Мёртвые думы. Том 2. 2ч. 11 гл. последняя

11.
В таком вот, курортном режиме Блэк прожил довольно продолжительное время, да и жил бы дальше, если бы ни один случай. Приобретя, неведомую доселе, привычку совершать каждодневные, оздоровительно — познавательные прогулки в горы, он выходил из дома с рассветом и возвращался с закатом. Там было множество разнообразной еды, в виде диковинных плодов деревьев и ягод, до крайности насыщавших витаминами его организм. Добиравшись до вершины, Блэк садился на камень и свесив ноги, пристально смотрел на море, сочиняя стихи и песни, которые нравились его новым друзьям. Здесь, каждый делал всё, что умел, а самое главное — хотел. Это был лучший мир, который он видел когда — либо. Полное отсутствие, каких бы то ни было, денежных отношений, давало каждому свободу совести и действий. Он так дорожил этим миром, что любое воспоминание о мире, в котором жил до приезда сюда, вызывало у него нервный тик и чесотку. Нет, безусловно, там было безумно красиво и разнообразно, там всё было бы здорово и, наверное, точно так же, как и здесь, а может, даже и лучше, если бы ни своры ублюдков и выродков, населяющих ту страну, в которой количество людей, собирающих деньги, давно превысило количество зарабатывающих.
Блэк пытался не распалять себя подобными думами, но это, всё чаще и чаще не получалось. И однажды, дойдя до крайней степени ненависти к негодяям, буквально, засравшим его, а, впрочем, и их, Землю, он протянул руки к сказочному небесному светилу, взывая о помощи Богохранимой стране нашей и… сорвавшись с любимого камня, разбив в кровь правое бедро, полетел…
Несмотря на то, что Блэк летел вниз, в море, светило становилось всё ярче и, почему — то, приближалось. Сквозь шум прибоя, слышались какие — то встревоженные голоса:
— Завели. Тоны есть. Очнулся. Отлично! Молодцы!
Больше он ничего уже не слышал, только запомнились ему люди в белых колпаках, с масками на лицах, да облупившийся потолок реанимационного отделения горбольницы, навечно пропахшей овсяной, водяной кашей и чаем, выжатым из половой тряпки. Через несколько дней, его перевели из реанимации в общее отделение и сразу же, в проёме двери шестиместной палаты показались сестра Люся и друг Серёга Беляев, держа в руках пакеты с едой и свежими газетами. За ними вошёл доктор, который, довольно улыбаясь, подошёл и сел на край кровати, разворачивая тонометр.
— С днём рождения! — радостно произнёс он, — Буквально, с того света Вас вытащили.
Серёга Чернов поманил доктора пальцем и тот, приблизив к Серёге ухо, к крайнему своему удивлению, услышал:
— А нахуя это надо было делать?! Ну, кто вас… просил…?!
Ещё несколько дней, не понимающий происходящее врач, для проформы, заходил к Чернову, а потом, выдал на руки Беляеву. Они вышли на улицу и сели в «Жигули» первой, самой первой модели.
— Что со мной было? — тихо спросил Чернов.
— Сердце, дружок… Сердце, — также тихо ответил друг.
— А где «Мерседес» твой?
— Какой, на ***, «Мерседес», Серёнь?! Ты что, бля, офонарел? — Беляев крайне подозрительно посмотрел на Чернова.
— Ну как, какой??? Похоронный! — начал волноваться Чернов.
Беляев отмолчался, явно не понимая, о чём идёт речь.
— А, Лайфа?! А, Десса?! — не унимался Чернов, почти перейдя на крик.
— Одесса? Хорошо, поедем в Одессу! Только оклемаешься малёк и сразу же поедем, — «успокоил» он друга, услышав знакомое слово.
— Да, какая ****ь, Одесса… — Чернов безнадёжно махнул рукой и надолго замолк.
Прислонив голову к стеклу, он ехал по заснеженному городу, не узнавая улиц, как будто возвращался на Родину из длительной командировки.
Осмотрев многочисленные пластиковые пакеты со шмотьём, в поисках сигарет, бывший «больной», обнаружил, в одном из них, великолепную, из кожи морского быка, шляпу, подаренную ему, Имаро.
— Ну что, Серый, подрыгаем ещё? Гордо водрузив её себе на голову, Чернов положил одну руку на плечо Беляева, а другой — потёр своё ушибленное, при падении с любимого камня, бедро.
— Откуда у тебя это? — удивлённо спросил Беляев.
— Да… парень со мной… в палате лежал. Перед… — Чернов запнулся, не зная, что ответить, — …перед… Жизнью подарил! Хороший… был… парень!
Беляев слушал друга и понимающе кивал головой, наверняка думая о последствиях наркоза и пагубного воздействия на его организм сильнодействующих препаратов. Звонок мобильника Серёги Чернова возвестил о пришедшем сообщении. Надо ли говорить, что на его ярком табло высветилась краткая надпись: «До не скорого… Десса».
И закадычные друзья стремительно въехали во двор их старого дома.

Москва 2020

Вот и сказочке конец. Кто читал - тот молодец!)))