Как ездить быстро и жить долго

Июнь. В этот раз — не гонка, не командировка, предвестие настоящего путешествия. Всё начинается с привычного, почти сакрального ритуала: рано утром, когда город ещё спит, мать и дочь идут в городскую баню.

Утренний пар, чистая вода, тёплые, полутёмные раздевалки и знакомая влажная тишина. Тут все свои, женское единство и доверие в мелочах. Клареноре ощущает себя в мире, где женщины говорят только о важном: здоровье, семье, путешествиях, иногда делятся рецептами долголетия, иногда советом по маршрутам.

В бане она особенно прекрасна: длинные, густые волосы, заплетённые в две ровные, тугие косички почти до пояса; тонкая кожа светится свежестью. У Клареноре высокий, стройный стан, выраженные ключицы, уверенно расправленные плечи. Прямой, смело повёрнутый подбородок, тонкий нос, огромные, немного дерзкие карие глаза. Девочка гордится своими не проколотыми ушами — не дикарка, чтобы продырявливать себя металлическими украшениями, ведь по-настоящему стиль всегда в голове, в поступках, не в украшениях.

В бане её не стыдит собственная нагота. Её грудь, как у многих девушек подросткового возраста, только начинает взрослеть, и она этому только рада: всё ещё впереди, но уже хочется быть взрослой.
“Мы — из поколения, где тело не предмет для украшения, а инструмент для действия”, — подслушала она когда-то мамин разговор.

Эвкалиптовый аромат, дубовые и березовые веники, приглушённые голоса. Грета и Клареноре словно заново учатся расслабляться. Внутри только женщины, вся энергетика дня успокаивается, разговоры текут плавно: о погоде, о маршрутах, кто-то вспоминает молодость и первые туристические поездки.
Грета привычно участвует в беседах, рассказывает один-два случая с гонками, но больше слушает. Клареноре, не теряющая дерзости, отвечает на вопросы старших, удивляет их своими инженерными знаниями, а чуть позже смеётся с мамой.
После парилки, холодного душа и короткой беседы о климате Европы, Грета предлагает спешить домой. Впереди — самое главное: составление “легенды”.

В полдень на большом столе раскладывают карты и тетрадь. Клареноре осторожно ведёт линию цветным карандашом: каждая остановка, каждый перекрёсток отмечен почти детским почерком, но с инженерной точностью. Тут же на полях — заметки:

“Подъезд к Людвигсбургу — крутой разворот”

“Здесь может быть хороший кофе”

“Найти живописный водоём для купания во Франции”

Грета пишет строго, практично — список инструментов, станции заправок, контроль воздуха в шинах каждые 200 км.
Собирают чемоданы.
— Купальники брать не будем. Из принципа. Лучше купаться нагими, чем изображать “приличную девочку” — мы не такие!

Мама, слегка посмеиваясь, всё же откладывает пару ярких купальников—“если вдруг понадобится”. Дочь протестует:

— Даже если полиция придёт, скажу, что так принято у немцев. Главное—всё делать с достоинством.

Они едут домой; уже стемнело, но работа не закончена. К столу разложены карты, толстая тетрадь для “легенды”—выкладывают нитку маршрута, отмечают каждый пункт назначения, подсчитывают расстояния, планируют обязательно найти водоём во Франции для купания.

Клареноре раскладывает вещи—две юбки, платье, пара брюк, футболки, рубашка. Мама добавляет парочку легких шалей, толстовку для подъёма в горах, и, расхохотавшись, кладёт игру для путешествий — мини-шахматы.

Грета с мужем обсуждают детали—он не поедет: у него работа, он довозит “девочек” утром до КБ Daimler-Benz. Ночью привычная близость—спокойное, зрелое счастье: лежат рядом, тёплые ладони, плечо к плечу. Посреди ночи Клареноре, не терпя одиночества и эмоционального напряжения, тихо крадётся в их комнату и забирается под одеяло между родителями.

— Слишком много эмоций, не могу одна, — шепчет она, устраиваясь поудобнее.

Грета привычно гладит дочь по голове, отец нежно смешивается с этим женским коконом, обнимая сразу обеих.

Раннее утро—в квартире пахнет кофе, гренками, яичницей с сосиской и остатками вчерашнего торта. Лёгкая суета: перекличка ключей, проверка паспорта, запах счастья.

Отец загружает чемоданы в W138 — до ворот КБ ДБ всего пять минут. Дочь долго целует маму, папа снимает на фото их семейную сцену.

