Храм Мира 4-19. Поломанное зеркальце-знак смерти

      О, лучше бы этого не делала!

      Ослабела ладонь, соскользнув с рукояти кинжала. В комнате, прямо перед глазами…ложе в нише. Оно озарилось зелеными и огненными всполохами, - это свет взорвался в глазах жены Антира. Показалось, что ее перевернули в воздухе, вниз головой и как бы снизу равнодушно она разглядывает…обнаженного рыбака, кто стискивает в руках огромную рыбину, в конвульсиях бьющуюся.

      Руки, благородной чистоты, красивые, крепкие  руки любимого впились в ягодицы…рыбины!

      Оба, она и он, повернули к двери лица, искаженные страстью и…испугом. Лица,  перечеркнутые прядями волос разлучницы…

      Глория отступила назад. Отчетливо она разглядела лицо Антира, он вскричал, сам не свой: «Глориа-а-а!»

      Как она не упала, не оступилась, ветром вылетевшая под яркое небо! Слышала вослед его голос, до задыхания, с нотками неподдельного ужаса: «Стой, Глориа-а-а!»

      *    *    *
      С трудом вспоминал Антир, как он умудрился подвернуть ногу в лодыжке? Лоб болел…

      Когда же солнечный свет ударил по глазам, вскрикнул от неожиданности, будто из подземелья вышел… Нога нашла камень и…опять подвернулась стопа, набок легла. Сапог не помог. Не успели телохранители подхватить короля, как он шлепнулся на траву, волком завыл. Боль высекла искры из глаз…

      Что за день сегодня?! Лбом столкнулся с балкой потолка «курятника»! Рабочие забастовали, брат уехал в город искать дармоедов! В Пирамиде черти «утащили» на встречу с не родившимися двойняшками! Теперь лодыжку вывернул.
Не впервые случается такая напасть.  Так было в Асуросе, землетрясением сдвинуло комод или то был шкаф, упавший на ногу. Так   было, когда спрыгнул в топку камина, уходя из комнаты невесты через трубу на крыше. Неужели отец оденет ему  ногу в «глиняный сапог»? Обещал, если такое повторится. Повторилось!

      Стиснув, закрытой кожей сапога ногу в подъеме, Антир чуть ли не рыдал, проклиная всё на свете, несчастный и злой. Запретил ракханасам помогать, и те переминались рядом, не зная как поступить. Наверное, пусть посидит Антир-сай, утихомирится боль, станет покладистей. Нога же сильнее ныла. Чувствовал, напухает место вывиха. Тревожный звоночек. Надо быстрее в хижину, посильнее перебинтовать ногу, не то  на самом деле отец обернет ему лодыжку глиняным бинтом.

      А в голове застрял образ Глории…Скучает? Или потихоньку он сходит с ума?
      Видать, из мира мусорщиков серьезно взялись за сына богини Левкиппы, вздумали этим днем доконать его.

      Антир хотел было приказать телохранителям, чтобы помогли ему дойти к домику, недалеко он виднелся. Смотрел на него, поминая уже неизвестно кого. Вот жизнь повернулась. Врагу не пожелаешь!

      Как вдруг увидел выбежавшего со двора…юношу, будто за ним собаки гнались. Не собаки – телохранители брата. О, Ариантис вернулся, а где рабочие? И кто этот юноша в бардовом одеянии, стремительно увернувшийся от ракханасов. Они хотели его остановить? Юноша подбежал к лошадям. Пару вороных всегда держали оседланными, на всякий случай. Неизвестный что-то крикнул Герострату, выхватил у него астар – (плетку), слуга упал на четвереньки, а юноша, наступив ему на спину, взлетел в седло. Ловкий наездник, коня свечкой развернул и понесся в степь. Вот он пролетел мимо кургана, не обращая внимания на людей, и Антир узнал…

      Глория?! Переодетая в мужское платье, неестественно бледная. Чау она здесь? Чау ее испугало в «курятнике»? Ясно только одно: она искала его, своего мужа!

