Злоборцы. Бровская история

                Под небом голубым есть город голубой…
                Борис

                Преэльфия

Ни плеска солёных волн, ни прелости низинных болот, ни придворного этикета не знала эта земля. Потому что она всего лишь земля, и нет у неё ни ума, ни памяти. Есть имя: зовётся Поднебесьем, так как находится прямо под небом.
Это царство незабудок, ромашек, васильков и лютиков. Испокон веков здесь жили самые безобидные расы из тех, которые могут выжить в суровых условиях естественного отбора. И вскоре, как и следовало ожидать, осталась только одна безобидная раса – бровы, или голубые эльфы. Они прекрасны, изящны и немного женственны, особенно их женщины. Кожа бровов очень бледная с лёгким налётом голубизны, мысли тоже с налётом: всё песни да цветочки.
Положение в обществе зависит у бровов от того, насколько хорошо ты поёшь, танцуешь и как выглядишь. Поклоняются они Королеве Фредди – божеству, которое сами давным-давно наделили ореолом святости, а потом ему же и молились, чтобы святостью поделилось. Но у божества был только ореол.
Живут бровы в единственном городе Поднебесья – Меняспёртарзане, чьё население в пропорциях уступает названию. Город скрыт от посторонних глаз, и только своими глазами можно рассмотреть узкую тропку, вьющуюся сквозь толщу гор и ведущую к воротам таинственной столицы мира голубых эльфов.
Таково Поднебесье, край полевых цветов и горных ручьёв.

                Часть Первая

– Пора возвращаться, Кир, – напомнил Казион. Он сказал это с таким облегчением, будто снимал камень с души. Камень, который Кир каждый раз снова и снова катил обратно. – Скоро учёба начнётся. Нельзя опаздывать на церемонию вручения новой мантии.
– Думаю, вряд ли её обменяют на старую. – Мамс оценил потрёпанную подвигами и унижениями мантию первокурсника. – Без доплаты.
– Всем хочется домой, вот только проблема есть одна, – отрешённо заметил Кир. Он поедал сырое яблоко, сидя на полусгнившем пне и не понимая, почему яблоко сырое. – Мы с самого начала пути шли, не разбирая дороги. Сомневаюсь, что сейчас легко сориентируемся и быстро окажемся дома.
Мамс и Казион озадачились. Места на пеньке им не хватило, яблок тоже по пути не срывали, поэтому просто сидели на голой земле, любовались приятными ландшафтами и завидовали Киру.
– Надо народ поспрашивать, – предложил практичный Мамс. – Скажут хотя бы, в какую сторону идти.
– И то верно, – согласился Кир и бросил сырой огрызок в сырую речку. – Вон идёт какой-то эльф с горы - давайте спросим.
Формально эльф шёл не с горы, а мирно топал по узкой тропинке меж холмами. Это был и не совсем эльф, а бров. Тем не менее, он не ожидал, что мир за пределами Меняспёртарзана накинется на него почти сразу же в виде трёх человекообразных.
– Не бойся, не обидим, – начал общение Мамс, размахивая на бегу топором.
– Как нам вернуться домой? – выкрикивал Кир, гремя доспехами позади друга. И чтобы у брова не осталось вопросов, решил тут же представиться. – А вообще мы известные злоборцы. Я рыцарь Кир, гроза великанов и карликов, но, в большей степени, карликов, конечно. Рядом стоит Мамс, наёмник с островов. Много битв видали его пропитанные солью, и перцем, и душистым укропом руки. Вон там вдали, на пеньке, остался Казион, великий волшебник. Ему недосуг общаться по пустякам со смертными, ибо мысли его заняты одними лишь бабами.
– Бабами? – переспросил бров.
– Какими бабами? – удивился Кир. – Богами. Мысли заняты богами и магической аурой.
– А сам ты кто вообще такой? – вмешался Мамс, сетуя на странный облик незнакомца. – Синюшный весь.
– Не синюшный, а голубой, – чуть не обиделся бров, а потом добавил. – Я Бдзун   из Дома До’Усера1, девятого Дома Поднебесья. Я бров, или голубой эльф, по-вашему.
– Девятого дома? А сколько там всего Домов?
– Восемь, – замялся Бдзун. – Мой и Домом-то не считают.
– Что насчёт нашей дороги домой? – вернул с небес на землю Мамс. - Куда надо идти?
– Откуда ж мне знать? – огорошил друзей бров. – Я кроме Меняспёртарзана ни одного города в жизни не видел.
Мамс и Кир сникли.
_______________________
1 Намёк на традицию переводчиков называть тёмного эльфа Дризта До'Уордена, главного героя цикла Р. Салваторе, из-за этических соображений Дзиртом


– Наверное, жрецы знают. Жрецы всё знают. Пойдёмте в город. К тому же, раз вы известные злоборцы, может, не откажетесь помочь в добром деле? – Бров мило улыбнулся.
Кир не мог устоять перед обаянием очаровашки и возможностью закончить карьеру злоборца блестящим финалом. Мамсу было всё равно: мельница лето простояла, и осень без него простоит. Вот только…
– Сам скажешь Казиону? – лукаво обратился к другу Кир. – Или оставим его тут, на пенёчке?