У завода — служебный Mercedes 300SL весь в утренних отблесках, обласканный солнцем, как будто тоже готов к путешествию. Чемоданы аккуратно перекладывают из багажника 138го в серебристый багажник футуристического Mercedes. Платья, футболки, юбки занимают свои места.
Грета достаёт легенду: маршрут подробно расписан и лежит рядом с фотоаппаратом Voigtl;nder.

Клареноре берёт белую футболку с огромной звездой — готова к новому приключению и принципиально уверена в себе.

Именно с этих утренних мгновений, наполненных ритуалами, близостью, разумом и дерзостью, начинается история их путешествия, полная скорости, свободы, доверия и ответственности.


Клареноре вдруг взрывается надеждами:

— Мама, я так хочу сама вести всю дорогу. Ты ведь сама говорила, что на треке еду лучше, чем половина тест-пилотов!

Грета смотрит строгим, но любящим взглядом:

— Через границу еду только я. Помни — в реальной жизни нет запасных кругов. Скорость всегда под контролем. Через три года получишь права, тогда свободы будет больше. Сейчас главное — не навыки, а ответственность.

Дочь надувается, но притворно. Эта игра повторяется всякий раз, когда они едут далеко: торг, условия, компромисс.

В тот вечер они опять обсуждают где перекусить, где сделать “главное фото”, где искать подходящий водоём — Клареноре мечтает искупаться в чужой стране.

Перед сном мама аккуратно настраивает Voigtl;nder, дочь проверяет зарядку батареек. Футболка для Клареноре — чистая, белоснежная, с громадной черной звездой Mercedes-Benz — уже высохла: символ личной свободы и самоопределения, которое важнее любых серёжек.

Глава 1. Утро отъезда и путь до шлагбаума

Раннее утро. Двор КБ Daimler-Benz в Штутгарте всё ещё свеж от ночной росы. Клареноре выходит из подъезда — высокая, худощавая, с прямой посадкой, будто носит на плечах невидимый рангоут. Две косички болтаются вдоль спины, лицо слегка покраснело от парной, щеки почти румяные.

Машина, сияющая даже без солнечных лучей, — 300SL, серебристый, сверкающий, мечта любого мальчишки и тайная зависть любого взрослого мужчины. Подходит, поднимает крышку багажника и — по-немецки — расставляет чемоданы, каждую пару ботинок, каждый пакет строго в своем отсеке.

Рядом появляется Грета: коротко хвалит порядок, мягко шутит о “немецкой школе багажных дел”.

Грета снимает момент — дочь в профиль, тянется за сумкой, на плече косичка, мускулистая тонкая рука.
Клареноре смешно щурится на солнце, потом садится в машину. Мягко поднимает руль, одним движением снимает белую футболку, остаётся в одной тёмной хлопковой юбке. Грудь маленькая, но гордая, её не стесняет собственное тело ни секунды: это не баловство, а логичное продолжение утренней бани.

Грета мгновенно делает снимок: сидящая за рулём дочь в открытой машине, крылья дверей подняты, солнечный свет играет на коже, на профиле, на глазах и серебре капота.

— Даже если ты умеешь всё — повторенье мать ученья, — шутит Грета, садясь рядом.

Последние взгляды на завод, щелчок ключа, и 300SL плавно оживает под руками Клареноре.

— Главное — плавно, не торопись с первой, слушай двигатель: он скажет, когда пора добавлять.

За воротами КБ — настоящая жизнь, большое путешествие, дорога к взрослости.

В этом кинематографичном начале созданы ритуал, портрет, подготовка и первый акт сильной самостоятельности. Всё — через детали образа, характера, динамики тела в машине, а не только слов.
Вечер перед отъездом — тихие разговоры о том, как важен ритуал начала: чистота тела в бане, чистота мыслей перед дорогой, доверие машине и друг другу.

И наконец, у письменного стола — легенда готова: аккуратно сложена, фотографии на зарядке, Voigtl;nder ждёт завтрашнего утра, белая футболка с огромной звездой уже выстирана и развешена сохнуть — символ свободы и стиля Клареноре.
Раннее июньское утро. Лёгкий туман укутывает асфальт во дворе КБ Daimler-Benz. Серебристый Mercedes 300SL, самый современный автомобиль своего времени, будто готов вырваться на свободу, сверкает стальными боками. Двери-крылья открыты — как настоящие крылья, зовущие к горизонту.

Грета наблюдает, как Клареноре проверяет давление в шинах, настраивает зеркала. По музыке утреннего города угадывается предвкушение: женщина и девочка собираются погрузиться в свою одиссею.

— Проверь страховку на передачу, — комментирует Грета, — чтобы на крутых спусках коробка не ушла в нейтралку.

Клареноре кивает, впитывая тонкости, как губка.

