Счастливая история болезни

Я была двухлетней малышкой, когда все это случилось. Август 1980 года мы провели в деревне у бабушки, а к сентябрю вернулись в город. Меня отвели в ясли, и я заболела. Обычное дело: поднялась температура. Приходила врач, слушала, выписывала лекарства. Но лучше мне не становилось: ни завтра, ни послезавтра. Я не только температурила, но и стала жаловаться на ножку, не давая ее трогать, и очень много спала. Мама заподозрила неладное, но врач успокаивала: мол, спит девочка от димедрола, скоро поправится. А я периодически впадала в забытье и была без сознания. Доктор все же отправила родителей на консультацию к хирургу в поликлинику, которая находилась в пятнадцати минутах ходьбы от нашего дома. Было прохладно, папа укутал меня в одеяло и понёс.

Я знаю имя моей спасительницы – Елена Иосифовна, оно не выветрилось из памяти, и даже сейчас ее образ стоит у меня перед глазами (мне удалось с ней увидеться лет через двадцать). Елена Иосифовна – темноволосая, улыбчивая, добродушная. Несмотря на свою полноту, даже грузность, она очень любила море. Детей любила, свою работу детского хирурга. Осмотрев меня, она схватилась за голову и незамедлительно вызвала скорую. Так я оказалась в детской больнице, тогда еще носившей имя Надежды Крупской. У меня взяли анализы, зашептали: «сепсис, сепсис…» и срочно увезли в операционную. А дежурный хирург отвел в сторону моего папу и сказал: «Подготовьте жену, надежды на успешный исход операции никакой». Ничего страшнее в своей жизни я не слышал, - рассказывал потом папа. Маме, правда, в тот вечер он ничего не сказал. Они вернулись домой, почти без сна провели ночь, а утром, чуть свет, поспешили в больницу. Доктор сообщил, что я нахожусь в реанимации в крайне тяжелом состоянии. И посоветовал родителям не сидеть в коридоре, а ехать домой и звонить в справочную службу.

Пока мама выясняла у медсестры, что привезти для меня, папа вышел и разговорился во дворе с больничным дворником. Оказалось, что они земляки. Папа не удержался и поделился с ним своим горем. Дворник, выслушав, сказал: «Да, те, кого сюда привозят, уж редко выходят».
Несколько дней подряд родители слышали обо мне одно и тоже: «в реанимации, состояние крайней тяжести».

Когда о болезни сообщили моей деревенской бабушке Маше, она заохала, заголосила, почему-то сетуя, что я некрещеная.
Возможно, вздохи бабушки и родителей были приняты за молитву. И в конце сентября в медицинской карте впервые была сделана жизнеутверждающая запись лечащего врача: «состояние средней тяжести, пациентка переведена в палату». Маме разрешили оставаться со мной целый день: с утра до вечера. Она приходила в больницу самая первая, осторожно ступая по намытому полу, слыша ворчание медсестры: «Что вы так рано приходите? Спят ещё все». А маме было важно, чтобы я, просыпаясь утром, видела ее рядом.

Больничная палата находилась на первом этаже. Ее окно, выходящее на оживленную 1-ую линию Васильевского острова, располагалось достаточно высоко. Но это не останавливало моего папу, ему очень хотелось меня увидеть, и он забирался на выступ больничной стены. Мама открывала ему окно, и папа, как волшебник из голубого вертолета, передавал конфеты. «Катеки, катеки!» - радостно кричала я, шурша яркими фантиками. Никто тогда меня не ругал за сладкое.
Долго я пробыла в больнице. И вот, наконец, мама получила на руки выписку и разрешение ехать завтра домой. Ещё одну ночь я должна была провести на больничной койке, но родители решили уговорить медсестру отпустить меня сегодня же вечером. Сестра втихаря выпустила маму со мной из больницы. Папа вызвал такси, отнес меня в машину, и мы помчали домой. О, а дома! Этот счастливейший момент запечатлелся в моей детской памяти. Из всей истории только его я и помню: я сижу на кровати и смотрю «Спокойной ночи, малыши».

Моя левая нога еще несколько недель была в гипсе, но потихоньку я научилась аккуратно сползать с кровати и прыгать на одной ножке. И однажды допрыгалась: сломала правую ногу и меня повезли в травму. В семейном архиве есть фото, где я сижу на кровати с двумя перебинтованными ногами.

А вот фотографий с моего крещения, которое последовало вскоре после этих событий, не сохранилось. Тогда не принято было фотографировать Таинство.
Прошло сорок пять лет с тех пор. И сегодня в той больнице каждый день принимают пациентов. Съезжая с Тучкова моста на Васильевский остров невозможно не обратить внимание на здание нежно-розового цвета с высокими окнами, на фасаде которого можно прочитать название – детская городская больница №2 святой Марии Магдалины.