Любовь рассказ

ЛЮБОВЬ
,
Есть про писателей мнение, будто они всё выдумывают. Для занимательности. Очень уж в их сюжетах всё сходится. Прямо само собой. Как по заказу.
И я так думал про писателей. Но получил одно опровержение. В реальной жизни произошло поразительное случайное совпадение.

1.
У моей соседки завелась подруга Вера, Вера Ивановна. Степенная такая, обходительная женщина лет семидесяти. Вроде бы они с моей соседкой и раньше были знакомы, да только редко виделись. А на пенсии времени больше, круг общения сужается. Короче, Вера Ивановна стала время от времени наезжать к подруге, а та ; к ней.
Как сосед, и я был представлен Вере Ивановне, а при беседах подруг на нашей кухне поневоле приходилось слышать части их разговоров. Редко, но бывало, что и меня вовлекали в разговор. Коммуналка ; она и есть коммуналка.
Говорит Вера Ивановна складно. Без выдумок и фантазий. И без ненужной восторженности. Темы её разговоров сугубо житейские. Она не злая, не завистливая. В отношениях с людьми отзывчивая и в целом тактичная. Славный человек, житейски умудрённый.
Дважды Вера Ивановна была замужем. С первым мужем разошлась, второго лет семь назад похоронила. О первом вообще не говорит, второго вспоминает часто. Всегда с теплотой и с грустью. Чувствуется, что любила и всё ещё любит своего второго, Алексея. А однажды даже сказала с небывалой для неё откровенностью и обобщённостью:
; Годы эти, что мы с Алексеем прожили, были самыми светлыми в моей жизни. Счастливыми.
; А как долго вы вместе прожили, Вера Ивановна? ; поинтересовался я. Поинтересовался с надеждой: а вдруг разговорится. Про заветное люди говорят скупо.
; Семнадцать лет, ; ответила Вера Ивановна. И добавила: ; Здоровье подвело. Уж как я его ни берегла… Он старше меня был, но всего на восемь лет.
; Судьба сводит, ; молвил я как-то очень уж философски, опять надеясь на продолжение рассказа: ; Сводит иногда хоть и поздновато, но удачно. Вам сколько же было, когда вы встретились со своим Алексеем?
; Сорок пять мне было. Сын у меня тогда уже вырос. С первым мужем я уже давно в разводе была. Планов на личную жизнь никаких не строила. А вишь, как всё повернулось… Как вторая жизнь, получилось.
Помолчали. А потом Вера Ивановна заговорила. Видно захотелось рассказать. Я слушал внимательно, ценя откровенность.
; Работали мы с Алексеем на одном предприятии, но в разных отделах. Специально не знакомились, но, встречаясь в коридоре, здоровались. Ну, как с другими сотрудниками. Но никогда ни разговоров, ни тем более улыбок. Даже как кого зовут, точно не знали.
; Надо же! ; проявил я вежливую активность внимательного слушателя.
; Да! А потом он стал заходить в наш отдел. Не ко мне, а к другой сотруднице. Вроде бы по делам. Ну, мы по-бабьи поинтересовались, кто такой, чего приходит?
Она нам кое-что о нём рассказала. Добрый, мол, человек, хороший семьянин. Да вот вышло у него очень неладно в семье. Жена спуталась со своим начальником. И вышло это наружу. А он человек принципиальный, простить её не захотел. Ушёл из семьи. Какое-то время сильно переживал. Но постепенно пришёл в равновесие. Ну, и всё такое.
А он всё заходит и заходит  в наш отдел. Мы уж стали подтрунивать над нашей сотрудницей. А она мне однажды по секрету и говорит:
; Вер! Алексей-то ведь не ко мне приходит. Это он приходит на тебя посмотреть. Очень, говорит, ты ему нравишься, а как подступиться к тебе  ; ума не приложит. Робеет.
