Трамвай

               

    На Вршовицкой многие хозяйки сошли и пошли на Гавелский рынок.
    Вошли две молочницы с корзинами, покрытыми нечистыми салфетками и щуплый господинчик.
    Бабы стали на задней площадке и завели разговор о торговых оборотах, потом смеялись, что полицейский инспектор Жила конфисковал у какой-то Геленки крынку сметаны якобы для экспертизы:
    - О, эти экспертизы серьёзное дело! - смеялись молочницы. - У пана инспектора семеро детей!
    Щуплый господинчик уселся  впереди и стал с видом крайнего внимания смотреть в окно.  Звонок прозвенел, трамвай тронулся.
    За окном не спеша разворачивалась панорама пражских улиц, площадей и памятников многочисленным Францам Иосифам и Иосифам Фердинандам.
    Звонок звенел, люди входили и выходили. Пока доехали до Градчан, общее мнение сложилось такое, что хоть Англия и побила буров, да у самой морда в крови и что Балканы, этот пороховой погреб, себя ещё покажет.
    На улице Длоугой всеобщий интерес вызвали крики, ругань и трели полицейского свистка.
    На полном  ходу заднюю площадку, разметав молочниц с их крынками и горшками, взяли штурмом два новых пассажира.
    Первым, тяжело отдуваясь и бормоча проклятия, ввалился какой-то солидный господин в сюртуке, перепачканном мелом. А за ним лихо вскочил на подножку кругломордый босяк лет двадцати трёх.
    Не успев войти в трамвай  таким скандальным способом, босяк тут же высунулся с площадки наружу и стал кричать что-то оскорбительное. При этом он далеко выставлял из дверей свой зад в обтрёпанных как у комика Ржечека, штанах,  и к этому заду приставлял пучок петушьих перьев, явно выдранных  из полицейской каски:
    - Поцелуй меня в фалду! - орал он во всё горло. - Кукареку! - швырнул                напоследок в невидимого преследователя перьями, плюнул и закончил энергически:
    - Проклятые шпики! Башибузуки! Сатрапы  шенбруннского паши!
    Трамвай выразил молчаливое согласие.
    - Приветствую! - сказал черноусый босниец.
    После этого, очень довольный собой, обтрепанный субъект плюхнулся на скамейку рядом с господинчиком, продолжавщим смотреть в окно с видом слабоумного глухонемого.
    Его приятель сел напротив. Некоторое время новые пассажиры спорили с кондуктором, пристало ли жрецам Аполлона платить за проезд, потом горячо обсудили какую-то Боженку, причём пожилой называл её  душкой и милым дитя , а молодой шкурой. Потом приятели ненадолго замолчали, видимо,  исчерпав  темы для разговора.
    Но вскоре молодец в дырявых портах, непоседливый как воробей, толкнул своего друга, которого он называл то Франкенштейном, то Будейовицким Маньяком, то просто Франтой, кивнул на своего соседа и, деликатно коснувшись своей нечистой лапой его маленькой ручки в свежайшей жёлтой перчатке, медово спросил:
    - Имею ли я честь лицезреть перед собой пана Бржетислава Кокошку, содержателя подпольного абортария на улице Пресвятой Троицы?
    Господинчик мучительно вздрогнул и с тревогой уставился на говорившего. Несколько мгновений он явственно старался перенестись в этот грубый мир откуда-то издалека, возможно, с Луны:
    - О нет… - пробормотал он, запинаясь. - Я… я вовсе не пан Кокошка.
    - Кто же вы, по-вашему? - гневно вскричал голодранец. - Шулер Нимиц? Конокрад Говёнка? Русский царь Николай Александрович? Не вздумайте со мною крутить! - и он бешено завращал глазами. - У меня разговор короткий!
