Сны

Неподвижно лёжа на спине, Зосим взирал на потолок. Сон безвозвратно растворился в чёрном небытие, а ночь достигла самой своей тёмной вершины. Понимая всю бесполезность бессонного лежания, Зосим вознамерился подняться с кровати, сходить в уборную по малой нужде, а потом зайти на кухню, пополнить отлитую из организма влагу, не спеша выпить холодного чайку, посмотреть в окно на двор, погружённый в глубокую ночную дрёму. Но подняться с кровати у Зосима не вышло. Некая невидимая сила давила ему на грудь, сковала руки и ноги, даже мышцы шеи оказались скованными и бессильными. Оставалось только неподвижно смотреть на потолок. На какую-то секунду Зосим запаниковал, но быстро успокоился. Нечто подобное с ним уже происходило. Кажущаяся бессонница на самом деле была сном, несколько необычным, но всё-таки сном. Это неподвижное лежание непременно закончится утренним пробуждением, а потом забудется, как это зачастую происходит.
 Зосим уже приготовился к подобному течению сна, но пробуждение не наступало, оцепенение продолжалось. Вдруг под его взором потолок исчез. Это исчезновение произошло с необычайной скоростью и, видимо, с большой разрушительной силой, словно последствие землетрясения или мощного взрыва. Потолок исчез не полностью. Просматривались повреждённые бетонные конструкции, плиты перекрытия. Из бетона торчала искорёженная непонятной, но огромной силой арматура. Верхние квартиры исчезли бесследно и над возникшим проломом зияло холодное, ночное небо.
 Вначале небо казалось Зосиму чёрным и непроглядным. Но постепенно глаза привыкали к темноте и из этой темноты проявились ночные светила. Первыми Зосим разглядел наиболее яркие звёзды или планеты. Следом за ними проявились и более тусклые, и наконец, небесные огни засияли единым небесным пламенем. Зосим не был силён в астрономии, но сами небесные светила, видимо, решили дополнить изъяны в познаниях Зосима. Усеянное ночными светилами небо оказалось испещрённым многочисленными сплошными и пунктирными линиями буквами и цифрами. Линии проходили от светила к светилу, а буквы складывались в слова. Зосим прочитал: Орион, Лев, Пёс, Заяц, Овен, Рак. Дополнительно возле каждого светила имелась своя собственная надпись, обозначающая название звезды или планеты. Чёткость изображения всё более и более увеличивалась. С этим увеличением чёткости проявились дополнительные обозначения и цифры. Помимо понятной Зосиму кириллицы то там, то сям возникли непонятные ему знаки или буквы.
 Неожиданно всё исчезло. Наступило утро, а сон ушёл в небытие, сохранившись удивлением в памяти Зосима. Наступившее утро предвещало обычный будничный день. Умывшись, побрившись и позавтракав, Зосим отправился на работу. Своей жене Зосим ничего о сновидении рассказывать не стал. Не любила она почему-то такие разговоры, да и вообще по утрам особой разговорчивостью она не отличалась. Так, перекинулись парой слов ни о чём, и каждый пошёл по своим делам.
 А вот на работе можно было и потрепаться. Отсидев некоторое время на своём рабочем месте, Зосим отправился для разговоров к своему другу, который в это время вышел от шефа и имел  озабоченный и задумчивый вид. Пока друг Зосима задумчиво чесал себе темечко, Зосим налёг на него с подробным описанием своего сна. Красочный рассказ Зосима нисколько не заинтересовал его друга. Зосим подробно описал небосвод, налегая на необычность надписей и всяких линий на небосводе. Зосим рассказывал, водил руками из стороны в сторону, а его друг продолжал чесать себе темечко. Начесавшись вдоволь, друг с каким-то показным равнодушием осведомился:
 - И что необычного ты в этом сне увидел?
 - Как, что?
 - Потолок что ли прозрачный?
 - При чём здесь потолок? – удивился Зосим – Небо всё в разных линиях, и названия всякие. Я раньше и не знал о существовании созвездий, или знал, но как-то так, типа есть что-то и есть. А тут, что это такое? Да ещё всё прямо на небе и написано.
 - Знаешь, что – друг сделал недовольное лицо – Небо как небо. Я другого никогда и не видел. Помню вот в детстве, сижу у бабки в деревне возле сарая. Ночь, тишина, только мыши скребутся, а я читаю, разглядываю. Да. Ты бы лучше думал, как нам этот квартал закрыть.
 - Теперь я не понял.
 - Как квартал закрыть?
 - Да причём здесь квартал? Какие такие надписи на небе? Ты мне голову не морочь! Надписи откуда? Кто их написал?
 - Ты сам мне голову морочишь. Надписи всегда на небе были. Ты вообще в школе учился?
 - Я то учился. А ты? – этот разговор показался Зосиму абсурдным - Ты вот сам подумай. Раньше люди грамоты не знали, и для чего им эти буквы? Или вот, за границей где-нибудь там, не знаю где, они там наших слов не понимают. И как там у них?
 - Знаешь, что – уже и друг начал сердиться – Ты мне голову перестань морочить! История, пятый класс: до момента появления письменности созвездия на небе обозначались принятыми на то время изображениями. А ты за границей был?
 - Нет.
 - А я был – тут друг довольно улыбнулся – Я в Индии был. Так вот там, на небе всё на ихнем языке написано. Да и созвездия там другие можно видеть. Юг всё-таки. Мне надо срочно идти.
 Сказав это, друг удалился по своим неотложным делам. Но как в дальнейшем понял Зосим, не только неотложными делами он занимался. Друг, хоть и был Зосиму другом, но растрепался по всему отделу о странностях Зосима. Все встречные и поперечные, увидев Зосима, здоровались и криво ухмылялись. На обеденном перерыве дамы за спиной Зосима хихикали. Но стоило ему обернуться, как все замолкали. Он стал предметом шуток и насмешек.
 После работы друг подошел к Зосиму, имея виноватый вид.
 - Ты знаешь – сказал он – Я тут немного лишнего о тебе наговорил. Да ты и сам, наверное, это понял. Ты извини. Это не со зла. Нервы, всё нервы. Шеф на меня наехал. А знаешь, давай скатаемся за город, я место одно знаю. Шоссе делает изгиб, и там, можно постоять, подумать, на небо посмотреть. В городе звёзд не видно. А по дороге наши производственные дела обсудим. Может быть, ты мне чего-нибудь посоветуешь. Я сегодня на машине.
 Зосим согласился. Поехали. Правда, Зосим больше думал о небе, рассуждая: «Для чего это его друг решил показать ему звёзды? Делать ему нечего? Приедем. Небо как небо. Ерунда какая-то!».
 Доехав до нужного места, друг Зосима остановил машину, потушил фары, посидел немного, вышел из машины, не закрывая дверцу. Зосим последовал за ним, думая о там, как поведёт себя его друг, когда над их головой откроется небо, без букв и пунктирных линий.
 - Ну, вот – Зосим простёр к небу руки.
 - Что вот?
 Зосиму сразу же попался на глаза ковш Большой медведицы с соответствующей поясняющей надписью. Зосим посмотрел в другую сторону. Перед глазами везде мелькали буквы, цифры, линии.
 Зосим даже не заметил, как пробежал три километра. Так как Зосим бежал в сторону города, друг его останавливать не стал. Наверное, ему самому было интересно, насколько хватит Зосима. На излёте трёхкилометрового забега Зосим запыхался и сбавил темп. Зосим сам не понял, для чего он побежал. Но после пробежки ему стало немного легче, голова растряслась и не хотела думать. Отсутствие мыслей успокаивало. Друг обогнал Зосима, остановился впереди и открыл дверцу машины. Зосим добежал до машины, сел на место возле водителя.
 Всю дорогу до города Зосим и его друг молчали. Когда машина остановилась возле дома, в котором жил Зосим, друг произнёс: «Знаешь, может быть тебе водки выпить? Нервы, всё нервы» - потом подумал и добавил: «Или лучше вообще завязать? Ну, ты сам решай». Выслушав совет друга, Зосим поднялся к себе в квартиру. От непредвиденной физической нагрузки Зосим вспотел. Это он почувствовал, когда разувался у входной двери. Бельё и рубашка, пропитанные потом, остывшим по дороге домой, неприятно холодили и, видимо, неприятно пахли.
 Зосим отправился под душ освежиться, а его жена тем временем гремела посудой на кухне. Когда Зосим, постояв под струями горячей воды, вышел из душа, его жена уже приготовила ужин и сидела в зале с телефоном. Зосим, проходя в спальню за свежим бельём, посмотрел на жену. На секунду на её лице возникло выражение, которое бывает у ребёнка, когда его внезапно застали за зловредной пакостью. Зосим ничего не сказал, продолжив свой путь к платяному шкафу. Пока Зосим натягивал трусы и майку, его жена говорила по телефону. Жена говорила со своей подругой, которая к тому уже была женой его друга, с которым Зосим только что расстался. Вероятно, его друг уже добрался к себе домой и, первым делом, растрепался своей жене о странностях Зосима. Жена Зосима делала круглые глаза, вытягивала по-птичьи губы и постоянно повторяла: «Да ты что! А я вот даже и не подозревала!».
 - Что ты не подозревала? – не удержался Зосим.
 - Да, это мне подруга сериал пересказывает. Эту серию я не успела посмотреть.
 - Какой сериал?
 - Да ты всё равно его не смотришь.
 Зосиму стало понятно, что его жена врёт, но начинать разборки ему не хотелось. Сели ужинать. Опять начался разговор ни о чём. Но, как показалось Зосиму, у его жены прямо язык чесался в непреодолимом желании начать беседу на астрономические темы. «Вот» - думал Зосим: «Вот сейчас скажет: Недавно британские учёные обнаружили орфографическую ошибку в написании такого-то созвездия». Жена, по всей видимости, угадала ход мыслей Зосима и из последней силы стремилась прикусить чесавшийся язык. В разгар этой самой борьбы она подавилась лапшой, вышла из-за стола в санузел прокашляться и проплеваться. Пока она этим занималась, Зосим закончил ужин и, не зная чем себя занять, отправился в спальню и улёгся. Жена, закончив свои дела на кухне, заглянула в спальню, понимающе помолчала и ушла в зал смотреть телевизор. Начался сериал, который она якобы обсуждала со своей подругой.
 Зосим лежал на спине и смотрел в потолок. Ничего не происходило. Чрез некоторое время Зосим захотел повернуться на бок, но вновь ощутил прежнее неприятное оцепенение такое же, как прошлую ночь. Эта схожесть не понравилась Зосиму, поэтому, не дожидаясь всякого ненужного и непонятного развития событий, он решил срочно проснуться и встать с кровати. Далось это ему неимоверным усилием. Встав на ноги, Зосим продолжал ощущать на себе последствия тягостного сна: в глазах двоилось и троилось, руки и ноги не хотели слушаться. Зосим огляделся. Яркий уличный фонарь заливал комнату жёлтым призрачным светом. Через стёкла двери, ведущей из спальни в коридор, просачивался мерцающий синий цвет. Жены на кровати не было. Через дверь Зосим услышал приглушенные голоса и звуки возни. «Всё ещё свои сериалы смотрит» - подумал Зосим про жену и собрался обычным образом проследовать в уборную. Без всякой понятной для себя необходимости он заглянул в зал. Посреди зала, спиной к Зосиму, стояли два человека в полосатых, как матрас, балахонах. На головах у них были белые поварские колпаки, своей формой напоминающие ядерный взрыв, такой, каким его изображают на антивоенных плакатах. Дверь зала звучно скрипнула, и двое неизвестных повернулись на этот скрип. В первую секунду Зосим сильно струхнул. Вместо лиц Зосим увидел синие бесформенные маски с прорезями для глаз. Сразу же в голову пришла мысль о ночном грабеже.
 Зосим не считал себя человеком зажиточным, но и от зарплаты до зарплаты в финансовом смысле он доживал легко. Случалось и немного откладывать на чёрный день. Но эти случайные накопления не могли доставить радости ночным бандитам, а, скорее всего, только бы их разозлили. Думая такие печальные мысли, Зосим даже слегка присел, соображая, что в такой ситуации следует делать – бежать ли к соседям за помощью или сразу отдать сбережённое.
 Но тут он услышал голос жены: «Ну, заходи, если проснуться соизволил». Судя по внешнему виду, жена неизвестных Зосиму людей не опасалась, хотя и нервничала, заламывая себе руки.
 - Пока ты дрыхнешь, я скорую помощь вызвала.
 - А что случилось?
 - У ваших детей изменение – сказал один из присутствующих в комнате полосатых – Придётся их госпитализировать.
 - Какое такое изменение? Да и какие дети? – удивился Зосим.
 - Ну, знаешь! – возмутилась жена, схватила его за трусы и выволокла в спальню – Ты мне это кончай! Рассказывали мне, как ты чудить начал. Лучше сиди, молча. Завтра поговорим.
 - Да, ладно. В уборную можно?
 - Иди!
 Зосим добрался до уборной, отлил положенное, открыл на полную кран с холодной водой, желая немного освежиться. Холодная вода произвела на него избыточное действие. Едва он дотронулся до струи, как его забил озноб, резко закружилась голова. Стремясь избежать падения, он схватился за водопроводную трубу. Вдруг санузел исчез, превратившись в спальню. Зосим лежал на кровати, схватившись за её спинку. Рядом с кроватью на полу лежало одеяло. Утренняя свежесть прошлась по всему телу гусиной кожей.
 Жена лежала рядом на кровати и спала. Стоило только Зосиму приподняться, как жена подскочила с кровати и устремила на Зосима пламенный взор:
 - Всё спишь да почиваешь, а на детей тебе начихать!
 - На каких детей?
 - О господи! Ты забыл, что у тебя сын и дочь? Или ещё на стороне завёл?
 - Да ты о чём, дорогая?
 Зосим имел твёрдую уверенность об отсутствии наличия детей на стороне. Случались, конечно, и у него романы, но ничем серьёзным они не кончались. А тут вдруг, дочь и сын. Вчера вроде бы ещё не было.
 - Значит так – продолжила жена – Я ещё ночью позвонила своей подруге. Её муж твоему начальству всё расскажет. Ничего, посидят без тебя денёк. Да и неделю без тебя могут просидеть. Знаю, чем вы там у себя занимаетесь. А сейчас, собирайся, поедем в больницу, детей навестить.
 - Как?
 - Да вот так! Молча!
 - А что у них!
 - Господи! Да тебе же сказали: изменение.
