Рецензии на произведение «Про зайчика»
На странице отображаются все рецензии к этому произведению в обратном порядке, с 2 по 1
Показывать в виде списка | Развернуть сообщения
Показывать в виде списка | Развернуть сообщения
Рецензия на «Про зайчика» (Татьяна Свичкарь)
Дневники хороши тем.
Что.
Помогают писателю вспомнить о прошлом.
И иногда понять, что ты неверующий (слеп и глуп, т.к. полностью зависишь от окружения).
Помогают читателю соотнести со своим - и иногда сделать выводы.
Именно смерти боятся неверующие.
Но.
Если бы был понятен смысл слова смерть (се мера рождающейся тверди света).
То.
Боялись бы не перехода (ухода) в иной уровень жизни.
А боялись бы не верно прожитой жизни (не исполнения своих задач)на данном уровне жизни.
Солнца Г.И. 19.02.2015 13:27 • Заявить о нарушении
Дневники хороши тем.
Что.
Помогают писателю вспомнить о прошлом.
И иногда понять, что ты неверующий (слеп и глуп, т.к. полностью зависишь от окружения).
Помогают читателю соотнести со своим - и иногда сделать выводы.
Именно смерти боятся неверующие.
Но.
Если бы был понятен смысл слова смерть (се мера рождающейся тверди света).
То.
Боялись бы не перехода (ухода) в иной уровень жизни.
А боялись бы не верно прожитой жизни (не исполнения своих задач)на данном уровне жизни.
Солнца Г.И. 19.02.2015 13:27 • Заявить о нарушении
Рецензия на «Про зайчика» (Татьяна Свичкарь)
В своё время понравилось про классификацию больных от Норбекова.
Хорошо для размышления: Если болеть, то каким способом.
"Существует шкала, которая объединяет больных людей.
Первая группа -- придурки.
Это те, которые случайно попадают в больницу и очень скоро уходят
оттуда выздоровевшими. Их будем условно называть оптимисты-придурки. Почему?
Потому что у них настроение всегда выше физического состояния.
Представьте, по человеку прошелся асфальтоукладчик. Его отскребли от
асфальта, привезли в приемный покой. А он на носилках лежит и спрашивает:
"Доктор, когда меня домой отпустишь?"
Анализы показывают: до утра не доживет, а он планирует, с кем и в каких
кустах будет завтра встречаться, после того как его сегодня выпишут.
То есть физическое состояние "придурков" на самом деле всегда намного
хуже, чем настроение. Об этих людях собаки с завистью друг другу говорят: "У
тебя. Тузик, раны заживают, как на Марии Ивановне!"
Среди них хронических больных найти почти невозможно. Они или
выздоравливают, или умирают, но от глубокой старости!!
Вторая группа -- умники.
Ну, о-очень умные начитанные, все знают. Доводят врачей до белого каления.
Вот когда "придурку" говоришь: "Тебе надо еще месяц лечиться!", -- у
него на лице появляется сомнение, что он выдержит так долго.
Ему не верится, что столько дней надо лечиться из-за какой-то там оторванной головы.
А умники...
Одного взгляда на них достаточно, чтобы понять, что они пришли за
душой врача.
У этих людей настроение всегда намно-о-го ниже,чем физическое
состояние.
Например, прыщ на носу вскочил. Умник приходит к врачу:
-- Доктор, я умру, да-а?
Или начинает корчить умную рожу и спрашивает (обратите внимание, как
красиво звучит эта фраза):
-- Доктор, были ли в Вашей практике случаи выздоровления от..? -- и
свою занозу добавляет.
Что бы ты ни говорил, как бы ни доказывал, что его болезнь -- ерунда,
очень легко вылечивается, и многие до него выздоровели, он говорит:
-- Намереваюсь надеяться, но сумлеваюся."
Кандидыч 25.12.2014 16:35 • Заявить о нарушении
В своё время понравилось про классификацию больных от Норбекова.
Хорошо для размышления: Если болеть, то каким способом.
"Существует шкала, которая объединяет больных людей.
Первая группа -- придурки.
Это те, которые случайно попадают в больницу и очень скоро уходят
оттуда выздоровевшими. Их будем условно называть оптимисты-придурки. Почему?
Потому что у них настроение всегда выше физического состояния.
Представьте, по человеку прошелся асфальтоукладчик. Его отскребли от
асфальта, привезли в приемный покой. А он на носилках лежит и спрашивает:
"Доктор, когда меня домой отпустишь?"
