Вадик и Фикус

После классного собрания Вадик стремглав выскочил из кабинета математики. Случилось это в классе шестом или седьмом счастливого советско-пионерского детства. Счастливого, потому что к концу долгих летних каникул охватывало радостно-возбуждённое ожидание первого сентября. Понятно, не столько уроков, сколько встречи соскучившихся одноклассников, а класс сложился и впрямь дружный. Про всякий там буллинг, абьюз и прочий харассмент тогда и понятия не имели.

Классным же руководителем была математичка Надежда Феоктистовна – вполне себе моложавая женщина средних лет, впрочем, для подростков, она казалась чуть ли не пожилой. Надежда Феоктистовна не только фанатично обожала математику и пыталась привить то же детям, но также фанатично вкладывала душу в их воспитание.

Периодически весь класс выезжал то на экскурсии, то в музеи, то на природу. Ежегодно на Восьмое марта родителям дарили полноценный праздничный концерт. И в актовом зале к восторгу мам и пап блистало школьное представление: песни, танцы, театральные миниатюры, фокусы. Было весело! Причём костюмы, реквизит, постановки и репетиции – всё заслуга Надежды Феоктистовны.

Впрочем, несмотря на все старания педагога, ученики её сторонились и дали два прозвища – Фикус и Шапокляк. Первое, очевидно, от необычного отчества, а Шапокляк – это активная вредная старушенция из мультфильмов про Чебурашку. Она и вправду была внешне слегка схожа, и к тому же чересчур требовательно-вредная в глазах подопечных. Шапокляк со временем ушло, а Фикус прочно закрепилось, иногда даже обиженно-детское Фикусня.

Вдобавок, что возводило стену между учителем и классом, её манипуляции и «разводы» школьников друг с другом. Вроде бы с благими моральными целями, но как-то непедагогично что ли. На регулярных классных собраниях, когда душа рвалась быстрее умчатся домой, бросить портфель, наскоро перекусив, побежать гулять на улицу с друзьями... Приходилось, однако, сидеть битый час и «пропесочивать» очередную жертву, назначенную Фикусом.

Чаще всего перепадало двум «не разлей вода» друзьям Вадику и Игорю – троечникам-разгильдяям. Троечникам, потому что даже в советской школе второгодник это «чп» и учителя; «за волосы» тащили их хотя бы на тройку в четверти. В этот раз выпало Вадику. За что? По совокупности, наверно, опять прогулял уроки и стабильно не успевал в учёбе.

Фикус как обычно тщательно готовила «разбор полётов». На перемене отводила по очереди учеников в сторонку. Тех, к кому прислушивались, сейчас бы сказали «ломов», и тех, в ком она сомневалась, что могут высказаться не по её сценарию. Говорила примерно следующее: «Ты же видишь, что Вадик плохо учится, и тянет весь класс назад, да? Понимаешь, что он плохо себя ведёт и подрывает школьную дисциплину, да? Значит надо выступить на собрании и сказать ему обо всём этом».

И вот после уроков классное собрание, даже строже – заседание. За окном яркое солнышко, тепло, птицы щебечут, а в кабинете гнетущая тишина. Все сидят ровно и на своих местах, Фикус неплохой психолог каждый год лично делала рассадку – друзей-подружек вместе не сажать, чтоб не болтали на уроке, двоечников с отличниками тоже, чтоб не списывали. Вадик печально понурив голову, как подсудимый у доски.

Фикус после вводной обвинительной речи, как виртуозный дирижёр начинает по очереди поднимать класс для выступлений. Сначала благонадёжных, чтобы поддержали заданный ею тон, затем остальных, причём каждого – никто не мог отмолчаться. И всё же гневно-обличительный запал иссяк довольно скоро – на четвёртом-пятом ученике, другие одноклассники по какому-то наитию повернули заранее прописанный сюжет в иное русло. В школе учат разным предметам, но как выходить из «растяжек» – нет, этому учит сама жизнь.

Особой решительности потребовалось от первых, а первые по смыслу и есть пионеры. Помните «пионер – всем ребятам пример»? Надо было, признавая «косяки» товарища, поддержать его. Это мастерство покритиковать так, чтобы ободрить и воодушевить, потом кое-кому здорово пригодилось в жизни. Вкратце выглядело примерно так: «Да, Вадик, троечник, бывает и прогульщик, но он хороший отзывчивый товарищ, надёжный добрый друг, который всегда придёт на помощь». Что было чистой правдой. Он и впрямь умел дружить, обладал внутренним тактом и особым чутьём, что можно говорить и делать, а чего нельзя.

Дальше пошло-поехало, плотину прорвало, остальные поняли схему и после дежурного осуждения вспоминали на примерах достоинства Вадика. Тот, явно не ожидая такого поворота, уже выпрямился и смотрел изумлённым тёпло-карим взглядом на сверстников. Когда ему последнему дали слово, он честно признал все свои огрехи. Фикус, скрывая досаду закончила собрание, и Вадик первым пулей выскочил из класса.

Зачем, прояснилось спустя полминуты. На высоком крыльце у школьных дверей Вадик встречал одноклассников и каждому, глядя в глаза и обращаясь по имени, говорил «спасибо», непременно каждому. Причём благодарил всех со стеснительной улыбкой, как бы извиняясь, совершенно искренне, невзирая на кто и что сказал раньше, пацанам же обязательное рукопожатие двумя руками. И запомнилось в том поступке тоже что-то не по годам проникновенно-трогательное.

Ну а Надежда Феоктистовна тогда старалась, старалась всем сердцем как могла, без неё ведь и не было бы той удивительной сцены на крыльце. Строгость суждений о ней со временем сгладилась, только её уже не стало.

Годы спустя, в угарные девяностые многие прежде школьные хулиганы подались в бандиты, кого-то из них посадили, кого-то похоронили, кто-то остепенился и ушёл в бизнес. Но Вадик не ступил на лиходейскую стезю, денег больших не нажил, зато позже обрёл счастье внуков. Сохранил полувековую дружбу с Игорем и остался таким же добрым, проницательным и тактичным.

В.Ф. Муниров
10.10.2024