 Зосим с женой спорить не стал. Ему хватило и вчерашней истории. На тумбочке в коридоре лежала брошюра с красным крестом на обложке. Зосим прочитал: «Это должен знать каждый. Изменение. Новая эпидемия - вызов человечеству». Зосим взял брошюру, сел с нею на унитаз, затаился, читая. Короткий и доходчивый текст Зосим прочитал за пять минут. С недавнего времени по Земле распространилась новая болезнь. Вела она себя, как эпидемия, но возбудитель заболевания так и не удалось выявить. Заболевали люди, находящиеся в полной изоляции, а те, кто имел непосредственный контакт с заболевшими, болели не чаще, чем люди, не имевшие контактов. В результате заболевания тело человека претерпевало различные изменения и могло принять любую форму. Относительно любой формы Зосим не понял, но с вопросами к жене приставать не стал.
 Сразу же после завтрака отправились в больницу. В приёмном покое их пропустили в отделение к лечащему врачу. Врач успокоил родителей, суля благоприятный исход:
 - Хорошо, что вовремя обратились за медицинской помощью – говорил врач, сопровождая их к больничной палате – У детей в ранних стадиях легко лечится. Назначим гормоны и глистогонные, месяц, другой, и дело пойдёт на поправку.
 - Месяц, другой? – удивился Зосим.
 - Будем надеяться на лучшее. Да, вам следует пройти курс антирабических прививок.
 - Доктор, а причина заболевания выяснена?
 - Пока ещё нет.
 - А прививки зачем?
 - Вы, знаете, многие жалуются, что мы недостаточно внимательно относимся к родственникам больных.
 - А это здесь при чём?
 - После антирабических прививок уже не жалуются. Да, вот мы и подошли.
 В конце коридора у окна стояли две большие матрёшки. Врач подвёл Зосима и его жену к ним.
 - Уже успели в коридор выставить. Ну, что же, им в коридоре у окна лучше. Тут и сквознячок, и солнце из окна светит. Пока постоят на этом месте, а там, видно будет. Вот ваши сын и дочь. Можете с ними поговорить, а мне на обход пора.
 - А нам как быть?
 - До свидания.
 Врач удалился по своим делам. Зосим наклонился к более высокой матрёшке. Нарисованное лицо пришло в движение, глаза смотрели на Зосима, губы двигались.
 - Папа - Зосим явственно услышал голос мальчика - Ты мне велосипед обещал. Купишь?
 - А почему всё только ему? - плаксивым девчачьим голосом произнесла стоящая рядом матрёшка - Всё ему и ему!
 - Не плачь, дочка – жена Зосима погладила матрёшку по голове – мы вас с папой одинаково любим. Да, папа?
 Жена шибанула Зосима локтем под ребро. Зосим как китайский болванчик закивал головой. Зосим кивал головой и думал: «Господи! Пройдёт два месяца, а как же я вас, случись чего, узнаю? А зовут то вас как?». Об этом же он думал, выходя из больницы, потирая место укола.
 На работу идти не хотелось. Не хотелось слушать различного рода утешительные, но фальшиво сказанные слова. Домой тоже не хотелось. После посещения детей жена быстро умчалась по своим неведомым Зосиму делам. Зосим шёл по улице мимо совершенно одинаковых домов с яркими вывесками, мимо пёстрых витрин и весёлых ларьков. Внезапно он ощутил непреодолимое желание войти в окрашенную железным суриком дверь, над или возле которой отсутствовала какая-либо вывеска. Лестница с выщербленными ступенями и узкий коридорчик с облупленными стенами привели Зосима в просторное помещение с несколькими окнами. Посреди комнаты находился обширный стол, заваленный бумагами, книгами и рулонами ватмана, окружённый людьми, одетыми в морскую форму. У стола в некотором отдалении от остальных стоял человек, как и все присутствующие, одетый по форме. Зосим в форменной одежде, тем более в знаках отличия, не разбирался. Но этот отдельно стоящий человек показался Зосиму главным. Почему, Зосим сразу не ответил бы на этот вопрос. Что-то в нём говорило о его особости. Может быть, более старший возраст, или манера держаться, или седая шкиперская бородка, или короткая, но ухоженная причёска, волосы - пепел с солью, или лицо, обветренное, как скалы. Наверное, всё-таки, манера держаться выдавала его за главного. Все остальные, присутствующие в комнате, придерживались иной манеры. Некоторые, наверное, самого низшего ранга, смотрели на отдельно стоящего человека, кто с собачьей преданностью, другие с осмысленной верностью, а кто и просто с уважением.
 До появления Зосима люди, стоящие у стола, скорее всего, проводили важное совещание или планёрку, требующую всеобщего внимания и понимания. Зосим внёс в это важное мероприятия незапланированный сбой. Люди, отвлечённые от важного занятия, как по команде, уставились на вошедшего. Зосим тоже несколько оторопел, и вдруг, даже сам не ожидая, обратился к компании у стола: «А можно мне поговорить со служителем культа?» Сказав это, Зосим даже сам удивился. Он мог вызвать к разговору: батюшку, раввина, или муллу. Но, как сказано, так сказано. Но главный, стоящий у стола, понял Зосима, и сделал знак одному из находившихся в комнате. Тот, которому сделали знак, отделился от остальных и подошёл к Зосиму. Подошедший, как и все одетый по форме, отличался от остальных пышным белым бантом, повязанным вокруг шеи. Человек с бантом молча поманил Зосима за собой.
 Пройдя через арку, Зосим и человек с бантом оказались во дворе дома, рядом с детской площадкой и небольшим сквериком. Подойдя к пустующей скамейке посреди скверика, человек с бантом уселся сам и пригласил сесть Зосима. Зосим сел рядом на скамейку.
 - Что ты у меня хотел спросить? – человек с бантом внимательно, но дружелюбно посмотрел на Зосима.
 - Я так сразу не могу сказать.
 Зосим и сам понять не мог, для чего это он вдруг зашёл неизвестно куда. Да и ещё попросил для себя служителя культа. И вдруг этот самый служитель культа взял и появился. Чтобы как-то выйти из непонятного положения Зосим спросил:
 - Как мне следует к тебе обращаться?
 - Обращайся Кормчий. Я кормчий Церкви Морских Свидетелей Великой Реформы. Мы морсвиврефы.
 - Никогда не слышал.
 - Я, честно говоря, до сегодняшнего дня тоже. Это мы за пять минут до твоего появления такое название придумали.
 - Удивительно.
 - Чудеса только начинаются. Ты, наверное, хочешь вступить в нашу церковь?
 Зосим никогда в жизни не испытывал религиозных чувств. В своё время, получив белый билет, он не помышлял о ношении какой- либо формы, тем более морской, и ни о какой службе, кроме партикулярной, он не думал. Двусмысленная ситуация, в которой он по своей же глупости оказался, требовала нестандартного и быстрого решения.
 - Я вообще на флоте ни разу не служил – начал Зосим издалека – Да и в море мне выходить не доводилось.
 - Это ничего. Вот, например, морская пехота. Она хоть и морская, а всю жизнь можно посуху ходить.
 Такого подвоха Зосим не ожидал. Наверно, следовало зайти с другой стороны. «Так сразу в церковь, наверное, не принимают» - соображал Зосим: «Наверное, для начала надо походить на собрания, вникнуть в тему, так сказать, изучить основы, может быть и справки какие-нибудь надо принести».
 - А когда и как можно вступить в церковь?
 - Прямо сейчас и можно – кормчий откуда-то извлёк синий полиэтиленовый пакет с жёлтым якорем – Сейчас купишь тельняшку, оденешь её дома и почувствуешь у себя морскую душу. Желательно ещё купить компас. Но у меня его нет. Можно в магазине напротив. Там у них есть игрушечные, пластмассовые, такой тоже сойдёт.
 - Сколько стоит тельняшка?
 - Кормчий ответил.
 Зосим стал вспоминать, сколько денег захватил. Он не имел привычки носить с собой крупную сумму денег, но постоянно имел в бумажнике некоторое количество, которое могло вдруг потребоваться. Но вот хватит ли? Кормчий хотел не по-детски навариться и, скорее всего, торговаться не станет. Зосим облегчённо вздохнул, найдя у себя нужную сумму. Расплатившись, взял в руки синий пакет с якорем, поднялся со скамейки и, сделав два шага по направлению к выходу на улицу, обернувшись, спросил:
 - Налезет, хоть?
 - У меня глаз - алмаз. Хорошей остойчивости.
 Зосим кивнул головой, и зашагал прочь. Пройдя некоторое расстояние по улице, Зосим вдруг захотел купить компас. Пришлось вернуться. В магазине продавщица, протягивая купленный Зосимом компас, увидев синий с жёлтым якорем пакет, понимающе хмыкнула. Зосим промолчал.
 Поднявшись в квартиру, Зосим снял с себя всё, оставив только чёрные семейные трусы. Натянув тельняшку, подошёл к зеркалу, постоял, вглядываясь в отражение. Неожиданно нахлынули детские воспоминания. Там в далёком детстве в квартире напротив проживал мореман в отставке. Круглый год, за исключением самых лютых зимних холодов, он, нетвёрдой походкой морскою, слонялся туда-сюда по двору, точно в таких же труселях и тельняшке. Стоя с початой пивной бутылкой возле колышущегося на верёвке постельного белья, он напоминал Зосиму иллюстрацию из книги, повествующей о великих географических открытиях. При наличии хотя бы небольшого воображения бельё преобразовывалось в паруса, непочатая бутылка пива - в подзорную трубу. С наступлением холодов мореман во дворе мельтешил не часто. Накинув поверх трусов и тельняшки бушлат, он бегал в ларёк через дорогу. Однажды Зосим по какому-то бытовому вопросу заглянул к соседке в квартиру напротив. Мореман лежал под ёлкой, свернувшись калачиком. Он был похож на полосатый новогодний мешок с подарками. После этого Зосим некоторое время думал о возможном существовании некоего морского Деда Мороза с его морскими подарками и морской елью. Сейчас, стоя у зеркала, Зосим вдруг почувствовал, как в нём шевельнулась морская душа. Это шевеление сопровождалось звуком дверного замка. Дверь открылась, вошла жена.
 Сняв в прихожей обувь, жена прошла по коридору и остановилась возле Зосима, томимого шевелением морской души. Постояла молча, созерцая Зосима облачённого в чёрные семейные трусы и тельняшку. Зосим на всякий случай не стал ей показывать игрушечный пластмассовый компас. Но и без него, ей стало всё понятно. Так ничего и не сказав, она проследовала в спальню, где переоделась в домашний халат. После этого тоже молча пошла на кухню.
 На ужин жена приготовила макароны по-флотски и компот флотский классический из сухофруктов. Из холодильника достала банку морской капусты. Эту жестяную банку с сине-зелёной, тошнотворного вида, бумажной этикеткой случайно купили в незапамятные времена, всё время хотели отправить в помойку. Но банка чуяла это каким-то своим морским чутьём и постоянно закатывалась за всякие другие вещи, хранящиеся в холодильнике. Но настал её день. Банка стояла на самом видном месте, на столе, с открытым верхним торцом, гостеприимно предлагая заглянуть в её внутреннее содержимое. Внутреннее содержимое первоначально показалось Зосиму подозрительным, но морская душа взяла своё. Зосим ел морскую капусту с явным аппетитом, а вот жена явно брезговала.
 Ели молча. Зосим опасался проболтаться жене о своём походе к морсвиврефам. Одно дело, купить тельняшку. Может быть, он о ней мечтал с детства? Другое дело, всякие прочие непонятные, даже себе самому, закидоны. Жена постоянно опасалась оказаться обманутой жуликами и проходимцами. А тут такие колоритные фигуры. Жена тоже молчала. Это молчание жены Зосим расценил, как желание набраться силами для предстоящего разговора с подругой.
 После ужина, закончив с посудой, жена по привычке отправилась в зал для просмотра сериала. Там же на журнальном столике пристроился телефон. Можно смотреть сериал и, попутно, перемывать косточки, как персонажам, так и артистам, которые их изображают. Зосим на этот раз присоединился к жене в просмотре сериала.
 Дорогой и единственной супруге Зосима этот, вдруг возникший у мужа, интерес к сериалам не понравился. Обычно вечером закончив все свои немудрённые дела, Зосим отправлялся в спальню, там или читал всякую неинтересную для жены белиберду, или мечтал, уставившись в потолок, а то и вовсе дрых самым беззастенчивым образом.
 В это время квартира оказывалась в полном распоряжении жены. Никто не попадался под ноги, шляясь туда-сюда, никто не приставал с ненужными разговорами, никто не требовал переключать телевизор с канала на канал в поисках незнамо чего. Возникала полная свобода в отдельно взятой квартире, позволяющая бесконечно смотреть сопливый сериал, перемывая кости не только артистам и персонажам, но и всем подряд, включая соседей, сослуживцев, родственников, мужей, при этом пускаться в такие подробности, до которых в светских беседах никогда не доходят. В перерывах ходить на кухню для перекуса, не боясь оказаться застигнутой. А тут вдруг возникает дорогой и любимый в чёрных семейных трусах и в тельняшке. Короче, весь фэн-шуй коту под хвост.
 Как только жена ни стремилась выпроводить своего дорогого-любимого в спальню, но всё без толку. Зосим развалился в зале на диване, выразив желание смотреть всё подряд без разбора и требований переключить канал. Сколько жена не упрашивала оставить её в покое, Зосим стоял на своём, точнее лежал на диване. В итоге жена смирилась, опасаясь пропустить просмотр сериала из-за ненужных разговоров. Позвонив подруге, она сослалась на занятость и невозможность с ней поговорить. После этого она гордо повернулась к телевизору и замолчала. Молчал и Зосим, уставившись на экран.
 Откровенно говоря, сериал его совершенно не интересовал, даже вызывал некое отвращение, как таракан, устроивший заплыв в супе. Зосима беспокоило совсем другое: он опасался уснуть и, проснувшись, вдруг столкнуться с непонятностями. Он рассчитывал бороться со сном как можно дольше, и перебороть возможную неясность уснуть как можно позже, и вернуться в привычную для себя обыденность.
 Начался сериал. Неизвестно какая шла серия, но, благодаря краткому пересказу предыдущих серий, Зосим быстро вошёл в курс дела. Каждая серия начиналась с пересказа. В самом начале пересказ помогал Зосиму понять, что к чему, но через некоторое время бесконечное талдыченье стало напоминать назойливую почесуху. Зосим смотрел, слушал, и это, как он твёрдо уверовал, спасало его от внезапного сна.
 Фабула сериала, хоть и довольно извитая, показалось Зосиму заезженной. Главная героиня, молодая девушка из богатой и благополучной семьи, вдруг выходит замуж за состоятельного, но немолодого человека. Чего это она вдруг выскочила замуж, Зосим так и не понял, но не в этом суть. Любови закончились очень быстро, и начались разные жизненные коллизии. Родители главной героини внезапно уходят из жизни. То ли их одновременно переехало тяжёлое транспортное средство, то ли они угорели вмести с прислугой, сидя дома у камина. Заботливый муж главной героини переписал на себя всё их имущество, так как близких родственников не оказалось. Самой героине этот свой поступок объяснил заботой о ней, дескать, не следует ей заниматься разными сложными сложностями, а следует сидеть дома и, вообще, лучше не высовываться. Чтобы главная героиня не страдала от гиподинамии, муж её гонял по дому палкой. Не очень молодой муж уже потерял прыть, просто так догнать свою молодую жену ему не всякий раз получалось. От этих своих неудач он глубоко и морально страдал, обещая при случае свою молодую жену, забить до смерти. Жаловаться ей было некому, поэтому она изматывала своего пожилого мужа стремительными забегами.
