Рабочие тетради ПушкинаСкандал разгорелся в Сочи, где местную жительницу уличили в краже рукописи Пушкина, стоимость которой оценивается в 75 миллионов рублей. По крайней мере такую сумму указал в протоколе бизнесмен, из чьего пентхауса и была похищена эта драгоценность. А пока фолиант находится на экспертизе, корреспондент «МК» решил спросить у председателя Национального союза библиофилов Михаила Сеславинского, сколько сегодня стоят рукописи классиков. - Любые автографы и рукописи невозможно оценивать заочно, не понимая о чем идет речь – рассказывает Сеславинский «МК» - Подпись великого поэта, например, на ведомости министерства иностранных дел либо каком-то другом документе - это одно. Рукопись стихотворения, отрывков из поэмы, прозаического текста – это другое. РАБОЧИЕ ТЕТРАДИ ПУШКИНА Это в полной мере относится и к собственным рукописям Пушкина. А после гибели поэта, прежде чем передать его рукописи вдове, царь распорядился об их жандармском досмотре. Возмущенному этим приказом В. А. Жуковскому, поэту и старшему другу погибшего, шеф жандармов отечески внушал: «Мера сия принимается отнюдь не в намерении вредить покойному в каком бы то ни было случае, но единственно по весьма справедливой необходимости, чтобы ничего не было скрыто от наблюдения правительства, бдительность коего должна быть обращена на все возможные предметы... По той же причине все письма посторонних лиц, к нему писанные, будут, как вы изволите предполагать, возвращены тем, кои к нему их писали, не иначе, как после моего прочтения»2. 1 Некоторые автографы хранятся в зарубежных архивах: в Нью-Йорке, Гарварде, Беркли и Филадельфии (США), в Париже и Авиньоне (Франция), в Варшаве и Кракове (Польша), в После этой процедуры рукописи Пушкина задержались на время у Жуковского (который готовил в 1837—1840 гг. посмертное собрание сочинений поэта), а после переданы в ведение Опеки над малолетними детьми Пушкина, высочайше учрежденной 3 февраля 1837 г. По семейному разделу имущества рукописи Пушкина стали собственностью старшего сына поэта, Александра Александровича Пушкина, который в 1880 г. представил их на выставку, устроенную Обществом любителей российской словесности в Румянцевском музее по случаю торжеств в Москве в связи с открытием памятника Пушкину на Тверском бульваре. После этого рукописи были переданы, наконец, на хранение в Румянцевский музей (ныне Российская государственная библиотека) и стали доступны для научного изучения. Конечно, на протяжении всей сложной истории бытования рукописей Пушкина сотни листов отделялись от основного собрания, расходились по коллекциям разных лиц. Впрочем, часть пушкинских автографов (в основном, конечно, его письма) находилась еще при жизни поэта у его друзей и знакомых. С 1948 г. рукописи Пушкина, хранившиеся в разных архивах России, сосредоточены в Пушкинском Доме. Самую ценную часть этой коллекции составляют рабочие тетради поэта. Предполагая в седьмой главе романа в стихах «Евгений Онегин» поместить альбом героя, Пушкин скажет так: Опрятно по краям окован Конечно, большинство «альбомов» Пушкина были вовсе не роскошны на вид, а главное — не просто «хранили мысли, замечанья», а представляли собою поистине творческую лабораторию поэта. Но, описывая альбом Онегина, Пушкин, несомненно, имел в виду прежде всего свои рукописи. Всего до нас дошло восемнадцать пушкинских тетрадей. И пусть большинство его автографов выполнено на отдельных листах — это исключение из правила, хотя, как и все в творчестве Пушкина, по-своему знаменательное. Скажем, сохранилось более трехсот