Младший брат

      Вика грустно качает головой и продолжает свой незамысловатый рассказ:
- В детстве он боялся всего. Вскакивал по ночам и перебирался на мою сторону кровати. Спали «валетом». На узеньком топчане. Брат укладывался у стены, а мне приходилось висеть с краю. Уснув, он начинал выталкивать меня с моей половинки…
      Помню, как его пчёлы по деревне гоняли. Маечка на нём была красного цвета. А у соседа – пасека. Так одолевали его пчёлки-то. Кричит, что есть мочи, несётся по деревне, куда глаза глядят! Не догонишь! Сколько я их отогнала за лето!
      Ябедничал. Ох, любил ябедничать! Младший. Любили его все, баловали. Лучшее – ему.  Одна конфетка – ему. Ничего, сестра - старшая, потерпит. А он крутит передо мной лакомством, дразнит! Оближет конфетку и  опять мне сует - смеётся, да ехидно так, издевательски. Терплю. А терпение кончится, надаю тумаков - бежит, жалуется маме-папе. Меня – в угол. Стою, слёзы глотаю. Обидно. Особенно нравоучения  выслушивать горько: старшая, совсем разнуздалась, маленького обижает, завистливая…  Брат за спиной родителей рожицы корчит, да от радости подпрыгивает.
      Потом начал в школе ябедничать. На однокашников. Самый маленький в классе был. Учителя жалели его. Да и мама бегала, подарочки носила им. Чтобы на второй год не оставляли. Учился слабо. Но получал от одноклассников, как «большой»! Бежит на перемене, ревёт, бывало: отлупили уже значит. Бегу разбираться. Наподдаю обидчикам. Боялись они меня. А он им – язык показывает за моей спиной. Домой идём из школы – за мою спину прячется, боится, что бить будут.
      Вот так и жили. В армию забрали, так два раза я туда ездила, беседовала с командирами, чтобы его там не обижали. Маленький ведь, на два года младше меня!
 
      Вика погрузилась с головой в свои воспоминания. По её щекам текли слёзы, но она их даже не смахивала. Не замечала.
- Жениться долго не мог. Всё с мамой советовался. Женился, наконец-то. Деток его помогала растить. У меня-то уже своё дело было, прибыльное. Всё здоровье на нём потеряла. Но помогала. Как могла. И родителям тоже. Ему нечем было родителям помогать. Так и не устроился в жизни. То там не так, то тут не эдак… Не удалась у него жизнь. И работа не клеилась всё. Не по душе была.
      А теперь вот, когда одни остались, нет бы поближе быть друг к другу. Ан – нет! Зависть его одолела, что устроены мои дети, я еще при деле. А он всё в поисках жизненных, всё в мечтах розовых витает. Требует помощи. А какая от меня помощь? Здоровья маловато уж помогать-то  всем!
      А вчера позвонил, выпил, видимо, оскорбляет, говорит, что не сестра я ему вовсе,  а вообще никто! Слова всякие обидные выкрикивал. Слова вставить не дал. Отключила телефон, слушать его не стала! Наревелась!
 
     Вика всхлипнула, тыльной стороной ладони провела по глазам, смахивая набежавшие вновь слёзы.
     Я налила ей крепкого чаю. Накапала в стакан капель валерьянки, дала выпить. Что я могла еще сделать? Чем я могла ей еще помочь, если у самой ситуация похожая! Если тоже, имея брата, как будто и не имею его.
 
     А ведь всё формируется с детства – любовь между детьми, уважение друг к дружке, бережное отношение, необходимость друг в друге. Родители уходят. И ближе никого  нет на всём белом свете!
    Но… иногда бывает и так – соседка ближе родного брата. И ей, чужому человеку можно о многом рассказать, быть понятой и выслушанной.
      Вика немного успокоилась. Мы попили чаю, рассказали по паре смешных анекдотов на тему родственных отношений, обнялись и вернулись к своим обыденным, повседневным делам.
 
    Но в душе моей ещё долго жила тоска  о том далёком времени, когда были живы родители и брат был маленьким. И я тоже могла его защитить и спасти  от неприятностей. А теперь… Каждый сам по себе.
 
    Сколько же ошибок делают взрослые, воспитывая маленьких детей, не заглядывая в далёкое будущее: а как им, братьям и сёстрам будет там вместе? Смогут ли они стать самыми близкими людьми?