 Когда муж уходил из дома, главная героиня от нечего делать начала совать свой нос туда, куда совать его не следовало. Выяснила много чего непонятного о своём супруге. Оказалось, что до нее муж много раз вступал в супружеские отношения. Всякий раз он женился на молодых и богатых. Но брак долго не длился, жёны то умирали, то пропадали без вести. Имущество всякий раз переходило к скорбящему супругу. Тут главная героиня задумалась и начала внимательно присматриваться к окружающим обстоятельствам. Обстоятельства складывались как-то не очень. Приближалась печальная развязка. Стремясь избежать печального исхода, главная героиня подалась в бега. Оборотни в погонах устроили за ней погоню. Бегала главная героиня довольно долго и уже почти собралась перебраться к оленеводам в тундру, но при покупке сбруи для оленя её схватили.
 Пока она находилась в бегах, происходили жестокие и нераскрытые убийства. После поимки главной героини весь этот разгул преступности связали с ней. К делу ещё присовокупили исчезновения и смерти бывших жён её мужа. Дескать, это она их всех убивала из ревности к своему будущему мужу. Правда, большинство убийств бывших жён её мужа происходило, когда главная героиня находилась или в утробе, или в натальном и постнатальном периоде своей жизни. Но следователь решил творчески подойти к делу. Он вызвал парапсихолога для консультации, чтобы тот всё это мог связать для передачи дела в суд.
 Парапсихолог вошёл в общение с неведомыми сущностями, а те, в свою очередь, раскрыли всю подноготную главной героини. Главная героиня вдруг много нового узнала о себе. Будучи ещё не рожденной, она витала в виде злого выходца из запретных миров, и везде творила зло. Началась всякая фантасмагория. Но в скором времени авторы сценария, наверное, поняли, что перегнули палку, и эту тему замяли, а парапсихолога выделили в отдельный сериал, который успеха не имел.
 Повествование продолжили с того места, когда главная героиня оказалась в колонии, осужденная на двадцать лет. Желая избавиться от проблемной супруги, муж главной героини отправил к ней в лагерь трёх осуждённых тёток, которые должны были её там извести. Но дело не заладилось. Одна из этих тёток моясь в бане, случайно наступила на мыло и, падая, семь раз ударилась головой об бетон. Другая тётка подслушивала, просунула голову в дверь, и ей случайно прищемили шею. Это привело к непоправимым изменениям в её организме. Третья тётка оказалась самой хитрой, она устроила засаду в швейной мастерской, где работала главная героиня. Там она сидела, спрятавшись в мешок. Главная героиня об этом не знала, зашила мешок наглухо, та и задохнулась в этом мешке.
 Пока выяснялось, отчего это так тёткам заплохело, стало известно о беременности главной героини. Наверное, сказались любови, имевшие место в начале сериала. Несколько сезонов весь лагерь, включая начальника и проверяющих сверху, мешали нормальному протеканию беременности. Но до родов дело всё-таки дошло.
 Схватки начались, когда главная героиня, ночью, зимой таскала брёвна на лесоповале. Рожала она почти целый сезон, в чуме местного шамана. Шаман бил бубен, входил в раж, уходил в запой. Несмотря на эти чудачества шамана, главная героиня разрешилась от бремени. По этому поводу возбуждённый шаман подарил главной героине и новорождённому ребёнку фенечки, сплетённые из оленей сбруи и сушёных мухоморов.
 Ребенок, правда, родился без признаков жизни. А как раз в это время мужу главной героини стало известно о появлении у него ребёнка. Срочно отправляется экспедиция на крайний север, чтобы этого ребёнка изъять.
 Пока главная героиня лежала в чуме и страдала, прибывает экспедиция, проводит реанимационные мероприятия и увозит младенца, даже не дав матери покормить ребёнка грудью. Вместе со спасательной экспедицией прибывают соответствующие чины из исправительного учреждения, в котором главная героиня мотает срок. К этому времени срок она уже отмотала, и пора бы уже отбыть на дембель, но соответствующие чины возбуждают дело по поводу безвременной кончины тех трёх теток, которых подослали к главной героине.
 Суд назначает приговор в виде лишения свободы сроком на десять лет. Главную героиню прямо из чума отправляют в специальную тюрьму для рецидивисток. В этой тюрьме главную героиню держат в одиночной камере, где она всячески страдает и мучается. Там она заводит дружбу с охранником. Дружба переходит в сердечный роман.
 У них целая камера в полном распоряжении. В перерывах между актами любви в течение трёх сезонов они жалуются друг другу на превратности жизни. Охранник хлопочет на условно досрочном освобождении главной героини. Ей сокращают срок на полгода.
 Выйдя на свободу, главная героиня стремится сблизиться со своим ребёнком. Оказывается, это - дочь. Но охрана возле дома её бывшего мужа гонит в шею главную героиню по приказу хозяина. Пока главная героиня мотала сроки, бывший муж, женился несколько раз, улучшив своё благосостояние. В данный момент он женат на молодой особе, которая беззастенчиво гнобит малолетнюю дочь главной героини.
 В дом бывшего мужа главной героини постоянно требуется прислуга, так как из-за гнусного характера хозяина дома и его молодой жены никто долго не задерживается. Изменив внешность, главная героиня устраивается к своему бывшему мужу прислугой. Работая прислугой, она терпит всяческие унижения и оскорбления от хозяев. Она утешается общением со своей дочерью, попутно утешает свою дочь, которая безмерно страдает. Однажды во время утешительных бесед, главная героиня сознаётся в том, что она приходится настоящей матерью своей дочки. Для верности главная героиня показывает свою фенечку с мухоморами. У девочки есть точно такая же. Героиня повествует дочке о своей тяжёлой судьбе.
 Сезона три главная героиня, рыдая, рассказывает о своём прошлом. По сути дела это пересказ предыдущих серий. Попутно перед каждой новой серией следует пересказ предыдущих. Всё вместе это напоминает тяжёлый бред. Съёмочная компания, наверное, сэкономила большие бабки на этих сезонах, так как ничего нового не снимали. Сезоны смонтировали из нарезки предыдущих серий и плача главной героини на фоне кирпичной стены. Дочка слушает и тоже плачет.
 Внезапно к плачущим врывается ОМОН. Кто-то из доброжелателей узнал в прислуге главную героиню и донёс куда следует. Две серии мать и дочь разъединяют. Плачут все, включая группу захвата. Наконец, главная героиня оказывается в заточении.
 Пока она находилась в местах не столь отдалённых, происходили множественные убийства, в том числе молодых жён её бывшего мужа. Следствие пытается доказать причастность главной героини к этому. Выстраивается версия о её тайных отлучках с зоны с целью бандитских вылазок. Но тут возникают проблемы. Бывший начальник исправительного учреждения, в котором находилась главная героиня, должен получить большие погоны. А всякие истории с тайными вылазками могут ему помешать. Поэтому бывший начальник через своих родственников добивается смены следственной бригады по этому делу. Новый следователь, понимая всю бесперспективность копать в этом направлении, заходит с другой стороны.
 В это время новый следователь и его команда крышевали группу торговцев наркотиками. Между новой следственной группой и группой торговцев наркотиками возник конфликт. Торговцам наркотиками процент прибыли, который попросили оборотни в погонах, показался большим. Возникла перестрелка. Всех торговцев наркотиками перестреляли, но чемодан с деньгами исчез. Новый следователь обвинил главную героиню в убийстве наркодельцов и начал вести следствие, стремясь присвоить себе чемодан с наличностью.
 Во время следствия возникла необходимость проведения следственного эксперимента. Главную героиню вывозят на место преступления. Вдруг ей становится плохо. Следственная бригада сопровождает её в ближайший деревянный сортир. Охрана сторожит её возле двери уборной. Главная героиня, сидя орлом на деревянном настиле случайно видит через ближайшее очко чемодан, приделанный к доскам под настилом. Главная героиня понимает в чём дело, залезает в очко, отрывает чемодан от досок и ныряет в выгребную яму. Там она сидит, полностью погрузившись в говно, и дышит через втулку от туалетной бумаги.
 Охрана, почуяв неладное, врывается в сортир. Главной героини нигде нет. Вызывают кинологов с собаками. Но это не помогает. Везде пахнет говном, собаки только ходят и облизываются. Объявляют план перехват.
 А между тем, главная героиня, тихо отсидев в дерьме неделю, ночью выбирается через очко и идёт к фармазону, о котором она слышала во время отсидки. Фармазон соглашается сделать ей загранпаспорт. Через некоторое время загранпаспорт готов, и главная героиня пересекает границу. Фармазон сдаёт главную героиню банде сутенёров. Как только главная героиня оказывается за границей, её хватают и тащат в бордель. Там ей приходится работать по двадцать часов под угрозой выдачи властям. Много лет её возят из страны в страну по разным борделям. Потихоньку главная героиня забывает родной язык, но зато в совершенстве осваивает несколько иностранных.
 Внезапно в бордель, в котором находится главная героиня, врывается Интерпол. Всех арестовывают, а главная героиня становится основной подозреваемой по делу о многочисленных терактах. Выявлено совпадение между передвижениями главной героини от борделя к борделю и терактами.
 Но следователь начинает сомневаться в виновности главной героини, несмотря на то, что руководство Интерпола настаивает на этой версии. Он искусственно затягивает следствие. Идёт время. Между главной героиней и следователем возникают тёплые чувства, переходящие в любовь. По мере развития их отношений главная героиня вспоминает бывшего своего возлюбленного, охранника в тюрьме для особо опасных заключённых. Её бывший возлюбленный и следователь из Интерпола очень похожи друг на друга. Главная героиня в своих мечтах и фантазиях начинает их путать. Неожиданно становится известно о её беременности. Главная героиня не знает от кого забеременела, то ли от своего прежнего любовника - охранника из тюрьмы для особо опасных, то ли от нынешнего из Интерпола. Она страдает и мучается, и уже собирается рассказать своему нынешнему любовнику о своём прежнем.
 Пока она терзается сомнениями, нынешний её возлюбленный готовит побег. Главная героиня бежит из изолятора временного содержания. О её побеге тут же становится известно. Начинается погоня. Главная героиня мечется по малоизвестному городу, забегает на мост. Но её уже ждут с одной и с другой стороны моста. В отчаянье она бросается с моста. Её начинают искать и не находят. Следствие заходит в тупик. Следователь Интерпола - в отчаянье.
 А, тем временем, главная героиня приходит в чувства на палубе корабля. Когда она прыгала с моста, то угодила на сейнерную площадку рыболовного судна. Она чуть не утонула в свежевыловленной рыбе, но спаслась от удара о палубу. В самый последний момент главную героиню спасают, укладывают на брезент и поливают из шланга. Она приходит в себя, но у неё вследствие пережитых неприятностей возникает амнезия. Так как судно уже находится в открытом море и держит путь к родным берегам, капитан решает нигде не останавливаться, а разобраться с неизвестной пассажиркой по прибытии. Главная героиня потихоньку вспоминает родной язык. Все рады и всем хорошо. Но амнезия так и не отпускает.
 Вернувшись на родину, главная героиня думает, чем заняться. Она случайно узнаёт о месте учителя иностранных языков в частной школе. Главная героиня свободно владеет многими языками, поэтому это место она легко получает после тщательного собеседования. Вскоре в школу поступает её дочка. Как только главная героиня видит у дочки на руке фенечку с мухоморами, память к ней сразу же возвращается. Дочка не сразу, но узнаёт свою маму. Главная героиня рассказывает ей обо всех несчастьях, случившихся с ней после момента расставания. Опять следует несколько серий, состоящих из нарезки предыдущих и главной героини, плачущей на фоне кирпичной стены.
 Параллельно с этим повествованием идёт повествование о жизни следователя Интерпола - любовника главной героини. Следователь неожиданно получает наследство от своего до того неизвестного дядюшки миллиардера. Чтобы забыться после несчастной любви, следователь пускается в кругосветное путешествие. Через некоторое время доходят слухи об его исчезновении то ли в горах, то ли в джунглях. Некоторые свидетели видели, как следователя съела акула, когда тот катался на доске возле большого барьерного рифа. Но они точно не могут утверждать, был ли это он и съела ли его акула.
 Пока главная героиня, рыдая, повествует своей дочке о своей тяжёлой долюшке, а дочь, рыдая, слушает, директриса частной школы совершает преступление. Она скрытно проникает в бухгалтерию с целью похитить все деньги школы. Но тут неожиданно возникает главная бухгалтерша. Она застаёт директрису на месте преступления.  Застигнутая врасплох, преступница хватает счеты и наносит ненужной свидетельнице побои, несовместимые с жизнью.
 Следствие сразу же выходит на главную героиню. Помимо грабежа бухгалтерии её подозревают в убийствах молодых жён её бывшего мужа. Пока главная героиня расслаблялась за бугром, её бывший муж снова несколько раз успел овдоветь. ОМОН врывается в помещение, где главная героиня повествует своей дочке о тяжёлой жизни. Главная героиня повествует, а дочка и ОМОН слушают и рыдают ещё две серии. Наконец, главную героиню доставляют куда следует. Там же становится известно о её беременности.
 Далее возникает тема родственников следователя Интерпола, не то пропавшего в горах, не то съеденного акулой. Родственники исчезнувшего следователя пытаются заполучить наследство пропавшего следователя. Но вдруг становится известно о главной героине, которая собирается произвести на свет наследника пропавшего или съеденного следователя. Они устремляются к месту сидения главной героини, стремясь получить попечительство над наследником.
 Бывшему мужу главной героини тоже становится известно об этом наследстве. Его хитросделанные юристы находят основание считать развод главной героини и её бывшего мужа недействительным. Следовательно, и он может стать попечителем наследника. Возникает и охранник из тюрьмы для особо опасных, тот, который выхлопотал главной героине условно досрочное освобождение. Непонятно зачем он там вообще появился. Он вообще может всю малину испортить. Следователя Интерпола и охранника из тюрьмы играет, скорее всего, один артист. Только тому, который из Интерпола надевают кучерявый парик, а охраннику приделывают лысину.