Анализы показывают: до утра не доживет, а он планирует, с кем и в каких
кустах будет завтра встречаться, после того как его сегодня выпишут.
То есть физическое состояние "придурков" на самом деле всегда намного
хуже, чем настроение. Об этих людях собаки с завистью друг другу говорят: "У
тебя. Тузик, раны заживают, как на Марии Ивановне!"
Среди них хронических больных найти почти невозможно. Они или
выздоравливают, или умирают, но от глубокой старости!!
Вторая группа -- умники.
Ну, о-очень умные начитанные, все знают. Доводят врачей до белого каления.
Вот когда "придурку" говоришь: "Тебе надо еще месяц лечиться!", -- у
него на лице появляется сомнение, что он выдержит так долго.
Ему не верится, что столько дней надо лечиться из-за какой-то там оторванной головы.
А умники...
Одного взгляда на них достаточно, чтобы понять, что они пришли за
душой врача.
У этих людей настроение всегда намно-о-го ниже,чем физическое
состояние.
Например, прыщ на носу вскочил. Умник приходит к врачу:
-- Доктор, я умру, да-а?
Или начинает корчить умную рожу и спрашивает (обратите внимание, как
красиво звучит эта фраза):
-- Доктор, были ли в Вашей практике случаи выздоровления от..? -- и
свою занозу добавляет.
Что бы ты ни говорил, как бы ни доказывал, что его болезнь -- ерунда,
очень легко вылечивается, и многие до него выздоровели, он говорит:
-- Намереваюсь надеяться, но сумлеваюся."
Кандидыч 25.12.2014 16:35 • Заявить о нарушении
Выживают оптимисты-придурки...
И в этом что-то есть.
Наверное - боевой дух, который надо в себе вовремя разбудить, не смотря ни на что.
Кандидыч 25.12.2014 16:38 Заявить о нарушении
И в этом что-то есть.
Наверное - боевой дух, который надо в себе вовремя разбудить, не смотря ни на что.
Кандидыч 25.12.2014 16:38 Заявить о нарушении
Главное в нашем деле - это не киснуть. Тогда начинает появляться позитив.
Кандидыч 25.12.2014 17:12 Заявить о нарушении
Кандидыч 25.12.2014 17:12 Заявить о нарушении
http://www.gulag.su/copybook/index.php?eng=0&page=7&list=39. Сергей, посмотрите вот это. А Норбеков написал изумительно, спасибо Вам огромное за этот текст
Татьяна Свичкарь 25.12.2014 18:04 Заявить о нарушении
Татьяна Свичкарь 25.12.2014 18:04 Заявить о нарушении
Норбеков конечно хохотун, но любопытное у него для практики можно найти.
У него есть история, как интернатовские дети, больные диабетом выздоравливали.
Три пансионата в Крыму. Всё одинаково, но в одном практически все дети выздоравливают, а в других не очень.
Оказалось просто. Там, где выздоравливали, дети сами придумали способ.
Их волновал вопрос - заберут ли новые мама и папа, когда-нибудь из интерната?
Воспитатели объяснили, что у детей внутри много сахара, а когда его не станет - заберут.
Вот дети, сидя в ваночках с морской водой и бубнили себе под нос:
- Я - сахар, я - сахар...
- А почему сахар? - спросил Норбеков.
На него посмотрели как на глупого взрослого, но объяснили:
- Сахар в воде - растворяется же?
Когда Норбеков рассказал нянечкам, те вспомнили:
- Надо же! А мы-то думали - почему их обратно в эту ванночку с водой потом обратно не загонишь!
Чтобы сахаром обратно не пропитаться.:)
Так и выздоравливали. И другим детям по секрету этот способ рассказывали.:)
Кандидыч 25.12.2014 18:18 Заявить о нарушении
У него есть история, как интернатовские дети, больные диабетом выздоравливали.
Три пансионата в Крыму. Всё одинаково, но в одном практически все дети выздоравливают, а в других не очень.
Оказалось просто. Там, где выздоравливали, дети сами придумали способ.
Их волновал вопрос - заберут ли новые мама и папа, когда-нибудь из интерната?
Воспитатели объяснили, что у детей внутри много сахара, а когда его не станет - заберут.
Вот дети, сидя в ваночках с морской водой и бубнили себе под нос:
- Я - сахар, я - сахар...