Сказала она так и выбила меня из колеи. Честное слово! Конечно, приятно, что хорошему мужчине нравишься. Но беспокойство пришло: как выглядишь да что скажешь, если заговорит. Ну, девичье всякое, а возраст уже не тот. Я стала сразу выхолить из комнаты, когда он заходил. Тогда он по-другому придумал.
Стал со мной после работы в один автобус садиться. И выходил со мной на одной остановке. Выйдет и идёт со мной в одну сторону, до моего дома, и вроде ему ещё дальше надо. Потом заговорили с ним. Признался, что это он специально ездит меня проводить. Взрослый уж мужчина, за пятьдесят, а вёл себя, как вьюнош романтичный, ей-богу!
— А Вас, Вера Ивановна, такое его поведение тронуло или рассмешило?
— Да нет… Странным показалось. Не по возрасту. Надо бы прямее дать знать: так, мол, и так…
— И что же дальше?
— А дальше нормально пошло. Он мне понравился. Сперва до дому провожал, потом и заходить стал. С ним интересно было и легко. Он старался меня понимать и во всём идти навстречу. Наверно, про таких, как Алексей, говорят «предупредительный».
Целая история была с распиской. Он предложение сделал, я согласилась. Но ему надо было, чтобы мама моя дала согласие. Так ещё и вокруг неё ухаживания развернул. Прямо образцово-показательный жених! Вроде бы к чему такие тонкости и сложности? Но такой уж он был человек. Так отношения налаживал, будто далеко вперёд глядел и хотел, чтобы всюду начистоту и откровенно было. Не знаю, может, так оно и правильно. Но можно, наверное, и проще, без лишних сложностей.
У нас за всю с ним жизнь никаких разногласий не было. Мелочи, конечно, не в счёт. А так — жили душа в душу. Вначале, правда, было какое-то недопонимание. Не помню уж из-за чего. Помню только, что он на чём-то своём настаивать стал. А я не хотела. Но он ещё и ещё всё к тому же подходил, не помню уж, в чём там было дело. Наконец, мне обидно стало, и у меня сами собой вот такие слёзы. Плачу горько, обидно мне. А он обнял меня, пожалел и говорит:
— Ну, ладно, ладно, родная моя! Больше об этом говорить не будем.
И правда, всё наладилось.
Он все мои желания старался выполнить. В квартире всё наладил, обустроил. У него такой блокнотик был, —  Вера Ивановна положила ладонь на край стола, и я почувствовал, что это она ласково погладила тот блокнотик. —  Бывало, сядет, и мы обсуждаем, что надо по хозяйству улучшить. Сначала я всё придумывала, он записывал. А потом он понял, что мне нравится, и сам стал предлагать. Да так удачно! Прямо изобретатель! У нас на кухне скамейка, к примеру, была. Алексей говорит: давай, Вера, под скамейкой устроим кладовочку. Можно — для твоих каких-нибудь хозяйственных штучек, можно, говорит, — для моих инструментов. Удобнее будет и места в квартире больше. И много, много чего придумывал. Полочки, там, дверцы, шкафчики по стенкам, занавески. А в деревенском нашем доме — там уж полный простор. Вот я Вас давеча огурцами угощала солёными. Так это Алексея заслуга. Он меня втянул в закручивание банок. И банки закупал, и специальные ящички лёгкие для их переноски и хранения сам сделал. По две банки в ящичке. Для трёхлитровых — побольше, для литровых и двухлитровых — поменьше. Всё сам делал, а закатывали вместе. И радовался, что мне нравится.
Да всего не расскажешь! Счастлива я с ним была.
— Вера Ивановна! А как фамилия Вашего Алексея?
— Разлогов. Алексей Ильич. А что?

