Превращение. Часть 3. Клоака

               
               
               
                КЛОАКА
 
                «Сюр&Треш&Блажь»   
               
                (сказулька)


«Та-а-а-к, ну и кто нам сегодня расскажет про строение системы выделения? Вы чего все молчите, как воды в рот набрали? Что-о-о? Никто не знает? А? Чего молчите, я спрашиваю? Я, ведь не про какое-то там сложное вегетативно-сегментированное деление червей дождевых, – я про КЛОАКУ говорю», – сказала старенькая училка Пипа Суринамская и сглотнула слюнку набежавшую.
Школяры-пятиклашки, очень даже озадаченные вопросом, лишь выпучили глазки и замерли в неподвижности – они, конечно, уже многое изучили за пять лет школьной жизни, но вот про такое первый раз услышали.
Пипа оглядела притихший класс и недовольно квакнула: «В ваши годы я уже всё знала, даже про органы размножения млекопитающих – вот, идите и учите! И не приходите, пока ответа не найдёте!».
Ну, чё тут делать, где узнать про то, что и выговорить с первого раза не получается?
Разбрелась школота кто-куда, к прохожим цепляется с вопросами, в щели заглядывают, на вывески интересуются.
А второгодник Квакшин с дружком своим закадычным Жабентяевым сразу решили шлёпать на окраину к старому всезнайке Тритону Саламандрычу – он-то всё знает: что, где и почём, а про всякие выделения и размножения так уж точно расскажет.
По дороге пару мушек дрозофилок поймали – подкрепилися и в лужинах встречных слегка поплескались.
Постучали в нору к Саламндрычу, а тот ворчит: «Кого там принесла нелёгкая?».
«Да вот, дело такое трудное – задали нам в школе узнать про Клоаку непонятную – не поможете ли, уважаемый?» – школяры отвечают.
Выглянул из норы хмурый Тритон Саламандрыч, репу чешет, озирается: «Вопрос сложный, думать надо… Кхе-кхе… Есть тут одно Место Неопрятное, сходите туда, с народом поговорите – может, оно и есть то самое».
«А как попасть в то самое Место Неопрятное? – спрашивают юные искатели.
«А это вам, ребятки, в самую что ни на есть Канализацию города путь лежит, под мостом есть дыра в земле – вот туда и ныряйте, – отвечает Саламандрыч и опять в нору свою закопался.
Делать нечего, повздыхали дружки и отправились к мосту городскому, который две половинки городка через речку Всемирку соединяет, а до него придётся топать час, никак не меньше…
Совсем уж стемнело, когда подошли приятели к мостику, а ещё нужно в сумерках проход тайный отыскать каким-то образом, и спросить-то некого…
Бродили в потёмках, в кустиках палкой тыкали и нашли-таки под старыми досками трухлявыми это самое отверстие глубинное!
Нырнули, значит, в дыру подземную Квакшин с дружком своим и от запаха зловония совсем сознание потеряли.
Сколько так лежали – неизвестно, а когда открыли глаза – над ними чьи-то рожи страшные склонилися, одна другой хуже, смотрят выжидательно не отрываясь.
«Очуняли, значит? А мы уж хотели с вас эпителий снять на барабанчики детские для существования жизненного. Кто такие будете?» – спрашивают и зубы немытые показывают.
Заробели приятели, стали сбивчиво рассказывать про задание школьное, про Пипу Суринамскую, про «не знают, где искать Клоаку неведомую».
Зачесались рожи страшные, друг с дружкой переглядываются и хмыкают: «Ну, вы, братцы, это самое, того-етого – надо вам к Игуане Фертиловой за советом идти, она гражданка, знающая по всем вопросам необходимым.
Да глядите в оба – тут у нас пиявки красноглазые водятся и всякие капканчики-ловушки понаставлены для общественной безопасности».
Указали приятелям направление пути и вслед ручкой помахали – ничего, добрыми оказались эти «рожи страшные».
Побрели Жабентяев с Квакшиным по жиже зловонной, под ноги смотрят – пиявок красноглазых да капканчиков хитроумных опасаются… 
Дошли кое-как до шатра-палатки с узорами, а на двери объявление: «ОПЕН – Не робей».
Зашли дружки и сразу увидели Игуану Фертилову, в лёгком шёлковом халатике нараспашку и сигаретку дымит – пасьянс раскладывает.
Квакшин слегка сконфузился, а Жабентяев не растерялся, ножкой шаркнул: «Здрасьте вам».
– Зовите меня попросту «Мадам», – говорит Игуана, – потому что я голубых кровей буду и в дворянском звании состою. Ну, так что привело вас в такой поздний час?
– Просим вас, мадам Фертилова, помочь нам в отыскании расположения Клоаки, а что это такое – сами не знаем».