 На этом месте вечерний показ сериала закончился, и пошли титры. Зосим, обрадованный возможности перебраться к себе на кровать, покинуть диван, сменив дислокацию, вдруг ощутил оцепенение и скованность. Руки и ноги перестали его слушаться, а отвернуть голову от телевизора не представлялось возможным. Титры уже перестали мельтешить, и на экране возникли матросы из сериала. В самом сериале они изображались добрыми и понятливыми людьми, но сейчас они показались Зосиму бандитствующими пиратами. Отвратительные перекошенные рожи, злобные, налитые кровью глаза. Всё это было бы ничего, но эти злобные персонажи непонятным образом стали вылезать из телевизора, и медленно, но уверено подбираться к дивану, на котором возлежал Зосим. Обездвиженный Зосим не мог ничего предпринять, только испуганно мычал, силясь разжать челюсти.
 В зал вошла жена Зосима с чайником в руках, наклонилась над Зосимом, прислушиваясь к мычанию. «Ну, что?» – как-то недружелюбно спросила она: «Я же тебе говорила – иди спать, иди спать, иди спать. А ты мне решил мычание исполнить?». Зосим смотрел на телевизор и на жену. Жена стояла между диваном и телевизором, частично скрывая телевизор от глаз Зосима. Зловещие морячки уже почти подобрались к жене Зосима и жадно простирали руки в её сторону. А она как бы и не замечала всего этого. Зосим мычал и глазами хотел объяснить своей жене, чего ей следовало бояться. Она же, в свою очередь, отказывалась понимать намёки и только ехидно ухмылялась.
 Поначалу Зосим расценил намерение внезапно возникших морячков, как желание умыкнуть жену сначала в телевизор, а потом и в трюм с целью творить с ней разные непотребства. Однако потом усомнился в этих своих прогнозах. Уж больно его жена вела себя безбоязненно, и даже как-то развязно. Зосим начал подозревать свою жену и морячков в некоем общем злом умысле против него. Вот сейчас они общими усилиями затащат его сначала в телевизор, а потом и в трюм, и начнут уже с ним творить разные непотребства.
 Жена склонилась над Зосимом с грозно нависшим чайником в руках. Матросики, выглянув из-за её спины, зловеще ухмыльнулись. А жена, в довершение всего этого, начала поливать Зосима из чайника. Вода показалась Зосиму какой-то холодной и особо отвратительной. Стекая с макушки, она направлялась в рот и нос, стремясь заполнить эти анатомические отверстия. Боясь утопления, Зосим судорожно закрыл рот и глаза. Лёжа неподвижно на спине, он боролся с оцепенением, и громадным усилием воли его победил. Выставив перед собою руку, Зосим старался закрыться ладонью от струи воды. А струя усилила напор и упругость. Другой рукой Зосим упёрся на матерчатую поверхность, стремясь переместиться в сторону от назойливой воды.
 Окончательно придя в себя, Зосим уже было набрал полную грудь воздуха для предстоящего скандала со своей дорогой супругой, как вдруг заметил, что никакой супруги нет, нет дивана, телевизора и даже зала, в котором должны были находиться эти полезности. Была корабельная палуба с настеленным на неё брезентом и матросы с гибким резиновым шлангом и с бьющей из шланга водой. Зосим их помнил поимённо, благодаря сериалу и пересказу уже просмотренных серий. Помимо этого главная героиня сериала подробно рассказывала своей, в очередной раз обретённой, дочке о команде, спасшей её от потопления в свежевыловленной рыбе.
 Да. Вот все они стояли на палубе. Из камбуза высунулся кок с половником. В сериале он появлялся, обязательно неся что-либо в руках. Это могли быть сковорода, скалка, мясорубка, громадный, как меч-кладенец, нож, ну или, на худой конец, полотенце. Появился и шкипер с трубкой в руках. Без трубки в сериале его никогда не показывали. Один раз его изобразили спящим, но опять же с трубкой в обнимку.
 Шланг, из которого поливали Зосима, держала вся остальная команда. Матросики стояли в ряд, друг за другом, держась за шланг, словно бусины, нанизанные на шнурок. На свежем воздухе и при дневном свете они перестали казаться Зосиму зловещими, а скорее добрыми и какими-то уютными. Он помнил их имена, а, точнее, милые прозвища, которыми они друг друга величали. У самого среза шланга, направляя струю, стоял Пузатый, за ним Щербатый, за Щербатым Лохматый, ну и так далее.
 Шкипер, увидев шевеление Зосима и его осознанные движения, скомандовал прекратить водные процедуры. Струя ослабла и иссякла полностью. Шкипер, постояв некоторое время в задумчивости, пуская белые кольца из трубки, обратился к Зосиму:
 - Ты по-нашему понимаешь?
 - Понимаю – ответил Зосим в нерешительности и, как ему самому показалось, с каким-то тарабарским акцентом.
 - Понимает! Понимает! – обрадовался Сопатый, державший дальний конец шланга.
 - Что-то нам в последнее время с уловом везёт – шкипер выпустил целое облако дыма – Прошлый раз хоть весёлую русалку выловили. А это кто?
 - Этот из наших – сказал Носатый, стоявший посередине шланга – Вот, у него и тельняшка, и трусы, и даже компас в трусах.
 - Компас? – шкипер произнёс это слово, как и положено для представителя его профессии, с ударением на второй слог – У нас как раз на судне штурвального не хватает. А кем служил, салага?
 - Не помню – ответил Зосим, растерявшись.
 - Ну, ты посмотри! – шкипер выпустил огромное облако табачного дыма – Как выловишь кого-то, так обязательно с амнезией.
 - Наверное, косяком идут – предположил Уссатый, стоящий со шлангом за Лохматым.
 - Из наших? Как говориться, руки помнят. Сегодня заступаешь на вахту - шкипер сделал трубкой знак коку - Бери его на довольствие.
 Зосим соврал о своей потерянной памяти без всякого злого умысла и предполагаемой выгоды для себя. Придя немного в чувства после внезапного приключения, он, думая о теперешнем своём положении, убедил сам себя в правильности и целесообразности этой небольшой лжи. Да и кому нужна была правда о его сохранившейся памяти? Вот, начнёт он излагать свои воспоминания, расскажет о своей жене с чайником, о своих детях, которых то нет, то они есть, и когда они появляются, то каким-то непонятным образом превращаются в деревянных кукол. Можно было бы рассказать о морсвиврефах. Послушав этот рассказ, команда вполне может посчитать Зосима еретиком и выбросить его за борт. Можно было бы рассказать о небе с названиями планет или созвездий. Или вот, раскрыть им всю правду о сериале, где они вовсе и не люди, а выдуманные персонажи. Да уж, лучше ни к чему не обязывающая амнезия, чем такая неуместная память.
 С закатом солнца Зосим заступил на пост штурвального. Шкипер выдал Зосиму спасательный жилет, а вместе с ним и инструкции. Взявшись за штурвал и осмотревшись, Зосим убедился в неоднозначности и сложности устройства мироздания. Над головой новоиспечённого штурвального сияло небо, расчерченное сплошными и прерывистыми линиями, исписанное названиями светил и созвездий. Зосим пригляделся – знакомые буквы складывались в понятные слова. «Почему не в иностранные?» - удивился Зосим: «Мы же в открытом море, или даже в океане». Немного поразмышляв на эту тему, Зосим постарался найти объяснение увиденному: «Возможно, мы находимся в родных прибрежных водах, или судно является частью территории страны, поэтому над ним родное небо». Самое крамольное объяснение вообще не хотело помещаться в голову: «Мы внутри телевизора, который стоит в моей квартире».
 Зосим постарался прогнать ненужные мысли и прислушался к инструкциям. Нечего сложного - жилет до конца вахты не снимать, курс держать. Как держать курс шкипер изложил в письменной форме в журнале штурвального. Зосим ничего не понимал в судовых документах, в данном случае особых сложностей в понимании не возникло. Все нужные знания уложились в двух строках и были повторены шкипером устно, как говорится, для особо сообразительных.
 - Запоминай – шкипер ткнул трубкой в небо – Держать курс на Бетельгейзе до второй склянки, далее на Ригель до седьмой склянки, после этого на Альфу Цефеи. Усвоил?
 - Так точно!
 - Зайду, проверю. А потом ещё зайду. Усвоил.
 - Так точно!
 Шкипер удалился, окутанный облаком табачного дыма. Зосим остался у штурвала держать курс. Несколько раз за ночь появлялся шкипер. «Бедный, простатитом мается» - подумал Зосим, наблюдая за частым мельтешением шкипера.
 Утром Зосим сдал штурвал шкиперу. В светлое время суток, как показалось Зосиму, простатит беспокоил шкипера меньше. Когда шкипер отлучался по корабельным делам, место у штурвала занимал кок, который держал штурвал одной рукой. В другой руке у него постоянно находился то половник, то мясорубка, а то ещё что-то из кухонной утвари.
 Пока кок держался за штурвал, шкипер делал записи в судовом журнале или стоял с секстантом и хронометром на палубе. Оба эти прибора блистали медью на солнце, радуя глаз. Шкипер попеременно смотрел то на хронометр, то посредством секстанта всматривался в неведомые дали. В это время Зосим и вся команда драили палубу и совокупность надпалубных частей судового оборудования, доводя их до уровня блеска секстанта и хронометра.
 С наступлением ночи Зосим встал на вахту у штурвала, получил новые инструкции, которые мало чем отличались от прежних. Различия состояли в названии светил и счёте склянок. Утром у штурвала встал шкипер, которого попеременно замещал кок. Зосим отправился драить палубу и натирать медные части корабля. На следующие сутки всё повторилось. А потом ещё и ещё раз. Зосим ночью стоял у штурвала, днём драил палубу и натирал медь судового оборудования. По ходу этого незамысловатого времяпрепровождения Зосим пробовал заговорить с матросиками. Никакой внятной беседы не получилось. Зосим заводил разговор об одном, а его собеседники или отвечали односложно, или выдавали монологи из знакомого Зосиму сериала.
 Вначале Зосим воспринял такую форму диалога, как некую форму непринятия его, как чужака. Зосим дал возможность матросикам пообвыкнуть к нему, имея надежду в дальнейшем поговорить на более душевные темы. Но привыкание не произошло, и уже сам Зосим привык к такому образу общения. Он сам начал говорить обрывками из монологов. Услышав такое от нового штурвального, матросики оживлялись и отвечали Зосиму такими же обрывками. Всё вместе это походило на какую-то кашу по-флотски или докучную сказку.
 Это чем-то напомнило Зосиму его детские представления о бытности книжных героев. Зосим любил читать книжки, в которых мужественные люди преодолевали непреодолимое и свершали всякие свершения. Прочитав такую книжку, Зосим размышлял о жизни книжных героев. Как они там? Если начать читать книжку заново, то все известные события повторятся. Вот бы иметь возможность зайти в книжку через заднее крыльцо, скрытно, и посмотреть, что там происходит, когда обитатели книжных страниц не подозревают о присутствии читателя. Теперь Зосиму такая возможность представилась, но правда не в качестве читателя, а в качестве зрителя.
 Скоро Зосим потерял счёт дням. Натерев палубу он становился к штурвалу, отстояв положенное, начинал драить палубу. Зосим старался меньше думать, но мысли сами по себе приходили в голову особенно тогда, когда он оставался один на один со штурвалом. Глядя на звёздное небо, расчерченное сплошными и прерывистыми линиями, Зосим зачем-то доставал компас из трусов и сверял курс. Это было зряшное занятие. Стрелка ложилась то вдоль, то поперёк палубы, но чаще под произвольным углом. Сунув компас обратно в трусы, Зосим начинал думать о жизни. Он думал о жизни в широком смысле этого слова, начиная от метаболизма у прокариотов и заканчивая большими группами людей или социальными классами, которые ткут из нитей судьбы сложное полотно материи бытия.
 В центр этого всего он поместил человека, которым, собственно говоря, сам и являлся. Дойдя до этого места в своих рассуждениях, Зосим переключался на свою мнимую или выдуманную амнезию. К этому времени уже и сам Зосим усомнился в своих воспоминаниях. Реальные ли они? Или эта особая форма амнезии, при которой забытое замещается всякими фантасмагорийными фантазиями.
 До определённого момента, Зосим не задумывался, когда он успевает спать и спит ли вообще. Всё что с ним происходило, само по себе напоминало сон. Конечно, Зосим спал, а как же без этого, только сны у него были морские. В этих снах Зосим стоял у штурвала и держал курс по светилам, согласно указаниям шкипера. Закончив стоять у штурвала, он начинал драить палубу и натирать медь и латунь. Сон и бодрствование слились в бесконечную ленту Мёбиуса. Неожиданно эта лента разорвалась. Этот момент наступил вдруг.
 Как обычно Зосим стоял у штурвала, вглядываясь в сумрак морской ночи. После того, как прозвучало определённое число ударов склянок, Зосиму следовало изменить курс, повернув штурвал. Но это никак не получалось сделать. Зосим застыл в оцепенении, не в силах даже согнуть или разогнуть палец. Эта неуместная оцепенелость очень не понравилась Зосиму. Одно дело валяться в кровати у себя дома, при этом находясь почти в полной безопасности. Самое страшное - это если таракан задумает проникнуть в какое-нибудь интимное место. Другое дело здесь, на море. В любой момент можно наскочить на рифы или столкнуться со встречным судном. Правда, за время службы штурвальным Зосим ни встречных, ни поперечных судов не видел. Да и рифы представлялись ему чисто гипотетически. Да и как бы он в темноте смог узреть подводные скалы? Но такие трезвые рассуждения Зосима не успокоили.
 Собравшись с силами, Зосим ослабил мёртвую хватку и даже смог переступить с ноги на ногу. Обретённая им, хоть слабая, но подвижность немедленно изменила ход событий. Время понеслось с головокружительной быстротой. Этот полёт времени Зосим сначала наблюдал в виде ускорившегося вращения небесной сферы. Светила перемещались по небу с несвойственной им быстротой. Взошло дневное светило. На палубе возникла обычная утренняя суета. Зосим присоединился к этой суете, и вот он уже оказался в столовой для экипажа.
 Однако вместо обычного флотского завтрака в столовой происходило нечто неуместное для привычных обстоятельств флотской службы. На столе перед каждым прибывшим на завтрак стояла бутылка капитанского джина, запечённый на углях бараний бок, какой-то невообразимый салат, паэлья, кусок рыбного пирога, несколько бутербродов с красной и чёрной икрой. Ближе к центру стола громоздились разнообразные фрукты, неизвестные Зосиму блюда, бутылки с изысканными винами. Крупный красный омар боязливо притаился среди пышной сочной зелени. А в самом центре стола возвышался торт, увенчанный шоколадной фигурой рыбака с увесистой рыбиной в натруженных руках. Рыбак и рыба потрясали своей реалистичной правдоподобностью. Зосиму на секунду представилось, как лёгкое дуновение ветерка уносит шоколадную пыль с рыбака и его улова. Рыба начинает биться, а рыбак слезает со стола, опускает рыбу под стул, а сам усаживается рядом с Зосимом.