- А почему сахар? - спросил Норбеков.
На него посмотрели как на глупого взрослого, но объяснили:
- Сахар в воде - растворяется же?
Когда Норбеков рассказал нянечкам, те вспомнили:
- Надо же! А мы-то думали - почему их обратно в эту ванночку с водой потом обратно не загонишь!
Чтобы сахаром обратно не пропитаться.:)
Так и выздоравливали. И другим детям по секрету этот способ рассказывали.:)
Кандидыч 25.12.2014 18:18 Заявить о нарушении
<< ТЕТРАДЬ 7, ГЛАВА 39 >>
Случай Алеши Назарова
Сколько интересных случаев довелось мне наблюдать! Об этом можно написать целую книгу.
Наблюдала я, каким бурным бывает бред у алкоголиков, болеющих пневмонией. Шестью простынями привязывали к кровати Барсукова, но он все их разорвал и, разбив головой двойную раму, ринулся вниз со второго этажа. Я его едва ухватила за ноги и так держала, пока не подоспела помощь.
Или другой больной – тоже пневмоник. Ему во время белой горячки повсюду мерещился чертик, и он, раздобыв где-то преогромный гвоздь, пытался этого чертика проткнуть.
Удары, наносимые этим охотником на чертей, оказывались далеко не безобидными: он протыкал насквозь две резиновые подошвы туфель, и все это смеясь:
– Эх! И выпьем мы с тобой на радостях, сеструха!
Два раза вводила я ему «на радостях» морфий, но безрезультатно: морфий его не брал! С большим трудом удалось мне его уговорить выпить хлоралгидрат. Лишь это его свалило с копыт!
Но все это – дело обычное; иное дело – случай Алеши Назарова.
Как и с чего начиналась его болезнь, я не знаю. Когда я его в первый раз увидала, он был ужасен! У него отказали обе почки. Кузнецов произвел декапсуляцию* обеих почек, и когда он убедился, что операция не помогла, то поспешил перевести его в терапевтическое отделение для «консервативного лечения», что расшифровывалось так: «Пусть умрет не у меня!»
Трудно описать, на что он был похож. Моча не выделялась, он распухал и весь наливался жидкостью. Есть он не мог абсолютно ничего: от всего его рвало. Внутривенно ничего нельзя было ему вводить.
Один раз, чтобы сделать вливание, пришлось разрезать ткани, набухшие водой. Но повторить венесекцию** нельзя! Даже первый раз обе операционные раны не заживали.
Мало того, кожа на боках, бедрах и голенях лопалась, и из нее сочилась сукровица. В довершение всего вокруг этих повреждений образовалось рожистое воспаление.
Так и лежал он, поджав ноги, распухший, как гора, а бока его свисали по обе стороны кровати. Повторяю: вид его был ужасен, а состояние – отчаянное. Но самое удивительное, он ни разу не пал духом! Когда бы ни вошли мы с врачом в палату, он встречал нас улыбкой.
– Ну, как дела, Алеша? – бывало, спрашивает Мардна.
– Да не так уж плохо, доктор! Ничего... Да вы, доктор, не расстраивайтесь, я не умру! А вы, сестрица, погодите, я еще буду вам помогать!
Выходя из этой палаты, доктор от недоумения всю бороду заправлял себе в рот и спрашивал меня, пожимая плечами:
– Скажите, Фросинька, чем живет этот человек?! Он мертв! Семь раз мертв... Но он живет! Откуда его организм черпает силы? Это его оптимизм дает ему силы для борьбы с мучительной смертью!
Сколько раз при помощи троакара* выпускали ему асцитную жидкость из брюшной полости, я уже не могу сказать!
Проделывали это из лежачего положения, перевернув его разбухшую тушу на бок. Когда же ему делали прокол, посадив на стул, то он сразу терял сознание и, пока вода текла из него, как из самовара, находился в глубоком обмороке. Однако, приходя в сознание, он улыбался и говорил:
– Не беда! Привыкну, сестрица! Вот увидите, все будет хорошо!
Трудно себе представить, но постепенно дело пошло на поправку. Сперва начала функционировать одна почка, затем другая.
И вот настал день... Нет, не день, а ночь. Я дежурила. Окончив ночную раздачу сульфидина, уселась в дежурке исправить порционники. Вдруг за моей спиной скрипнула дверь.
