения, сдался на милость победителям, — Об чём базарить будем?
— Да всё о том же, Горын. Ты нам власть, добровольно. А мы тебе — покой и всяческую уважуху! Нормуль?
— А что, выбор есть? — обречённо поинтересовался Боля.
— Есть… — и Попов похвастался рычажком, приводящим в действие целую тонну взрывчатки, лежащую под змеевым брюхом.
— Давай бумагу, — пророкотал поверженный хозяин Промежи и, шлёпнув лапой на подсунутый ему огромный лист ватмана, горько заплакал.
Сон, как говорится, оказался в лапу. И пока, рота солдат распутывала стальные тросы, сковывающие свободу Змеевых крыльев и разносила по грузовикам, так и не пригодившуюся взрывчатку, Горыныч пораскинул двукратными мозгами и «про себя», заключил: «Ну и *** с вами. Ебитесь вы тут, как хотите. А мне, и впрямь пора на покой. Полетаю по округе, к Кольке, к Вильке… А то заебался я с этими Вопиловыми, Джировскими и прочей хуетой». И уже вслух, осторожно спросил:
— А выпить — то, привезли, ради такого случая?
— Обижаешь, Горыныч, — отозвался Попов и подогнал к змеевым мордам цистерну с водкой.
— Ну, добре, добре… — оживился Боля и с превеликим удовольствием, отхлебнул, — Ну и как править, кумекаете? — явно оживился он после недолгих раздумий.
— А *** его знает. Как придётся… — честно ответил Никитин, — Ну, наверно, всем, особо ****ящим, «бабла» немного отчиним и под одну крышу загоним, чтоб квакали в унисон.
— А с остальными, кто под крышей не поместится, что делать будете? — Горын состроил заинтересованное «лицо» и отхлебнул ещё.
— Спиртзаводик снова откроем и пусть пьют, ****и. Лишь бы сдыхали поскорее, — заявил Никитин.
— Вот и я тоже, со спиртзавода хотел хозяйство поднимать, — начал, было, Змей, но Попов перебил его и поставил точку в разговоре:
— Хотел, не хотел — дело прошлое. Теперь, если Вы, конечно, интеллигентное существо, сидите и не ****ите, пожалуйста, не по теме.
— Да, мне — то, хули… Я, короче, полетел… А вы… — и, повторив свои недавние мысли, вслух, — Ебитесь тут, как хотите. Больше, я вам не указ! — взмыл в небеса».
Свидетельство о публикации №221011300705