Символы мужества

Настоящее время
2024 год

«Ну и пекло, однако, – подумала Лена, спускаясь по лестнице к маме на кухню. – Того и гляди ступни обгорят, пока дотопаешь». Жар дня не предвещал лёгкости и давил даже через крышу дома.
Быстро перекусив, девочка поблагодарила мать и отправилась во двор на поиски младшего брата. Лена и Сашка плохо ладили. А тут ещё переезд в старый дедовский дом добавил хлопот.
Дети без энтузиазма приняли произошедшее, но каждый из них по-своему обожал это место.
В размышлениях девочка добрела до покосившегося гаража. Тени деревьев широко укрывали эту часть участка, и Лена обрадовалась лёгкому прикосновению прохлады. Не успев им насладиться, она приметила Саньку, который молотил ржавый коробчатый сейф. Ну и грохот же стоял!
– Эй, товарищ, ты зачем так лупишь? – спросила она младшего. 
– А-а-а, ты ещё под руку. Уйди Лен, и так припекает!
– Ты разве не видишь личины? Зачем сразу корёжить?
– Что ты мелишь? Ничего не разобрать под слоями грязного налета. Ещё скажи, что и потайной отсек в таких вещах имеется? 
– А почему нет? – уколола Лена вопросом.
На входе в гараж болталась деревянная ключница. Чуть покренившись, она приглашала всех внутрь. Девочка подмигнула ей и потянула на себя маленькое колечко, служившее ручкой, и то отозвалось тихим скрипом. Потом звук превратился в скрежет. Понизив тон, дверцы ключницы и вовсе отвалились.
«М-да. Какая рохля».
– Зато сразу видно то, что нужно, – бросил Лене через плечо Санька. 
Она схватила связку старых ключей, играючи отпихнула брата и двинулась к сейфу. 
– Поищи перчатки, – пробормотала сестра.
Разжившись резиновой парой, Лена принялась счищать железную шелуху наждачкой. Через пару часов работы она окончательно замучилась. Горло саднило, а глаза слезились от поднятой пыли. Нещадно хотелось пить. «Лимонад с мятой и ежевикой сейчас был бы кстати», — подкрадывались к Лене собственные мысли. Но девочка слишком увлеклась попытками открыть ящик. Словно что-то манило её.
Санька, точно жираф вытянув свою тонкую шею, расхаживал вокруг сейфа, примечая детали. Справа от двери было подобие символа в виде птицы в обруче. Такой же знак, они уже видели в доме. Там, где раньше располагалась комната деда. 
Личина, к их облегчению, оказалась вполне рабочим механизмом, так что приложив минимум усилий новоиспечённые кладоискатели смогли оттянуть дверь лежащего на полу сейфа. 
– Ну и тряхнул ты его! Сильнее не мог? – заворчала Лена, заметив, что все находки внутри металлического ящика сложились мусорной горкой. 
– Мог, не мог — какая разница? Давай доставать все, что есть.
Со слетевшей дверцей сейф походил теперь на обычный ящик. По крайней мере так выглядело со стороны. Внутри виднелись пожухлые листы, фотокарточки и несколько тряпичных мешочков, а сверху блестел старый портсигар всё с той же птицей в обруче, и оружейная гильза, больше похожая на зажигалку.
Детям пришлось медленно и поочередно достать находки, чтобы ничего не испортить. Наконец что-то звякнуло в последнем мешочке и кольнуло ладошку Лены. 
– Ай! Вот же зараза! – выругалась девочка. – Не хватало ещё пораниться.
Сашка захихикал.