2.
Алексея Ильича Разлогова я знал. Давно, правда, до того, как потерял из виду. Мы с ним были в одном литобъединении. Охотно показывали друг другу свои стихи. Бывало, разговаривали по душам.
Алексей Ильич был человеком незаурядной души — огромной, тёплой и застенчивой. С такой душой нельзя не быть романтиком. Ей требуется простор, воля, высота для полёта.
Не будь у Алексея Ильича такой души, — его давно бы впрягли в карьеру, в продвижение от должности к должности. А так, когда ему предлагали повышение, он просто отмахивался:
— Нет, нет, благодарю, но ни к чему мне это. Ах, для дела надо? Ну, тогда давайте Валерия Архиповича выдвинем. Он согласится, я знаю. Что значит, не совсем готов? А мы ему все поможем, я — первый.
Не хотел Алексей Ильич руководить людьми. Почему — точно не знаю. Но ни в какую не хотел. А вот содействовать росту, развитию любого человека — это было его любимая деятельность. Ну, просто тянуло его к этому.
Немало общались мы с Алексеем Ильичём в период крушения его первой семьи и возникновения второй, новой. Измену жены переживал он мужественно и бескомпромиссно. Был раздавлен вероломством и не мог себе представить, как с вероломным человеком можно жить дальше, ломая себя ежедневно, ежечасно. Я же уже говорил, что душа у него была незаурядная. Отталкивала его душа даже примеси неискренности, приспособительства, сожительства с обидой.
Долго и сильно он тогда мучился. И помочь ему было нечем. Сентенция «Так у всех» не подходила ему в принципе.
Оживать он начал уж потом. И этой радостью оживления иногда со мной делился. Так я узнал, что у них на работе есть женщина редкой красоты и настоящей благородной породы. Не в смысле, там, дворянского происхождения. А в том смысле, что чем старше такие женщины, тем великолепнее. Женщине той лет сорок. Наглядеться на неё — невозможно. Подступиться — боязно.
На всё на это я Алексею Ильичу говорил примерно так:
— Вы, Алексей Ильич, — жертва сталинского псевдорыцарского раздельного обучения. Всё наше поколение свихнулось на идеализации девочек из соседних женских школ. А у Вас это до весьма зрелого возраста затянулось. Про Вашу красавицу я ничего не говорю, но смотрите на вещи попроще, а?
Он смеялся, но проще смотреть не хотел.
Как он выкрутился из своего тупика, я не знал.
Но только стал он совсем счастливым и строил планы. Планы были в его стиле: его новая жена — такая умница, такая способная, но жизнь этим способностям развиться не дала. Однако ещё не поздно и кругозор на порядок расширить, и понимание окружающего мира на порядок углубить.
— Сколько, Алексей Ильич, Вашей жене? Сорок пять? Да, бесспорно, сил ещё немало. А она захочет развиваться-то? Захочет ли снова тронуться в рост?
— Ну, здравствуйте! А как же?!
— Да очень просто. Человек вжился в свою жизнь. Ко всему притерпелся, приспособился. Всё привычно, всё решено. Что может быть дороже привычного?
— Ну, как же Вы можете так говорить?! Это же болото — довольствоваться привычным. Мир хорош тем, что открывается всё шире и шире…
— Всё глубже и глубже… — съязвил я.
— Да! Именно так.
— Не знаю, не знаю. Может быть. Но ведь и по-другому бывает. В привычном ведь тоже есть прелесть: всё привычнее и привычнее…
— Всё уютнее и удобнее, — отыгрался он.
— Да. А что? Жить-поживать, добра наживать. Народный рецепт.
— Знаете, дружище, так можно дойти до тюлевых занавесочек и ковров на стенах. Да что там — до закрутки компотов в банки.
— Ха-ха-ха! Ну и фантазия у Вас, Алексей Ильич! Прямо апокалипсис!
— Так вот! — заверил меня Алексей Ильич. — Не каркайте! Ничего такого не будет!!
Мы помолчали, уходя мыслями каждый в свою сторону. Потом он, будто испуская последний вздох, проронил:
— Я так хочу, чтобы она была по-настоящему счастлива!
Я сочувствовал ему всей душой.
Не знаю, с какими проектами саморазвития подступал Алексей Ильич к своей любимой жене. Знаю только, что безуспешно. Во время нашей последней встречи он выглядел ошеломлённым. Признался, что жена его не понимает, не идёт навстречу.
— И как? — искренне встревожился я. — Скандалит? Сопротивляется? Выкручивается?
— Да нет… Вчера Вера так горько плакала! Когда так плачет любимая… Вы же знаете. Ума не приложу, как теперь быть…
Как у них сложилось дальше, я не знал до сих пор.

3.
Любовь на свете есть! Бывает!

Февраль 2011. Москва
11 марта 2011. Звенигород