отдельных листов его болдинских рукописей 1830 г. Ни одно произведение той поры не записано в тетрадях. Конечно, большинство этих произведений в замыслах накапливалось издавна и только ждало своего часа. И все же удивительная деталь: ни листочка с прежними заготовками у Пушкина под рукой не было — все хранилось в его памяти. В 1817 г., на пороге окончания Лицея, Пушкин задумал издать собрание своих стихотворений. Тогда-то в отдельной тетради им самим и его друзьями-лицеистами с отдельных листков и из лицейских рукописных журналов было переписано сорок одно пушкинское стихотворение. Издание не состоялось, и потому впоследствии Пушкин продолжил здесь свои записи, а также подверг неоднократной правке юношеские произведения. По традиции в научной литературе эта тетрадь называется Лицейской (ПД 829). Ряд других пушкинских тетрадей также имеют особые названия: три (П ервая, Вторая и Третья) кишиневские тетради, в которых поэт начал работать в кишиневской ссылке 1820—1823 гг. (ПД 831, ПД 832, ПД 833), три масонские тетради (ПД 834, ПД 835, ПД 836), названные так по их происхождению: в 1822 г., после закрытия в Кишиневе ложи «Овидий», ее казначей и приятель Пушкина Н. С. Алексеев подарил поэту тетради, предназначенные для бухгалтерских записей. Две тетради (ПД 841, ПД 842) называются арзрумскими, так как в них записаны произведения, созданные во время путешествия Пушкина на Кавказ и в Арзрум в 1829 г. и связанные с этим путешествием. Имеются также три записные книжки в восьмую долю листа (ПД 830, ПД 840, ПД 844), первая из которых начала заполняться во время поездки Пушкина на Кавказ и в Крым в 1820 г., а последняя — во время оренбургской поездки 1833 г.4 4. Между прочим, эти книжки после смерти Пушкина оставались, вероятно, в составе библиотеки поэта и потому не попали в посмертный жандармский досмотр (в них нет жандармской нумерации листов). Как правило, Пушкин заводил новую тетрадь для перебеливания какого-либо произведения или для работы над новым обширным замыслом и лишь впоследствии использовал ее для других сочинений. Первая кишиневская тетрадь (ПД 831) была заведена для работы над поэмой «Кавказский пленник», Вторая кишиневская тетрадь (ПД 832) —для дневника, Третья кишиневская тетрадь (ПД 833) открывалась беловыми автографами «Эпиграмм во вкусе древних» и других стихотворений, созданных в Кишиневе, Одессе, Михайловском. Первая масонская тетрадь (ПД 834) была предназначена первоначально, вероятно, для поэмы «Бахчисарайский фонтан»; правда, 29 листов с текстом этого автографа были затем из тетради вырваны, но о содержании ныне утраченной рукописи можно догадаться по остаткам слов на корешках вырванных листов. В Третьей масонской тетради (ПД 836) вначале шел беловой автограф «Цыган». Тетрадь ПД 837 (альбом в картонном переплете черного цвета) почти целиком занята перебеленным автографом начальных глав романа о царском арапе, только на последнем из заполненных листов имеется рукопись иного произведения — план повести о стрельце. Тетрадь ПД 839 была заведена для беловой рукописи «Полтавы». Оригинальна по внешнему виду тетрадь ПД 843 — это альбом в виде портфеля, так как в середину верхней крышки вмонтирован плоский стальной замочек, посредством которого клапан соединялся с нижней крышкой; тетрадь занята исключительно дневником 1833—1835 гг. Тетрадь ПД 845 (альбом с разноцветными листами) предназначалась для черновика нового романа в стихах «Езерский», который позже здесь же был сменен иным замыслом — поэмой «Медный всадник». Наконец, тетрадь ПД 846 была заведена для работы над