Обретение щита. 3 - Любовь

Давным-давно в маленьком хуторе, затерянном в глубине дремучего леса, жил мальчик Илья. С самого раннего детства отличался он добротой и сердечностью, проливавшимися из его чистых голубых глаз. Немного людей жило на хуторе, и все настолько чутко и внимательно относились друг к другу, что казалось – живут они единой дружной семьёй. Чужды им были ссоры, сплетни, пересуды да насмешки. Здесь знали цену слову и не бросали его на ветер. Часто слова даже были не нужны в общении. Если кому-то требовалась помощь – тот, кто был рядом, не задумываясь, шёл помогать соседу.

Подрастая среди близких по духу людей, Илья словно впитал в себя всю нравственную чистоту маленького хутора, как распускающаяся роза является средоточием красоты цветочного сада. Односельчане тянулись к нему в минуты невзгод, и каждый находил утешение в его необъятном сердце. Стало доброй традицией редкими праздниками собираться в обширной горнице в доме, который строил ещё прадед Ильи, вести неторопливые беседы, петь задушевные песни.

…Пролетели годы. Илья вырос, возмужал, развернулись крепкие плечи, закурчавилась русая борода. И заглянул к ним однажды старый одинокий странник. Присел он на завалинку отдохнуть, и потянулся к нему Илья, чувствуя сердцем силу великую, какой не было ещё в маленькой деревушке.

Окинул старец Илью цепким взглядом, усмехнулся в седую бороду:

– Вырос ты уже, мальчик. Пора тебе в путь-дорогу, хватит уже на печи-то сидеть!

А потом помолчал немного и добавил:

– Истосковалась земля наша-матушка по любви да по теплу сердечному, что в твоей груди плещется. Иди, сынок, ждёт тебя Русь великая!

Сказал так, поклонился Илье, и пропал, словно его и не было.

Призадумался Илья. «Видно, подходит срок нести людям зёрна, что в нашем хуторе посеяны были. Пора возвращать долг Земле нашей, что кормила меня, поила да взращивала. Что ж, пусть будет на всё Воля Божья!» – решил юноша и поутру направился в путь.

Сколько верст прошёл наш герой – кто знает? Сколько дорог исходил, сколько лаптей износил, скольких людей обогрел жарким огнём своего сердца? Да только однажды притомился он в пути, сел к огромному дубу на опушке леса и задремал.

Проснулся Илья от прикосновения к груди чего-то острого. Перед ним стоял грязный взлохмаченный человек с длинным кривым ножом в руке. Всего мгновение смотрел Илья в бешеные горящие глаза.

– Садись рядом, брат, – ласково сказал он. – Раздели со мной мою скромную трапезу.

Нож задрожал в руке разбойника и с глухим стуком упал на землю.

– Брат? Ты сказал: «Брат»?! Ты сказал…

Слёзы потекли по лицу разбойника. Не в силах сдержаться, он размазывал их кулаком, оставляя на щеках грязные следы.

– Успокойся, – Илья почти силой усадил несчастного рядом. – Как тебя зовут?

– Саломеем кличут, – был ответ. – Саломеем-разбойником.

И, всхлипывая, но, уже успокаиваясь, начал он рассказ о своём трудном детстве; как насмерть запорол хозяин его родителей; как, голодный, грязный, оборванный, перебивался он где – случайным заработком, где – воровством; как скитался в одиночестве, гонимый всеми; как страстно завидовал своим сверстникам, у которых были родители, братья, сёстры или просто друзья; как, отчаявшись и обозлившись на людей, ушёл в леса промышлять разбоем.

Казалось, самим сердцем слушал Илья печальную исповедь разбойника. Словно тёплая волна окутывала Саломея, и, размягчённая этой волной, таяла его заледеневшая душа. И уже видно было, как пробиваются в этой душе первые ростки доброты – пока ещё робкие, но уже наполненные той несокрушимой силой, что позволяет молодым всходам взламывать каменистую поверхность дорог. И знал наш герой, что при правильном уходе встанут эти побеги могучими стволами, которые будут опорой не только окрепшей душе Саломея, но и тем, кто будет жить рядом с ним.

– Порешим мы так, Саломей, – сказал Илья. – Негоже тебе разбойничать. Иди в мой родной хутор; скажешь, что послал тебя Илья, примут как родного. Поживи там, поработай со всеми, глядишь – и свидимся ещё. А пока вот – хлеб, соль, водица ключевая, подкрепи силы перед дорогой.

Радостью и благодарностью светились глаза бывшего разбойника, когда они прощались. Не было в них уже того бешеного огня, что мерцает в глазах хищника, поджидающего жертву. Обнял он своего спасителя.

– Кто же ты, брат? Почему мне хочется упасть перед тобой на колени и молиться, чтобы Господь продлил мгновения нашей встречи?