    - Я… не царь Говёнка… - с сомнением пробормотал господинчик. - Я… доктор Франц Кафка из страхового общества «Ассикурациони Дженерали»...
    - Ай! Чтоб меня! - подскочил босяк на месте как бы от испуга. - Доктор! Такой молодой и уже доктор страхования! - он толкнул коленкой своего приятеля. - Ты когда-нибудь слышал что-либо подобное, Франта?
    - Врёт, небось, - флегматично заметил Франта. - Какой-нибудь сутенер со Златой Улочки, или депутат от младочехов.
    Господинчик, имевший наглость  назвать себя доктором, отвернулся к окну. Щека его нервически подергивалась, на глаза навернулись слёзы.
    Бродяга, которого Будейовицкий Маньяк Франта называл то «остолопским вруном», то «бездомным аферистом Гашеком», то просто Яреком, вдруг расхохотался и хлопнул доктора Кафку по плечу:
    - Брось,  друг! - сказал он. - Это же шутка! Я сам доктор грязнописания!
    Доктор Франц Кафка, уже успевший вернуться обратно на Луну,  пропустил извинения мимо ушей.
    Хулиган же Гашек перепорхнул на соседнюю скамейку, строил глазки и втирал очки  хорошенькой барышне, севшей в трамвай  у Крумлова моста.
    - Бываете в «Бендловке»? - галантно осведомлялся бездомный аферист Ярек. - Приходите сегодня  плясать танго, а потом  я куплю вам рюмку контушовки! Я получил в газете «Нова Омладина» сорок крон аванса  и теперь валяюсь в золоте как свинья в грязи! Я как Ротшильд!
    Похмельный Фанта мрачно икнул:
    - Не забудьте, пан Ротшильд, что мы должны пани Швейцеровой за квартиру за два месяца.
    - Проклятый пьяница! - вдруг вскричал  Гашек, тыча пальцем в окно. - Академия вшивых художеств! Из-за тебя мы проехали остановку! Что скажет пан редактор «Скотоводческого обозрения»? Стой! Стой! - заорал он и, опрокинув какую-то даму с колпаком для лампы и таща за собой покорного Франту, соскочил с трамвая.
    Они так ловко спрыгнули на мостовую, что сшибли с ног прыщавого юнца с тревожными глазами и папкой под мышкой. Папка упала на булыжники мостовой,  оттуда веером рассыпались листы бумаги с бледными пейзажами.
    - Oh mein Gott! - слабо вскрикнул юный художник.
    - Du idiot! - взревел безбожный лгун Гашек, перейдя на немецкий. - Какого чёрта прётесь вы со своей художественной галереей туда, где есть я? Фамилия! Имя! - гаркнул он, демонически сверкая очами, одной рукой ухватив юнца за шкирку, а другой толкая криво усмехавшегося Франту в бок.  - В какой гимназии учились? Частенько, чай, попадали в Кондуит?
    - Ги… Ги… Гитлер! - испуганно пролаял юный мазилка. - Адольф! Смею доложить, окончил четыре класса реальной школы! Час… частенько попадал!
    Гашек помог Адольфу собрать рассыпанные картинки и похлопал того по плечу:
    - Одну беру на память. Мне этот мостик очень нравится. Он напомнил мне давно минувшую юность у Домажлиц в Мерклине. Сегодня подарю его своей невесте Боженке.  Это такое чистое создание! Жёлтый билет у неё всегда в полном порядке, это вам скажет любой в кафе «У мертвеца»! Надеюсь, вы не в претензии? - вскричал Гашек, опять завращав глазами. - И учтите, Гитлер, что вам крупно повезло, что вы так легко отделались! У меня разговор короткий! - он молниеносно отвернул лацкан обтерханного пиджачка, где и правда сверкнул какой-то спортивный значок. - Ать-два и в участок! А там - каторга, дыба, аутодафе! Вы меня понимаете?
    - П-п-п-понимаю!.. - плаксиво  сказал юный олух Гитлер. - Простите, господин старший инспектор, больше такого никогда не повторится!
    Но он говорил это в пустоту. Гашек с другом уже исчезли за углом.


         2020 г.