публицистическим произведением, известным ныне под редакторским названием «Путешествие из Москвы в Петербург»; одна из наиболее поздних записей здесь — беловой автограф стихотворения «Я памятник себе воздвиг нерукотворный...» с пометой: «1836, авг<Суста>> 21. Кам<<енный> остр<Сов>»; большая часть листов в последней рабочей тетради Пушкина так и осталась незаполненной... Нередко Пушкин одновременно работал в нескольких тетрадях — или раскрыв наугад одну из них, лежавшую в тот момент под рукой, или же просматривая ранее написанное и увлекаясь попутным замыслом, для записи которого использовались поля уже заполненного листа, а также пробельные листы. Очень часто, чтобы отделить один замысел от другого, Пушкин попросту перевертывал тетрадь и начинал писать с обратной стороны, верхом вниз по отношению к предыдущим записям; таких поворотов на протяжении работы в данной тетради (иногда она использовалась в течение нескольких лет) могло быть и два, и три. История заполнения той или иной рабочей тетради — достаточно сложная источниковедческая задача, решение которой необходимо для осмысления хронологии создания пушкинских произведений, развития конкретного пушкинского замысла, приемов и принципов пушкинского творческого процесса вообще. Положение осложняется еще и тем, что много листов в рабочих тетрадях оказалось вырванными — порой большая часть. В каждом из таких случаев следует понять, когда и кем были вырваны эти листы, Пушкиным или же одним из позднейших владельцев тетрадей (а такие случаи тоже, к сожалению, были), и если Пушкиным, то почему: для удобства ли перебелки какого-то произведения, в опасении ли нежелательного просмотра рабочих тетрадей властями — на протяжении всей своей жизни поэт этого не исключал. По началам строк, оставшихся на корешках вырванных листов, можно иногда понять, какое произведение было там записано. Часть вырванных листов из тетрадей разными путями попала впоследствии в Пушкинский Дом. Идентифицировать их помогло тщательное описание пушкинской бумаги, выполненное Б. В. Томашевским и Л. Б. Модзалевским5. Все ли рабочие тетради Пушкина дошли до нас? К сожалению, нет. Так, анализ сохранившегося рукописного наследия Пушкина приводит к несомненному выводу, что в михайловской ссылке с ноября 1824 г. Пушкин работал в особой тетради над автобиографическими записками; после января 1825 г. сюда же из Второй масонской тетради (ПД 835) была перенесена работа над «Борисом Годуновым», 13—14 декабря 1825 г. здесь писалась поэма «Граф Нулин», а с января 1826 г. продолжена работа над «Евгением Онегиным». Тетрадь эту Пушкин бросил в печь 4 сентября 1826 г., когда узнал о приезде фельдъегеря для сопровождения его в Москву по приказу Николая I. Главную ценность в рабочих тетрадях представляют прежде всего черновики пушкинских произведений. Пушкин был из тех писателей, которые думали с пером в руке, добиваясь предельной ясности в выражении мысли. Легкость окончательно отделанной пушкинской строки — это результат напряженного интеллектуального труда, наглядно запечатленного в удивительных пушкинских черновиках. «Следовать за мыслями великого человека,— как-то заметил он,— есть наука самая занимательная». К такой «науке» словно приглашают его собственные рукописи. Большинство из них расшифровано в Академическом Полном собрании сочинений Пушкина, вышедшем в 1937— 5 См. в кн.: Рукописи Пушкина, хранящиеся в Пушкинском Доме/Сост. Л. Б. Модзалевский и Б. В. Томашевский. М.; Л., 1937. С. 296—344. Более полное описание (машинопись) хранится в Рукописном отделе Пушкинского Дома.
