Берёзовая аллея

Дело было вчера. С утра моросил противный дождик. На крышах домов лежала остывшая каша тумана. Деревня будто вымерла. Даже петухи не решились объявлять начало этого невесёлого дня.

Лёля, ломая складывающееся настроение, затеяла испечь пирог с прошлогодней брусникой, молотой с сахаром. Пётр Исаевич наблюдал за супругой и думал о том, годится ли выпечка с ягодой на закуску. Решив, что вполне, он даже повеселел. И в такой погоде можно найти свои прелести.

В дверь постучали. Собаки лениво гавкнули по разу и снова закрыли глаза. Даже они по мягкому стуку узнали Кудимыча, соседа и друга семьи.

– Я вас приветствую, – вдыхая запах пекущегося пирога, радостно произнёс гость. – Не забыли?

– Может, перенесут? – поинтересовался Пётр. – Кому охота копать землю в дождь.

– В двенадцать, – категорично произнёс Кудимыч, и хозяева поняли, что мероприятие состоится при любой погоде. – Маринка-краеведка сообщила, что корреспондентка из газеты будет. Хочешь, Петя, в нашу прессу попасть?

– Я хочу буквально на час, – хмыкнул Пётр Исаевич, – попасть обратно в социализм. С той тыщей, что лежит у меня в заначке. Слегка затариться и тут же обратно.

– И у меня сотня есть, – мечтательно вздохнул Кудимыч. – Если её на три шестьдесят два поделить. Почитай, ящик выйдет. И ещё на велосипед внуку останется.

– Размечтались, – буркнула Лёля. – Садитесь чай пить.

К полудню вдруг дождик иссяк. Сквозь туман проглянул мутный диск солнца.

Пётр, Лёля и Кудимыч обули сапоги, взяли в руки по штыковой лопате и направились туда, где уже толпились сельчане. В узкий перелесок вдоль дороги.

Марина, розовощёкая полная женщина, с помощью дочери взобралась на пенёк и, явно волнуясь, сообщила собравшимся:

– Дорогие друзья! Сегодня мы высадим берёзовую аллею. В честь наших земляков, ушедших на войну. Их было пятьдесят пять человек. Столько же и берёзок. Саженцы лежат в кузове вон той машины. Начнём, товарищи.

Заиграл магнитофон в старенькой «девятке». Над перелеском разнеслось «Бьётся в тесной печурке огонь». Работалось легко. Только теперь все поняли значение утреннего дождя. Он смочил землю, помогая людям в благом деле.

Марина позаботилась обо всём. Деревенские мальчишки нарубили колышки и нарезали верёвку. Кто-то привёз штук двадцать пятилитровых бутылей родниковой воды для полива.

Пётр, Лёля и Кудимыч, войдя во вкус, посадили по две берёзки.

Краеведка, видя, что дело идёт к завершению, вновь забралась на пенёк и громко сообщила:

– Прошу не расходиться. Скоро подъедет батюшка, освящать аллею. После будем пить чай из самовара. А сейчас прошу подойти ко мне и получить таблички с фамилиями наших ветеранов. Аккуратно вкопайте их перед каждым саженцем.

Пётр бережно принёс шесть табличек. Распечатанные на чёрно-белом принтере стандартные листы были запаяны в тонкие файлики и закреплены в рамках на выструганных колышках. На некоторых были старые фотографии. На многих других – только фамилии, имена и отчества. И годы жизни. Почти у всех вторая дата ограничивалась периодом войны. Не дожили люди до Победы. Только несколько человек умерли уже в мирное время.

Пётр, Кудимыч и Лёля стояли у высаженных ими берёзок, не в силах оторвать взгляда от табличек. Было полное ощущение того, что они только что похоронили этих незнакомых им людей. Многие местные жители стояли рядом со своими давно погибшими отцами, матерями, бабушками и дедушками, дядьями и тётками.

Приехал священник. Он, понимая состояние людей, быстро прошёл вдоль аллеи, что-то бормоча, помахивая кадилом и брызгая святой водой на деревца. Молодая корреспондентка фотографировала, скромно стоя в стороне. Во всём происходящем было что-то ирреальное. Будто из прошлого времени. Из того, в которое недавно мечтали перенестись Пётр и Кудимыч. Только, как оказалось, им гораздо важнее было вернуться не за материальным, а за духовным.

Закипела вода в самоваре. Детишки накинулись на печенье и конфеты, кучей наваленные на походном столике. Пока взрослые работали, они сложили в перелеске шалаш, представив себя партизанами.  Многие, в том числе и Кудимыч, окружили батюшку, внимая его мягкой речи.

Пётр и Лёля решили пройтись вдоль аллеи. Где-то в дальнем её конце у одного из саженцев любовно возилась старушка. На фото у деревца была изображена совсем молоденькая девочка. 

«Интересно, кем она ей приходится? – подумала Лёля и взглянула на даты. После тире ничего не значилось. – Пропала без вести, что ли?»

Маленькая, абсолютно седая, сухонькая старушка обернулась и с улыбкой произнесла:

– Ну как, хороша я, партизанская связистка, была в юности?

– Что вы! – севшим голосом пробормотал Пётр. – Вы совсем не изменились. Почти.