Я обернулась и замерла от удивления: опираясь на швабру, халат нараспашку, в дверях стоял, пошатываясь... Назаров! «Семь раз мертвый» и воскресший Назаров! Бледный, одутловатый, но, как всегда, улыбающийся:
– Что, сестрица, говорил я вам, что не умру, ага? Говорил, что еще вам помогать буду? И буду!
И правда. Слабый, страшный, но бодрый и неунывающий, он всегда находился возле тех, кто нуждался больше всего в помощи: одному поправит пузырь со льдом, другому принесет грелку, того напоит из поильника, подаст «утку» или судно, а с этим посидит, придерживая загубник кислородной подушки.
А там, смотришь, начал помогать санитарам делать уборку, перестилать постели или по утрам с тазом и чайником обходил лежачих больных, помогая им умываться.
Скажу откровенно: одна его улыбка и бодрое слово являлись сами по себе помощью. Разумеется, это была очень ценная помощь и больным, и мне.
Жаль мне его... КТР! Каторжник!.. Его не оставили бы на работе в больнице. Тяжелые работы, и только. После двухсторонней декапсуляции почек, после девятимесячной анурии*...
Однако для него доктор сделал все, что нужно (вернее – все, что можно): его сактировали и отправили на материк. Надеюсь, что его, как актированного, отпустили домой. В противном случае... На материке, безусловно, было хуже, чем в Норильске. Уж это я знаю!
Вера Ивановна предложила доктору Мардне выступить с докладом по поводу этого уникального случая. Историю болезни – толстую, как Библия, – обработали (я составляла диаграммы), и доклад получился интересным, хоть казался неправдоподобным.
В заключение доктор Мардна сказал:
– Мы делали все, что в наших силах. Больной выздоровел, он в удовлетворительном состоянии – на что, по правде говоря, не оставалось надежды. Но я не могу всю заслугу приписать себе или медицине вообще: огромную помощь оказал нам сам больной, своим безграничным оптимизмом и всепобеждающей волей к жизни. Должно быть, этот фактор и являлся решающим.
<< ТЕТРАДЬ 7, ГЛАВА 39 >>
Татьяна Свичкарь 25.12.2014 18:39 Заявить о нарушении
Случай Алеши Назарова
Сколько интересных случаев довелось мне наблюдать! Об этом можно написать целую книгу.
Наблюдала я, каким бурным бывает бред у алкоголиков, болеющих пневмонией. Шестью простынями привязывали к кровати Барсукова, но он все их разорвал и, разбив головой двойную раму, ринулся вниз со второго этажа. Я его едва ухватила за ноги и так держала, пока не подоспела помощь.
Или другой больной – тоже пневмоник. Ему во время белой горячки повсюду мерещился чертик, и он, раздобыв где-то преогромный гвоздь, пытался этого чертика проткнуть.
Удары, наносимые этим охотником на чертей, оказывались далеко не безобидными: он протыкал насквозь две резиновые подошвы туфель, и все это смеясь:
– Эх! И выпьем мы с тобой на радостях, сеструха!
Два раза вводила я ему «на радостях» морфий, но безрезультатно: морфий его не брал! С большим трудом удалось мне его уговорить выпить хлоралгидрат. Лишь это его свалило с копыт!
Но все это – дело обычное; иное дело – случай Алеши Назарова.
Как и с чего начиналась его болезнь, я не знаю. Когда я его в первый раз увидала, он был ужасен! У него отказали обе почки. Кузнецов произвел декапсуляцию* обеих почек, и когда он убедился, что операция не помогла, то поспешил перевести его в терапевтическое отделение для «консервативного лечения», что расшифровывалось так: «Пусть умрет не у меня!»
Трудно описать, на что он был похож. Моча не выделялась, он распухал и весь наливался жидкостью. Есть он не мог абсолютно ничего: от всего его рвало. Внутривенно ничего нельзя было ему вводить.
Один раз, чтобы сделать вливание, пришлось разрезать ткани, набухшие водой. Но повторить венесекцию** нельзя! Даже первый раз обе операционные раны не заживали.
Мало того, кожа на боках, бедрах и голенях лопалась, и из нее сочилась сукровица. В довершение всего вокруг этих повреждений образовалось рожистое воспаление.