Они минут пять расставляют чемоданы в багажнике — чётко, геометрично, по немецки — и закрывают дверь.

— Какая у тебя цель? — спрашивает Грета.

— Доехать быстро, красиво и безопасно, — отвечает Клареноре.

Садятся в салон. Пока стоят, двери-крылья летят вверх, открывая внутренний космос машины. Смешно, что на стоянке к ним оборачиваются все — даже рабочие в синей спецодежде, даже охранники, даже шеф производства, вышедший на утреннюю прогулку.

Мерседес шумит, мягко прогреваясь. Руки “без пятнадцати три”, рукоять коробки перед глазами. Грета объясняет голосом инструктора:

— Следи за нагрузкой, тормози двигателем, не перегревай барабанные тормоза. Автобан — не трек: расход топлива важнее разгона, а плавность — важнее рекорда.

Скорость набирается — 80, 120, 150. Клареноре ведёт точно и нежно, словно дрессирует саму машину.

— Главное — видеть на полкилометра вперед, с самой большой скоростью тебе хватает полсекунды на принятие решения. Береги эту секунду.

Грета рассказывает истории: как в двадцать один перегоняла машины с завода, как однажды чуть не промчалась по мосту на высоте при полностью открытых дверях — урок: дверь всегда должна быть закрыта на скорости.

Через час дорога становится ровнее, поток машин расступается. Клареноре спрашивает у матери разрешения:

— Можно…?

— Только здесь, и только один раз — разгони до двухсот. Я сделаю снимок.

В воздухе возникает флер ожидания. Клареноре снимает белую футболку с большой звездой, бросает на сиденье. Её грудь, профиль лица, тонкие руки на руле — всё мелькает в вспышках рассвета.

Махом — стрелка спидометра уходит вправо, до самой отметки “200”. Грета держит фотоаппарат. Фотография в момент: девочка — полуобнажённая, напрягающаяся, серьёзная, глаза устремлены вдаль, в зеркале — их совместное будущее.

— Достаточно! — резко говорит Грета, и Клареноре сбрасывает скорость. Автомобиль послушно возвращается на крейсерские “150” — двери давно закрыты, поток воздуха уже мог бы вырвать их с места.

Они обе смеются — смех острый, как вкус свободы.

Чуть позже, недалеко от границы, останавливаются на фото. Двери снова распахнуты вверх, как флаги новой эпохи. Грета позирует рядом с дочерью. Клареноре натягивает на себя ту самую белую футболку с огромной звездой Mercedes-Benz. Туристы, местные и дальнобойщики смотрят с восхищением и лёгкой ревностью — такие машины видели только на выставках, а такие женщины — только в фантазиях.

Мгновение тишины, щелчок камеры: на снимке — две свободные, сильные, любящие себя и свою машину женщины, и блистающий на солнце 300SL с поднятыми крыльями.

— Перед границей меняемся, — говорит Грета.
— Я готова, — отвечает Клареноре, вновь взрослая, вновь серьёзная, послушно садится на пассажирское кресло.
…Дорога начинается с легких, тёплых утренних разговоров. За окном всё ещё сереет июнь, но в машине тесно от азарта. Клареноре, высокая и стройная, с двумя плотными косичками лежащими по спине, вытягивает ноги вперед к педалям, чувствует себя не просто водителем, а участницей настоящей одиссеи.
Грета рядом, полусонная, держит на коленях легенду, аккуратно перечёркивает остановки ручкой, напоминая о ритуалах безопасности и проверке техники:

— Перед крутым спуском переводи в пониженную. Коробка не любит перегрева.

По дороге много разговоров — о путешествиях, о прошлом, о заводских испытаниях, о жизни. Грета комментирует маршрут: почему здесь автобус не для скорости, где лучше держать свой темп, как правильно работать рулём в затяжных дугах.

На границах меняются: Грета строго садится на водительское кресло, мельком обнимает Клареноре.

— Официально ты ещё школьница. Через три года права, тогда отпущу в любое направление.

Паспортный контроль — формаальности, быстрый обмен улыбками. За второй границей вновь дорога: ровная, совсем свободная французская трасса.

Клареноре вновь за рулём, теперь уже в своей стихии. Просторное небо, потоки воздуха через щели, движение — как музыка.

Встречные машины замедляют ход, оглядываются. Mercedes 300SL — не просто автомобиль, а футуризм во плоти, мечта всей Европы. Даже взрослые мужчины, сдержанно признавая силу бренда, не скрывают восхищения. Несколько детей машут рукой, дальнобойщики поднимают кулак с одобрением.

—

На первой французской заправке Грета советует дочери:

— На таких машинах бак лучше держать наполовину полным — вдруг попадём на горную трассу.