 Но ничего этого, конечно, не произошло. Произошло другое: все, сидящие за столом, начали откупоривать бутылки с джином, кто отпивал прямо из горлышка, кто наливал себе в граненый стакан. Зосим не захотел отставать от коллектива и последовал общему примеру. Сделав два полных глотка, Зосим вцепился зубами в бараний бок. Нежное и ароматное мясо требовало добавить несколько глотков джина.
 Зосим даже и не заметил, как опустела бутылка. С некоторым удивлением осмотрев опорожнённый сосуд, он пожелал продолжить возлияние. Видя в центре стола полную бутыль с желанным содержимым, Зосим привстал со стула и протянул руку, но равновесие удержать не смог. Качнулся, ухватился за скатерть и в падении повлёк за собою всё, стоявшее на столе. При этом стремительном движении рыба выскочила из натруженных рук рыбака и угодила прямо в лицо Зосиму, залепив ему глаза шоколадным крошевом. На какое-то время Зосим лишился зрения, погрузившись в вязкий шоколадный мрак. Помимо этого мрака, вдруг возникла бортовая килевая и вертикальная качка. До этого времени качка, конечно, присутствовала, но имела слабую выраженность, почти не ощущаемую Зосимом. Теперь же эта качка не давала подняться на ноги.
 Некоторое время Зосим думал о природе этой качки. «Неужели это меня так с голодухи и после ночной вахты сподобило?» - рассуждал Зосим: «Вот, раньше бывало, выкушаешь литр чего-либо крепкого, только попроказничать тянет, а теперь, вот даже зрения лишился, да и на ноги подняться не могу. Метанол?!». В довершение всего, вдруг появилась вода. Этот внезапный потоп ещё больше опечалил Зосима. Однако в этом явлении заключались полезные свойства. Вода смыла липкий шоколадный налёт с глаз, и Зосим прозрел. Это внезапное прозрение не привело к весёлой радости. Зосим обнаружил себя среди бурных волн, и эти волны вели себя задиристо и агрессивно. Каждая волна стремилась накрыть Зосима с головой, поглотив его в мутную бездну. Ни ближнего берега, ни спасительного судна не было видно. Волны и волны, за их зловредным мельтешением даже горизонт не просматривался.
 Спасательный жилет, навяленный шкипером, способствовал плавучести Зосима, но Зосиму хотелось опереться на что-то ещё, плавучее и устойчивое. Вдруг возник корабельный штурвал, не ахти, какой крупный, но зато плавучий и крепкий. Зосим боролся с водной стихией, гребя по-собачьи всеми конечностями, стараясь приблизиться к штурвалу. Усилие, ещё усилие, и вот в руках очутился мокрый деревянный корабельный атрибут. Твёрдая прочность корабельного штурвала коротким мышечным спазмом пробежала через всё тело.
 Зосим встрепенулся. Он стоял на палубе, держась за штурвал. Пробили склянки. Надо было совершать очередной маневр. Зосим начал крутить штурвал, поворачивая судно в стороны нужного светила. Закончив с этим, Зосим окончательно проснулся. Спать стоя ему ещё никогда не приходилось. Или приходилось? Зосим уже начал во всём сомневаться. Но тут его сомнения были прерваны наступившим утром. Дневное светило вначале робко, но потом всё более властно выдворило с небосвода все ночные огни. Как бодрый вестник народившегося дня, на палубе возник кок. Привычка иметь что-то в руках не оставляла его спозаранку. На этот раз кок возник с громадным ножом, более всего сходным с двуручным мечом времён раннего средневековья. Экономя силы, кок тащил его за собой по влажной от утренней свежести палубе, словно это был мешок, наполненный чем-то весомым. Влача нож, кок оглядывался по сторонам с мрачным недоумением. Заметив Зосима, кок переменился в лице, и даже как-то встрепенулся, словно наступил босой ногой на оголённый провод. Это судорожное движение и неласковый взгляд кока вызвали у Зосима недоброе предчувствие грозящей опасности. В этом предчувствии кок вдруг поднял над своей головой грозный нож, словно разящий меч, возник перед Зосимом с этим холодным оружием, и разрубил его тело сверху вниз, как свиную тушу на бойне.
 Но предчувствие так и осталось быть предчувствием, не переросло из пределов воображения в явную реальность. Кок удалился по своим кухонным делам, не сказав Зосиму даже слова. Следом за коком на палубе возник шкипер с утренним обходом. Следом за шкипером возникла вся, или почти вся, команда. Они словно чего-то ждали. И тут из камбуза вылетели призывные звуки - кок барабанил черпаком по тазу, сзывая команду на завтрак.
 Зосим привычно передал штурвал шкиперу и присоединился к матросикам, идущим в столовую для экипажа. Войдя со свету в более тёмное помещение столовой, Зосим сначала почувствовал, а затем и увидел неожиданные изменения. Столы были застелены праздничными скатертями, посредине каждого стола красовался букет, то ли из бумажных, то ли из засушенных цветов. Всяких кулинарных изысков из недавнего сна Зосима не было. Да и откуда было им взяться посредине моря? Но зато было картофельное пюре, котлеты, солёные огурчики, квашеная капуста, украшенная консервированным зелёным горошком. Ну и самое неожиданное – водка, в количестве одна бутылка на человека.
 Пока Зосим стоял и хлопал глазами, команда расселась за столы, откупоривая бутылки. Видя такой праздник жизни, Зосим уселся на своё место, стараясь не отставать от всех, принялся за свою бутылку. Мысль о недопустимости пьянства в открытом море даже не пришла ему в голову. «Если всем можно, почему мне нельзя?» - рассуждал Зосим: «И вообще, может быть это у них обязательное мероприятие? Стоит мне заартачиться, меня попросту выкинут за борт». Следуя в общем потоке действий, Зосим сделал несколько глотков из горлышка и закусил котлетой. Следующие глотки он закусил солёным огурчиком, следующие за следующими - квашеной капусткой с консервированным горошком, далее налёг на картофельное пюре.
 Водка неожиданно ударила в голову весёлой нетрезвой струёй. Эта струя немного колыхнула Зосима в хмельном нарушении координации. «Зачем это я так сразу налёг?» - запоздало подумал Зосим: «Вставило как-то не по детски. Правильнее было бы отхлебнуть часть, а другую, большую утаить в трусах, дабы веселее стоять ночную вахту». Зосим сидел неподвижно, держась обеими руками за стол, опасаясь продемонстрировать всем присутствующим своё нетрезвое хождение, с вероятным падением на палубу.
 Желание Зосима любым способом сохранить свою мнимую трезвость неблагоприятным образом сказалось на окружающем и окружающих. Зосим, удерживая своё вертикальное положение, заметил, как все матросики словно по команде наклонились сначала вправо, а затем влево. Пустые бутылки и посуда, стоявшие на столе двигались синхронно с матросиками. Несколько пустых бутылок, упавших на пол, прокатились по полу, повторяя направление движения команды и своих товарок.
 Зосиму вдруг взбрело в голову обвинить себя в этом непонятном непорядке. Он подумал: «Если я сейчас отпущу стол, то качаться из стороны в сторону буду только я, а остальные, включая команду и различные предметы, успокоятся, застыв на своих местах». Зосим отпустил стол, но ожидаемого эффекта это не вызвало. Зосима начала качать, так же как и других. Поднявшись из-за стола, где на двоих, где на четырёх Зосим выбрался на палубу.
 За короткое время, пока Зосим принимал завтрак, погода как-то внезапно испортилась. Подул пронзительный ветер, небо заволокло тучами, да и само море пришло в штормовое движение. Волны и ветер играли с сейнером, как ребёнок играется с бумажным корабликом в ушате воды. Команда в паническом беспорядке металась по палубе от борта к борту. Рыба в трюме радостно трепетала, в предчувствии скорого своего воссоединения с родными и близкими. Штурвал, покинутый всеми, вращался в хаотичном своеволии.
 Зосим отважно кинулся в сторону штурвала, стремясь удержать его. Он решил развернуть судно по ветру, чтобы ветер дул в корму, и таким образом хоть незначительно, но уменьшить качку. Некоторое время он потратил, добиваясь желаемого результата. Коварный ветер не хотел сразу открывать направление своего движения, налегая то с одной стороны, то с другой. Но Зосим не уступал стихии. Через некоторое время Зосим добился желаемого. Качка уменьшилась, но скорость, с которой сейнер бороздил водные просторы, значительно возросла. Зосим радовался хоть незначительной, но победой над разбушевавшейся стихией. Но радость эта была недолгой. Вдруг раздался оглушительный грохот, и у Зосима возникло чувство полёта, словно им выстрелили из пушки. Чувство полёта сменилось чувством погружения в воду.
 Зосим по-прежнему крепко держался за штурвальное колесо, но корабля не было. Были лишь волны, играющие Зосимом, вздымающие его в невообразимую высоту и опускающие его в недра глубины. Зосим лёг животом на корабельный штурвал, продолжая удерживать его руками. Деревянная корабельная снасть, плюс ещё оранжевый спасательный живет, позволили Зосиму сохранять неплохую плавучесть. Возможно, морская стихия поняла бесперспективность так просто утопить бывшего штурвального и решила не тратить зря сил на такого, малозначимого и вообще мало кому интересного, пловца. Ветер быстро стих, волнение начало успокаиваться. Плывя в открытом море наудачу, Зосим увидел скалу из белого мрамора. На вершине скалы стояла жена Зосима, которая что-то кричала и делала ему знаки, чтобы он подплыл поближе.
 Более всего Зосима удивил наряд жены или, точнее, почти полное его отсутствие. Жена стояла на скале в полосатом купальнике, даже и не в купальнике, а прямо-таки мини бикини. Жена Зосима, хоть и обладала развитыми формами, но всегда ратовала за скромность и благопристойность. Теперешний её наряд явно конфликтовал с её целомудренными взглядами.
 Можете догадаться, как застучало сердце Зосима. Он удвоил свои усилия и со всей возможной быстротой поплыл в сторону своей супруги. Он проплыл уже половину расстояния, когда из воды вдруг поднялась голова ужасного морского чудовища. Она приближалась к нему. Широко открытая пасть, как пропасть, и в ней виднелись три ряда зубов, таких страшных, что если их только нарисовать, и то они могли смертельно напугать человека.
 Бегемотовая акула - понял Зосим. О коварстве и кровожадности этой рыбы Зосим узнал из телевизора. Когда заходила речь о всяких опасностях, грозящих беспечным пляжным отдыхающим, эта рыба упоминалась чаще всего. «Скорее, во что бы то ни стало, скорее!» - кричала жена Зосима, спускаясь со скалы из белого мрамора ближе к поверхности моря. Зосим не плыл, а прямо-таки летел, словно пуля.
 И вот уже совсем близко спасительный берег. Зосим ухватился за простёртую к нему руку жены. Но было слишком поздно! Чудовище схватило его. Оно втянуло в себя воду, точно так, как втягивают куриное яйцо.
 Всё закрутилось и завертелось перед глазами Зосима. Когда он пришёл в себя, то не мог сразу догадаться, где находится. Просторное помещение без окон довольно неплохо освещалось переливчатым светом, исходившим с потолка. Пол, мягкий и влажный, напоминал земляной, как в погребе или в старом подвале. Местами на полу имелись довольно обширные лужи.
 Сам Зосим сидел, прислонившись спиной к чему-то жёсткому и холодному. Поднявшись на ноги, Зосим увидел тот предмет, который служил опорой для его спины. Это был корабельный якорь с цепью. Помимо этого якоря везде виднелись атрибуты морской деятельности человека: обрывки сетей с круглыми стеклянными поплавками, кусок пластика, на котором был изображён плывущий человек с предостерегающей надписью «за буйки не заплывать», вёсла, спасательные круги, всякий плавучий мусор и даже морской контейнер, опечатанный пломбой.
 Зосим сделал несколько шагов и наступил ногой в лужу.
 - А поосторожней можно!? – послышалось откуда-то снизу.
 - Вы где? – Зосим никак не мог разглядеть говорившего.
 - Тапок с лица убрал! – прозвучал ответ.
 Зосим сделал шаг назад, стараясь увидеть своего собеседника. Вокруг никого не было. Зосим с тревогой посмотрел на то место, где он перед этим стоял. Со дна лужи на Зосима смотрело перекошенное от гнева лицо.
 - Вы тоните? Вам как-то помочь? – обратился Зосим к неизвестному ему собеседнику - Простите, я вас сразу не увидел.
 - Сам себе лучше помоги, рыбачек хренов – ответило перекрошенное лицо.
 Зосим не сразу, но понял, с кем это он разговаривает. На дне лужи, прижавшись ко дну, лежала камбала. И лицо у неё было, в общем-то, и не перекошенное, а обычное рыбье, свойственное любой рыбе этого вида. В первую секунду Зосим даже потерял дар речи от подобной наглости. Возникло желание наступить тапочком как раз промеж глаз, чтобы выдавить из наглой рыбы всю хамскую дурь, а с нею и все кишки. Поборов в себе это желание, Зосим не стал использовать насилие. Может, и не будучи великим мыслителем или гениальным провидцем, Зосим решил повременить. Ну, во-первых, задавить рыбу никогда не поздно. Рыбаком Зосим стал относительно недавно, но эту мудрость сумел усвоить. Во-вторых, в тепле рыба может быстро испортиться и стать несъедобной. А найдётся ли в ближайшее время другой пищевой продукт? А если вдруг нечто съедобное и обнаружится, то найдётся ли с кем поговорить? Или, вот, может быть, рыба знает тайные или явные способы выбраться отсюда.
 - Ладно - Зосим решил не накалять обстановку – Как выбраться отсюда знаешь?
 - Конечно
 - А почему до сих пор здесь торчишь?
 - Да потому – рыба встрепенулась и сделала круг по луже – Там по дороге сухой участок. Мне не перебраться. Да и переварилась я тут слегка.
 - А нас тут двое?
 - Почти. Два с половиной.
 Зосим не понял эту рыбью арифметику, приняв её за очередное рыбье хамство, но на всякий случай решил эту тему развить:
 - Это как это два с половиной?
 - Это так это: я, ты, и твоя половина.
 - Где она?
 - А вот там – рыба глазами показала направление.
 - Пока! Я пошёл.
 - Эй! Погоди! Без меня тебе не выбраться. Заплутаешь! Да брось ты её. К чему она тебе.
 Но Зосим проигнорировал сказанное рыбой, отправившись на поиски своей половины. Пройдя некоторое расстояние, Зосим подумал: «Может быть рыба и права? Заплутать тут легко». Ориентиров почти никаких. Ориентироваться можно было, пожалуй, только по фосфоресцирующему планктону, мерцающему над головой. Различные колонии планктона образовывали участки, отличающиеся друг от друга по яркости, светимости и цвету. Можно было заприметить особый участок и двигаться, ориентируясь по нему. Дойдя до него, выбрать следующий участок, и так далее. Зосим так и поступил. Пройдя довольно значительное расстояние, он обнаружил свою жену, сидящую на пляжном лежаке под пляжным зонтом.
