Соприкосновение. 2 глава

2.

***

 Ему снился Люка. Снился перрон, напоминающий огромное осиное гнездо. Толпы людей слились в единую серую массу и прощались с родными. Среди них были и они. Два брата, не так давно ставшие сиротами.

 Люка, худенький мальчишка, казавшийся теперь ещё младше чем есть, вцепился в руку и еле сдерживался, чтобы не разреветься в голос. А Марсель обещал, что совсем скоро вернётся, что война скоро закончится.
 
—Мне страшно…— прошептал Люка. Его глаза были полны слёз.

— Не бойся, не бойся, — повторял брату Марсель снова и снова, ему тоже было страшно, но он не показывал свой страх. По крайней мере, старался не показывать. Поезд уже свистел, зазывая солдат, — я найду тебя, где бы ты не был. Я обещаю.

 Люка заскулил, как брошенный щенок, и всё же разревелся. Марсель крепко прижал его к себе. Ему стало безумно жаль брата, что на короткий миг захотелось сбежать с вокзала, подальше от всего происходящего, скрыться от всего мира. Но нет, он прогнал неправильные мысли. Он – должен...
 
— Мне пора…— тихо сказал Марсель и поцеловал Люка в макушку, — я вернусь…

 Он запрыгнул в последний вагон, переполненный людьми, и долго смотрел на брата. Худенькая фигурка Люка становилась всё меньше и меньше. А спустя несколько мгновений и вовсе превратилась в крошечное пятнышко, слившееся с толпой людей, походившую теперь на облако мошек.
 
  Марсель плюхнулся на свободное место. В миг почувствовал себя разбитым и усталым. Монотонный стук колёс баюкал, несмотря на колотящееся от волнения и страха сердце; поезд уносил туда, где бушевали снаряды, где лилась кровь, где обезображенные тела устилали уставшую землю, подобно ржавым осенним листьям.
 
 Романтика войны быстро спала с глаз, уступив место кровавой бойне…

***

  И снова взрывы, раны, не совместимые с жизнью перед глазами. Нет бинтов, нет обезболивающих. Стоны, крики страдающих людей. Всё вокруг кружилось перед глазами. Лица. Много лиц. Перекошенных яростью, болью, смертью. Марсель задыхался. Воздух казался сжатым, обжигающим…

  Он очнулся…Пламя свечи тускло освещало маленькую спаленку. По углам растеклись кляксами тени. Тикали часы на стене, отбивая секунды. За окном раскинула чёрные крылья ночь и, кажется, шёл снег. Валил редкими крупными хлопьями.

  Медленно накатывали воспоминания о последних событиях. Волнами, складывая маленькие фрагменты в одну картину. Он искал Люка, где-то в заснеженных горах, а потом исчезла повозка, и он едва не умер. Или всё же умер?

 Марсель приподнял голову и плечи от подушки. Мутным от жара и лихорадки взглядом окинул комнату. Никого… На маленьком столике возле кровати железная миска и книга в тёмном переплёте, раскрытая где-то посередине. Захотелось взять в руки, несмотря на слабость, и прочесть то, что совсем недавно кто-то читал. И ещё рядом с книгой лежал его револьвер – напоминание о войне и о том, что он всё ещё в этом мире…

 Марсель закашлялся. Дверь распахнулась. Худенькая девушка вбежала в комнату и неожиданно сильными руками пригвоздила его обратно к подушке.
 
— Как…— хотел спросить её имя и что он здесь делает. Но девушка приложила указательный палец к его губам. Он послушно умолк, глядя на её лицо: в карих глазах отражалось пламя свечи, волосы трепетали то ли от сквозняка, то ли от его дыхания.

 Она смочила тряпку в миске с водой. Резко запахло травами и мёдом, совсем как летом в лесу. Девушка стала отирать лоб и грудь Марселя, еле заметно шевеля губами, проговаривая про себя то ли молитву, то ли заклинание.

 Марсель почувствовал, как вновь проваливается в горячечный сон. Но перед тем, как погрузиться в абсолютную темноту, в глубокий омут своего подсознания, он услышал тихие стоны и хрипы, доносящиеся с улицы. Будто бы тысячи неприкаянных душ одновременно заплакали и запросились внутрь…

***

 Марсель не знал сколько прошло времени, когда пришёл в себя: может, несколько часов, а может, и несколько дней.  Но болезнь ослабила цепкую хватку, жар спал, и кашель больше не обжигал лёгкие. Он чувствовал себя почти таким же здоровым и сильным, каким был до войны.
 
 Было светло, непривычно светло. Ночь ушла, захватив с собой стенания голосов и хрипы мглы, и за окном не валил крупными хлопьями снег. Комната теперь казалась больше и просторнее. И дышалось легче, гораздо легче. Всё так же пахло травами и мёдом. На стуле была аккуратно сложена его одежда. На столе стоял графин с прозрачной водой и стакан. Вот только книжки не было. Ровно, как и рыжеволосой девушки, спасшей ему жизнь. Быть может, всё было сном, и он лежит в военном госпитале, или же вовсе умер?

 Марсель встал с постели и подошёл к окну. Отодвинул тяжёлую штору и посмотрел на улицу. Светило тусклое зимнее солнце. Деревья стояли посеребрённые морозом. На ветвях сидели нахохлившиеся вороны. Он распахнул ставни настежь и глубоко вдохнул холодный чистый воздух. Этот вдох отозвался болью в груди – слишком нагло он возомнил себя здоровым, отголоски войны никуда не ушли, а лишь на время затихли.

 И только сейчас Марсель заметил среди высоких деревьев девушку. Нет, это не было сном или бредом. Он облегчённо выдохнул.

 Она стояла спиной. Ветер трепал выбившуюся из платка рыжую прядь волос. Одна рука сжимала полу пальто, вторая теребила загривок большого серого пса.
 
 Марсель хотел окрикнуть её, но девушка будто бы прочитала его мысли и резко обернулась. Пёс зарычал, сверкнув глазищами. Марсель отшатнулся и едва удержался на ногах. «Волк …» – мысль ужалила мозг…И тут же всплыли воспоминания об обглоданных этими серыми дьяволами трупах. На войне тела погибших часто доставались волкам. С трудом в изувеченных телах, объеденных лицах можно было потом узнать кого-либо. Почти всегда узнавали только по письмам и документам, спрятанным в мундирах.

 Пелена. Тёмно-серая, почти чёрная, опустилась перед глазами, затмевая разум. Марсель быстро натянул одежду, сунул ноги в сапоги, схватил со стола револьвер. Сбежал по лестнице вниз, выскочил на улицу.

  И рассмеялся…

— Господи, что же я творю…— произнёс он.

 Девушка гладила волка, жмущегося к её ногам, и с укором и лёгким испугом смотрела на Марселя, всё ещё держащего в руке оружие…

 Слабость навалилась с новой силой, пальцы сами разжались, револьвер упал в снег, и Марсель пробормотал:

— Простите, я не хотел вас напугать.


Продолжение следует...