Дело грозило нешуточными карами — возможно, новой, еще более суровой, чем ранее, ссылкой, и поэт решил отрицать свое авторство. На листе 22 тетради мы находим черновую запись прикидки неминуемых показаний: Это была вынужденная ложь. Некогда, в 1820 г., вызванный к петербургскому генерал-губернатору гр. М. А. Милорадовичу по поводу распространившихся в обществе «злонамеренных» стихотворений, юноша-поэт мог вести себя отважно: он с готовностью согласился записать, не выходя из кабинета, все свои вольные сочинения, дабы, как он объяснил, не брать лишнего греха на душу — за стихотворения, которые он не писал, но которые ходили под его именем по Петербургу. Конечно, лукавство было и тогда,— кое-что из своих «шалостей» он благоразумно «запамятовал», но тем не менее привел в восторг графа, не чуждого рыцарских замашек. В стихотворении, написанном предельно отстраненно, личное, выстраданное все же невольно прорывается в черновых вариантах: Снова тучи надо мною Так рабочая тетрадь приобретает значение интимного дневника, обнажая личные мотивы того или иного произведения, которое в печатном тексте (и Пушкин всегда настойчиво заботился об этом) во многом скрывало свой автобиографический смысл. В тетрадях Пушкина встречаются и беловые тексты. Более того — нередко новая тетрадь, как уже говорилось выше, заводится для перебеливания какого-либо произведения. Но и здесь Пушкин не может сдержать себя: уже в процессе переписки начинает улучшать текст, да и впоследствии, заново просматривая написанное, оставляет сеть поправок. И все же беловики Пушкина особенно красивы: его каллиграфия изящна, чувство гармонии, столь присущее ему, проявляется в общей композиции листа, к тому же украшенного порой авто-иллюстрациями. Впрочем, чаще, конечно, рисунки вторгаются в черновики. «Пушкинский рисунок,— замечал А. Эфрос,— возникал не как самоцель, но в результате бокового хода той же мысли и того же душевного состояния, которые создавали пушкинский стих <...>. Сам Пушкин подметил, что в большинстве случаев появление рисунков у него связано с неоконченным стихом; когда стопорилась строфа, не давался эпитет, медлила рифма,— заминка разрешалась рисунком. Творческая энергия, встретив запруду, катилась по боковому руслу. Пушкин писал в первой главе «Онегина» об этом: Пишу, и сердце не тоскует, Но это лишь общая формула. Ее можно сделать точнее и дифференцированнее. Выводы, следующие из нее непосредственно, могут быть определены так: чем короче были паузы,— тем мимолетнее рисунки и тем меньше их. Они множились, дробились, увеличивались, когда остановка крепла...» 6 Бонди С. М. Черновики Пушкина. М., 1971. С. 153. иллюстрации к собственным произведениям, пейзажи и интерьерные зарисовки, росчерки-птицы, кони и другие живые существа, бесы, корабли, различные виды оружия, ножки и пр., и пр. Функциональная же связь между графикой и текстом могла быть различной: это были рисунки-пиктограммы (графические наметки тем, реализуемых в дальнейшем тексте), рисунки-интермеццо (ассоциативные графические раздумья), рисунки-иллюстрации (графические параллели к уже записанному тексту, иногда — своеобразная проверка его точности). Может быть, самые замечательные рисунки Пушкина — те, которые таят в себе зерна будущих замыслов, мелькнувших зарницей в ходе работы над черновиком другого произведения, но оставшихся в памяти поэта и реализованных подчас многие годы спустя: так, в черновике поэмы «Тазит» в 1829 г. возникает зарисовка Фальконетова памятника Петру I... без самого всадника,— несомненное предвестие замысла поэмы «Медный всадник» (1833). Автографы Пушкина пестрят и цифрами, которых, конечно, меньше, чем рисунков, но и они придают творческим рукописям вид своеобразного дневника, документируя его размышления о художественных замыслах и вполне прозаические бытовые раздумья. «Я богат через мою торговлю стишистую»,— как-то пошутил поэт. Богатства он, конечно, не нажил, но в материальных расчетах мог надеяться лишь на свой профессиональный дар («Не продается вдохновенье,/Но