 Жена точила ногти, разложив перед собой на лежаке педикюрный инструмент. Она никогда не расставалась с сумочкой, из которой эти инструменты и были извлечены. Даже засыпая, ночью она ставила сумочку рядом на прикроватную тумбочку. Увидев Зосима, жена не очень удивилась, но изобразила всем своим видом нетерпеливое недовольство.
 - Ты вообще, где шляешься!? – жена широко водила пилкой по ногтю – Сколько можно тебя ждать?
 - Извини, дорогая, любимая, я тут немного заблудился.
 - Заблудился? Давай, пошли уже!
 - Я же заблудился.
 - И что?
 - Не знаю, как отсюда выбраться.
 - Как ты меня сюда заволок, так обратно и выволакивай.
 - Да, вот, не знаю. Ну, есть тут недалеко из местных… Говорила, что дорогу знает.
 - Пошли!
 Жена уже стояла возле Зосима, указывая в неясную даль пилкой для ногтей. Зосим немного запаниковал, опасаясь, что запутался и не сможет найти дорогу, но вспомнил, с какой стороны подошёл к лежаку, и отправился в соответствующем направлении. Возможно, навыки, которые он приобрёл, стоя за штурвалом и наблюдая за светилами, помогли ему в выборе правильного пути. А может быть, ему просто повезло? Пройдя в обратном направлении, как ему показалось, такое же расстояние, которое он преодолел от места встречи с камбалой до лежака с женой, Зосим предположил наличие невдалеке искомой им лужи. Так или иначе, особых примет не было, поэтому Зосим начал кричать, стараясь услышать ответ камбалы. Сорвав голос и уже почти потеряв надежду, он вдруг услышал слабый зов рыбы. Пойдя на него, Зосим наткнулся на знакомый ему якорь, а после уже и искомую лужу с камбалой.
 Камбала, как показалось Зосиму, проявляла нетерпение. Зосим недостаточно времени провёл в рыбацкой среде, поэтому эмоции рыбы не были для него достаточно понятными, но вдаваться в нюансы он не собирался, тем более лезть в душу камбале.
 - Ну как, покажешь, как отсюда выбраться?
 - Если мне поможешь.
 - Как?
 - Нежно меня понесёшь и, при необходимости, будешь опускать меня в воду.
 Условия, которые выставила камбала, показались Зосиму вполне приемлемыми. Поэтому, не вдаваясь в подробности, он вытащил рыбу из лужи, держа её таким же образом, как дискобол держит диск, для удобства ещё и слегка прижал её к себе. Рыба нежно прильнула к Зосиму, расположившись удобней на его боку.
 - И куда теперь? – спросил бывший штурвальный.
 - Прямо по курсу. Полный вперёд! – сказала рыба бархатным девичьим голосом.
 Надо сказать, Зосим немного смутился проявлением девичьей природы камбалы. К тому же рыба как-то по-особому мостилась на теле Зосима, едва прикрытом тонкой и влажной тельняшкой. Но Зосим решил игнорировать неясные мысли, вдруг возникшие у него, и двигаться в направлении, указанном рыбой. Некоторое время они двигались втроём, следуя советам рыбы. Поначалу Зосим не обратил внимания на фразы, которыми перекидывались между собой его жена и камбала. Шёл себе и шёл. Камбала говорила: «Вот тут чуть правее». Зосим брал правее. «А теперь» - говорила камбала: «Обходи этот выступ левее». Зосим обходил. Но спор между женой и рыбой набирал обороты. И вот на вершине спора, жена Зосима, как показалось Зосиму, ни с того ни с сего вдруг заорала: «Ах ты, сука чешуйчатая!». Камбала за словом в карман не полезла, тем более карманов у неё не имелось, сразу ответила жене Зосима на оскорбительные слова: «Кошка ты, драная, полосатая».
 Жена Зосима застыла, как вкопанная, и тут же заорала неестественно визгливым голосом, обращаясь к своему мужу: «Брось ты эту дрянь от себя! Чтобы я её не видела и не слышала!». Зосим застыл в недоумении. Основную часть диалога жены и рыбы он пропустил, а вот финал оказался стремительным и бурным. Зосим стоял, как вкопанный, а его жена, что есть сил, топнула своей ножкой.
 До этого момента Зосим не обращал внимания на обувь своей жены. Вообще раньше она носила обычные туфли из магазина, впрочем, как и скромные закрытые купальники. Теперь она оказалась одета в неестественно откровенные мини бикини и обута в туфли на шпильках неправдоподобной длины. Когда жена топнула ножкой, шпилька на всю глубину погрузилась в то, на чём они стояли. Скорее всего, она угодила в какой-то нервный узел бегемотовой акулы. Сразу же после этого всё заходило ходуном. Поверхность, на которой они стояли пошла волнами, а потом грохнул взрыв.
 Зосим вдруг перестал что-либо видеть, но зато приобрёл ощущение полёта. «Что-то я сегодня разлетался!» - едва успел подумать Зосим, как вдруг с головой погрузился в воду. Спасательный жилет повлёк Зосима на поверхность. Оказавшись на поверхности, Зосим некоторое время не мог прийти в себя. Всё было хорошо, но зрение возвращаться не хотело. Со страхом Зосим ощупал своё лицо. Лица вообще не было. Определялась какая-то ровная и шершавая поверхность. Пошарив ещё пальцами, Зосим нащупал нечто напоминающее плавник. С некоторым опасением, боясь вызвать физические страдания, Зосим потянул за то, что он принял за плавник. Это и оказался плавник, плавно переходящий в камбалу. Зрение немедленно вернулось да, похоже, оно так Зосима и не покидало. Камбала каким-то образом прилипла к нему, загородив обзор. Отделившись от Зосима, камбала ехидно улыбнулась и произнесла: «Прощай, дорогой», трепыхнулась и выскочила из рук. Рыба уплыла, но память рыбьего поцелуя сохранилась на устах Зосима.
 Зосим, стараясь избавиться от этой памяти, умылся морской водой, раз, потом ещё раз, и ещё. За эти занятием он был, застигнут женой. Жена, лежа, на корабельном штурвале, широкими взмахами гребла к нему. Зосим боялся последующего семейного скандала и обвинений со стороны жены по поводу его близких отношений с камбалой. Но жена, скорее всего не наблюдала его прощание с рыбой, поэтому начала с другого:
 - Ну и как мы до то берега доберёмся?
 Зосим об этом ещё не успел подумать, однако немного пораскинув мозгами, оценил дальность их нахождения от твёрдой земли.
 - Навряд ли мы где-то далеко. Эта тварь проглотила нас возле берега, я думаю, и выплюнула тоже где-то недалеко.
 - Ну, ну.
 - А вот знаешь что, давай я лягу на штурвал, а ты заберёшься мне на спину, и осмотришься.
 Так и решили поступить. Несколько раз соорудить такую пирамиду не получалось, но в конце концов жена устойчиво примостилась на спине Зосима, правда на какое-то время сам Зосим погрузился под воду. Когда Зосим вынырнул, то услышал, как его жена громко кричит, указывая перстом вдаль. «Земля! Земля!». Так громко и радостно, пожалуй, кричал первый из команды Колумба, увидевший раньше других берега Нового Света. Зосим поглядел туда, куда указывала его жена. Даже находясь у самой поверхности воды, Зосим увидел вершину башни. Супруги без лишних разговоров поплыли в её сторону.
 Морское течение в этом месте направлялось в сторону побережья, поэтому Зосим и его жена приближались к берегу гораздо с большей скоростью, чем они могли бы развить только своими мышечными усилиями. Скоро стала видна береговая полоса. Первоначально замеченная башня приобрела облик элеватора. Вместе с элеватором на берегу в большом количестве проявились и другие сооружения: склады или ангары, здания, возможно, цеха.
 Пловцы очутились на мелководье. Дно то возникало, то исчезало под ногами и, наконец, окончательно обозначило своё присутствие. Пошли пешком. Жена не захотела расставаться с корабельным штурвалом, но нести его не желала, поэтому вручила этот важный морской атрибут Зосиму.
 Окончательно добравшись до твёрдой поверхности, Зосим вдруг ощутил томительную слабость. Эта слабость содержала в себе различные компоненты. Сильнее всего проявила себя усталость. Борьба со стихией, путешествие внутри рыбы, плюс ещё необходимость постоянно напрягаться, грести руками и ногами дали о себе знать. Нахождение в водной невесомости не прошло бесследно. Теперь притяжение Земли со всей силой проявило себя. Даже привычный корабельный штурвал казался неподъёмной ношей. Всё это усугубляло алкогольное опьянение. После того, как Зосим очутился за бортом, водка затаилась в глубинах организма. Ну, а теперь, когда Зосим оказался в предполагаемой безопасности, зелёный змий осмелел, почувствовал вольную волюшку. Зосимом овладело непреодолимое желание улечься где попало сразу же, не дожидаясь более благоприятных обстоятельств.
 Вдали виднелся остов разбитой шлюпки, который мог бы послужить достойным пристанищем для усталого штурвального. Зосим из последних сил, кое-как добрался до остатков шлюпки, уложил на выстоящий из песка борт корабельный штурвал, сам улёгся на прогретое солнцем дерево, примостив штурвал вместо подушки.
 Солнце слепило глаза. Зосим приложил ладонь ко лбу, пряча в её тени глаза. Слева от него тянулась длинная чугунная ограда городского парка. Впереди шёл его друг со своей женой - подругой жены Зосима. Эта пара вела себя странно. Было договорено сразу же после работы, отправиться в ресторан «Семь Футов» для совместного времяпрепровождения. Жена Зосима, скорее всего, дожидалась остальную компанию там, на месте. Ресторан располагался в двух шагах от её работы, поэтому добираться домой, а после этого снова отправляться на прежнее место она не хотела. Зосим должен был подождать друзей и уже с ними отправиться для весёлого времяпрепровождения.
 Но его друг вместе со своей женой прошли мимо Зосима, даже не обратив на него внимания. Как показалось Зосиму, они были поглощены какой-то важной для них беседой, поэтому его и не заметили. Зосим окликнул их, но они на это никак не прореагировали. Зосим позвал их снова. Ноль реакции. «Это, наверное, какой-то розыгрыш» - решил Зосим и собрался им подыграть, молча идти за ними. Но розыгрыш явно затянулся.
 Следуя за супругами, Зосим прошёл несколько кварталов. Вот уже и городской парк. Пара продолжала идти дальше. Прямо по ходу их движения находилось старое двухэтажное здание. На памяти Зосима в нём постоянно шёл ремонт. Леса, стоящие возле него, уже вросли в асфальт, а конца и края этому затянувшемуся процессу видно не было.
 Супруги открыли дверь и вошли внутрь. Зосим засомневался, стоит ли ему следовать за ними, постоял в раздумье и зашёл. Внутри было сумрачно, сыро и воняло стройкой: свежей краской, влажной штукатуркой, гарью от сварки. Зосим оказался в обширном вестибюле. Слева и справа от него каменные лестницы устремлялись на второй этаж. Прямо через распахнутые широкие двери просматривалось большое помещение с высоким потолком. Супруги зашли в это помещение.
 Зосим не рискнул последовать за ними, опасаясь выдать своё присутствие. Он поднялся по лестнице, намереваясь с её высоты обозревать происходящее. Оказавшись наверху, он огляделся. От лестницы вправо и влево шёл узкий коридор. Прямо через распахнутую дверь Зосим увидел небольшую комнату, в неё он и зашёл. Скорее всего, это было помещение для киноустановки и киномеханика. Через небольшие окна в стене, Зосим мог видеть расположенный внизу зал и всё, происходящее в нём.
 Происходило в нём что-то непонятное. Вдоль длинного, покрытого синей тканью стола друг за другом стояли люди. Друг Зосима и его жена были среди них. В голове из этой вереницы людей суетились какие-то личности. Вдруг, первый из стоящих вдоль стола прошёл вперед. Кто-то из суетливых людей, приблизился к подошедшему, ухватил его за волосы и с силой потянул вверх. Всё находившееся на человеке, включая кожу и одежду снялось, словно перчатка с руки, осталась только гладкое белое и блестящее тело, похожее на пластиковый манекен. Другой из суетливых людей подхватил это тело, уволок в сторону и, примостившись на стуле, начал отгрызать ему голову.
 Зосим, наблюдая за этим, не мог поверить своим глазам. Но когда дошла очередь до его друзей, их освежевали подобным образом и начали отъедать головы, он испугался. Боясь себя выдать, Зосим на цыпочках начал красться к двери, стремясь как можно быстрее покинуть это ужасное место. Вдруг кто-то вошёл в помещение, в котором находился Зосим. Кто вошёл Зосим не понял, огляделся по сторонам. Никого. «Наверное, со страха показалось» - подумал Зосим. Сделал два шага по направлению к двери. Сверху на голову Зосима посыпался какой-то мусор. Зосим поднял голову. Вверху на потолке он увидел нечто ужасное — получеловек - полунасекомое. Передняя или верхняя часть этого нечто была, как у человека: голова шея, и даже руки. Правда, нос, неестественно длинный, более всего походил на хоботок комара. Далее следовало тело комара с полупрозрачным брюшком, заполненным чем-то красным. Хоботок толстый, покрытый рыжей шерстью, жадно тянулся к Зосиму. Зосим кинулся к двери, но чудовище его опередило, передвигаясь с необычайной скоростью по потолку и по стенам. Загородив собой выход, монстр ехидно усмехнулся, снова протянул хоботок к Зосиму. Зосим кинулся в дальний угол. Чудовище по потолку последовало за Зосимом. Зосим, встав на четвереньки, побежал к выходу. Но не успел. Монстр снова был у двери. «Ну, всё!» - подумал Зосим: «Сейчас наиграется со мною, как кошка с мышкой, и сожрёт».
 Сидя на полу, Зосим осознал всю бесполезность своих попыток избежать печальной участи. От этой мысли Зосим почувствовал тошноту. Когда-то в детстве Зосим испытал нечто подобное. Тогда, возвращаясь домой из школы, он наткнулся на громадную собаку. Собака как-бы дожидалась Зосима и, увидев его, сразу бросилась, разинув чёрную пасть. Непонятно каким образом, Зосим оказался у себя в подъезде. Через секунду, ещё находясь на пике своего страха, Зосим ощутил дурноту, после чего его вырвало прямо на валенки.
 Теперь с Зосимом творилось нечто подобное. Спазм желудка, тошнота подкатила к самому горлу. Зосим лежал неподвижно, не в силах даже пошевелить мизинцем. Ещё немного, и он просто захлебнётся своими рвотными массами. Перспектива умереть подобным образом не радовала. Зосим боролся что есть сил, старался замедлить дыхание, представлял половину лимона во рту, воображал себя стоящим под холодным душем. Очень медленно тошнота отступила, а вместе с этим начала возвращаться подвижность.
