Как папа просился на фронт

    В 1940 году мой отец окончил Московский горный институт и был распределён в Ухту. (Именно в том году было отменено присвоение офицерских званий  выпускникам ВУЗов. Этот факт имеет отношение к дальнейшим событиям…)
      В сорок первом, как только началась война, комсомолец-патриот пошёл в военкомат с просьбой отправить его на фронт…  Но у отца, как и у многих горняков севера, была «бронь». И ему отказали: мол ты в тылу нужней… Армия отодвинулась, но ненадолго. Отец слишком часто спорил с местным начальством, а после того, как он и его однокашник на собрании покритиковали начальника шахты, «бронь» со строптивых инженеров быстренько сняли. Уже в августе отец и его приятель получили повестку из военкомата. Призывников погрузили в вагон и… ту-ту…
Однако на фронт тогда отец не попал, а благодаря случаю попал в военное училище. Эту историю* я уже обрисовал ранее.

      Второй раз папа просился на фронт уже будучи курсантом упомянутого училища. Об этом эпизоде своей военной биографии, имевшем место осенью 1941 года, отец рассказывал мне ещё в Инте…
Попробую передать этот рассказ от первого лица. Как сейчас, слышу отцовский голос…

                               * * *
       Как-то раз меня послали зачем-то на вокзал. Я шёл вдоль недавно прибывшего военного эшелона. Вдруг из теплушки меня окликнули по имени. Ба! Да это же мне машет рукой Васька Бойцов – мой приятель по горному институту. Он был на один курс старше меня, но мы состояли в одной институтской велосипедной команде. Даже в велопробеге Москва-Ленинград участвовали вместе.

      Гляжу – на Ваське командирская форма, лейтенантские кубики в петлицах, пистолет в новенькой кобуре. Начались расспросы, ответы… Ситуация ясная. Василий успел окончить наш институт годом раньше меня и получил звание младшего лейтенанта запаса. Война… его, как офицера запаса, призвали в армию, дали лейтенанта, и вот он уже скрипит новенькой портупеей… Он командир сапёрного взвода… В эшелоне есть ещё несколько его однокурсников, выпускников Московского горного института им. Сталина… Все они лейтенанты.
      Васька рассказал, что командир их полка обладает полномочием присваивать военнослужащим младшие офицерские звания.  Это право  дано  ему командармом.
      Васька, увлеченно жестикулируя, втолковывал мне:
      «Наш командир – золото! Настоящий фронтовик! Он Звезду Героя ещё за Испанию получил! Очень толковый. Сразу понимает, что мы (инженеры) уже готовые офицеры. Кому, как не нам, звания присваивать? Слушай, зачем тебе в училище курсантом пахать, шагистикой заниматься, на тыловом пайке с голоду пухнуть? Иди прямо сейчас к нему, у нас командиров взводов некомплект. Он черкнёт пару строк твоему начальнику и тебя отпустят к нам в полк. Тебя наверняка произведут в лейтенанты! Мы тут ещё почти сутки простоим, ты успеешь!»