– Вы, я вижу, мальчики приличные и к знаниям неравнодушные – постараюсь помочь по мере сил, счас посмотрю Энциклопедию на букву «К», – и книжку толстую «Брокгауза и Ефрона» открывает.
–Вот нашла, как раз про клоаки разные: Клоака «городская», Клоака «бандитская», Клоака «прочая» … Так-с, значит, счас мы в городской клоаке-канализации располагаемся – с остальными понятиями разбираться завтра будем, а пока будьте как дома.
 Поужинали жареными сверчками и водомерками и поспать легли – Жабентяев на кушетке лёг, а Квакшин на антресоли пристроился.
Проснулся Квакшин в полночь от шёпота чуть слышного, смотрит сверху – Мадам с кем-то разговаривает, протёр глаза – Пиявка красноглазая собеседница мадамова…
Фертилова тихо так говорит этой красноглазой: «Ждите у Гнилого Водопадика – я с утра и направлю в ту сторону молокососов этих, хе-хе».
Лежит Квакшин, чуть дышит – как сбежать незаметно, замышляет.
Вот задремала Игуана Ф., а когда похрапывать затеяла, сполз он тихонько с антресолей, прикрыл рот Жабентяеву и шепчет: «Ни слова, тихо, давай топай за мной».
Обошли они осторожненько все игуановы капканы-ловушки и пустились наутёк, откуда пришли.
 Вылезли из дыры подмостовой, отдышались, помылись в дождевой лужине, пожевали ёлкиных иголок от запаха неприятного и пошли прямиком на городскую площадь.
На площади жизнь с утра весёлая – фонтанчик вверх струёй бьёт, детки с мухобойками носятся и тётеньки в фартуках мороженое продают из сундуков на колёсиках.
Подошли приятели к симпатичным девочкам на скамейке, спрашивают вежливо: «Не подскажете, девочки, место, где про Клоаку узнать можно?»
«А вот, как раз, в школе у нас скоро будет урок по зоологи – приходите, сами всё узнаете» – отвечает симпатичная девочка и совсем не удивляется такому каверзному вопросу.
«Хорошо, спасибо вам за приглашение, придём обязательно», – обрадовались Квакшин с Жабентяевым и пошли фонтанчиком любоваться.
Подобрали у фонтана бумажки-обёрточки от мороженого и уселись на скамейку в скверике.
 Сидят, ловят на обёрточки эскимосские мушек зазевавшихся, слизывают их и лапками болтают.
Думают себе план действий будущих: «Ну что-ж, узнали про Клоаку «городскую подземную», теперь осталось разузнать про «бандитскую» и ещё про «прочую» какую-то, а если что – придём на урок зоологии в школу к девочкам и там всё послушаем».
А где найти Клоаку «бандитскую»? Известно где – у бандитов криминальных.
Положили бумажки в урночки мусорные и пошли на поиски бандитов местных.
На вокзале поискали – не видать криминала явного и на выставке достижений технических тоже ничего подходящего, пришли на базар, а тут, как положено – воришки мелкие промышляют, бегают, граждан за карманы хватают, будто случайно, споткнулись и, что характерно, в основном, граждане пострадавшие тащат что-нибудь тяжёлое в обеих руках – кто арбузы в охапке, а кто-то сетки-авоськи с картошкою.
А одна тётенька вообще мороженого сома тащила, так об неё раз пять «споткнулися», не меньше. У Квакшина и Жабентяева карманов нету и руки свободные от арбузов всяких и прочего тяжёлого, поэтому идут себе спокойненько и примечают, куда воришки исчезают.
А шмыгали они в какую-то дверку неприметную рядом с туалетной комнатой.
«Ага, вот тут, как раз, и есть тайный ход, наверное, – решили приятели. Заходят они, значит, в это «шмыгалово», а там тайный ход-тоннель до самой Овощной Базы тянется.
Идут они осторожно к Базе, маскируются, а мимо то и дело воришки с добычей наворованной проносятся – сквозняки только делают.
А в самой Базе бандиты главные находятся, стоят кружком под лампой навесной с абажурчиком, хвостами крутят – преступления обсуждают, а у стеночки за столом сидит мелкий бандит в наушниках и говорит кому-то по рации: «Ябаза, ябаза, приёммм, приёммм… Отвечайте скорее, ябаза…».
Тут Жабентяев пукнул громко и еще «Ой» сказал зачем-то.
Оглянулись бандиты и заметили товарищей: «Вы кто такие будете? А ну, подь сюда!».
Оробели приятели, но виду не показывают, подходят к бандитам и уверенно так спрашивают: «Товарищи, уважаемые бандиты, может, вы знаете, где Клоака располагается?».
Переглянулись бандиты с недоумением, а старшОй их глаза выпучил и говорит хрипло: «Придушить их нам сейчас неприемлемо – надо их использовать с выгодой, счас подумаю, минуточку…».