Небольшой мешок, вероятно был из джута, но паутина и пыль так вросли в него, что возникали сомнения. Веревочка, которой он был перетянут, напоминала кожаный ремешок-змейку, удивительно хорошо сохранившейся. Так что можно было даже разглядеть узор, напоминавший «крестики».
Стоило потянуть за один конец – и змейка зашевелилась.
Не заглядывая внутрь, Лена высыпала содержимое на пол. Звонко щелкнули звёзды, ордена и медали.  Дети переглянулись. «И как только эти «сокровища» уцелели в таких-то условиях?» – одновременно подумали оба.
– Как думаешь, ценные? – первым заговорил Санька.
– Думаю, да. – быстро ответила Лена, продолжая перебирать «найденышей». – Сашка, смотри, это – Орден Красного Знамени – сказала Лена. – А это – наградные значки. Видишь символику? Серп и молот на красном поле и пятиконечная звезда пониже.
Мальчик кивнул и потянулся за другими мешочками. Один подкинул над правой пятерней, а другой над левой. С серьёзным видом выдал сестре заключение: что, мол, и здесь нечто похожее. Одарил Лену хитрым взглядом, а вот смелую идею оставил при себе. А потом ловко опустошил мешки.
Глаза разбежались от незнакомых форм и символов. Но зоркий девичий глаз зацепился за значок с надписью «За отличную стрельбу». Он имел яркий алый фон, окаймленный золотистой лентой, в центре которой располагалась фигурка красноармейца, держащего пулемет. «Это дедушкин», – уверенно отозвалось сердце Лены.
***
Давно забытые фронтовые истории, окопные байки, краем уха услышанные от родителей, замелькали в памяти, как яркие фотовспышки. Одна, вторая, третья… Девочка помнила все.
Редкие летние встречи особенно сильно откликались в ее душе. Старик Прокопьев Иван Михайлович в далеком прошлом начальник пулемётного расчета, суровый и угрюмый, рядом с внучкой ловко превращался в чуткого и ласкового дедушку. Он был её другом. Прежде, бывало, раскосматит Лене волосы на макушке, прищипнет щечку, щелкнет по носу, а только потом крепко-накрепко прижмет к себе.
Усаживая её на колени, он часто принимался за рассказы о скромных насущных делах, а порой и прошлое вспоминал. Девочка очень гордилась своим стариком. И было за что!
Лена грустила, думая, как мало времени ей удавалось провести с дедом. Её летние дни в этом посёлке пролетали стремительно, словно сапсан, несущийся за добычей. Это сравнение она часто припоминала не только из-за задания по биологии, но и потому, что эта птица обитала где-то поблизости.
С каждым годом старик сдавал всё сильнее. Бросил длинные пешие прогулки вдоль деревни, и все чаще проводил время в гараже. В охотку ковырялся с легендарной «Победой», чинил бытовую утварь.
Последние пару лет Иван Михайлович летние часы отдыха проводил в тени сада, растянув между яблоньками гамак. Лена обожала раскачивать деда и громко смеясь отбегать, слушая его «сердитые» ругательства, потом возвращаться, запрыгивать на колени и качаться вместе с ним. Мама частенько укоряла девочку, напоминая, что старик уже не тот бойкий командир, и надо бы оставить его в покое. После материнских замечаний Лена неохотно покидала объятия деда, мчалась по двору, а вслед почти всегда слышала: «Вот жучка неугомонная!»

