Ключ от церкви

                С корабля на бал.

    -Не надо оваций, прилетев из Ливана сказал Витамин. Будем переквалифицироваться в управдомы.
      После возвращения из поездки он оформился начальником спортивного отдела на завод. На тот завод, где начиналась его трудовая деятельность. Когда-то, закончив школу, отгуляв последние каникулы, Витамин не стал поступать в студенты, а пошел работать. В райисполкоме взял направление в отдел кадров ближайшего завода, и с началом нового учебного года, в сентябре месяце уже осваивал азы трудовой деятельности. Собственно говоря, то для чего и предназначен человек в государственной системе. В то время среди подростков существовала поговорка: Кто не служил в армии, или не сидел в тюрьме – тот не мужчина. Витамин решил идти своим путем по жизни завод, армия, а там…что будет. Не то чтобы Витамина влекла армейская служба или тюремная романтика, но времена были такие, да и район, как еще говорили край, был отчаянный и блатной. А где тогда не было таких краев по Союзу Советских Социалистических Республик. После таких мясорубок, как революция, присоединения и объединения республик, мощнейших строек века, пятилетних планов, освоения новых земель и видов энергий, подрастающие поколения были как волны девятибального шторма. Каждая новая волна своеобразна, разнуздана и сильна по-своему своей идеологической направленностью. Здесь во время последней войны часть мужского населения ушла в непроходимые леса. Партизанить. Правильнее сказать выживать. Зимой, в холод и голод волк пробирается в деревни, где ест и своих дальних родственников, собак. А уж про человека и говорить нечего. Почти три зимы этот край был под оккупантами. Было от чего озвереть. Другая часть населения подалась в полицаи. После войны первые ходили в героях, многие действительно это заслужили, а вторых расстреливали, вешали, сажали в тюрьмы. Прошли годы, подрастали дети войны, повидавшие своими глазами голод, гонения, лишения и смерть. Ожесточённые душой и сердцем. В семьях, отсидевших свой срок полицаев тоже росли дети, отчаянные и бесшабашные. Безжалостные, нечувствительные к боли, своей и чужой.
-Не досталось им даже по пуле, -
В ремеслухе живи, не тужи:
Ни дерзнуть, ни рискнуть,
              Но рискнули
Из напильников делать ножи,
Так поётся в одной песне о том времени.
Родители вкалывали на множестве заводов, фабрик и предприятий, дети учились в школах, ремесленных училищах и тоже шли в заводы. В то мирное, спокойное время на заводе, где начинал свою трудовую деятельность Витамин, работало более тридцати тысяч человек. Основная масса работающих жила вокруг завода. За железной дорогой находилось местное кладбище. Местное хулиганье называло себя кладбищенскими. Ближе к проходным проходила улица Угольная. Пацаны с этой и прилегающих улиц называли себя угольщиками. Вдоль железной дороги тянулась улица Вокзальная. Обитатели этой улицы естественно были Вокзальщиками. Дальше за кладбищем был поселок Чайковичи, знаменитый полицаями. Их отпрыски были Чайковские, или как их ещё называли Наркомземцы. За Угольной, через речку Болву и заливные луга жили Радицкие. С другой стороны железнодорожной линии, деливший район на две части, находился центр района, который в свою очередь подразделялся на голубятников, старобазарских и орловских. Западная часть района носила загадочное название РДК, которая расшифровывалось очень просто. Районный дом культуры, а далее находился Новый городок и Октябрьские. Все эти группировки постоянно враждовали и дрались между собой. А где в каких краях не было такого? Драки и потасовки в основном проходили в центральном парке, на танцплощадках, на стадионе. Зимой на катке и площадях, перед дворцами культуры, летом на речках и пляжах. Круглый год везде, где угодно, в любом переулке и на любой улице можно было попасть в любую переделку. В драках выясняли отношения, проверяли стойкость, силу духа и твердость характера. Ценилось умение постоять за себя, свою девчонку, за свою территорию. Но чаще все-таки просто проверяли кто сильней, дураче и безголовей. За драки, за поножовщину сажали не разбираясь, всех подряд, как грибы в лукошко.  Многим ломали судьбу правоохранительные органы. В них ведь тоже работали дети войны, ставшие от своей работы еще более безжалостными и нечувствительными к чужим страданиям. Вот и шли, другим не нужным, путем отчаянные храбрецы, физически одаренные и стойкие боевым духом в тюрьмы и зоны. Мальчишки ещё в первых классах делились на плохих и хороших. Послушных, управляемых детей из октябрят принимали в пионеры, из пионеров в комсомольцы, а самых бойких, самостоятельных и дерзких записывали в хулиганы. К седьмому- восьмому классу все четко определялись. Хулиганы шли в ремеслуху, так называли профтехучилища, либо болтались на улице без дела, если и родители у них были совсем пропащие. В ремеслухе основная масса учащихся была из деревень. И вот эту то деревню, жлобов или когутов, как называли их городские, местные хулиганы начинали доить. Отнимали жалкие копейки, продукты, которые привозили из дома деревенские. Немногие из крестьянских детей не ломались. Они уезжали от первобытных условий, пахоты и пьянства, учиться и работать.
