Track 1 Маленькая Таня

Факт, давно примеченный: каждое время создаёт моду на собственный комплект имён. Помнится, была эпоха поголовных Марин, потом, кажется, Лен. Затем пришёл черёд Насть и Даш. Родители Маленькой Тани в этом смысле припозднились - волна Тань была уже на исходе. Ну, да ладно.
Минуло немало времени после исчезновения её с горизонта, но тут эта древняя - "Factory Girl", вдруг показалось, была совсем про неё.      
       "Waiting for a girl and her knees are much too fat
Waiting for a girl who wears scarves instead of hats
Her zipper's broken down the back
Waiting for a factory girl"

Ну да, The Rolling Stones.

Вообще-то Тане было всего 17 и её фабрика состоится, кажется, через пару-тройку лет. На момент знакомства она обучалась в техникуме, как-то связанном с производством обуви. Не знаю, сохранились ли ещё такие сейчас.

"Я выписал две герлы! Приходи!" - радостно выдал Славка по телефону. Но я не слишком поторопился, и ко времени, когда заявился к нему, обе герлы уже были готовы отчалить. Они уже стояли у вешалки в коридоре. Тем не менее с приходом нового лица, они ещё простояли там часа полтора, а может, и все два, с радостью демонстрируя всех себя и ведя непринуждённую беседу с обильным количеством ха-ха и хи-хи.
Таня, та, что ростом поменьше, стояла спиной к зеркалу, чуть присев на призеркальную тумбочку. Длинные тёмно-русые распущенные волосы, красивые, большие серовато-зелёные глаза в густых чёрных ресницах. Умеренно короткая юбка покрывала стянутую капроном пышную упругость. А ещё были эти руки, совершенно женские, никакие уже не девические. Маленькие пухловатые пальцы с не слишком ухоженными ногтями.  Во всём же остальном сквозила семнадцатилетняя свежесть и несомненное девичество.
Помню встречную волну в момент неслучайного моего касания где-то в районе горячего её предплечья. Это был миг, когда её телесность откровенно известила о скопившемся желании. Ну, что тут сказать? Roses are red and ready for plucking. Да, да, никак не иначе! И уже тогда было совершенно ясно, что я тут ни при чём, на месте моём мог возникнуть любой другой садовник. Уж простите за метафору. Просто случилось так, что по ходу дела, суждено было явиться мне. Вот и всё.

Вторая герла, чуть более рослая, была не менее миловидна и, кто знает как бы всё там сложилось, если бы Маленькая Таня не совершила выпад определивший дальнейший исход.
Под конец встречи решено было созвониться. Ленка, так звали другую герлу, в Славкином блокноте, написала свой телефон и оставила его у зеркала. (К слову сказать, у Славки с ней так ничего и не состоялось.) И Таня точно таким же образом запечатлела свой номер. Потом она вырвала из блокнота листочек, что-то бегло черканула в нём и в свёрнутом виде протянула мне. Написанное она попросила прочитать после того, как выйдет за дверь. Ну, как и было обещано, записку я развернул после ухода девиц. Содержание не удивило меня. Предугадать что-то подобное было совсем не трудно. Опыт пионерлагерного детства был на подхвате. Если что и удивило так не банальность, но лаконичность. "Я люблю тебя,"- прочитал я, печально улыбнувшись. Печально, потому что честь оказали совсем даже не по заслугам.

Ну, и далее, как говорится, всё заверте...

Она была резвой, охочей, заводившейся с пол-оборота, как чешский мотоцикл «Ява», жутко модный в ту пору. И далее с некоторыми вариациями всё происходило примерно так: звучит что-то привычно протяжное на магнитофоне. Ну, скажем "Wish you were here "Pink Floyd. "Тела сомкнувшиеся эти,- по словам поэта,- уже того не ищут, что искали". Вот, правда, язык шевелится, шевелится, всё вещая и вещая о чём-то совершенно пустом и неважном. Но иной раз Таня устраивала, по моей просьбе, забавные представления.
У неё была особенность в ту пору вполне своеобычная. Сейчас, всё по-другому, но тогда в присутствии особ противоположного пола матюгаться было не комильфо. Никто из тогдашних друзей моих как-то и не позволял себе этого. Так вот, Таня была заправской матюгальщицей. Попросить её продемонстрировать талант было своего рода развлечением. Вот, скажем, лежим мы, упившись друг другом, с полчаса уже пустопорожне оттрепавшись, и тут поверх мелодичной магнитофонной лирики начинают исторгаться четырехстопные ямбы отъявленных ругательств. Нечто подобное я потом наблюдал в "Экзорцисте" Уильяма Фридкина. Правда, моя юная девушка производила это совсем даже без остервенения и пенопускания, но лишь с милой улыбкой на лице. Кажется, это было весело.

