Четвертый

Секретарша, стремительно пронеся через кабинет длинные стройные ноги, а заодно и только что полученный факс, молча положила бумагу на краешек стола шефа и так же быстро упорхнула. С громким шелестом, по-хозяйски придвинув депешу к себе и бегло пробежав глазами текст, тот, помрачнев, гневно воскликнул:

- Нет, ну ты погляди, что, клоуны, придумали! Кризис очередной на дворе, нищета, безработица, а им, елки-палки, оклады повышай!

А они действительно этого требовали - восемь моряков траулера, бороздящего просторы Атлантики. Зачем нужно было это добитое, едва способное держаться на плаву как в море, так и в бухгалтерских балансах судно процветающей фирме, основная деятельность которой была далека от рыбного промысла? Ну, все-таки создание рабочих мест - нелишние очки про запас: затянет, глядишь, и шефа в политику. Опять же, банковский счет за «кордоном». А, самое главное, по бумагам получалось, что топлива рыбачок пожирал едва ли не больше эскадры боевых кораблей. Поэтому танкеры, под завязку налитые нефтью, частенько спешили в океанские дали, достаточно редко до траулера доходя. Просто - как это получалось, фирмачи никак в толк взять не могли! -сбиваясь то ли в тумане, то ли в ночи с курса, невзначай сворачивали в определенный порт, сливая содержимое до последней капли.

Для этого траулер и был нужен.

И вот восемь смельчаков мариманов, возомнив, верно, что без замороженной ими ставриды или скумбрии фирме конец, решили объявить забастовку. Если их требование - повышение оклада почти вдвое - не будет выполнено.

Откинувшись на спинку кресла, шеф неспешно закурил.

Да, портит людей море! Ведь большинство без копейки на берегу сидело. Мало платят? Ну так и искали бы, где будут платить больше - никто не держит. А вот на ваши места, ребятки, замену искать долго не придется - толпа голодных под дверьми стоит. И куда они денутся, если только в море их хлеб? А про тяжесть труда петь не стоит - да, работа грубая, мужская, зато ни ушами, ни мозгами шевелить не надо. Пусть у фирмачей голова болит!

Вмяв недокуренную сигарету в пепельницу и положив перед собой чистый лист, шеф щелкнул авторучкой.

Муки творчества длились недолго. Через пару минут секретарша, то и дело переводя взор основательно подкрашенных глаз с листа на экран компьютера, набирала текст: «Превращение рыболовного траулера в крейсер «Очаков» может дорого стоить отдельным членам экипажа. Капитану незамедлительно предоставить фирме список забастовщиков».

* * *

А еще говорят, люди нынче к прекрасному не тянутся! Тянулись, тянулись здесь к нему, и мимо него, зачастую цедя сквозь зубы:

- Хоть бы этот домино наводнением смыло!

Или:

- Уж землетрясение бы эти хоромы разнесло!

Так что ценили в этих окрестностях прекрасное, отдавая должное и его создателю:
- И когда уже хозяина посадят?!

В этот погожий сентябрьский вечер хозяин сидел на летней веранде великолепного трехэтажного особняка - просто-таки шедевра новорусской архитектуры, - задумчиво глядя на игравшие в мангале причудливые языки пламени. Массивный очаг был сложен из грубого камня, а оголовок его напоминал башню средневекового замка, отчего оживавший обычно по выходным дням огонь рождал у одних рыцарские ассоциации, другим же исподволь навевая мысль об инквизиции. Но сегодня в огне ничего не горело, не жарилось, не шкворчало, разве что грелась у топки бутылка коньяка. Это сооружение было любимым детищем хозяина, всегда тяготевшего к натуральному, естественному, истинному, со всей широтой души любившему просторное и большое. Вот только сегодня отчетливо почувствовалось, что необходимо срочно - вопреки сложившемуся графику - смыть с души очередную порцию серого злого налета, неизбежно накипающего в лукаво-суетной жизни.

Мягкие сумерки неслышно опускались на идеально ровный изумрудый газон, окружавший дом, осторожно пробираясь и на веранду. От этого огонь казался все ярче, и тепло от только начинавшего образовываться морковно-красными головешками жара веяло все сильнее.

Да, шефа - а именно он был хозяином этого особняка - в вопросах моря провести было нелегко. С тем он был знаком воочию. Случилось это, правда, в пору наивной юности. Когда мечта ее - жить не так, как прожили, от зарплаты до зарплаты, света белого не видя, его родители, оформилась в ясную цель. Но ведь он имел на это право. Вот и подался в море. За длинным рублем, ну и за романтикой попутно. А походив пару лет, смекнул, что по-большому счету нет здесь ни того, ни другого. В изматывающей монотонностью работе в «стойле» рыбцеха романтики было мало, и не стоили эти копейки того, чтоб так за них уродоваться. Тем более, что при засквозивших вдруг ветрах, и их получить становилось порой проблематично. Как в том, последнем рейсе…

Не глядя, шеф подхватил бутылку и, плеснув очередную рюмку, долго грел ее в руках.