                ***

Преодолев узость горной тропинки и махнув рукой на узость мышления, путники попали в чудесный город бровов. Причудливые домики располагались вразнобой: и речи не было об улицах и переулках. Стены из переплетённых веток выстраивались на несколько этажей вокруг крепких древних дубов. Круглые окна, разбросанные в творческом беспорядке, придавали деревьям вид многоглазых чудищ. Меж домами вились запутанные дорожки и пестрели клумбы цветов. То и дело всюду мелькали голубые силуэты бровов, вливаясь в голубизну журчащих ручейков и небесного свода.
– Видите, – указал на раскинувшийся ландшафт Бдзун. – Вы должны уничтожить это зло, стереть с лица земли город проклятых бровов.
Мамс опешил, услышав, в чём состоит суть задания.
– Ты же сам бров, – высказал очевидное Кир.
– Не бров, а в глаз, – пробубнил Бдзун. – Пословица такая. Чтобы настоящего брова узнать, надо в глаза посмотреть. У меня нормальные мужские глаза. Я мужик, ясно? И не смотри на цвет кожи.
Злоборцы окончательно запутались: бров, который не бров, привёл их в город бровов и просит его уничтожить.
– Меняспёртарзан – рассадник зла, потому что всё зло от бровов. Ненормальные они. Я насмотрелся этого в детстве: хватит с меня лютиков да васильков, музыки и танцулек. Сегодня объявим нашу, мужскую, войну и разрушим город до основания.
– Сначала бы дорогу спросить, – напомнил Кир.
– И не договаривались мы города разрушать, – вмешался Мамс. – Дома, семьи… И не думай.
– Слабаки! – в сердцах воскликнул бров-небров. – Я сумел отречься…
– Слушай, если хочешь, объявим городу подпольную войну, – загорелся Кир. – Подорвём основы их мировоззрения, оставив в живых.
В память Кира приплыло несколько случаев подорванных мировоззрений из практики злоборства. Взять хотя бы друзей, которые провели лето, как раньше бы и не приснилось в страшном сне.
– Можно попробовать, – согласился бров, хотя не совсем понял смысл предложения.
– Расскажи о традициях Меняспёртарзана.
– Традиции… – Бдзун сделал глоток свежего воздуха. – Женщины по традиции рожают детей. Не знаю, как им удаётся: разговаривать с женщинами не принято. Но дети появляются регулярно. Мужчины, имею в виду бровов, свободны от обязанностей: они заняты искусством. Каждый год Дома Меняспёртарзана соревнуются в битве хоров. И право быть Первым Домом достаётся тому, кто побеждает. Бровы – отличные певцы и танцоры, потому победитель соревнований считается лучшим хором мира. В последние годы Дом Шустрых с хоровым коллективом «Голубой вагон» уверенно оставался непобедимым. А их фронтмен Вил стал настолько популярным, что теперь даже медали отливают в форме Вила Шустрого.
– Кажется, план разрушения города готов, – сказал Кир и поднял вверх палец. – Смотри: ты сам по себе бров-небров.
– Я мужик! – возразил Бдзун.
– Тем более мужик. Мы втроём тоже люди. Наберём несколько бродяг для количества, создадим хор и разрушим стереотипы бровов, заняв первое место в соревнованиях. Мы, небровы, окажемся лучшими на их поле. Что скажешь?
– Я? – удивился Бдзун, пытаясь переварить оригинальный способ разрушения города. – Но как? Я и петь-то не умею.
– Даже лучше! Но ты имеешь дело с профессионалами, – гордо заявил Кир. – И вот первый урок: в состязании не нужны умения. Главное - верить в победу.
– А лапша та же, – шепнул Казион Мамсу. – Помнишь?
Мамс помнил: всё лето он пытался изображать наёмника, хотя не владел боевыми искусствами. Если умение махать топором не входит в их число.
– Хорошо, – после долгого раздумья согласился Бдзун. – Только петь всё равно не буду. И танцевать. Мужики не танцуют! Буду только верить в победу. Сейчас народ соберу.
И он пошёл петлять меж деревьев, по дороге шугая зазевавшихся бровов и раздавая плевки порогам высоких домов. Злоборцы привычно накинулись на Кира, уговаривая не влезать в конфликт и просто спросить у местных жрецов, где дорога домой.
На второе Кир поддался, на первое – нет.