     Мало, что понимая, вскочил на ноги, схватившись за коленку. Вмиг из головы выветрились неурядицы дурного дня. Заорал ракханасам:

   - Коня мне, живо!

    …Глория любила верховую езду и училась владеть конем с десятилетнего возраста, под присмотром Марка Виктора. Только вот никогда не ездила верхом в мужской одежде, всегда в  тунике или в платье, которое в Сарматии называли «амазонкой». Последний раз выезжала на прогулку дней шесть назад…вместе с Антиром…

     «Предатель», - шептали ее опаленные сухим воздухом губы.- Всех тебе простила, развратник, негодяй, - Фемисту не прощу!»

      Вороной стремительно нёс её по степи, а куда? Куда глаза глядят! Волосы, разлетевшиеся с прически пажа, темным крылом стелились по ветру. Она цепко стискивала повод, и в какой-то миг захотелось бросить его, и где-то, на спуске с холма рухнуть с коня, замертво.  Удержала от рокового шага мысль: себя убьешь – ребенка погубишь! Ты так хотела взять на руки новорожденного, личиком похожего на Антира…Нет, нет! Только не на него!

      В бешеный галоп вороного вплелся галоп догонявшего ее всадника. И крик его:

   - Стой, Глори-ия! Остановись! Летишь, как птица…Кого увидела во мне?! Грабителя курганов? Копателя? Плебея, смерда? Я - муж твой, кого здесь знают под именем…несчастный Юлиан! А ты бежишь как от чумы…Да, стой же ты!

      Слез не было. В душе воцарилась пустота.  Чау, блудяшка, бросил свою красавицу, погнался за другой, кого назвал своей Ладой, поклялся ей быть верным, а сам  кувыркался с любовницей?! Глория боялась, если сейчас остановится, - плюнет ему в лицо! За ложь, за предательство.
 
      Антир, забыв прихватить плетку, почти лежал на гриве вороного, сжавшись, как рысь перед прыжком. Будь под ним Бругрус, догнал бы за три скачка!

      Вымахнув на вершину холма, откуда открывался вид на главные ворота города, Глория поневоле осадила коня – спуск крутой. Надо обойти.

      За эту паузу Антир догнал жену, преградил ей путь. Выпрямился в седле, прерывисто дыша приоткрытым ртом.

   - Свас ти, любимая. Откуда здесь? Ах, да! Колаис постарался, обормот! Чау случилось? –  воскликнул, пораженный ее растрепанным видом,  лицом  мраморной Венеры, неживым.

     Глория, сдерживая коня, отвернулась.

   - Ме ангелас! В Караниу беда? Кого-то за язык подвесили? О, кошка Дафна обожралась свежей рыбой, сдохла! Я сожалею. Возьмем нахлебницу другую, из Персии.

      Он еще пробовал шутить. Ближе подъехал: вороные фыркали, глубоко вздымались бока, но отдых их сразу усмирил, топтались,  не порываясь бежать.

   - И не глядишь, как будто сарацин я! Ме ангелас, иди ко мне!

      Антир, желая перетянуть жену к себе на колени, схватился за повод ее коня, Глория вдруг  ударила астаром его по руке.

   - Ко мне не приближайся больше, я видеть не могу тебя!

     Антир встряхнул кистью руки, да, что же это такое?! Мало ему: нога разрывается от боли, опухла, еще и по косточке запястья поцеловала, нерв задела.

     Глория метнула в него потемневший в гневе взгляд. О, да…впопыхах одевался, крутка расстегнута, рубаха на груди раскрыта, крылатая гривна на шее набок съехала, без плаща, волосы рукой Фемисты взлохмачены! А в глазах…сама невинность, недопонимание.

   - Ты лучше б, Глория, по голове меня ударила! Со всех боков с утра побитый! Давай не будем препираться. Ты пересядешь мне на колени, вернемся в хижину, поговорим… - Снова потянулся к ней Антир, а смотреть на жену тяжело: как резко она изменилась -  взгляд карающего ангела.