-Хоть ты станешь человеком, говорили почти каждому отъезжающему родители. Но стать человеком в тех условиях куда они попадали было очень непросто. Надо было быть или действительно одаренной в каком-либо качестве личностью, или надеяться на случай, или просто жить этаким простодушным хитрованом. Оторванные от привычной среды, разобщенные, они были серой безропотной массой, которую прессовали и просеивали местные.
Приезжие жили по общежитиям, очень редко у родственников. Подлаживались под местных. Пресмыкались перед ними. Кое-кто осмеливался дать сдачи. Если была хорошая закваска и сила духа, то пройдя через битьё, унижение и испытания они принимались в местные компании. Но это было после окончания хмызни, так ещё называли училища, только тогда, когда хмызники приходили на заводы и производства. Иногда из самых упертых и сознательных хитрованов  и подхалимов  партийные и комсомольские органы делали передовиков производств, лауреатов различных премий. Бывало делалось это случайно. Просто руководящие органы указывали пальцем на наиболее горластого и исполнительного. Впоследствии этих деланных пальцем, выставляли свадебными генералами на съездах и конференциях. Стране нужны были очередные Стахановы. Редко кто справлялся с нахлынувшей партийно- комсомольской признательностью. Многие пальцеделанные быстро привыкали к «народной славе».Кто-то спивался, а кто, как тот чукча из анекдота, применяя ипатьевский метод усиленно лез дальше. Один из таких «ипатьевцев» начинал купаться в лучах всенародной славы как раз тогда, когда Витамин отслужив армию, вернулся на завод. И если Витамин искал свой путь меняя профессии и места работы, то упорный выдвиженец, понимая, что только там, где его двинули впервые, будут двигать и дальше, не менял окружающей обстановки. Под лежачий камень вода не течет, но под сидячий на видном месте она неприметно просочится. Невзрачный, какой-то блеклый и губастый, он устраивал своей угодливостью комсомольские, партийные органы и руководство. Вот с ним и столкнула жизнь Витамина в третьем пришествие на завод. Председатель профкома Ранцев Василий Иванович пригласил Витамина в свой кабинет для знакомства. Задачей начальника спортивного отдела было проведение соревнований между цехами, организация спортивных секций, оздоровительных мероприятий, производственной гимнастики. В заводской жизни это была общественная работа и конечно проводить её надо было с такой общественной организацией как профсоюз.   
После официального обмена рукопожатьями, стороны перешли в особый кабинет, в котором Ранцев всем коллективом профкома кушал, отмечал дни рождения и прочие праздники.   
Ранцев достал из сейфа бутылку водки, разлил и сказал:- ты спортсмен, а я барь.
- С буквой Ё – подал голос Витамин.
             -Ты догадливый- улыбнулся Ранцев.
Улыбка у него была открытая и доброжелательная, но когда ему что-то не нравилось, он не снимая её с лица начинал говорить сквозь зубы. Верхняя губа хищно поднималась, красный нос, покрытый крупными рытвинами, вытягивался и проскальзывал облик небольшого злого вонючего зверька. Хорька. Так оно и оказалась впоследствии. На заводе многие добавляли к его фамилии частицу Зас. И это было правильно. Внутренней сущностью он прямо олицетворял природу паршивых худосочных поросят, визжащих, пронырливых, жадно рвущихся к кормушке. С филейной частью, испачканной своим же дерьмом, с жалким грязным дрожащим хвостом. Бывает, что такие поросята выбиваются в люди. Начинают нагуливать жирок. Но как бы они не жировали и не заедались приглядишься и видишь сквозь наигранную напыщенность и чванливость – перед тобой всё тот же визгливый и наглый недомерок, работающий на унитаз. Витамин окрестил его древним еврейским именем – Сруль. Тот, который пробился к рулю и готов обделать себя и окружающих с ног до головы, но с руля не сойти. Такие срули проскальзывают не только в профсоюзные и партийные боссы, но и в высоко сидящих чиновников иногда даже в министры.