                ***

Жрецы оказались жрицами. Огромные мускулистые женщины с коротко стрижеными волосами ярко-синего цвета. Кожа смуглая, блестела от золотистого загара и проступавших из-за палящего солнца капель пота. Жрицы осваивали новую территорию: сажали деревья для будущих домов их детей. В загоне у подножья гор паслась сама малышня.
Казион всегда мечтал познакомиться с эльфийкой: хрупкой невысокой девчушкой, игриво лопочущей бред на незнакомом языке. И пускай кожа у неё даже голубая: ощущения новые, необычные. Но увидев женщин-бровов, чародей ощутил крах мечты. Таким эльфийкам в мыслях места нет. И не будет.
Кир решился прервать их работу.
– Вы почему не голубые? – выпалил он и тут же осознал, что хотел спросить совсем другое.
– Чего-чего? – переспросила одна бровка, оторвавшись от работы.
– Как, говорю, нам домой добраться, не подскажете ли, милые жрицы? – исправился Кир и подозвал для храбрости Мамса встать с топором поближе.
– Слышь, девчонки, говорит, не голубы мы ему, – обратилась бровка к подружкам. Все побросали работу и яростно затараторили. – Не видит, что ль, цвет волос?
– Вижу, просто понял не сразу, – отнекивался Кир, в которого уже полетели мотыги и лопаты.
– Что бы мы, бровские жрицы, помогали людишкам?! – взревела та же бровка. Видимо, Кир нарвался на активистку. – Вы изгнали нас из нормального мира в Поднебесье, унижаете и оскорбляете, лишили бровов светлого будущего! И теперь просите помочь?!
– Да мы вас вообще видим впервые.
– Так тормозить не надо! – сплюнула бровка Киру под ноги. Плевок отпрыгнул от земли и примостился горе-рыцарю на колено.
– Знаешь, по-моему, в диалоге она отстаёт от тебя ровно на одну реплику, – шепнул Казион. – Ты попридержи коней.
– А-а-а-а! – раздалось за плечами злоборцев. – Стервы!
Из-за дерева-дома выскочил Бдзун с компанией голубоватых забулдыг.
– А-а-а-а! – закричали бровки, собрали мотыги и стали запускать уже в Бдзуна. – Вернулся, алкаш, подлец, скотина! Говорила же мне мать! Зачем не слушала?! Всю молодость сгубила!
– Снова пилите, стервы?! – Обвинительная речь не трогала брова: он знал её наизусть. – Ну-ка, ребят, пошли от них: готовиться пора к соревнованию.
– Тебе ли петь, прокуренным-то голосом? – съязвила смелая бровка, но Бдзун не слышал реплики. Он вёл адептов на первую репетицию в горную пещеру, в которой по молодости устраивал пирушки вдали от строгих взоров жриц.
Туда пришлось забираться по спрятанному среди камней канату, поэтому хромой бров остался репетировать снаружи. Острые камни и колючие кустарники царапали лицо и руки, мелкие камешки катились с вершины, солнце слепило глаза. Но вот не прошло и часа, а они перевалились через порог пещеры и стали знакомиться.
– Ребят, это прославленные, как сами говорят, злоборцы, – начал Бдзун и показал дружкам на Кира, Мамса и Казиона, уютно расположившихся на лавке за самодельным столом. – А здесь самые достойные из бровов, не оценённые местными.
Бровы дружно закивали в знак подтверждения, но продолжали сохранять торжественное молчание.
– Однажды на Собрании мы подняли восстание против здешних порядков, каждое слово жриц мы крыли двумя нашими, одно из которых обязательно было матерным. Восстание подавили. Мне удалось бежать и затаиться в горах, а остальных сурово наказали: палач вырвал им языки. В общем, тёмные были времена…
Бровы безмолвствовали уже по-другому: будто объявили минуту молчания.
Злоборцы тоже сидели подавленными. Кир представлял широкие возможности безъязыких эльфов победить в битве хоров. Казион с отчаянием думал, что время идёт, а они никуда не идут. Мамс наслаждался остатками сушёных фруктов с былых пиров Бдзуна.
– Есть в истории бровов нечто такое, трогающее за душу каждого? – с надеждой спросил Кир.
– Есть, – не задумываясь, ответил Бдзун. – Люди загнали нас в Поднебесье из нормального мира. Здесь, правда, жить даже лучше, но сам факт изгнания очень давит на бровство.
– Отлично! Значит, мы должны инсценировать унижение бровов людьми. Сегодня постараюсь написать сценарий, а Казион поработает над костюмами.
– Как? – удивился маг, чьи возможности Кир вечно переоценивал.
– Магией, конечно!
– Ты помнишь, как я однажды поработал над костюмами? – Казион имел в виду случай, когда сжёг магическим огнём скафандры космонавтов.
– Сделай всё возможное - я в тебя верю.
– И я, – подтвердил Бдзун. – Я во всех верю.
Он помнил своё основное занятие.
– Мне что делать? – подал голос Мамс.
– Тебе? – Кир стал считать на пальцах розданные обязанности. – Тебе бы обучить бровов танцам.
– Сам танцевать не умею, – буркнул Мамс.
– Говорят, лучше всего учишься, когда учишь других! Всё, всё – за работу, нечего сидеть. – Кир, чтобы не было вопросов, стал расталкивать скучковавшуюся компанию бровов и злоборцев. Бдзун отправился усиленно верить в успех, Казион подозвал к себе первого голубого эльфа и принялся экспериментировать с костюмом. Мамс подошёл к остальным.
– Теперь закроем глаза, – скомандовал он и показал на личном примере. – Поднимаем раскрытые ладони до уровня плеч. Растопырим пальцы. Вот, представьте себя трёхголовым змеем. По очереди поднимаем то одну ногу, то другую. Ну! В ритме танца! Поехали: «Ах, знаю, знаю я, кого повесить надо на сосне, чтоб горца, друга моего, вернуть лесам, горам и мне».
Мамс сам песен не заучивал, поэтому вспомнил, что пела сестра, оставшаяся присматривать за мельницей. Он на миг открыл глаза и увидел, как бровы в такт весело переминались с ноги на ногу и крутили в разные стороны тремя «головами». Войдя в кураж от успеха, Мамс продолжил тренировку:
– И-и-и… поехали! Выходим на припев: «Как мне его вернуть, о, как его вернуть? Я все бы горы отдала, чтоб горца вновь домой вернуть».
Бровы и на припев благополучно вышли. Даже Бдзун подхватил ритм и топтался со всеми.
– Придумал! – вдруг прервал он хореографа. – Будем называться «Горцы». Ведь мы и в горах живём, и бессмертные. Ну, каково?
Кир похвалил за отличную находку и со спокойной душой отправился в уголок пещеры, куда из расщелины в потолке падал луч света. Кажется, механизм приведён в действие, и можно предаться сочинительству душещипательной истории.