В том последнем рейсе... Вообще-то шеф подсознательно блокировал те события в памяти. Но сегодня негаданно-нежданно выдался тот день, когда следовало, наконец, расставить точки над «и».

Подброшенные в очаг дрова споро занимались пламенем и трещали со злым, казалось, задором.

В конце памятного рейса берег принялся ненавязчиво забрасывать радиограммами о хронической нехватке инвалютных средств. А перед самым снятием с промысла управленческие мужи - праотцы грядущих неплатежей - сообщили, что валюты на заход в инпорт, извиняйте, братцы, нет. К тому же сработали вы средненько - план насилу взяли. Так что причитающуюся зеленую денежку перечислим вам на депонент, а там, глядишь, и выдадим. В следующем рейсе, или позаследующем - как средства позволят. А покуда и «деревянными» перебьетесь.

Шум, само-собой, на судне поднялся сильный. Каждый бессовестно обобирался на львиную часть заработка. Который, к тому же, в стране пустых полок легко было приумножить, набив на заходе баулы колониальным товаром. Но разразившаяся буря с растягиванием тельняшек на груди, стуком кулаков по столу, проклятиями и плевками в сторону конторских крыс, улеглась в стакане воды. Виза - поводок короткий, и у каждого лишь одна. И только трое отчаянных матросов решились - неслыханное тогда дело! - объявить голодовку. И, невзирая на увещевания, упреки, усмешки, на своем стояли до конца. Победного - валюта в конце-концов нашлась, судно по пути домой завернуло в европейский порт, порядком подрасчистив место на автомобильных свалках и в магазинах дешевой одежды. Груженое ржавым металлоломом, указываемым в таможенных декларациях не иначе, как «автомобильное транспортное средство», и потертым коттоном, рассеянно в вышеозначенных документах замалчиваемым, траулер и пришвартовался в родном порту. Где моряков уже ждали родные, друзья и управленческие чиновники, без волокиты уволившие троих смельчаков. А чуть позже уволился и молодой человек, давно уже пришедший к мысли, что занятие по жизни надо менять: «Тачку», самое главное, он себе привез, а бороздить моря дальше в компании людей, не объятых святым духом морского братства, не тянуло.

Морская, достаточно скоро перешедшая в пиратскую, хватка пригодилась уже на берегу. И сноровка рыбака здорово помогла в ловле золотой рыбки в мутной воде смутных времен.

А обозревать в рассветной дымке лазоревую поверхность океана, убедился шеф потом, гораздо лучше из иллюминатора прогулочного вертолета, нежели из иллюминатора рыбцеха.

Образовавшийся в мангале жар начинал припекать лицо и руки, накалять стекло изрядно опустевшей бутылки.

Вот шеф и подобрался к вопросу, который старательно обходил столько лет, успешно подминая его потоком суетных дел, убеждая себя в его пустячности, глупости, смехотворности.

Почему он не примкнул тогда к этим троим?

Почему?

Он уже не помнил теперь их имен. Хотя... Хотя одного, кажется, звали Саня... Или Серега? Да какая разница - не важно это! Важным было лишь его предательство.
Внезапно приподнявшись со скамьи, шеф ухватил кочергу и ожесточенно пошурудил ярко-красный рыхлый жар.

Да, предательство! Именно! Ведь вместе с теми троими он предал и смелых первооткрывателей, бесстрашных корсаров, отважных моряков, собранных в детстве и юности из разных стран и эпох, фильмов и книг под один морской флаг. Так почему сам не встал тогда, в момент, казавшийся сейчас самым главным, момент - черт бы ее побрал! - истины под это знамя? Почему?

Жар в очаге еще только превращался в пепел. Но поздно было посыпать им голову.
Почему он задал эти вопросы только сейчас, почему?

Зло бросив опустевшую бутылку в плетеную корзину, служившую урной, шеф вслух дал единственно правильный ответ:

- По кочану!

И тяжело поднявшись с дубовой скамьи, отправился спать - утром его ждали действительно важные дела и серьезные вопросы.

* * *

Факс с мятежного судна пришел в полдень. Взглянув на него, шеф громко хмыкнул. Так он и предполагал! Ряды бунтерей заметно поредели - их осталось лишь трое. Естественно матросы - извечный судовой пролетариат, которому нечего терять, кроме тяжелых рыбацких свитеров грубой вязки и под стать им доли.

Решительно навалясь на стол, шеф бойко зачастил авторучкой. Решать чужие судьбы давно стало для него плевым делом.

Скоро рукопись легла перед секретаршей. Пробежав ее глазами, та растерянно тряхнула милой головкой, и ухоженные брови поползли на лоб удивленными дугами.
«В связи с тяжелым финансовым положением фирмы повышение оклада возможно лишь указанным в списке морякам. Прочим членам экипажа оклад сохраняется согласно действующему контракту. В случае попыток повторения подобных акций...»

...В рассветной океанской дымке едва различался силуэт судна, медленно выбирающего из морских глубин поблескивающий серебром трал. На борту кипела дружная работа. Экипаж трудился в полном составе, множа свой заработок и повышая благосостояние своей фирмы.