      Ладошкой вытянутой руки остановила его, запретив себя обнимать. И как холодным душем окатила, вскричав:

   - Я не держу,  вернись…Она замерзнет без бурных твоих объятий…

      Ее слова насторожили.

   - Да кто она?! Здесь кошек нет, коров и коз не видел, а скотоложеством, мой ангел, я не страдаю! –  в его голосе зазвучал сарказм, от невинных шуточек осталась дымка испуга.

   - Не корчи непорочного! Да ты – тиран! Я изменилась? Ты! О, лучше бы не видела вас, голых, как рыбины без чешуи! Возможно легче перенесла бы гадкую твою измену! –  выкрикнула ему в побелевшее лицо, жестоко добавив,  - Прелюбодей ты, вот кто! Ступай к своей Фемисте!

      Стоп! Антир схватился за  лоб: видел ракханасов брата,  он вернулся из города,  пока был близнец внутри кургана, у Пирамиды, - вернулся брат. А, если Глория здесь, переодетая, значит, и Фемиста здесь. Как они прошли Пространственный Порог тоже понятно: Колаис – существо доброе, выпустил женщин вопреки запрету Дия. Отец, по всей видимости, не в курсе женских проделок. А чем занят, почему сам не приехал? Ладно, об этом узнает попозже. Пока же…
      Если брат в «курятнике», там же и Фемиста…

      Вдруг озарило: бывшая любовница так спешила в объятия Антира, что перепутала его с Ариантом, соблазнила таки неповинного братишку! А в чем проблема? Он же сам к ней неровно дышит, сам признался, что желает Фемисту…

      Выходит, Глория видела на ложе с грудастой «рыбиной» Арианта, кого посчитала своим мужем!

      Антир расхохотался, испугав коня, тот присел на задние ноги, трепетно задергались ноздри. Ох и братик! А когда за бокалами вина уговаривал его спасти Фемку, переспать с ней, отнекивался, упирался, а сам нянчил свое желание! Ну, слава богине-матушке, проникнулся любовью к ее записке, все исполнил…Антир в душе благодарил брата, нежа его образ. Но…это их тайна, раскрыть ее смерти подобно – Фемиста проклянет обоих.

      А как признаться жене, что ошиблась она? Как сказать, чтобы не выдать того дурацкого розыгрыша, что они придумали с Ариантом?

      Глория смотрела на мужа с откровенным презрением: регочет, ему весело!
      Нет, не весело Антиру, сам не знал как выпутаться из этой истории…
    
      Развернув коня в обратную сторону, Глория уже не гнала его, шагом спускалась, искала глазами, где обойти холм? Антир не отставал. Может всё рассказать любимой?

      Но как же сильно задели ее разгромные эмоции!
      Наконец решился:
   - Глорис, всё объясню… постой же, мое жестокое создание! – Вновь перемкнул ей путь, развернув коня так, чтобы видеть лицо жены. Ее прекрасные глаза лани пылали черным огнем. И… страшное высказывание сорвалось с любимых губ:

   - Я об одном жалею, Антир-сай, закон ваш брачный развода не дает! А будь женаты мы по римскому закону, я тут же, дорогой король, развод потребовала! В Риме все иначе… Причина? Да! Измена, ложь, предательство! Всё просто. А ваш закон меня загнал в тупик. Как жить с тобой, когда ты, о, как я боготворила твои руки. Они же лапают Фемисту, паразитку!

      Мистическая встреча с не родившимися двойняшками не так долбанула по мозгам, как это категорическое заявление супруги. Пророческие слова, которые за один миг перечеркнули все прошлое в их любви.

  - Ты…ты отказываешься жить со мной? Тебе милей  развод?! - стал заикаться от сильного волнения, которое передалось Глории: слезы брызнули из глаз, вскричала, тряся ладошками.

   - Ты со мной игрался. Я - забава! Твоя любовь ко мне неискренна да ты, ты… -  расплакалась, закрыв лицо. Ее истерика вернула Антиру способность здраво соображать.

   - Не переживай, ме ангелас!

   - Оставь меня! Я запрещаю … своими руками прелюбодея меня касаться!
 