                Часть вторая

Никто не ведал, какими чарами, природными или изученными, воспользовался Бдзун, но за день до битвы хоров они узнали, что «Горцы» в числе участников. Злоборцы думали, будто жрицы не подпустят брова-изгнанника к себе и на пушечный выстрел. Но то ли у жриц смутное представление о дальности выстрела из пушки, то ли враждебность оказалась наигранной.
– Мы выступаем последними, – гордо заявил Бдзун, вползая на порог пещеры.
– Это хорошо, – важно отметил Кир, репетировавший с бровами последнюю часть постановки. – Лучше запомнимся. Слёзы умиления проступят на лицах судей, и первое место…
– Нет там судей, – прервал Бдзун. – Всё решает Королева. Божество, которое я всем сердцем ненавижу.
Кир задумался. В первый раз он видит состязание, где победителя определяет бог. Хотя есть, конечно, божьи суды, но Киру не довелось на них побывать.
– Казион, ну здесь помоги, а! – обратился Кир к магу, который упорно отказывался участвовать в постановке и с каждым уходящим днём становился мрачнее и ворчливее. – Пока выступаем, разузнай о механизме и заставь Королеву склонить чашу весов в нашу пользу.
Мамс обрадовался, что Кир не к нему обращается, потому как ничего не понял из сказанного. Казион наоборот всё понял, но огорчился, что обращаются к нему.
– Делать нечего, – буркнул он. – Домой пора.
Кир расценил ответ как согласие. Казион хоть и вёл себя порой как ребёнок, но дело знал.
– Выступаем на рассвете, – угрюмо сообщил Бдзун. Все мероприятия бровы обычно проводили ранним утром.