 Вот такие мысли вынес Витамин с Ранцевой аудиенции. Много ещё отрицательных эмоций, грустных мыслей и нехорошей философии придется перенести ему за время работы в заводе.
Но надо было начинать работать. Спортивная работа на заводе была мягко говоря не на высоте. Раньше спортивный отдел возглавлял Меликов. После махинаций со спортклубом, когда клуб был передан заводом городским властям, на заводе был организован спортивный отдел. Меликова оставили при заводе. За какие заслуги, чем он был повязан с руководством, особой догадливости не требовалось. Завод растаскивали, как могли. Перепродавали всё что можно, как изготовленную продукцию, так и сооружения, принадлежащие заводу. Детские садики, магазины, дома уходили за бесценок по своим каналам, своим людям. Официальная цена только верхушка айсберга. Остальное, не официальная. Всё, что шло в карманы продавцов. Чёрный нал девяносто процентов основной части айсберга.
Вряд ли Меликов с его умишком был замешан в этих махинациях. Просто он оказался тем винтиком, который был нужен в определенный момент, и от которого нельзя сразу избавится, потому что он много знал о предыдущих делах. Шесть лет работы на заводе Меликов пропьянствовал, спортивная работа велась только на бумаге. Неделями он вообще не появлялся на работе. С Ранцевым его сроднила любовь похмеляться и начинать рабочий день со стакана. Но вышестоящая инстанция в лице заместителя директора по социальным вопросам Глазневича Владимира Сергеевича эти начинания рабочего дня не поддерживала. А когда пьяный Меликов послал его куда подальше, Глазневич предложил написать заявление по собственному желанию. Спорить с ним Меликов не посмел. Заместителя директора называли серым кардиналом завода. Множество интриг, многоходовых комбинаций было за его плечами. Пережил не одного директора. Всю свою трудовую жизнь он посвятил заводу. Начинал механиком гаража управления капитального строительства. Вскоре стал начальником гаража. Своей ранней лысины поначалу стеснялся и прикрывал её ковбойскими шляпами. Под черной шляпой невозмутимое бледное лицо очень редко оживлялось и улыбалось. Напряженным застывшим видом он напоминал кота, сидящего на куче песка, перед совершением акта оправления естественных надобностей. Казалось, что одинаковые мысли с котом застыли в его голове. Как и куда спрятать результат своей жизнедеятельности. В то время завод строил подсобное хозяйство. Свинокомплекс с забойными и разделочными цехами. Уже тогда Глазневич крутил, вертел с бензином и стройматериалами так, как хотел. От природы рассудительный и неторопливый, он долго запрягал, но хорошо ездил. Семь раз отмерял, а потом семьдесят раз отрезал. Куда там до него вдумчивым и выносливым прапорщикам до обеда думающим, а после обеда выносящим. Этот как раз до обеда вывозил, а после обеда думал куда вывезенное сплавить и пристроить. Одновременно с окончанием свинарника он закончил перестройку своего дома и заложил фундамент следующего. А скольким, таким же как он сам, помог. В паре с ним работал начальник охраны Глазкрицкий. Наглое, рыжее лицо еврейской национальности. Два воровских еврейских глаза зорко смотрели, где что плохо лежит. Подсобное хозяйство, которое строилось рабочими завода для улучшения своего же продовольственного положения оказалось настоящим Эльдорадо, обогатившее многих серых кардиналов и генералов заводского управления, задумано было правильно и грамотно обоснованно. Комплекс располагался примерно в пятидесяти километрах от завода. Горюче- смазочных материалов списывалось не меньше чем суточный расход воды Ниагарского водопада. Бетон, раствор, кирпич, всё что имел и производил завод. Доски, брус, двери, окна везли на свинокомплекс в неограниченном количестве. Рабочие цехов и отделов командировались на строительство. Вот только пользоваться плодами рук своих им пришлось очень мало. А воспользовались такие проходимцы, как Глазневич.