Чувства, волной поднимавшиеся из глубин сердечной памяти, приятно пробуждали времена босоного детства. Лена хорошо помнила деда. Санька только родился, когда тот ушёл от них. Мама говорила, что теперь «старшина» в лучшем мире со своими братьями и товарищами.
«Ну как такое забыть? Мужайся, Лена!» –напомнила себе девочка, но обрывки воспоминаний кружили в голове словно хоровод.
Как бы ни было горестно поминать давние события, в семье стараются помнить, что довелось пережить Иван Михайловичу. Его образ при жизни и после остается незыблемым и нерушимым символом мужества, доблести и чести.

***
За год до смерти Прокопьева И.М.
2019 год
Бархатная коробочка со стеклянной крышкой стояла на столе. Словно за витриной в ней переливались звезды. Награды. Иван Михайлович с рюмкой в руке виновато поглядывал на неё. В то утро он вернулся с юбилейного парада, когда дочь Наталья хлопотала с горячим на кухне. Его форма была чётко приталена кителем, а грудь украшал яркий ансамбль почётных орденов и медалей, и только взгляд оставался тяжёлым и тёмным.
– Что не так, отец? – спросила Наташа. Она силилась не выхватить у него бутылку и терпеливо ждала ответа.
– Всё так, дочка. Просто вспомнил кое-что и поминаю парней. Хоть что-то я должен для них сделать, ну!? – опрокинув полупустую рюмку, выдал старик.
– Столько лет прошло, а ты всё винишь себя?
– Не знаю, Наташа, но вопрос один покоя не даёт. Всё пережил, но с ним не справился. Так и тянет в грудках. Что ж, получается, я в любимцах у судьбы горемычной, а мои парни не заслужили, значит? – вспоминая 43-й, договорил старик.
– Отец...
– Хватит! Я давно решил! Пусть это гнетущее чувство хоть иногда помогает мне. – Пусть на время, милая, но я благодаря ему могу вернуть контроль над жизнью теперешней, которую возможно и не должен был доживать. Понимаешь?
Женщина кивнула, помогла старику снять китель и проводила в комнату.
– Наташа, спрячь коробку. Там – всё! – прозвучал уставший голос отца.
Иван Михайлович уснул. Наташа заварила две чашечки облепихового чая и кликнула дочку к столу. Младшенький досыпал дневной сон в колыбели. Недавно в семье родился наследник. Женщина долго откладывала беседы о трагичном прошлом деда, но считала, что дети обязаны знать историю своей семьи. Девочка достаточно подросла, чтобы услышать ее.
– Ты же знаешь, Лена, что твой дедушка был призван в самом начале войны, едва успев поступить в училище. Он вместе со своим близким другом попал в один отряд подготовки, и дальше по распределению парни перешли в пулемётные расчёты. Через год после начала войны ваш дедушка закончил какие-то курсы, ему присвоили звание ефрейтора и назначили командиром пулемётного расчета. Через несколько недель их взвод отправили на фронт. Всего не рассказать, дочка, но дедушка, лишь он один, смог выжить в той последней битве. Его группа прикрывала безымянную высоту и долгое время сдерживала натиск противника. С его слов знаю, что немцы людскими цепями окружили их и стягивали в кольцо. Не один пулемётчик не дрогнул, дочка. Даже когда вода закипела в кожухах. Врагов сдерживали до последнего патрона! – всхлипнула мать, сделав глоток остывшего чая. – Но положение дедушкиного отряда было катастрофичным. Он знал, что их отправляют на гибель с самого первого дня операции. Холм, где был окопан их блиндаж, уж слишком хорошо просматривался немцами. Не нужно иметь орлиного взгляда, чтобы разглядеть мышей, загнанных в ловушку. Дед знал. Но приказ есть приказ. Выбора он не имел. Они смогли продержаться несколько дней, надеясь на подкрепление и возможность ротации. Только внезапная атака немецкой группы с воздуха уничтожила не только его братьев по оружию, но и убила всю веру в будущую жизнь – его надежду. Твой дед, даже после ранения не глушил пулемёт и  крошил врага, уверенного, что никто не выжил после воздушной атаки. До последнего ясного взгляда стрелял, пока не потерял сознание. Очнулся он уже в госпитале, правую ступню пришлось ампутировать из-за раздробленной кости и начавшегося заражения раны. Но это его вовсе не волновало. Его терзала лишь боль утраты. Этот фантом преследует его до сих пор и только крепость духа, сила памяти и огонь победы не дают ему угаснуть, Лена. Наш старик – герой. Цена победы сложена из таких битв. Личных и боевых.  Коробка, что дед хранил в сейфе, была маяком его жизни и символом подвига братьев-солдат. Каждый год после парада он достаёт её,
чтобы вспомнить былую службу, а порою в скорбном молчании поминает товарищей по отряду.  По возвращению из госпиталя он добился для них посмертных регалий. Учли и заслуги деда. Все знаковые награды хранились как напоминание о цене наших жизней. Это наша история, дочка, и нет права у нас её забыть.
– Знаю, мама. – тихо ответила девочка, обняла мать и добавила: – Никогда не забуду.

***
Значок, зажатый в ладони, кольнул и предательски вернул Лену в настоящее.
«Что же со всем этим делать?» – задумалась она и повернулась к брату.
– Сашка, что ты творишь? – вспыхнула девочка, завидев, как брат собирает медали и значки в отдельный коробок, который обычно служил ему тарой для сбора металлолома.
– Как думаешь, много за них выручим? На поддержанный мопед хватит? –возбуждённо бросался словами мальчик.
У Лены от ужаса открылся рот.
– Сашка, ты сбрендил!? – с неодобрением взвилась девочка. Она потянулась к коробу, но мальчик попятился.
– Ленка, брось ты, зачем нам эти железки? Какой прок от них теперь, а? –посыпались вопросы.
– Саня, не шути так! Ты что же, не понимаешь или не знаешь, что всё это значит?
Брат уловил воспитательную нотку в тоне сестры и остановил реализацию своего зловредного плана. Ему стало стыдно.
– Лена, неужели это те самые? – спокойным и уставшим голосом спросил мальчик.
– Дошло наконец? – огрызнулась девочка. Она бы продолжила закидывать брата нравоучениями, да успела заметить, как тот изменился в лице.
– Не говори родителям. Я честное слово больше не заикнусь об этом! —пообещал Санька и протянул коробку сестре. – Давай вместе их переберем, а ты мне расскажешь ещё историй про деда?
Лена, приобняв брата за плечи, прижалась к нему, желая разделить хрупкие воспоминания на двоих…