7. Ржавчина на душе. Воскресенье

А, знаешь, хорошо, что я начала писать тебе письма. Не только потому что эпистолярное общение хотя бы суррогат настоящего. Несмотря на то, что мои послания безответны...

Просто, собрав в бандероль свои многочисленные обиды, обидки и обидищи, я поняла, что сама во всем виновата. Есть очень мудрое изречение, не знаю, чьё, о том, что "слабый не умеет прощать".

И ведь верно. Простить может только тот, кто обладает внутренней силой. Кто великодушен, и в ком нет гордыни.

А я не могу. И очень долго дую на свои разверстые душевные раны. Видимо, от того и чувствую себя несчастной.

С другой стороны, помнить свою боль не значит "не прощать". Я в замешательстве. Умею или не умею?

Сохраняя свое отчаяние внутри, я не переношу его (почти) в наши с тобой дела. Ты мало о нем слышишь.

Нет. Все равно виновата. Предположим, что я помню плохое только в качестве опыта, дабы избежать при необходимости повторения. Да, я не попрекаю тебя содеяным. Но...

Но я точно связана этими воспоминаниями. А счастливы могут быть только свободные люди...

Тогда получается, что ты вольная птица? Ведь тебе простить меня ничего не стоит?

Не думаю. Вижу же, что и ты не всегда спокоен. Все-таки тебя тревожит моя бессонница и хрупкое здоровье. Ты готов решать мои проблемы и делаешь это сразу, как понадобится.

Как бы там ни было, осознаю, что так или иначе меняться надо мне. Стать сильной любой ценой. Заменить покорность невозмутимостью. Злобу насмешливостью. Несправедливые упрёки использовать в качестве заострения внимания на своих достоинствах...

Короче, хватит письма писать. Надо действовать. Но это уже другая история. Вернее, вторая её часть.

Я готова рассказать её не только тебе...