 И сказал Эклезиаст;
- Бог дает человеку богатство и имущество и славу, и нет для души его недостатка ни в чем, чего не пожелал бы он, но не дает ему Бог пользоваться этим, а пользуется тем другой человек. Это- суета и тяжкий недуг.
Вот этот недуг и поразил весь народ. Простой заводской рабочий строил свинокомплекс, базы отдыха, дворцы культуры, детские сады, дома спорта, стадионы, а распоряжаться стали чужие люди. Не другие, а именно чужие. Как- то странно, что многие выходцы из рабочих, став начальниками, стали чужими для рабочих. Хочешь узнать человека- дай ему власть. Редко кто может оставаться самим собой на протяжении жизни. Без разгона, с места и в карьер- так началась работа Витамина начальником спортивного отдела. Для начала он ознакомился с тем, во что превратился завод. Больше пятидесяти процентов цехов и помещений были законсервированы. Витамин шел по действующим цехам и чуть не плакал от воспоминаний. Вот здесь на токарных станках трудился Вячеслав Чмыхов, большой любитель футбола, туризма и рыбалки. В другом цеху вращалась деталь на карусельном станке, вот только за станком стоял не одноклассник Вовка Бондарев по кличке Буба, а кто- то другой. Там, где кипела жизнь, были друзья и знакомые по школе, спорту, улицам и танцплощадкам теперь было пусто. Люди ушли. Ушли не только с завода. Многие ушли из жизни. Ушли целые миры. С каждым из них ушла часть жизни Витамина. Как же это было больно. И ещё больней было, что никому ни до чего не было дела. Хотя впоследствии оказалось, что это впечатление было ошибочное. Завод как затухающий костер то вспыхивал, то продолжал тлеть дальше. Подложи свежие дрова, он разгорится в полную мощь, но не подкладывали, а потихоньку растаскивали последние ветки.
Коллектив оживлялся на праздничных мероприятиях. И этому немало способствовало руководство и профсоюзный комитет. 
В конце декабря в заводском дворце культуры проводились новогодние вечера. Занимался организацией вечеров в основном профсоюзный комитет. Собирали деньги с желающих пойти. Считали, закупали водку, конфеты, фрукты. Этому предшествовали совместные совещания у Глазневича. Приглашался начальник заводских столовых, директор дворца культуры, утверждался сценарий и смета расходов. Часть билетов, для самых бедных, руководства, профкомовцев и приближенных, были бесплатные. Директор выделял определенную сумму из заводского фонда на пригласительные билеты. Эти деньги осваивал начальник столовых. Его служба накрывала столы и готовила закуску. Все банкеты и фуршеты обслуживались этой службой. Неудивительно, что начальник столовых был спившийся человек. Небритый, вечно пахнущий водкой он отлично устаивал руководство. В первую очередь Владимира Сергеевича Глазневича. Со всех мероприятий ему шла отстежка. Через начальника столовых тоненький денежный ручеек постоянно тек в карман Глазневича. Часто течение этого ручейка приносило продукты и выпивку. Глазневич очень любил анекдот, как вновь прибывший молодой лейтенант, увидев дочь командира части сказал ей, готовься ровно в 22 часа приду и поимею тебя. Дочь пожаловалась папе. Папа сказал, пускай придет я его самого поимею. Ровно в 22 часа загрохотали сапоги, зашел лейтенант и сказал, - Два бойца пост у входной двери принять. Никого не впускать. Два бойца около этого лысого в пижаме пост принять, никуда не пускать. Два бойца у входа в спальню пост принять, никого не пропускать. Сам лейтенант взял дочь командира под ручку и галантно затащил в спальню. Через полчаса вышел, скомандовал, посты снимаются, кругом, шагом марш. Выбежала дочь из спальни и сказала, - ну что же ты папа? На что папа задумчиво ответил, -поиметь - то поимел, но… как службу поставил! Вот так и сам Глазневич поимел кого можно и нужно, но зато службу поставил. Он не церемонился с подчиненными и простецки говорил начальнику столовых, - Ты там милок, завези мне пару ящиков водочки, нарзанчику ну и баночек там разных, что там у тебя на складе есть.
На одном из предновогодних вечеров побывал Витамин. Председатель профкома выделил ему один бесплатный билет. Наглаженный и одухотворенный, ровно в восемнадцать часов ноль – ноль минут, Витамин прибыл во дворец «Юность».
