Снегопад. Доля 3

      Не отходя от своей лопаты, он вновь опустился в нескончаемую череду длинных размышлений, и в этот раз казалось уже, что он на пути к оседланию правильной лошади, такой, которая несомненно приведёт его к ответу на, пожалуй, самый важный сейчас вопрос. Но так пока только казалось. И всё равно желание докопаться до разгадки его куда-то толкало, но тоже пока совсем непонятно куда. В такие моменты всегда спасал один стих, который где-то уже виделся, да не помнится где. Вот и сейчас он его почти пропел:

      В землю вройся! Вниз и вглубь
      Острою лопатой!
      Хоть грозит земная глубь
      Бездной бесноватой…
      
      Как-то не так показалась звучащим ему эта вставка (не хватало в ней чего-то), но неустрашимый дух всё равно решился последовать ей, хотя и чуя тут что-то неточное:

      — Если есть что-то или кто-то в силу самости, то, значит, и есть это, поскольку есть. Существование обусловлено самим собой, и посему оно именно и позволяет наличествовать, иметься. Хотя точнее будет сказать, что сущее сущим делает бытие, но как понять, когда оно делает сущее сущим, а когда нет. Это не самость в строгом смысле слова, хотя всё зависит от того, как на это посмотреть. Если я спрошу себя о том, есть ли я, то я не смогу ответить на это: не знаю же, наполняет ли меня это бытие. Я ведь сам могу быть бытием для себя, от себя вести всё и себя. Тогда это самость. А вдруг я не сам для себя бытие? Тогда откуда мне его черпать?

      Вот уже почти уткнулся он носом в тупик, но незаметно отвлёкся его разум на что-то другое, и вместо смачного хлопка лбом о поэтическую бетонную стену он вспомнил другой стих:

      Рой поглубже, где стоишь!
      Там первопричина!
      Пусть кричат невежды лишь:
      "Глубже – чертовщина!"

      Стих этот был как-то связан первым, но чем именно… особо уже не важно. И тут его осенило!

      Возопил он, что схватил эту первопричину! Возопил, что она у него в руках. Припадая к земле, возопил, что он понял, кричал на небо, не молчал, как обычно, — орал! Хотя он не видел этой первопричины, не знал, ни где она, ни что она конкретно, но так радовался! Был уверен, что наконец-то крепко ухватился за уступ... Конечно, нет же смысла и прислушиваться даже к тем, кто ничего не понимает в твоих изъяснениях.

      — И вправду. Врываться вниз за поиском истины, пребывая постоянно в состоянии смущённости, вечного разрушения твоей убеждённости — это то как раз, что непостижимо обывателям. И называть такое глупостью с их стороны — лишь подкрепление верности этих раскопок.

      Но он отвлёкся. Понял это. Иногда приходилось снимать условный стресс ловкими перепрыжками с темы на тему. Можно было во время этих скоков заняться отшлифовкой всяких мыслей, прокладкой мостов от этих к новым. И самое время сейчас было для того, чтобы пройтись по новому мосту. Он и пошёл.

      — Так значит быть можно в силу самости… Это сложный вопрос, если вопрос вообще. А вот как быть иначе? Откуда мне испить этого святейшего бытия? Ведь быть… быть… — задумался он и пытался понять суть этого слова, подойдя с какой-то другой неожиданной стороны. — Быть — значит иметься, находиться, наличествовать. Но почему иметься? Ведь я могу спросить о лопате, имеется ли она у меня и как это связано с «быть», если я говорю о своём обладании ей? — Тут кажется и был найден ответ… — Точно! — Завопил он! — Да! Ведь я могу сказать, что моя лопата есть у меня и буду для этого использовать глагол существования! Получается, что существовать и находиться в обладании — это очень связанные вещи. Значит ли это, что обладание в некотором смысле подталкивает к существованию того, обладание чем происходит? Есть ли моя лопата потому лишь, что я ей обладаю?

      Тут он задумался, потому что случился у него фундаментальный переворот.

      — Может быть, это ошибка языка? В других языках, в английском, допустим, для этого использовать вернее глагол «have». Хотя дозволительно и узнать об обладании не только через глагол «иметь», но и через конструкцию «there is/are».

      Он задумался ещё сильнее, потому что не понимал этой причудливой языковой игры, странного до жути соотношения глаголов «быть» и «иметься». Странно до жути это было потому, что данное открытие словно открывало перед ним новые, никогда прежде не видимые горизонты языка и миропонимания. Эта идея показалась ему настолько глубокой и оригинальной, что, пускай даже, сказал бы один какой-нибудь человек, что это глупость, то сразу его бы и заклеймили невеждой. Потому он её, эту идею, принял. Без заметных колебаний.

      — Пускай лопата есть, ибо я ей обладаю. Но я то тогда есть в силу чего? Кто может обладать мной? Кто?..

      И вот обратился он своими глазами на церковь…


Рецензии