                ***

Представления устраивали на единственном в городе высоком холме, зелёном от луговых трав, в крапинку из зверобоя и клевера. Участники забирались по выкопанным ступенькам на площадку и показывали там подготовленные номера. Остальные бровы, одетые в яркие наряды, ждали внизу очереди. На их лицах не было зависти или злобы по отношению к конкурентам. Нет, бровы, сидя на дровах, наслаждались праздником пения и танцев. Жрицы занимались организаторской частью представления: уносили-приносили реквизит и декорации, объявляли номера, следили за порядком. Остальные женщины не слишком интересовались представлением. Редкие их экземпляры присутствовали среди зрителей, большая же часть продолжала заниматься детьми.
Выступления шли с небольшими перерывами, во время которых можно обсудить достоинства актёрской игры, хореографии и вокала, оценить выбор композиции. Казион сидел среди бровов, натянув капюшон на глаза, чтобы не выделяться в толпе цветом кожи. Он слушал разговоры, но ничего, кроме профессионального жаргона, не выудил. Что же за Королева такая и как умаслить её? После часа безнадёжных попыток мозг стал плавиться. Казион решил сменить тактику и обежать вокруг холма.
На возвышении выступал «Голубой вагон». Казион поднял глаза, чтобы посмотреть на представление, но пожалел: бровы Дома Шустрых танцевали в юбках, изображая дикарей. Глядеть на них снизу вверх маг почёл ниже достоинства.
Его друзья сидели поодаль, чтобы показать отчуждённость от местного сообщества. Сидели не на дровах, а на заборчике, за которым паслись бровята.
– Голосуем медяками, пока идёт выступление, – выкрикивала время от времени пухлая жрица в синем наряде, прерывая мощным зычным голосом звучание высоких нот в пении бровов. – Голосуем, а то любимцы проиграют.
Бровы подбегали к сцене и бросали в мешочек у подножия холма монетки, редкие гости их карманов. После каждого выступления мешочек не обновлялся, медяки не пересчитывались, но бровы твёрдо верили: где-то жрицами учитывается, за кого сколько монет отдано.
Казион заметил в стороне от поля, около аккуратного круглого мостика, палатку. Обычно бровы делали шалаши, а здесь – настоящий шатёр из яркой разноцветной ткани. Найдя это странным, маг поспешил туда.
Внутри оказалось просторно: лишь вдоль возведённых стен стоял потёртый переходящий кубок, да в стороне сидел седой бров в нелепых тёмных очках и читал книгу. Услышав шорох, он поднял глаза и удивился. Казион в потрёпанной мантии выглядел странно даже для обычного мира, не говоря о бровском.
– О, злой дух, изыди из священной обители королевы Фредди, – запричитал хранитель.
– Я не злой дух, я чистильщик, – на ходу сочинил Казион. – Пришёл отреставрировать кубок, а то скоро развалится совсем – соревнования сорвутся.
Бров-сторож осмотрел внешность чистильщика с недоверием к качеству работы, но пожал плечами от безысходности.
– Милости прошу, – сказал он и пригласил Казиона в палатку. – Ибо сказано в священных гимнах: «Шоу должно продолжаться».
Маг поспешно вошёл и сразу приступил к работе. Заклинанию чистки и наведения порядка в Академии обучили ещё в первые дни, чтобы не портился инвентарь. Вскоре кубок приобрёл вид, достойный долгожданной награды.
– Вы служитель королевы Фредди? – Казион решил начать атаку.
– О, да, – таинственным тоном ответил бров. – Я охраняю божество от посторонних взоров.
– А можно мне взглянуть?
– Конечно. – Кивнул страж и поднял с пола квадратный тонкий предмет, завёрнутый в полотенце. – Я выношу лик Королевы после окончания состязания. Все хоры стоят в ряд, ожидая собственной участи: сначала Первый Дом, потом Второй и так до последнего. Я срываю покров со священного образа…
Под свой комментарий бров скинул на землю полотенце, под которым оказался, к удивлению Казиона, тонкий квадратный предмет. На одной стороне начертаны руны древних, на другой – человек с усиками и нелепыми очками в форме звезды. В левой руке кумир держал железный посох с овальным навершием, правая с вытянутым указательным пальцем была направлена в сторону.
– Лик королевы Фредди озаряет толпу и указующий перст правой руки дарует нового победителя! На радостях лучший хор традиционно поёт молитву «Мы чемпионы, друзья мои», и я уношу реликвию обратно, – завершил объяснение бров-хранитель.
– Но указующий перст всё время тычет вправо, – обратил внимание на очевидное Казион.
– Да, – согласился страж.
– То есть побеждает тот, кто стоит первым в ряду бровских хоров, – продолжал маг.
– Наверное…
– И «Голубой вагон» год за годом продолжает побеждать, потому что стоит первым?
– Думаю, здесь есть доля истины.
– А для чего тогда бровы голосуют, если всё решено заранее?
– Как зачем? – искренне поразился страж. – Должен ведь и народ принимать участие в выборах!
Казион хотел попробовать осмыслить очевидное, но вспомнил, что время поджимает. Потому и решился на крайние меры.
– Кажется, лик тоже немного стёрся и требует чистки, иначе образ размоется, а шоу прервётся.
– О нет! – забеспокоился бров. – Прошу, восстановите его во всём блеске. Бровы никогда не забудут…
Казион хитро улыбнулся там у себя под капюшоном и приблизился к тонкому квадратному предмету. Он потирал руки, вспоминая строчки заклинания. Как давно всё это было: Академия, однокурсницы, учителя… Надо туда вернуться. И поскорее. Это дело должно стать последним. Кир обещал. Только выиграть состязание.
– Избушка-избушка на курьих ножках, встань к лесу задом, ко мне передом!
Лик на предмете начал искажаться.