Дворец был спланирован для проведения танцев, выступлений, праздничных мероприятий. Большая танцевальная площадка, по бокам на подиуме столики. Прозвучали поздравления директора и председателя профкома, затем праздничный концерт и танцы. На этих вечерах народ отрывался по полной программе. Водки было много. Помимо того, что было на столах, приносили с собой. Веселились от души. Редкий вечер обходился без драк. Витамин и здесь сразу отличился.  После выступления с поздравлениями руководства, разгоряченный выпитым народ усиленно занялся флиртом и танцами. Витамин сидел один за столиком, осматривался. Вдруг он увидел, как какой-то мужик стал привязываться к начальнику отдела труда Тимашенкову. Высокий и худой, если бы не возраст можно было сказать стройный. Всегда спокойный и осторожный Тимашенков таким остался и здесь. С чего начался конфликт Витамин не видел, но по опыту знал, что произойдет дальше. Тимашенок вырвался из рук пьяного мужика и нырнул в толпу танцующих. Народ танцевал какой-то массовый хоровод. Танцующие парами, держась друг за друга, шли по кругу. Мужик поджидал, когда Тимашенков поравняется с ним. Витамин видел, что мужик готовится к внезапной атаке. Не спуская глаз с Тимашенка, медленно по рассчитанной траектории мужик шел на стыковку. Витамин решил предотвратить вероломство. Подойдя к незнакомцу, он стал приглашать его отойти в сторону. На мгновенье повернулся посмотреть где Тимашенков и тут же получил хороший удар в нос. Мужик ударил головой так удачно, что рассек Витамину переносицу. Витамин носовым платком попытался остановить хлынувшую кровь. Нособоец попробовал удрать, но не тут-то было. Налетевшая охрана скрутила его и уволокла в туалет. Туда же ринулся Витамин. Там он разглядел удалого бойца. Бить было некого. Мужик «лыка не вязал». Удивительно как он вообще стоял на ногах. Видно было, что его действиями руководил автопилот. По состоянию, вернее нестоянию мужика, коню было понятно, что у автопилота с мужиком не было предварительного сговора. Каждый действовал сам по себе. Через несколько дней Витамин разыскал мужика. Тот работал фрезеровщиком в тепловозном цеху завода. Витамин шёл с твердым намерением украсить физиономию фрезеровщика такими же фингалами, какие появились у него после экзекуции носа. Автопилот оказался очень хитрым и попытался разжалобить Витамина, или мужик был действительно искренним, но у Витамина, взирающего на его заискивающую физиономию и жалкие попытки оправдаться тем, что память ничего не сохранила о том вечере и вообще он очухался в вытрезвителе, пропала вся злость и негодование по поводу случившегося. Правда мужик сказал, что готов компенсировать частичную амнезию литрой, а то и двумя. На что Витамин плюнул и ушел. Всё бы ничего; вот только Глазневич при встречах усмехался и хитро прищурившись каждый раз спрашивал;
- Что ты там не поделил на вечере; Из-за бабы что ли подрался;
Витамин угрюмо отмалчивался и думал про себя;
- Чтоб я ещё хоть раз ввязался из-за вас, старперов, в какую- нибудь передрягу ввязался. Никогда. Ни в коем случае. Никаких конфликтов, буду работать тихо и спокойно.
Но работать тихо и спокойно не удалось. Не в характере Витамина это было.
Надо было организовывать спортивные занятия, проводить заводскую спартакиаду. Проводить было негде. Когда-то заводу принадлежал стадион, легкоатлетический манеж, дом физкультуры и водно - спасательная и лыжная база. Всё это было разбазарено и профукано. Заводской спортклуб со всеми спортсооружениями был отдан городу. Городские власти, по местному выражению, тут же всё раздербанили.  При передаче клуба было составлено постановление о том, что все работники завода имеют право на бессрочное бесплатное посещение всех спортсооружений для проведения спортивных занятий в секциях и группах здоровья, а также участия в спортивных соревнованиях. Это было правильно и справедливо. Основная заслуга создания спорткомплекса конечно принадлежала заводу. Однако наступила пора платных услуг. Возродился старый лозунг. «Нынче вышел манифест, - кто кому должен, тому крест».
И вот Витамину пришлось идти на поклон в свой родной клуб упрашивать