Драгоценности рассказ

ДРАГОЦЕННОСТИ

1.
; Бабуля, а у тебя золото есть?
; Ну, а как же! Ты моё золото!
Глазёнки таращит. Пробует сообразить. Молчит. Метафора ещё недоступна. Пятый год...
; А тебе зачем золото-то? ; иду навстречу. ; Тебе кто о нём что рассказал?
; Катя рассказала. У неё сегодня крестик был на шее. Жёлтенький такой. Говорила нам всем, что из золота, золотой.
; А-а! Понимаю.
; Я тоже такой хочу! Из золота.
; Обязательно из золота? Ты же, вроде бы, у нас всё красненькое любишь. А золото только жёлтенькое...
Опять соображает. Красненькое всё-таки лучше жёлтень-кого.
; Ладно. Пусть крестик красненький будет!
; Красненьких крестиков, деточка, не носят. Если красненькое, то надо не крестик. А потом, смотри: я крестиков не ношу, мама твоя тоже не носит. И баба Лера, по-моему, тоже не носит. Или носит?
Долго пытается припомнить.
; Нет, ; говорит. ; У бабы Леры такая вот кругленькая на шнурочке...
; На цепочке, наверное. Ну, вот видишь. В нашей родне крестик носить не принято. Но можно что-нибудь другое крас-ненькое купить. Давай я тебе подарю ко дню рождения . К при¬меру, какую-нибудь зверюшку на цепочке...
; Зайку!!
; Замечательно! Жди дня рождения.
Обхватила шею ручонками. Прижалась щёчкой. Ну, прямо как душу позолотила, честное слово!

2.
“А ведь через несколько лет с ней так просто не будет», ; думала я вечером. Себя припомнила. Девчонкой-старшеклассницей была, когда любопытничала про украшения. Но у бабушки ответ был простой: «Нет у меня ничего, внученька. Было, да сплыло...»
Что было, куда сплыло, я тогда не расспрашивала. Это уж много позже зашёл о том разговор.
Когда в студенческом стройотряде лето отработала, решила я бабушке подарок сделать. Купила серебряный кулон с ка¬мешком-кровинкой на цепочке. Бабушка от неожиданности тогда даже прослезилась. И рассказала, куда её драгоценности сплыли.
«Не так много ценного и было, ; рассказала она. ; Но всё было родное. Мамино обручальное кольцо, серьги золотые с камешками, брошка, серебряный браслет... И папины золотые часы, наградные... Ну, и то, что твой дедушка мне на свадьбу дарил. Всё пришлось отдать.
Мы в коммуналке перед войной жили. Семь семей при од¬ной кухне. Все люди как люди, а одна соседка ; редкая сволочь. Хотя активистка, партийная была, орденоноска даже... Любила она доносы на соседей писать. Двоих по её доносам взяли, и они сгинули. Деток их было особенно жалко. Двое с матерью кое-как мыкались, а троих в детдом определили, потому что и мать, и отца осудили как врагов народа.
Я тоже с двумя маленькими была. И настиг меня страх: а вдруг соседка-сволочь на моего Колю напишет. Как я тогда без него, да ещё с двумя крохами? Настоящая паника на меня нашла.
А соседка эта страх мой учуяла и стала его подогревать. Смотреть стала с большой подозрительностью, с прищуром каким-то недобрым. С мужем я об этом опасалась поговорить: он прямой человек был, сразу бы разбираться стал. А она бы тут же и написала бы!
Не выдержала я страха. Собрала все свои драгоценности и говорю ей: «Вот, смотрите ; это всё, что у меня есть. Возьми¬те в подарок, будьте добры! Только не пишите на моего...!» Она не удивилась даже, как будто этого ждала. Но ; молчит и на меня смотрит. Я тогда сообразила: сняла с пальца обручальное кольцо и к остальному присоединила. Она сказала: «Ну, ладно». Забрала всё и ушла к себе».
Придавил меня тогда этот бабушкин рассказ. Но всё же я спросила:
; А почему решили, что это она доносы писала? Может быть, и не она?
; Она, она. Не она бы, ; так взятку бы не взяла. А кроме того, в пятьдесят пятом один сосед по реабилитации из лагеря вернулся. Он со своим уголовным делом на Лубянке был ознакомлен. И донос соседки сам в деле читал. Но с них обязательства брали, что они ни мстить доносчикам, ни раскрывать их имена не станут. Но нам-то он всё же сказал.
; А доносчица-то эта ; всё в одной квартире с вами и с этим соседом жила?
; Потом, при Хрущёве, коммуналки расселять начали. Ей первой отдельную квартиру дали, она съехала. А почти 20 лет после тех доносов и после взятки прожили в одной коммуналке, да.
В голову у меня всё это и до сих пор не укладывается. А тогда я у бабушки ещё спросила:
; А как же она вам всем в глаза смотрела? Не каялась? Не просила прощения?
; Ну, какое там «каялась»! Она на всех нас с презрением, свысока смотрела. До самого конца. У неё же заслуги!