                ***

Под неодобрительное ворчание и перешёптывание зрителей «Горцы» поднялись по ступеням на сцену. Кир расставил актёров в порядке появления. Жрица у подножия холма приказала начинать.
- Слышал я одну легенду… - Бдзун, как и обещал, петь не стал. Он читал стихи грубоватым голосом:

Про двух бровов-близнецов.
Они жили очень бедно
И не ели огурцов.

Кир почувствовал внезапный стыд за свои вирши. А на сцене, держась за руки, появились двое бровских актёров. Бдзун продолжал декламировать:

Их отцы ушли петь в хоре,
Матеря…
Нет, никого не матеря…

– Матери, – подсказал Кир, выглядывая из-под настила.
– А, да.

Их отцы ушли петь в хоре,
Матери ушли в загул.
Близнецы пошли гулять, гулять на море.
Но себе лишь на беду.

Бровы в это время выделывали по овальной сцене круги, дружно подпрыгивая и продолжая держаться за руки. Зрители в ужасе закрывали глаза от такой хореографии. Бдзун упорно, как певец революции, продолжал громогласно выкрикивать:

Тут же люди окружили
Бедных наших близнецов.
Словно стаей, стаей коршунов кружили
Над поляной огурцов.

Киру некогда было краснеть. Пришёл час его выхода. Двинул в бок зазевавшегося Мамса и предстал в обличье человека перед бровской толпой. Зрители затихли. Несмотря на отвратное качество постановки, сценарий затронул за живое актуальщиной. Лица выражали негодование, презрение и жажду битвы с вымышленным врагом, потому что с настоящим врагом биться не хватало смелости и умения. Киру пришлось запеть, чтобы добавить музыкальности представлению.

Эй, бровята, уходите!
Здесь не место вам вообще.
Ещё здесь вы? Тогда полу-, получите
Вы мечом по голове!

Мамс во время пения Кира усиленно танцевал. Так как глаза были закрыты, он то поворачивался к зрителям спиной, то покручивал «тремя головами» позади друга. Кир тем временем вынул из ножен меч и стал гоняться по кругу за прыгающими бровами. Толпа с замиранием сердца внимала продолжению истории, которое вновь озвучивал Бдзун.

Это люди одни всему виной,
– Так все бровы говорили.
Что изгнанники мы и живём под горой,
Мы им так и не простили.

В кульминационный момент из-под сцены стали появляться танцующие бровы. Они вразнобой повторяли заученные движения наставника по хореографии. Это выглядело ужасающе, но в то же время впечатляло безумием замысла. Бровы топтались на месте и крутили головами и ладонями невпопад под крики Бдзуна, сменившего мотив на бессмертный священный гимн:

Мы вас, мы вас стукнем!
Все вместе!
Мы вас, мы вас стукнем!

Бдзун орал, обращаясь к толпе раззадоренных бровов. В пылу воодушевления зрители полезли на холм, сотрясая воздух голубыми кулачками. Танцоры на сцене стали зажимать в угол Мамса с Киром. Довольный Бдзун никак не мог успокоиться и продолжал выкрикивать припев.

Мы вас, мы вас стукнем!
Сильнее!
Мы вас, мы вас стукнем!

Первые зрители уже заползали на сцену и присоединялись к танцорам в борьбе с угнетателями-людьми. Скоро подмостки заполнились разъярёнными бровами, которые трясли кулачками под носом у Мамса и Кира, выкрикивая, что сейчас их стукнут. Точно стукнут. Вот только наберутся смелости и сразу навешают люлей.
Двое злоборцев, окружённые бровами, проклинали вышедший из-под контроля спектакль.