можно рукопись продать»). Как известно, еще с лицейских времен поэт был не силен в математике, а потому, как правило, не доверял устному счету, предпочитая вести расчеты на бумаге — порой самые элементарные. Пометы (как цифровые, так и буквенные) — неотъемлемая часть пушкинской рукописи и должны всегда анализироваться в ее контексте. Эту мысль выразительно иллюстрирует Р. Е. Теребенина следующим примером: «В рабочей тетради (альбоме) Пушкина 1828—1833 гг. на л. 15 об. находится черновик стихотворения «Ты и вы».. Под концом его дата: «23 мая»; у первых стихов сбоку справа помета: «20 мая 1828 При» «При» — это начало названия усадьбы Олениных «Приютино». Если напечатать эту помету как дневниковую запись, то, кроме факта пребывания поэта в этот день в усадьбе, мы ничего из нее не извлечем. Если же мы укажем ее местоположение, то помета заиграет, ибо станет понятным, что, очевидно, именно во время этого посещения Анна Алексеевна <Оленина> и сказала Пушкину «ты», а он уже 23 мая написал по этому случаю стихотворение» 8. 8. Теребенина Р. Е. Пометы Пушкина на рукописях//Временник Пушкинской комиссии. 1977. Л., С. 99. Это сочетание творческих текстов, рисунков и помет в рабочих тетрадях и позволяет во многих случаях проникнуть в самые глубокие тайны и творчества, и жизни поэта. В июле 1824 г. по повелению правительства Пушкин переводится из одной ссылки в другую: из шумной приморской Одессы в глухую деревню Михайловское. Незадолго до отъезда из Одессы он скажет, обращаясь к морю: Прощай, свободная стихия! Стихотворение будет переписано набело во Вторую масонскую тетрадь, уже в Михайловском, в один из сентябрьских дней. Первого же августа 1824 г. приятельница поэта В. Ф. Вяземская писала своему мужу из Одессы: Речь и в стихотворении Пушкина, и в письме Вяземской идет о Е. К. Воронцовой, жене одесского начальника и гонителя поэта. 9 Прометей: Историко-биографический альманах. М., 1974. Т. 10. С. 30 (подлинник по-французски).
Она зари не замечает, (Сначала было: «И на письмо не опирает / Сердоликовую печ<ать>...») Второй раз к листу 12 он обратился, по крайней мере, месяц спустя. В третий раз Пушкин обратился к листу 12 рабочей тетради значительно позже. Поверх написанной карандашом строфы XXXV («Как недогадлива ты, няня...») он набрасывает чернилами строфу XXV: Кокетка судит хладнокровно, Под этими строками Пушкин выводит три большие печатные буквы: ПОУ. По аналогии с другими зашифрованными записями аббревиатура уверенно разгадывается как «Письмо От Уоронцовой» (на первый взгляд это — необычное начертание фамилии, но оно встречается у Пушкина). Важно понять, когда была написана XXV строфа. Она возникла позже того, как был изготовлен беловой автограф третьей главы (то есть не раньше середины 1825 г.), так как в беловом автографе этой строфы еще не было. Очевидно, готовя главу к печати, уже в 1827 г., Пушкин заново просматривал черновики и, развернув тетрадь на листе 12, где была нарисована Воронцова, вспомнил о письме от нее и по-новому, уже трезвым взглядом, оценил его. К этому времени ему, наверное, стало понятно то, о чем еще в Одессе догадывалась проницательная В. Ф. Вяземская: «Молчи, хотя это очень целомудренно, да и серьезно лишь с его стороны». Письмо было сожжено поэтом. Но о содержании его мы можем судить по позднейшей пушкинской оценке: «Кокетка судит хладнокровно...». Современные читатели стремятся все чаще и чаще заглянуть за пределы авторской воли, проникнуть в «секреты» творчества. Они проявляют законный интерес не только к самим произведениям, но и к моментам биографии, которые способствуют их созданию, к процессу их творческого вызревания. И этот интерес ни в коем случае не затмевает художественного совершенства произведения, но, напротив, обогащает его. С ростом сознания читателей граница между тем, как читает художественное произведение ученый и неспециалист, сдвигается все более и более в направлении к ученому.
© Copyright: Татьяна Григорьевна Орлова, 2020.
Другие статьи в литературном дневнике:
|