3.
Раскрыла я свою шкатулочку. Выложила на стол свои драгоценности. И смотрю на них как на памятные знаки моей бабьей жизни.
Вечер длинный. Сон не идёт. А вспомнить есть что.
Того серебряного кулона с камушком-кровинкой среди моих штучек, конечно, нет. Его моя мама носит, ей бабушка от-дала. Ещё кое-чего нет. И моего обручального кольца нет. Я его давно Оле, дочке, отдала. Не хотелось мне его ни носить, ни хранить.
В общем-то, у меня, как и у бабушки, «было ; да сплыло». Только по-другому, пошло как-то.
Я в командировку уезжала, на неделю. Вернулась ; и через день-другой хватилась, что шкатулочка моя пуста. Драгоценности сплыли, одна только вот эта бумажка в косую линеечку сохранилась. Одна только эта записочка. Я мужу рассказала. Он сразу какой-то испуганный сделался. «У тебя тут кто-нибудь без меня был?» ; «Нет» ; говорит. И покраснел.  Я допытываться не стала ; боялась всю правду узнать. Но правду эту мне соседка по лестничной клетке сообщила. И даже эту «правду» внешне описала.
Обидно было и горько. Стерпеть у меня не получилось. Расстались мы с моим законным. Так что теперь в шкатулочке только то, что собралось после выхода из замужа. И вот этот листочек в косую линейку.
4.
Вот это ожерельице из рубинчиков до сих пор душу греет. Это Арутюн подарил. Он у нас в отделе работал. Ездил однажды в Китай и четырём женщинам нашего отдела сувениры привёз. Мне эти рубинчики подарил. Мы четверо потом всё недоумевали, почему подарки только нам четверым. Ведь и другие женщины в отделе работали. Потом вроде бы догадались. Арутюн выбрал нас четверых, может быть, потому, что мы ; кто в разводе, кто брошенка. Хотел приободрить, что ли. Я эти рубины часто носила. Тем более, что и камушек-то ; мой, скорпионний.
А вот брошка. Золотая. Изящная! Глаз сам на неё ложится.  Это подарок Павла Викторовича, моего любимого начальника. У нас с ним вышел роман-не-роман, но в общем приятная близость. Продолжалась недолго, но вспомнить приятно. Одна только в воспоминаниях шероховатость. На работе у нас вечер был. Предновогодний. Перед вечером Павел Викторович мне и говорит: «Люсенька! Очень прошу тебя: не надевай ту брошку на этот вечер. Понимаешь... я с женой приду. А у неё точно такая же». И очень смутился. Он-то, наверное, опасался, что жена догадается. А я боялась, что наши отдельские бабы всё поймут. Может, кто и понял...
А вот цепочка. Даже не цепочка, а цепь ; такая тостенькая и увесистая. Юра мой сердечный подарил. Тут и другие его подарки тоже есть. Вот с ним настоящий роман был, долгий. На¬стоящий мужчина. Добрый, надёжный и заботливый. Когда со¬старился и хворать стал, пришёл однажды «прощаться». И эту цепочку на память принёс. Как-то он сейчас? Не звонит даже... Видно, не здорово ему.
А серёжки вот эти я себе сама купила ; очень уж понравились. А это серебрушки ; доченькины и зятевы подарки...

5.
Ну, и что же я всё это храню? Не ношу ведь. Надо бы, наверное, дочке отдать. А кое-что можно и сватье передарить. Сватья моя, «баба Лера», ; вся в разных кольцах и цепочках. Ну, пусть ещё будет, пусть порадуется.
А вот этот листочек никому не подаришь. Никому не нужен ; только мне. Стихи там. Давно храню и хранить буду. Жив ли, нет ли сам поэт ; бог весть. А стихи его вот храню... Юность, любовь... Редко, но перечитываю. Хотя помню наизусть. Вот оно...

                ***
Буду жив и здоров, ;
                непременно минуту улучу,
В дорогие и милые сердцу места
                попаду.
Под угрюмую ель,
                что царапает лапами тучу,
Рядом с шишкой её
                и пахучим грибом упаду.

И почудится мне,
                что круг жизни
                ещё раз замкнулся.
И полегчает мне,
                будто сброшена вся суета.
И порадуюсь я,
               что ещё раз к истокам вернулся,
К моим чистым истокам,
                и совесть, по счастью, чиста.

И захочется мне
                рассудить об оставшейся жизни.
Рассужденья о ней
                не включат суеты-маеты.
И дела, как окажется,
                в общем-то мелки и лишни.
И останется суть: я и ты,
                я и ты,
                я и ты...
24 августа 2019.
Санаторий «Мокша» Мордовия