Так и лежал он, поджав ноги, распухший, как гора, а бока его свисали по обе стороны кровати. Повторяю: вид его был ужасен, а состояние – отчаянное. Но самое удивительное, он ни разу не пал духом! Когда бы ни вошли мы с врачом в палату, он встречал нас улыбкой.
– Ну, как дела, Алеша? – бывало, спрашивает Мардна.
– Да не так уж плохо, доктор! Ничего... Да вы, доктор, не расстраивайтесь, я не умру! А вы, сестрица, погодите, я еще буду вам помогать!
Выходя из этой палаты, доктор от недоумения всю бороду заправлял себе в рот и спрашивал меня, пожимая плечами:
– Скажите, Фросинька, чем живет этот человек?! Он мертв! Семь раз мертв... Но он живет! Откуда его организм черпает силы? Это его оптимизм дает ему силы для борьбы с мучительной смертью!
Сколько раз при помощи троакара* выпускали ему асцитную жидкость из брюшной полости, я уже не могу сказать!
Проделывали это из лежачего положения, перевернув его разбухшую тушу на бок. Когда же ему делали прокол, посадив на стул, то он сразу терял сознание и, пока вода текла из него, как из самовара, находился в глубоком обмороке. Однако, приходя в сознание, он улыбался и говорил:
– Не беда! Привыкну, сестрица! Вот увидите, все будет хорошо!
Трудно себе представить, но постепенно дело пошло на поправку. Сперва начала функционировать одна почка, затем другая.
И вот настал день... Нет, не день, а ночь. Я дежурила. Окончив ночную раздачу сульфидина, уселась в дежурке исправить порционники. Вдруг за моей спиной скрипнула дверь.
Я обернулась и замерла от удивления: опираясь на швабру, халат нараспашку, в дверях стоял, пошатываясь... Назаров! «Семь раз мертвый» и воскресший Назаров! Бледный, одутловатый, но, как всегда, улыбающийся:
– Что, сестрица, говорил я вам, что не умру, ага? Говорил, что еще вам помогать буду? И буду!
И правда. Слабый, страшный, но бодрый и неунывающий, он всегда находился возле тех, кто нуждался больше всего в помощи: одному поправит пузырь со льдом, другому принесет грелку, того напоит из поильника, подаст «утку» или судно, а с этим посидит, придерживая загубник кислородной подушки.
А там, смотришь, начал помогать санитарам делать уборку, перестилать постели или по утрам с тазом и чайником обходил лежачих больных, помогая им умываться.
Скажу откровенно: одна его улыбка и бодрое слово являлись сами по себе помощью. Разумеется, это была очень ценная помощь и больным, и мне.
Жаль мне его... КТР! Каторжник!.. Его не оставили бы на работе в больнице. Тяжелые работы, и только. После двухсторонней декапсуляции почек, после девятимесячной анурии*...
Однако для него доктор сделал все, что нужно (вернее – все, что можно): его сактировали и отправили на материк. Надеюсь, что его, как актированного, отпустили домой. В противном случае... На материке, безусловно, было хуже, чем в Норильске. Уж это я знаю!
Вера Ивановна предложила доктору Мардне выступить с докладом по поводу этого уникального случая. Историю болезни – толстую, как Библия, – обработали (я составляла диаграммы), и доклад получился интересным, хоть казался неправдоподобным.
В заключение доктор Мардна сказал:
– Мы делали все, что в наших силах. Больной выздоровел, он в удовлетворительном состоянии – на что, по правде говоря, не оставалось надежды. Но я не могу всю заслугу приписать себе или медицине вообще: огромную помощь оказал нам сам больной, своим безграничным оптимизмом и всепобеждающей волей к жизни. Должно быть, этот фактор и являлся решающим.
<< ТЕТРАДЬ 7, ГЛАВА 39 >>
Татьяна Свичкарь 25.12.2014 18:39 Заявить о нарушении
Это Керсновская"Сколько стоит человек" . Спасибо Вам огромное за Ваш позитив. Написала эту вещь, чтобы знакомые мои учли - стоит ли связываться с таким пессимистом и нытиком как я)))
Татьяна Свичкарь 25.12.2014 18:43 Заявить о нарушении
Татьяна Свичкарь 25.12.2014 18:43 Заявить о нарушении
Стоит, стоит.:))) А в такой случай верю. Так и вытасквиваются из невозможного.:)
Кандидыч 25.12.2014 18:51 Заявить о нарушении
Кандидыч 25.12.2014 18:51 Заявить о нарушении