Клареноре на отличном французском просто, весело обращается к заправщику:

O; est-ce qu'il y a un bon endroit pour nager, pas trop de monde, mais joli? On veut nager compl;tement nues, comme en Allemagne!;

Заправщик смеётся, выглядывает из-под фуражки, отводит взгляд к карте.

Lac de Joux, pas loin. Mais attention, les gendarmes sont parfois stricts!;

Они записывают координаты, обменявшись благодарностями.

—

Дорога к озеру — практически пустая, утро будничное, солнце ещё не палит. На пляже всего пара компаний; за синим песком и зелёными кустами прячутся редкие пары и местные жители. Грета паркует Mercedes в самом дальнем углу, раскладывает складной штатив, проверяет Voigtl;nder.

Клареноре легко раздевается, оставляет юбку, снимает футболку — грудь гордая, ровная, молодая. Длинные косички разлетаются по плечам. Мама улыбается: этот жест — не протест, а уверенность. Дочь спокойно идёт к воде, не оглядываясь.

Грета делает пару снимков: дочь в озере, на фоне серебристой машины с открытыми крыльями. Потом фотография — обе, рядом с дверями-крыльями, ни капли напряженности, ни стыда.

Вода ледяная, но воздух — пряный, живой. Разговоры затихают — Клареноре уверенно и по-детски блюдит эти минуты свободы, уверенности в себе, спокойствия.

После купания они по очереди вытираются, смеются:
— Если придёт полиция — скажу, что мы привыкли к свободе!
— Надеюсь, до штрафа не дойдёт.
Начало большой дороги, начало урока жизни, начало настоящей главы о скоростях, ошибках и искренности.

Пляж озера в будний день был почти пуст, когда мать и дочь устроили свой фотосет на фоне серебристого Mercedes. Двери-крылья были подняты, обе немки — Клареноре с двумя плотными косичками почти до пояса, Грета статно, спокойно — позировали совершенно обнажёнными: одна в солнце перед дверью-крылом, другая, чуть позади, ловила тёплый свет и ветер.

В эту сцену вливился француз — месье Ален Робер, геодезист из Лиона, и его рыжий сын, Луи, лет одиннадцати. Отец — в холщовых шортах и майке, немного усталый, но всегда с мягкой улыбкой наблюдателя; мальчик — веснушчатый, шустрый, в смешных плотных семейных трусах, от которых он явно старался избавиться к лету.

Видя немецких женщин у машины, Ален, не без стеснения, но в духе французской открытости, спросил разрешения сфотографироваться вместе. Клареноре рассмеялась, помогла Луи усесться в кокпите за рулём Mercedes — глаза мальчика светились восторгом.

Грета и Клареноре встали одна спереди, другая позади дверей-крыльев, Ален — на пассажирском месте, смотрящий через салон. Щелчок затвора запечатлел момент свободы, доверия и новых мечтаний.

— Vous parlez le fran;ais ; merveille, mademoiselle.; — Ален заметил, слушая, как Клареноре объясняет, как работать рычагом переключения передач.

— Merci, j'ai appris en Suisse, mais je parle encore mieux italien!; — чуть смутившись, отвечает Клареноре.

Грета добавила: «Я сама сейчас в служебной командировке, машина — не личная, а фирменная. Клареноре у нас водитель-испытатель, пока ещё на общественных началах.»

— Alors, bon courage ; vous deux, mesdames Mercedes!; — с уважением произнес Ален.

Потом все пошли купаться — Ален и Луи в шортах, немки — нагими, не скрывая ни тела, ни души.

Вернувшись на берег, расстелили покрывало и вместе сыграли партию магнитных шахмат: французы против немок. Флажки шуток — то о скорости, то о мостах, смех и споры, партия закончилась вничью.

Грета надела светло-голубое платье, Клареноре — юбку и футболку со звездой. После паузы Клареноре вынула из сумки ещё одну точно такую же футболку, вручила Луи:

— Такие футболки обычно носят мальчики… и очень редко девочки. Сегодня твой день.

— Je serai pilote, comme vous!; — гордо заявляет мальчик, сжимая подарок и мечтая, когда-нибудь оказаться за рулём настоящего болида.

Отец передал адрес для снимков — Envoyez-nous la photo, ce serait un beau souvenir.; — и кулёк с круассанами.

Мальчик, всё ещё в футболке с большой звездой, махал машинам след — теперь уже своей будущей мечте.

Mercedes с обеими немками медленно тронулся с пляжа, закрывая двери-крылья на ходу, оставив на берегу след дружбы, свободы и нового поколения гонщиков.