                ***

Бровские хоры торжественно выстроились кучками от Первого Дома до «Горцев» под руководством Бдзуна у подножия холма. В стороне не осталось никого, кроме нескольких ненормальных женщин-болельщиц и жриц. Все с нетерпением ожидали результатов состязания. Старшие Дома втихомолку посмеивались над «Горцами»: несмотря на ажиотаж, ни один медяк не был брошен в мешочек во время их выступления. Сначала бровы отнеслись к ним презрительно, потом вовлеклись в ход действия, а потом шоу закончилось – время голосования вышло.
Медленной важной походкой из палатки к хорам приближался хранитель кубка и лика королевы Фредди. Он нёс святыню в полотенце, а жрица тащила тяжёлую награду победителям. Бровы замерли на миг. Сейчас решалась судьба Домов на целый год. Кого будут почитать, а кого обзывать бездарностью при каждом появлении?
– Верховное божество приняло решение, – начала вещать жрица, опрокидывая мешочек с медяками на расстеленный платок. – И сейчас королева Фредди определит Дом-победитель указующим перстом!
Бровы ахнули, будто услышали страшную тайну. Жрица подошла к хранителю и сорвала полотенце с тонкого квадратного предмета. Бровы ахнули громче: рука с указующим перстом была направлена в самый дальний угол шеренги на коллектив «Горцы». Бдзун упал на колени, разорвал рубаху, обнажив грудь, и, сжав кулаки, поднял руки к небу в победоносном жесте.
Среди прочих бровских Домов началась сумятица, грозившая перерасти в конфликт.
– Победил несуществующий Дом До’Усера со своим хором «Горцы», – отчеканила жрица сдавленным голосом. Бровы начали толкаться, в семьях появился разлад. Старики ворчали о нарушении традиций, а кто ещё старше, находились под впечатлением от увиденного – изгнание бровов в долины Поднебесья живо всплыло в памяти. Бровская лихая молодёжь требовала пересчёта голосов. Жрица пробовала успокоить волнения, но тщетно. Такого не случалось ни на одном состязании. А впереди целый год: как дальше жить?
– К чему месяцами отрабатывать движения, если побеждает вот такое? – озвучил мысли жрицы смелый бров Вил Шустрый. В первый раз ему не досталась награда.
Внезапно Бдзун сорвался с места, выхватил кубок из рук плачущей жрицы и взбежал на холм до середины. Одной рукой трижды поднял кубок к небесам, а после обратился к толпе:
– Запомните этот день, бровы! Сегодня Бдзун До’Усера разрушил ваш мозг! Взорвал основу Меняспёртазана! Видите кубок победителя? Видите, кто его держит? Я! Тот, кого вы не считали достойным, кто первым выступил против порядков, кто не поёт и не танцует. Потому что я – мужи-и-ик! И я победил в вашем дурацком состязании. Живите с этим, как можете! А я покидаю город. И заберу переходящий кубок. Попробуйте же через год вернуть его обратно.
Ошарашенные жрицы ринулись наверх по склону холма, чтобы исправить оплошность и как-то загладить ситуацию. Не тут-то было: Бдзун сунул кубок подмышку и дал дёру.
Бровов его речь поразила сильнее, чем победа несуществующего Дома. Теперь даже самые старые осознали глубину нанесённого оскорбления. Они потеряли не только кубок – исчез смысл бытия. Небо заволокло тучами, полил дождь. Так вовремя: он скрыл скупые бровские слёзы.
Жрицы, стиснув зубы, надевали на шеи победителей медальки в форме Вила Шустрого. Сам он от негодования аж посинел.
– Лучше бы город разрушили, чем вот так, – задумчиво проговорил Кир, после того как жрица трясущимися руками вручила заветную медаль ему, человеку, врагу.
– Не везёт нам что-то с эльфами, – подытожил Мамс. – И дорогу теперь даже совестно спрашивать.
– Я бы сказал: страшно, – поделился мнением Казион. Мускулистая жрица обделила мага медалькой: мол, на сцене не выступал – шиш тебе, а не медаль. Стеснительный чародей возражать не стал.
– Лучше валить из города, пока целы, – высказался один из ущербных бдзуновских эльфов, кивая в сторону толпы недовольных бровов.
– Точно, – согласился Кир. Он взял из рук жрицы оставшиеся медальки с обещанием раздать их после и поспешил к выходу из города в надежде, что тот ещё не перекрыт злыми фанатами хорового пения. Коллеги спешили следом. Сегодня разъярённые бровы и так впервые чуть не начали воплощать угрозы в жизнь. Кир боялся, как бы вторая попытка не прошла успешнее.
Бежали под проливным дождём, бровята указывали на них пальцами и смеялись. А взрослые укоризненно качали головами: над победителями хорового состязания, пусть даже над такими, смеяться – грех. Их надо уважать. Так заведено испокон веков.
По дороге Киру в голову пришла мысль, перевернувшая мир с ног на голову. Он схватил запястье бежавшего впереди брова.
– Чего? – недовольно спросил тот.
– Как ты говоришь без языка? – прокричал под шум дождя Кир, которого совсем недавно мучили вопросы: как написать сценарий постановки, в котором может петь только он один.
– Есть у нас языки, – ответил вместо того брова другой. – Мы лгали Бдзуну о жестокости жриц.
– Дальше идите одни, – вмешался в разговор хромой бров, бежавший впереди всех. – Мы переждём волнение в пещере и вернёмся к нормальной жизни.
– Трусы! – заорал Бдзун, появившийся из стены дождя как призрак. – Подлецы! Вы не понимаете: Меняспёртазан разрушен! Вам не переждать волнения, потому что оно не кончится никогда!
В руке Бдзун держал кубок, которым отбивался от дождевых капель. Бровы ничего не ответили, вновь изображая немых. Они молча повернулись в сторону пещеры и побежали туда, оставив злоборцев наедине с воинственным изгнанником.
До выхода из города оставалось рукой подать. Бдзун подал, и все четверо направились к узкой расщелине в центре горы. Меняспёртарзан оставался за спиной доживать последние дни в руинах подорванного мировоззрения.