     Конечно же, я тяготился тыловым курсантским состоянием. Люди воюют, а я … к томуже соблазн сразу стать лейтенантом… Уговаривать меня было не надо.
     Васька отвёл меня в штабной вагон, представил командиру полка. После недолгих расспросов тот уяснил, что я успел пройти военную подготовку в институте, но не успел получить офицерского звания. Он обещал аттестовать меня лейтенантом,  подписал мой рапорт и велел мне подписать этот рапорт у моего начальника училища. 
     Я рванул в училище,  попросился на приём к нашему подполковнику. Тот молча прочитал мой рапорт. Сказал: «Сейчас ужин, иди в столовую. А после отбоя явись ко мне.»
     После отбоя я, как приказано, явился к подполковнику. Он начал без предисловий: «Послушай, сынок, войны на твою долю – ох, как ещё хватит! Ещё навоюешься, надеюсь. Надеюсь, потому, что ведь и в первом бою убивают. Куда ты торопишься? Думаешь в институте военную подготовку прошёл?  Да тебе хоть дали толком  пострелять? Пробыл месяц в Гороховцах и думаешь, что стал офицером? Да мы тут из кожи вон лезем, чтобы хоть чему-то вас научить за эти четыре отпущенных месяца. Думаю и этих месяцев не дадут, выпустят вас досрочно…
    От большой нужды мы даём лейтенантские кубики восемнадцатилетним пацанам и даём им право командовать людьми. Людьми! Пойми, это не пешки на доске. Ну, отпущу я тебя сейчас на фронт. Ну, дадут тебе досрочно звание. Хорошо, если судьба пощадит, и ты необходимые знания накопишь в бою. А если нет? Если по незнанию в первом же бою и людей положишь и сам ляжешь? Что толку-то?!
 Вот ваш комвзвода всю финскую прошёл, он хоть знает, чему вас практически для фронта научить. А то, что у него наград нет – так та война была для нас, чтоб ты знал, не победной. Орденов и медалей за неё почти давали.
     А начальник учебной части нашего училища – офицер ещё того, старого царского генштаба. Таких уже почти нет. Он вас хоть чему-то серьёзному, например – основам тактики успеет научить. А время лихих атак прошло, хотя это ещё многие не понимают…
     Так что давай-ка учись, пока есть возможность. Пусть тут, в училище, голодно, но кормят регулярно. Тут хоть вы мало спите, да на койках, на простынях и под одеялами. Тут, наконец, крыша над головой. А в окопах сейчас холодно, мокро. Я уж не говорю, что там убивают. Так что не торопись туда, а учись серьёзно. Короче: я тебя на фронт не отпускаю.
       И вот ещё что: болтай поменьше! А то тут на тебя форменный донос написал один наш курсант. Хорошо, что у нас особист нормальный, он ко мне с этой бумажкой пришёл…»

        Из дальнейшего разговора выяснилось, что я практически обвинялся в антисоветской пропаганде. Дескать говорил я, что наш советский рубль это пустая бумага, и что официальные государственные цены не имеют ничего общего с действительностью. Далее мой начальник сказал: «Я не знаю и не хочу знать, что ты там говорил на самом деле, хода я этому доносу не дам, но ты прекрати всякие лекции! А то загремишь не на фронт, а гораздо дальше… Всё, разговор окончен! Иди спать!»    

     Я пошёл в казарму, по дороге раздумывая: кто же написал донос?
Быстро вычислил… Один суетливый и угодливый курсант… Было видно, что он очень боится фронта, поэтому угождал всем и вся… Видели его и у кабинета особиста.
     Так вот, этот парень, ещё в первые дни приставал ко мне: «Ты высшее образование имеешь! Объясни, что такое инфляция?»
     Я сдуру и объяснил. А этот тип явно хотел выслужиться, чтобы не ехать на фронт, а остаться при особисте.
       (Этот курсант действительно не попал на фронт. Его оставили в секретном отделе…)

    Ночь я провёл отвратительно. Мучали мысли: что подумают Васька и его комполка? Конечно решат, что я струсил, что хочу в тылу ещё побыть… Даже не смогу объяснить им, что меня не отпустили на фронт… С утра у курсантов боевая подготовка, марш-бросок и т.д. Не просить же командира отпусть меня на вокзал для объяснений…
Этот день один из тех, что запоминаются крепко и навсегда.
………………………………………………………………………………………….
   Послесловие.

1. Моего отца, после присвоения ему лейтенантского звания в декабре 1941 года, оставили в училище командиром взвода курсантов нового набора… На фронт он попал только через год, без всяких просьб с его стороны…

2. После войны отец случайно встретил одного из бывших студентов, который вместе с Василием ехал в том эшелоне.  Он рассказал, что весь их полк, сразу же (с колёс) после прибытия под Ленинград, был брошен в бессмысленную контратаку и погиб полностью. В живых остались единицы…    

3.Не собираюсь делать никаких выводов из рассказанного. Но слышал от старых солдат поговорку: «Не напрашивайся и не отказывайся..»
Отец тоже иногда так говорил…