Другой её особенностью был вполне ограниченный набор глуповатых клише применяемых ко всем случаям жизни. Ну, например: "Приходи 32-го числа!" Это когда её попросишь о чём-то, чего ей делать неохота. Ей это виделось верхом остроумия. Именно эта фраза про 32-е число из всех её заготовок больше всего меня бесила.

Ну и вот записка, обнаруженная промеж книжных страниц  десятилетия спустя.

Помнится, это был уже поздний вечер, в комнате довольно темно, огонёк ритуально запущенного магнитофона пробивает сумеречное пространство. Сидим молча. Между нами журнальный столик. На нём случайный листок бумаги, карандаш. От нечего делать беру его и выписываю строчку. Продвигаю листок к противоположному краю стола. Мне тут же отписали в ответ. Потом - я. Потом - мне. Ну и вот что обрелось в результате:
- Таня, дай мне проковырять little дырочку в твоей юбочке. Сама знаешь зачем.
- Я боюсь, ты икать будешь.
- Почему?
- Потому что кончается на «У».
- Я тебя сейчас от..бу. На "У"?
- Попробуй.
- Потаскушка хренова!
- Нет, я думала, что ты, действительно, дурак. А ты ДУРА-АК! Я с тобой больше не вожусь.
- Ну и не водись, а пое...ть дай.
- Приходи 32-го числа.
- Дура-ты-дура!..
- Я знаю об этом.
- Всё равно дура.
- Очень мило с твоей стороны. И всё-таки я тебя люблю.
- А-а-а-а!
- Б-б-б-б!
- Что опять на мат перешла?
- Разве это мат?
- Если я тебя на «Б» назову, это, конечно, не мат. Так?
- Во-первых, что такое «Б»? И во-вторых, я на тебя этого не говорила.
- Врёшь, говорила, бл..духа!
- ДУРАК.

Это не было ссорой, конечно. Так, забава. Но, вот, месяцем спустя без какой-либо ссоры, всё про меж нас и завершилось. Как в своё время поведали Doors: "variety is the spice of life." Таня решила расширить область изведанного. И потому, в соответствии с её пониманием, вслед за первым должен был состояться второй. Но тот вроде не слишком впечатлил её, и она была готова отыграть назад. А месяцем спустя я, как раз, защитил диплом, и отец поощрил меня путевкой в Туапсинский дом отдыха. Там мне повстречалась первокурсница мединститута 19-летняя Галя, приличная-преприличная девочка. Галя выказала серьёзность намерений, и мне подумалось, что с нею это вроде бы даже резонно. Чего ни случается в курортно-приморской зоне! Галя была из города Куйбышева, и произошло так, что наша с нею переписка через какое-то время мерно сошла на нет. Может, стоило проявить больше упорства? Не знаю. Порою Галя мелькает в воспоминаниях.

По прошествии года Маленькую Таню один раз случайно встретил в метро. Она много улыбалась, язвила и всячески выказывала сердитость. Казалось, дай ей бутыль серной кислоты, и она, не задумываясь, окатит.

Потом спустя лет десять-двенадцать, уже в перестроечное время она позвонила.
"Тут в Тушино в кинотеатре идет итальянский фильм. Детям до шестнадцати! Говорят, голых баб показывают. Приезжай. Приедешь?"
Встреча, таким образом, состоялась на нейтральной территории. Фильм оказался словоблудным и необыкновенно скучным. Не досмотрели и до половины.
Таня рассказала, что вышла замуж и прилично получает, работая мастером на обувной фабрике. Располнела, и потому, показалось мне, ещё уменьшилась ростом. Из Тушина ей было на автобусе. Не успели подойти к остановке, как её номер уже был готов отчалить. Таня, трепеща всею своею телесностью, устремилась к нему. Видит Бог, совсем не желая её задеть, я невольно рассмеялся. Таня набегу обернулась. На лице мелькнула обида. Автобус её забрал. Забрал, наверное, навсегда.