   - Не убивай своих девчонок! Успокойся! – Антир всё таки обнял жену за плечи, но она отпихнула его. Отступили кони.

   - Какие девочки?

   - Двойняшки,-  через силу улыбнулся Антир, уже не пытаясь обнять жену, она не желает – он не настаивает. – У тебя двойняшки… будут …Каролинга, Венда…Видел их… Забавные девчонки…Им… лет по пять.

   - Выдумщик! -  понятно, ищет любой предлог, чтобы оправдаться.
   - Я не выдумываю, честно…Видел твоих…малышек…

   - Моих?! – Глория вновь вспыхнула яростью – Да, моих! Не твоих! Ты…ты….

   - Довольно! –  взвыл Антир,  не зная как угомонить супругу. Крутанулся на коне.

   - Не такой я деспот, ме ангелас, чау бы посадить тебя на цепь, как непутевую жену! О, слишком я люблю тебя, преграды создавать тебе не буду.   Не стану против твоего решения…Ты хочешь получить развод?

   - Да! – вскричала Глория, совершенно забывшись, и умолкла, увидев в глазах Антира…знакомую душевную боль.

   - Я обладаю властью изменить устав и брачный наш обычай, - глухо заговорил, сам себя не слыша: - Получишь свой развод, уймись, слезинки попусту не проливай! После того, как дам три капли крови…через неделю… нельзя… пораньше… Твой организм еще не принял плод… случится выкидыш…нельзя сейчас… Потом, Дий подтвердит прогрессию…Ты поломаешь зеркальце. Обрядовое зеркальце…и…Всё! Свободна…Только помни, ме ангелас…Умрем мы друг для друга…Назад пути не будет! Только так… наш изменить закон… возможно…Поломанное зеркальце…знак…смерти, Глория! Я всё сказал!

      Мгновенно улетучилась истерика, ошеломленно Глория смотрела на мужа, не веря своим ушам. Антир дает ей развод?! Чудовищно! Спокоен, как удав! Да любит ли он ее?!

      В душе Антира перевернулось, вспоминать пророческие слова двойняшек не хотелось, это все равно, что признать - предсказания незыблемы, непреодолимы, а это противоречит стихии судьбы, которая имеет свойство меняться. Так, по крайней мере, утверждает Дий.

      Замкнув себя в безмолвии, Антир, железной рукой за узду развернул ее вороного, заставив скакать рядом.

      К хижине.
      Поникнув в седле вороного, не глядя на мужа, кто тоже не проявлял участия в ее тяжких раздумьях, упрямо держался за узду, Глория переживала: какое свинство приключилось с ней, сама была не рада.

      Неужто ревность опустошила собственную душу? Нарвалась на скандал, развод потребовала. Элин, мудрая женщина, предупреждала: Глория, держи себя в руках, наши мужчины великодушны, но разозлить их ничего не стоит.  «Нырнут» в амфору с вином, горе заливать. Погибнут. Уметь прощать надо, если знаешь, что любишь и тебя любят. Любящие души не изменяют, а тела не ведают, что творят. Тела тлены, а души бессмертны.

      О, великая Юнона! Что происходит? Сколько всего пережила с Антиром, сражаясь за то, чтобы быть им вместе, рядом, всегда, до последних дней, находила в себе силы выстоять…

     И голосок в душе помогал, советовал, упрашивал  опомниться, не   делать глупостей. Слушалась его. А сейчас…молчит голосок, в душе пусто, холодно…

      Как любая властная, с характером женщина, Глория думала: муж, услышав о разводе, бросится ей в ноги, умолять или сразу пригрозит: «Никакого развода!» Антир же, вопреки всему, согласился. Быстро, сразу. Даже не подумал, что останется Глория одна, с двойняшками. Девочки, сразу два ребенка появятся на свет  без отца.  Расти будут, не зная отца…

      Глория отчаянно кусала обветренные губы, остро сожалея о своем необдуманном решении…Но, как, после того, что она видела на топчане в хижине,  продолжать жить с Антиром, целовать его губы, измазанные слюной проклятой Фемисты?!