                Эпилог

– Заведу маленьких бдзунят, женщину, дом, – строил планы бров-изгнанник, раздвигая еловые ветви, иглы которых царапали лицо и мешали пробираться дальше в глубь леса.
– У людей принято в обратном порядке, – поправил Кир, перешагивая через пень и принимая лбом удар ветки, возвращающейся на место.
Мамс с Казионом шли сзади, обмениваясь ворчливыми репликами, среди которых просматривался мотив «снова Кир завёл», хотя сейчас впереди шагал Бдзун.
Постепенно лес редел, стали появляться просветы и надежды.
– Говорил же, что деревня близко, – радостно сообщил бров. – Жрицы сюда часто наведываются: продуктов подкупить да и по разным надобностям. Тут и спросите дорогу домой.
Злоборцы упорно молчали. После целого дня пути по бездорожью не хватало сил даже на разговоры с Бдзуном. А друг другу за лето они успели сильно надоесть.
Наконец деревня, которую им обещал бров, явилась взорам: аккуратные одинаковые домики, расположенные по кругу.
– Никогда не думал, что буду рад увидеть поселение лесорубов, – выдохнул Кир, понимая, что долгое путешествие подходит к концу. Они почти дома, скоро предстоит расставание. И, может быть, навсегда.
Казион сбросил рваное тряпьё, некогда бывшее мантией первокурсника магической Академии и швырнул в яму. Мамс опасливо поглядывал на домики, надеясь, что у лесорубов тихий час.
– Мы не пойдём в деревню, – пояснил Бдзуну Кир. – Это наша отправная точка. Теперь и так знаем дорогу домой.
– Хорошо. – Бров положил руку ему на плечо. – Пожелайте мне удачи в новой жизни.
Не успел Кир выполнить просьбу, как из леса по тропинке вышла группа местных, видимо, закончивших работу на сегодня. Уставшие и голодные, они плелись с топорами на плечах и тут увидели четверых незнакомцев.
– Глянь-ка, Бен, там эльф, – указал на брова один лесоруб и громко засмеялся. Остальные последовали примеру и поспешили к чужакам, забыв о тёплом ужине и кружке эля, ждущих их в кабаке.
– Он ещё и голубой, – поддержал на ходу Бен.
Лесорубы подошли к брову и злоборцам вплотную и схватили Бдзуна за руку.
– Пойдёшь с нами - покажем тебя ребятам, – крикнул в ухо Бен. – Весёлый вечерок будет.
– Как вы смеете? – гордо возмутился Бдзун. – Знаете ли, с кем говорите? Я победитель мирового конкурса лучших хоров!
Бров потряс в доказательство увесистым кубком.
– Брось эту хрень, – гаркнул Бен и выхватил кубок из тонких рук. – Мне вообще до канделябра, кто ты в своём голубом мире.
– В трактире у Винна ещё и не так запоёшь, – подтвердил здоровяк со шрамом на щеке.
– Чё у тебя уши-то такие длинные? – серьёзным тоном спросил тощий лесоруб с рыжими усищами. – Непорядок – подрежем!
– Э, ребят, а я этих чудиков помню, – Бен указал на отступавших в сторону леса злоборцев. – Они месяца два назад в кабак заходили, выделывались, мол, воины мы. Эвона как жизнь-то потрепала. Да куда почесали-то? Куда?! С нами бы выпить…
Но злоборцы не дослушали окончания фразы. Как по команде, скрылись в лесной чаще за спасительной листвой. Бежали, ломая ветки и молодые деревья, запинаясь и перепрыгивая через кустарники. Наконец удалившись на безопасное расстояние, решили отдышаться.
– Спасти надо брова: жалко его, – понуро произнёс Кир, одновременно понимая, что ни за какого брова на свете не отправится в деревню.
– Я мужи-и-ик! – донёсся издалека отчаянный голос Бдзуна.
– Оставим бровам хоронить бровов – нас ждёт собственная жизнь, – Мамс сказал за всех то, что на душе.
– Ты прав, – согласился Кир. – Мы и так с честью выполнили миссию. Мир сильно изменился с тех пор, как мы принялись искоренять зло. Оно почти исчезло…
Его прервал далёкий гул громкого хохота лесорубов.