 Зосим повернулся на бок. Рядом с ним прямо на песочке лежала его жена. Увидев шевеление своего мужа, она поднялась, стряхнула с себя песок и уселась рядом с мужем. Зосим не мог понять, что с ним произошло и, вообще, где он находится. Его корабельное житие соединилось невообразимым коктейлем с недавно пережитым ужасом, выпуклым и правдоподобным. Необходимо было разобраться со всем этим, при этом, по возможности, не давать поводов заподозрить себя в невменяемости.
 Зосим медленно, стараясь не потревожить вестибулярный аппарат, приподнялся и уселся рядом со своей женой. Закружилась голова, и вновь тошнота подступила к самому горлу. Но буквально через секунду все неприятные ощущения отступили, и Зосим почувствовал себя вполне сносно. Тошноты уже никакой не было, но Зосим понял, что он пьян, причём выпитая ещё в его бытность штурвальным бутылка водки, навряд ли могла сохраниться в организме такой степенью опьянения. Похоже, пил он относительно недавно и довольно много.
 Сидя рядом с женой, Зосим прикидывал, как бы разговорить свою дорогую единственную, чтобы она как можно больше выболтала ему о последних событиях, которые не хотели вспоминаться. После нескольких минут молчания Зосим решился зайти издалека и начать разговор как бы ни о чём.
 - Что-то солнце сегодня жаркое – Зосим провёл тыльной стороной ладони по лбу, как бы вытирая пот.
 - Солнце как солнце – ответила ему жена – Это ты сам такого жару напустил.
 Говоря это, жена трясла ладонью согнутой в локте правой руки, словно в этой ладони находился бубен. За довольно долгую совместную жизнь Зосим научился определять настроение и разные нюансы поведения своей жены. Сейчас она была явно пьяна, причём степень её опьянения превосходила ту, которую она обычно могла себе позволить.
 - А чего это ты так накушалась – Зосим продолжал вытирать несуществующий пот.
 - Так ты же сам в меня насильно влил.
 - Не выдумывай.
 - А чего тут выдумывать. Собрались посидеть в кабаке, я уже столик заказала. Жду-пожду. Никого нет. Не знаю, что делать. Думала, ещё пять минут посижу и уйду. Вдруг ты прибежал, давай орать, метаться.
 - Это как?
 - Вот только не надо изображать потерю памяти.
 - А может, чего и забыл?
 - Ага. Забудешь такое.
 - Подумаешь. Дело то житейское.
 - Ага! Житейское – супруга уже трясла обеими ладонями – Мозгососы сожрали твоего друга и его жену.
 - Какие мозгососы?
 - Ты опять под дурочка косишь? А власти-то скрывают.
 - Опять что-то скрывают.
 - Да уже все знают. С самолётов на землю распыляют алюминиевый порошок и фосген. От этого и изменение началось. А ещё и прививки от бешенства делают. А от них ещё хуже.
 - И чего мозгососы? – спросил Зосим в надежде хоть что-то разузнать о недавних своих приключениях.
 - Мозгососы - это те люди, у которых произошло такое изменение. Ночью они, как москиты, летают по городу, ищут жертв. Господи! Зачем я тебе это рассказываю? Ты же и сам прекрасно это знаешь!
 - Ты, рассказывай, рассказывай – Зосим состроил заговорническое выражение лица – Так мне лучше думается.
 - И чего тебе думается? Вот покусали они людей, улетели к себе, снова превратились, стали, как люди. А те, покусанные, идут к ним днём, и из этих, покусанных, мозгососы сосут мозги.
 - А зачем из людей? Можно из свиней сосать.
 - Не говори ерунды. Много ты свиней у нас в городе видел? Да и те, кто есть, денег стоят. А люди - бесплатно.
 - Вот тут я не понял – возмутился Зосим – Столько людей пропадают. А власти-то, что?
 - Власти скрывают.
 - Власти скрывают! Что ещё власти скрывают, что Земля плоская?
 - А какая она, по-твоему? Квадратная? Или даже круглая?
 - Вообще-то круглая. А что, есть варианты?
 - Ты, это кончай! – жена погрозила Зосиму пальчиком - Мне рассказывали, как ты на работе чудил. Ты что,  шаровер, или, как там у вас,  круглоземелец? Тут по телевизору одного клоуна показывают. Певец какой-то или артист неудавшийся. Так он говорит, что мы по круглой Земле кверху ногами ходим и этого не замечаем. А показывают для того, чтобы психов быстрее выявлять и деньги на диспансеризацию не тратить. Как только кто-то высунется с круглой Землёй, его сразу цап-царап, иди – лечись.
 - Ну, знаешь!
 Зосим встал на ноги и заходил вдоль остова шлюпки, но через минуту остановился, опасаясь появления приступа дурноты. Дурнота себя не проявила, дав Зосиму шанс для дальнейших активных действий.
 - А при чём тут мозгососы и пьянка? – Зосим сделал широкий жест в сторону своей жены.
 - Не знаю, уж чего тебе думается, но все давно знают, что пьяных мозгососы не трогают. А ты прибежал и давай орать: Давай скорее выпьем! За мною мозгососы гонятся. Ну, я от страха и начала пить. Ты уже потом о своём друге и его жене рассказал. Сначала пили от страха, что мозгососы съедят. Ну, а затем уже не так страшно стало. Пили уже от радости, что нас не покусали. Ну а потом ты разделся до трусов и тельняшки, меня тоже заставил раздеться. Начал орать о том, какая у тебя широкая морская душа.
 - Ну а потом?
 - Начал плясать «Яблочко», орать морские песни.
 - Ну, потом?
 - Потом ты подрался с официантом, опрокинул несколько столов, разбил зеркало и витрину. А потом мы, в чём есть, убежали. Уже под утро.
 - А теперь, что?
 - Не знаю. Ты же сказал: тебе думается.
 Зосиму, по правде говоря, ничего не думалось. Он в данный момент больше полагался на свою жену. Но и та, похоже, думать не могла или не хотела. Надо было как-то выбираться из этого места и двигаться в сторону своей квартиры. Через весь город идти в том виде, в котором они оказались, Зосиму представлялось возможным, но проблематичным. Скандал с битьём посуды, официанта, зеркала и витрины наверняка уже на заметке у соответствующих органов. У Зосима не было привычки носить с собой документы. Это в данной ситуации было ему на руку. Всё это его жена носила с собой в сумочке. Это хорошо. Сумочка при ней. Одежда, которая в кабаке осталась, по-любому дешевле разбитых витрины, зеркала и прочих шалостей. И, вообще, за такие проделки одними деньгами можно не отделаться. Ещё и присесть можно. Что-то необходимо было предпринять.
 Зосим сел на остов шлюпки, стремясь призадуматься. Не думалось. Тишина грозной неясностью нависла над супругами, лишь ветер едва слышно шелестел, летая и кружась. Вдруг этот ветер донес звуки далёкого пения. Зосим посмотрел в том направлении, откуда доносилось пение, и увидел забавное шествие.
 Разношёрстная процессия двигалась выше по берегу. Впереди этой процессии шествовал некто, одетый в чёрную морскую форму с белым бантом, повязанным на шее. «Морсвиврефы» - догадался Зосим: «Вот, как нам выбраться отсюда!».
 Зосим стянул с себя спасательный жилет и протянул его своей жене.
 - Одевай.
 - Зачем?
 - Хоть прикроешься немного. И чего это ты так вырядилась?
 - Сам меня так и вырядил. Хорошо, что хоть на этом остановились. Я бы сейчас, вообще, голая бегала с морским гребешком на голове, вместо кокошника. Всё орал: Какая русалка! Какая русалка! – жена вертела спасательной жилет в руках – Да ну тебя!
 Но жилет всё-таки на себя одела. Жилет был рассчитан на мужика, сидел на ней, как мини сарафан, заменяя отсутствующую одежду, и в глаза не должен был бросаться. Особенно на фоне морсвиврефов. А морсвиврефы между тем уже находились совсем недалеко. Зосим вытащил из трусов компас, повесил его на шею, взял штурвал подмышку и направился в сторону морсвиврефов, жестами приглашая свою жену следовать за ним. Откуда вдруг у него появились штурвал и спасательный жилет, Зосим спрашивать у жены не стал, предполагая их наличие последствиями весёлой посиделки в ресторане «Семь футов».
 Морсвиврефы, заметив пополнение своей команды, радостно приветствовали новичков. Пока Зосим двигался в направлении весёлого шествия, он огляделся вокруг. Привычная для Зосима линия горизонта выглядела странно и непонятно. Самой линии даже над морем не было видно. Дальний край как бы задирался вверх, и скрывался за неясной туманной дымкой. Зосим ощутил себя стоящим на дне гигантской чаши, верхний край которой не просматривался вследствие неполной прозрачности атмосферы. При некоторой игре ума можно было бы представить себя стоящим внутри колоссальной сферы. Как тут не поверить в шарообразность Земли?
 Зосим призадумался над странностью увиденного. Это увиденное никак не соответствовало представлениям о плоской Земле. Будь Земля плоской, линия горизонта принципиально не отличалась бы от привычной. Но, ещё немного порассуждав на эту тему, Зосим предположил наличие непонятной ему оптической иллюзии. Следуя теории плоской Земли, следовало предположить и наличие атмосферы, свойственной этой Земле. Если Земля плоская, то значит строение атмосферы должно быть иным. Не таким, как у круглой Земли. Стало быть, и солнечный свет преломляется в атмосфере совершенно иным образом, образуя иллюзию сферы. Скорее всего, древние люди представляли себе Землю круглой, и это их представление не соответствовало плоскоземельной истине. Как небесные светила соотносятся с плоской Землёй, Зосим предполагать не захотел. Умные люди, должно быть, и до него это всё порешали. Если самому не приставать к кому-либо с подобной темой для разговора, то и кто-либо вдруг, ни с того ни с сего, не пристанет к нему, требуя разъяснить небесную механику.
 Пройдя некоторое расстояние с морсвиврефами, Зосим начал понимать, где он находится. Это был промрайон города. Башня элеватора, которую заметил Зосим, находясь в некотором отдалении от берега, железнодорожный тупик и, даже, мебельный склад, куда Зосима отправили из магазина за купленным гарнитуром. Почти всё было родное и знакомое: пыльный асфальт, высокая полынь, тоже пыльная и местами гнутая и ломаная, ажурная электрическая опора, лежащая вдоль железной дороги и наполовину вросшая в землю.
 Но было одно существенное отличие – неизвестно откуда возникшее море. Там, где теперь простирался морской берег, раньше был крутой спуск, ведущий к речке. Речкой этот мутный поток назывался только условно. Скорее всего, широкий ручей, весёлый и неугомонный. Случалось, в дождливый год он широко разливался по равнине, но до морских просторов не дорастал. Равнина, болотистая, покрытая кочками, заканчивалась линией горизонта, тогда эта линия ещё существовала. Кое-где на равнине виднелись небольшие холмики, покрытые чахлыми деревцами. Летом эти деревца страдали от того, что высокие грунтовые воды не давали корням основательно укорениться. Зимой быстрый и задорный ветер раскачивал стволы и ломал хрупкие от мороза ветви.
 Продолжая движение вместе с весёлым шествием, Зосим и его жена перешли железнодорожный переезд, миновали склады и высокие цеха, вышли на более-менее открытое место. Но и тут Зосим столкнулся с неожиданностью. Раньше с этого места открывался вид на город. И теперь этот вид присутствовал, но там, где город должен был сходить на нет, возвышались небоскрёбы. Город, к которому привык Зосим, теперь казался маленьким пригородом, за которым простирался огромный и неизвестный мегаполис.
 Оптическая иллюзия, к которой Зосим ещё не успел привыкнуть, сильнее всего искажала удалённые от наблюдателя объекты, поэтому самые дальние высотные здания, казались наклонёнными к Зосиму. Наиболее далёкие, частично растворившиеся в атмосферной дымке, были наклонены до такой степени, что можно было увидеть их плоские крыши со всеми надстройками, антеннами и посадочными площадками для летательных аппаратов.
 Зосим немного струхнул, боясь потеряться или заблудиться в этом незнакомом ему месте, краем глаза взглянул на свою жену. Та вела себя, как ни в чём не бывало. Эта спокойная уверенность жены передалась и ему. «Наша квартира вполне себе может остаться на прежнем месте и, вообще, без всяких изменений» - подумал Зосим – «Вот если игнорировать небоскрёбы и море, всё остальное осталось на своих местах».
 Зосим почти угадал. За исключением станции метро «Приморская», ничего к нового уже не попадалось. Процессия, в которой шествовал Зосим, двигалась как раз в нужном ему направлении. Шагалось легко и весело. Большинство из шествующих орали песни на морскую тематику. Упоминались рыбачка и рыбак, морячка и моряк, дальний берег, маяк, морская волна, чайки, русалки и дельфины.
 Во второй половине дня процессия оказалась недалеко от того района, где жили Зосим и жена. Зосим улучил момент и потихоньку вытащил свою супругу из толпы. Жена некоторое время даже сопротивлялась, порываясь продолжить общее движение и пение. Но оказавшись вне шествия, немного опомнилась и вроде бы пришла в себя.
 - Пошли домой – Зосим повлёк свою дорогую, любимую в сторону.
 - Куда домой? – жена начала проделывать танцевальные движения в такт пению, ещё окончательно не скрывшихся вдали, морсвиврефов.
 - Ты, что, где наш дом не знаешь?
 К этому моменту морсвиврефы удались, уйдя за угол, и их пение утихло, а жена сразу как-то обмякла и загрустила.
 - Зачем домой? – спросила она.
 - А, ты, что, на улице жить собираешься?
 - Слушай, дорогой, а ты не боишься, что дома у нас засада?
 - Какая засада? – удивился Зосим.
 - Ну, ты же сам орал и метался, что за тобой мозгососы гонятся. А что если они тебя выследили и теперь дома подстерегают?
 - Да брось ты.
 Зосим махнул рукой, но призадумался. Перспектива оказаться съеденным у себя в постели не казалась радужной. Наверное, опасения жены имели основания. Как быть?
 - И что теперь делать? Забраться под шлюпку и там сидеть.
 - Зачем под шлюпку? – ответила жена – Пойдём к друзьям.
 - А они нас ждут? Вот так вот и припрёмся. Здрасьте, пожалуйста! Мы будем у вас жить!
 - Да кто тебе это скажет?
 - Друзья!
 - Их же мозгососы сожрали!
 - Как!?
 - Ты, что из меня дуру делаешь! – жена почти кричала – Ты же сам мне рассказывал! Их мозгососы сожрали!
 - Ладно – согласился Зосим – К друзьям так к друзьям. Вот только как мы к ним попадём? Их же дома нет.
 - А вот так – жена открыла свою сумочку, довольно долго копошилась в ней, и наконец, извлекла связку ключей – Это они мне оставили, когда в Индию ездили. Чтобы я за квартирой приглядела и цветы поливала.