– Я – такой же человек, как и ты, – глаза Ильи мерцали каким-то неземным светом. – А встреча наша навсегда останется с тобой, потому что проснулось твоё сердце и нет уже тебе обратной дороги во тьму разбоя и одиночества. Ступай, поклонись моим родичам, стань равным членом их большой и дружной семьи. Работай вместе с ними на общее благо, и ни на минуту не покинет тебя их внимание и забота.

…Сколько времени шёл Илья навстречу своей судьбе – про то нам не ведомо. Однако, оставим его ненадолго, поскольку близится час появления в нашей сказке новых героев.

На укромной лесной поляне, тихо раздвигая мягкое покрывало тёплой летней ночи, горел костёр. Тишина наполняла пространство, лишь весело потрескивали сухие сучья, шептались о чём-то распустившиеся листья, да ворковал неподалёку пересмешник-ручей. Ничто не нарушало великой гармонии природы, отдыхавшей от беспокойного дня. И, словно являясь неотъемлемой частью этой гармонии, у костра неподвижно сидел человек.

Ни тени эмоций не отражалось на уже не молодом лице. Оно дышало спокойствием и уверенностью, и отблески пламени, пляшущие в бездонных глазах цвета ночного неба, придавали этим глазам лёгкий налёт тайны. Лишь иногда проносились по лицу странника мимолетные тени воспоминаний, и тогда казалось, что его глаза становились ещё глубже и темнее.

Когда на поляну вышел одинокий путник, сидящий не проронил ни слова. Он только кивнул и подвинул пришельцу кусок бревна, знаком предложив присесть. Некоторое время они молчали. Между ними сразу протянулась какая-то незримая нить, словно связывая их сердца, и не нужно было слов, чтобы эту связь укрепить. Эти люди, впервые видевшие друг друга, встретились так легко и непринуждённо, будто их объединяла многолетняя дружба.

– Я давно тебя жду, Добрыня, – наконец нарушил молчание черноокий. – Пришёл, наконец, мне срок встретить братьев по духу.

– Кто ты и откуда знаешь моё имя? – Добрыня ожидал чего-то необычного, но всё равно был удивлён.

– Знают меня люди как Алёшу, сына деревенского священника. А откуда ведомо мне имя твоё – о том сказ ещё впереди.

– Прости, друг, – Добрыня смущённо опустил глаза, не желая невзначай обидеть собеседника. – Я чувствую, что ты – очень хороший, хотя и необычный человек. Путь мой сложился так, что я всегда приносил близким боль и страдания. Я – лекарь, и мне часто приходится делать людям больно, чтобы потом им было хорошо.

– За предупреждение спасибо, – рассмеялся Алёша. – Хотя, не побоюсь сказать, что и путь твой мне тоже ведом. Не тревожься на сей раз, ибо сила твоя подобна зеркалу бесстрастному: кто с чистым сердцем к нему подойдёт – лишь прекрасное увидит, а если пригрел человек в душе тёмного паука порока – так это мохнатое чудище и предстанет его взору. Однако, слышу я шаги третьего брата. Прислушайся и ты к его могучей поступи.

Замер Добрыня, вслушиваясь в тишину леса. И вся природа словно замерла в радостном ожидании. Стало как-то по-особенному тихо, перестали шелестеть листья на деревьях, притихла сова в темной чаще, даже в журчании ручья появились новые переливы. И вот – лес словно расступился, пропуская высокого статного бородача в простой крестьянской рубахе, с радостными искорками в лучистых глазах. Друзей обдало такой волной душевного тепла, умиротворения и сердечности, что они невольно встали и склонили головы перед могуществом великой Любви ко всему сущему, что проливалась из этих ясных очей.

– Здорово, други! – прогудел Илья. – Чего же вы подскочили? Али боярина встречаете?

… За дружеской беседой ночь пролетела незаметно. Слишком много надо было братьям сказать друг другу, слишком многим поделиться. Весело трепетало пламя, освещая радостные, спокойные лица; перемигивались звёзды, сливаясь в единую огненную симфонию с рассыпавшимися искрами, и не было на земле роднее этих трёх странных людей, которые ещё вчера даже не знали друг друга. Но они не сомневались, что, куда бы ни разбросала их судьба, уже невозможно будет разделить эти три сердца, спаянные в одно. А когда расплескалась по небу заря и порозовели верхушки могучих деревьев, поднялся первым Илья:

– Что ж, богатыри, новый день просыпается. Солнышко встало – пора и нам за работу!
И встали братья, и осветили первые лучи восходящего солнца лица воплощённых Любви, Силы и Знания, слитых отныне в единую Божественную Мудрость и готовых зорко стеречь духовные рубежи своей великой Родины.