Думал главарь пять минут, потом десять, а потом ещё полчаса и говорит: «Всё, придумал, как их использовать – будут у нас как посылочки для незаконного перемещения товара контрабандного!».
А какого товара – не сказал, опять думать принялся. «Лады, – говорит наконец, – подготовим ёмкости, а что положить туда – додумаем».
Очистили стол от рации, пристроили на него бедного Квакшина, привязали лапки бечёвками крепкими, чтоб не рыпался, а в очередь на табуретку усадили Жабентяева и старшой командует: «Позовите сюда Двупалого!».
Гикнули-свистнули – только эхо гулкое по тоннельчику покатилося.
Вскоре «шарк-шарк» пришёл Старичок-жучок с саквояжем облупленным, разложил инструмент аптекарский и начал своё дело нехитрое – первым делом укол совершил успокоительный.
А мимо идут богомолы, нахохлившись, Квакшин им кричит: «Помогите, дяденьки!».
Но как будто не слышат этого богомолы – один только, самый маленький, хотел было помочь немножко, но старшие его одёрнули и пошли они дальше своей дорогою.
 Нет спасения от угрозы жизненной, никто не услышит призыва о помощи – вспомнил тут Квакшин свою маменьку, свои дела недоделанные, свои мечты неосуществлённые и закрыл глаза, чтоб не так страшно было...
А когда открыл глаза – видит, как бы сверху в подробности свои внутренности голые, в животе которые расположены, все кишки и пузыри разноцветные красивые, и спрашивает Двупалого: «А скажите, дяденька, что там такое внутри зеленеется?».
«А это клоака твоя, милок, – отвечает Двупалый. Посмотрел Квакшин ещё разок внимательно, чтоб запомнить все детали мелкие и потерял своё сознание.
Тут нежданно с криками со всех сторон наскочили милиционеры с облавою, наганы вынули, в свисток свистят, стреляют по преступникам – всех прибили, оставили только Жучилу Двупалого.
 «Зашивай назад, как было, – говорят ему грозно так. Всё быстренько привёл в порядок Двупалый: положил обратно в живот Квакшину всё, как раньше было, и шов крестиком зашил нитками специальными, сверху зелёнкой помазал, как положено, ловко сделал укол стероидный, чтоб сознание вернуть мальчишечке, а потом ещё и подушечку пациенту поправлять принялся, чтоб не затекла артерия сонная.
Но менты все эти старания душевные не приняли, сразу саквояж с опиумными стероидами забрали, а самого его в кандалы одели и увели в казематы тюремные под охраною надёжной.
А Жабентяеву и Квакшину дали конфеты «морские камешки с иэюмом» в пакетике и отпустили на все четыре стороны.
Идут себе товарищи по городу, спешат, чтоб в школу не опоздать на урок Пипы Суринамской, только шов на животе у Квакшина слегка чешется.
«А тебе больно резали? – спрашивает Квакшин товарища.
Покраснел немного Жабентяев: «Мне не резали ничего, не успели, гады, – тихо так говорит и смущается.
«Ну, лады, – Квакшин говорит, – в таком случае, я буду отвечать на уроке зоологи по вопросу, где клоака находится».
Согласился Жабентяев радостно и вошли они в класс уже заполненный.
А в классе жаба местная Пипа Суринамская как раз вопрос свой говорит: «Ну, кто узнал про клоаки нахождение?».
Все молчат сразу притихшие, один Квакшин руку вверх задрал – отвечать готов по заданию.
 Удивилась очень Пипа, со своего стульчика венского приподнялася и соглашается на ответ Квакшина.
«Значит так, – клоака есть окончание прямой кишки внутренней, в котором сходятся все протоки мелкие систем половой и выделительной, – и смотрит выжидательно на реакцию от такого своего ответа.
А Пипа сказать не в состоянии – стоит, ртом воздух дышит усиленно, как будто хлопнется сейчас в обморок, а ученики гудят, изумлённые такими глубокими познаниями.
Наконец пришла в себя Пипа Суринамская, выписала грамоту почётную и повесила фото Квакшина на доску лучших отличников.
Долго ещё в школе обсуждали такой случай удивительный и рассказывали шёпотом историю как узнали Квакшин с Жабентяевым про клоаку и про сходку бандитскую, операцию и милицию.
И все девочки смотрели на Квакшина как на лучшего героя местного, пострадавшего за дело правое.
А мелкий Тритон Желтопузиков (внук Тритона Саламандрыча) очень уж попался назойливый, как лист банный, всё неймётся ему – просит и просит без устали, очень уж ему хочется посмотреть на шрам, бандитами оставленный, а как увидел, сразу решил – «пойду в зоологи».