 Зосим немного удивился такому благоприятному стечению обстоятельств, восприняв это как некий знак свыше, и не стал более развивать эту тему. Добираться до нужного места они решили внутри кварталов. Пляжный наряд привлекал ненужное внимание досужих зевак. Благо никаких затык и препятствий для пешеходов по пути следования не предвиделось. Да и публика во дворах была совсем иного рода. Кое-кто прогуливался у своего подъезда или в пижаме, или, вообще, в трусах и тельняшке. Дамы выходили развешивать бельё на свой балкон тоже по-домашнему. И на общем фоне Зосим со своей женой особо не выделялись.
 Пройдя сквериками, мимо детских площадок, гаражей, мусорных контейнеров, они достигли нужного места. Подъезд, железная дверь квартиры. Замок легко открылся. Можно спокойно отдохнуть после всех приключений и тревожных событий. Оказавшись в квартире у своих друзей, Зосим вдруг удивился схожести своего жилья с тем, в котором он теперь оказался. Раньше он как-то этого не замечал. Схожая планировка, схожая мебель. Открыв платяной шкаф, Зосим обнаружил там точно такой же, как у него, спортивный костюм «Abibas». Натянул его на себя, прогулялся по квартире. Жена в это время организовала постирушку своего мини-бикини, предварительно вытащив из шкафа домашний халат, точно такой, как тот, в котором хаживала дома. Закончив с бикини, она вскипятила чайник, нарезала хлеб и колбасу, достала из холодильника конфеты, а из кухонного шкафа сушки. Готовкой ей заниматься не хотелось.
 После этого, она позвала Зосима к столу. Тот, отхлебнув немного чая, вдруг ощутил острую жажду. После трёх выпитых чашек, прорезался голод. Съев свою порцию, Зосим ощутил слабость, усталость, появилось желание принять горизонтальное положение.
 Не имея желания противоречить стремлениям своего организма, Зосим отправился в зал и повалился на диван. Обстановка в зале ничем не отличалась от его домашней. Вот только телефон был не красный, а зелёный. Книги в книжном шкафу поначалу показались ему такими же, как у него. Приглядевшись, Зосим обнаружил небольшое отличие. На самом видном месте стояли две книги, напоминавшие иллюстрированные альбомы. На корешке первой книги Зосим прочитал название «Аэростатные исследования края Земли», на корешке второй «Ледяные миры, и бездна мира». Судя по названиям эти книги, описывали географию плоской Земли и научные исследования, связанные с этим. Зосим хотел было подняться с дивана и приобщиться к современной географической науке, но лень победила. К науке можно приобщаться в любое время, а вот полежать на диване, ничего не делая, удаётся не каждый раз.
 Лёжа в расслабленном состоянии, Зосим взирал на потолок. Разные мысли приходили ему в голову, но ни одна мысль не думалась до конца. Какой-то белый шум и обрывки слов. Незаметно подкрался вечер. Тени становились всё длиннее и длиннее, вдруг встали на цыпочки, загородив собою солнечный свет. Зосим попытался вытряхнуть из головы белый шум, слегка приподнялся на диване. Прислушался. Жена гремела посудой на кухне, видимо, готовила ужин.
 Помимо этого кухонного шума Зосим слышал на самом пределе своего звукового восприятия неясные шорохи, невнятное бормотание, какую-то возню. Так как дело шло к вечеру или уже к ночи, эти неясные звуки Зосим расценил, как возню соседей, вернувшихся с работы и занявшихся своими бытовыми делами. Помимо шорохов, возни и невнятного бормотания Зосим начал различать едва слышное жужжание и нечто, напоминающее комариный писк. Возникло чувство присутствия в комнате кого-то невидимого. Последнее его особо обеспокоило. А что если мозгососы вдруг его выследили? Надо было принимать превентивные меры.
 На всякий случай Зосим хранил у себя в потайном месте небольшую нычку, в объёме пол-литра. Поразмыслив о схожести, он пошёл в кладовку, где к своей радости обнаружил продолжение сходства. В дальнем углу, под полкой, на полу лежала куча всякого сантехнического и электрического мусора: порванный шланг от душа, сломанный смеситель, старая ненужная люстра, обрывки проводов, ветошь и прочее, прочее. На самом дне кучи таился ненужный пластмассовый унитазный бачок. А в нём нычка. Зосим добрался до бачка. Да! Бутылка была на месте. Поллитровка капитанского джина, всего на треть отпитая. Различия всё-таки имели место, Зосим предпочитал обычную водку. Но это различие в настоящий момент не испортило Зосиму радости.
 С кухни послышался голос жены:
 - Иди жрать. Что нашла, то и сготовила.
 - Интересно, что?
 - Макароны по-флотски, морская капуста и компот.
 - Ты смотри, какая неожиданность! – обрадовался Зосим – А у меня как раз капитанский джин.
 - Чего?
 - Иду уже.
 Зосим зашёл на кухню, победоносно неся початую бутылку капитанского джина. Жена недовольно посмотрела на принесённое, всем своим видом показывая презрение к зелёному змию, даже облачённому в капитанскую форму.
 - Тебе, что, вчерашнего было мало – жена ткнула пальцем этикетку на бутылке – Кому дебош собираешься устроить, соседям?
 - Причём здесь это? – Зосим уселся к столу – Послушай, послушай и не торопись.
 Жена уселась рядом с Зосимом и сделала вид, что слушает. Зосим усомнился в слуховых способностях своей супруги. Однако, после двух минут тишины послышался явный комариный писк, жужжание и возня. Зосим, молча, разлил джин по кружкам, в которые жена намеревалась налить чай. Выпили тоже молча. Выпитый джин заиграл в организме Зосима тихой радостью. Подцепляя вилкой макароны, Зосим взглянул на жену. Она явно повеселела, забыв о своём презрении к спиртному. Но невидимые наблюдатели семейной пьянки явно опечалились. Возня и бормотание стали громче, с потолка посыпалась извёстка.
 - Да, что же это такое! – Зосим смахнул извёстку с волос – Я вам сейчас покажу!
 - Интересно посмотреть, что ты покажешь – обрадовалась уже довольно пьяная жена.
 - А то!
 Дома у Зосима в коридоре у входной двери в ящике прихожки стоял приобретённый на всякий случай баллон дихлофоса. Зосим, предполагая обнаружить нечто подобное и у своих друзей, пошёл к входной двери. Жена последовала за ним. Да! Баллон оказался на месте. У Зосима баллон назывался «Морской бриз», а тут оказалась «Лесная свежесть». Сути это не меняло. Как только баллон оказался в руках у Зосима, возня и комариный писк усилились. Зосим надавил пальцем на пластиковый цилиндр, открывая клапан баллона, прошёлся по комнатам, разбрызгивая инсектицид во все углы. Истошно завоняло хвоей и большой химией.
 Дихлофос оказался забористей, чем мог предположить Зосим. Жена мелко и часто кашляла, держась рукою за дверной косяк. Сам Зосим почувствовал некое стеснение в груди. На короткое мгновение погас свет. Гас ли свет на самом деле, Зосим не понял, возможно, у него потемнело в глазах. И тут нечто тяжёлое свалилось на него с потолка. Через мгновение, опомнившись от удара, Зосим посмотрел себе под ноги туда, где это нечто, упавшее с потолка, лежало на полу. Рядом с Зосимом лежала абсолютно голая корпусная тётка. Держась за ушибленное плечо, Зосим подумал о благоприятном для него исходе такого падения. Упади эта тетка, чуть левее, ему на голову, то непременно сломала бы ему шею.
 В следующее мгновение по всей квартире загремело и застучало. У потолка прямо из воздуха начали появляться голые бездыханные тела обоего пола и с шумом валиться на пол. На кухне гремела ломающаяся мебель, и звенела бьющаяся посуда. В зале грохнулся об пол и разлетелся на куски телевизор, со скрежетом просел раздавленный журнальный столик. Прощально звякнул телефон, превратившийся в пластиковый лом.
 Жене Зосима повезло, она стояла в дверном проёме, который уберёг её от падающих тел. Она только беззвучно открывала и закрывала рот, указуя перстом в потолок. Тела, лежащие по всему полу, казались влажными и разгорячёнными. От них валил густой пар, как будто они после жаркой бани выбежали в зиму и, повалившись в сугроб, хотели немного остудиться.
 Перешагивая через тела, Зосим направился в сторону своей супруги, застывшей в глубоком изумлении. Та, видя приближение своего дорогого и единственного, немного пришла в себя. Вероятно зелёный змий, облаченный в капитанскую форму, предотвратил паническую атаку, которая вполне могла случиться, будь жена немного трезвее. Жена метнулась куда-то в сторону
и вернулась уже со своей сумочкой в руках.
 «Давай, быстрее отсюда!» – жена ухватилась за спортивный костюм, одетый на Зосиме, и поволокла его к входной двери. Зосим не сопротивлялся, подчинившись целенаправленному порыву своей жены. Он не то, чтобы испугался, а скорее всего больше изумился происшедшему, пытаясь понять, как это вдруг из пустого места на них обрушилось подобное изобилие.
 Зосим окончательно пришёл в себя только на улице. У подъезда никого не было. Вероятно, пока они спускались по лестнице, им никто не встретился. Но как они оказались на улице, Зосим вспомнить не мог, да и не нужно ему было это. А погоды, между тем, стояли хорошие, тёплые и спокойные. Лёгкий приятный ветерок уносил излишнюю духоту в ночную загадочную даль. Вечер уже успел перейти в раннюю ночь, и, вероятно, поэтому прохожих не было. Все сидели у телевизоров, созерцая продолжение сериала.
 Думая о содеянном, Зосим испытал некую тревогу. Это вам не зеркала в кабаке бить. Сколько там их лежит? Однако, с другой стороны, вины за собою он не чувствовал. Закон не запрещает разбрызгивать дихлофос по квартире, даже если это квартира не твоя. Хозяева квартиры навряд ли пожалуются на него куда следует. Рядом с Зосимом стояла его жена, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Это её покачивание вполне можно было списать на пережитое потрясение и капитанский джин. Наблюдая за её телодвижениями, он изрёк:
 - Все беды на земле происходят из-за баб.
 - С чего это вдруг?
 - А вот с того – Зосим призадумался, подбирая твердый аргумент – У этих вот, за главного - баба.
 - Кто тебе это сказал?
 - Никто. Я сам понял. Вот смотри, так бы я пошёл к себе домой, и уже спокойно себе спал. Это ты же додумалась тащить меня в эту квартиру к мозгососам. Дескать, они не додумаются нас здесь искать. Так, вот, ихняя баба рассуждала так же. Вот они нас здесь и подловили! Мысли у вас всех совпадают!
 - Удивительно, как это у них удачно сложилось.
 - Да, уж. И что нам теперь будет?
 - Да ничего, если мы сейчас по-быстрому уйдём отсюда – жена зашагала прочь от подъезда – Власти скрывают. Никто про мозгососов говорить не станет.
 - А как же эти - Зосим, догоняя жену, указал рукой назад.
 - Спишут на передоз. Может, там у них оргия случилась, и что-то пошло не так.
 - А как же наши пальчики?
 - Мы, что к ним в гости не ходили? Если что, соседи подтвердят. А остальное - нас не касается.
 Зосим удивился логике своей жены. Однако, если подумать, она была во всём права. И вообще, мозгососом быть плохо. Если ещё так от дихлофоса не по-детски вставляет. Вспомнив о дихлофосе, он неожиданно обнаружил его у себя в руке. Недолго думая, Зосим забросил пустой баллон на крышу ближайшего гаража. Зачем он прихватил баллон с собою, Зосим не понял. Но, и спасательный жилет, и даже корабельный штурвал он прихватил с собой. Широкая морская душа?
 Скоро супруги добрались до своей квартиры. Оказавшись у себя дома, Зосим прислушался: не жужжит ли кто? Нет, тишина. После ужина, капитанского джина и прогулки хотелось только лечь и уснуть. Зосим снял с себя всё лишнее, оставив только тельняшку и трусы, отправился в спальню. Перед тем как улечься на кровать, подошёл к окну. Раньше из окна открывался вид на частную малоэтажную застройку, которая довольно далеко переходила в пригородные дачи. За дачами начинались леса и поля. Лесов и полей из окна никогда не было видно. Теперь не было видно частной застройки. На её месте возвышались небоскрёбы, подсвеченные рекламными огнями. В свете этих огней ущербная луна казалась блеклой и какой-то ненастоящей. Зосим пригляделся. Или это царапина на оконном стекле, или тросс, идущий от невидимого крюка на небесах к луне? «Что там про аэростатное исследование края земли пишут?» - подумал он: «Завтра почитаю». С этой мыслью он лёг на кровать тут же уснул.
 Зосим проснулся так же внезапно, как и уснул. Но сон до конца не хотел отпускать его. Неясная тёмная бездна стояла у него перед глазами. Постепенно слабый свет заполнил эту темноту. Свет проникал через окно и едва освещал спальню. Всё привычное и знакомое. Зосим хотел последовать своей старой привычке: сходить в уборную, после - на кухню выпить холодного чайку, выглянуть в окно. Но подняться с кровати он не смог. Руки и ноги его не слушались, сохраняя холодную неподвижность. Это состояние не очень его опечалило. Стоит немного подождать и всё придёт в норму. Дожидаясь этого момента, Зосим разглядывал потолок.
 Зосим уже приготовился к подобному течению сна, но пробуждение не наступало, оцепенение продолжалось. Вдруг под его взором потолок исчез. Это исчезновение произошло с необычайной скоростью и, видимо, с большой разрушительной силой, словно последствие землетрясения или мощного взрыва. Потолок исчез не полностью. Просматривались повреждённые бетонные конструкции, плиты перекрытия. Из бетона торчала искорёженная непонятной, но огромной силой арматура. Верхние квартиры исчезли бесследно, и над возникшим проломом зияло холодное ночное небо.
 Вначале небо казалось Зосиму чёрным и непроглядным. Но постепенно глаза привыкали к темноте и из этой темноты проявились ночные светила. Первыми Зосим разглядел наиболее яркие звёзды или планеты. Следом за ними проявились и более тусклые, и, наконец, небесные огни засияли единым небесным пламенем. Это звёздное сияние озарилось памятью в мозгу Зосима. Неожиданно для себя он вспомнил имена собственные всех светил, доступных невооружённому глазу, а заодно и названия созвездий, образуемых этими светилами. Откуда взялось это знание, он вспомнить не мог, предполагая его иллюзорное происхождение, навеянное забытыми сновидениями. После пробуждения всё это развеется и забудется. Зосим пожалел об этой, ещё не свершившейся, потере. Сколько всего вот так безвозвратно развеялось и исчезло. Жаль. Целые миры растворяются и тают в лучах утреннего солнца, превращаясь в забытые сны.