Сокровище волхвов

Часть 5
Глава 2, в которой Торбьёрн оказывается жертвой колдовства

Состояние Стейнара все больше тревожило старшего брата, но не физическое. Он вполне оправился после болезни, с каждым днем молодое тело наливалось силой и энергией, с лица исчезла фарфоровая бледность. И только темные, чуть раскосые глаза продолжали гореть лихорадочным огнем. После отъезда царевны со своей сестрой забияка и балагур, хвастун и болтун Стейнар замкнулся в себе и стал странно молчалив, проводя целые дни в своей комнате взаперти или в одиночестве гуляя по крепостной стене.

Однажды, зайдя вместе со Свартом навестить княжича, Торбьёрн не выдержал и заговорил о наболевшем:
- Ну, хватит страдать, Стейнар! Все равно ничего не изменишь. Не могла же Забава оставить свою сестру в таком состоянии одну? На то она и сестра, чтобы защитить, поддержать в трудную минуту.
- Да я все понимаю! – воскликнул Стейнар с такой мукой в голосе, что у Торбьёрна сжалось сердце от сострадания. – Просто такое ощущение, что у меня душу вынули и забрали с собой.

Он с нескрываемой тоской смотрел в окно на обдуваемые холодными ветрами горные пики. А Сварт, толкнув плечом князя, прошептал ему на ухо:
- Я же говорю, околдовали парня! Вот теперь мается…

Вдруг какая-то мысль пришла в голову Стейнару и лицо его сразу преобразилось, будто внутри вспыхнул свет.
- А зря ты говоришь, брат, что ничего нельзя изменить! Я пережду зиму и весной, когда сойдет снег и растает лед на реках, отправлюсь к царю Благодару и буду просить, умолять, если потребуется, руки Забавы. Вот так вот. И не пытайся меня отговорить!

Торбьёрн с удивлением посмотрел сначала на брата, потом на друга.
- Он жениться собрался! – растерянно улыбнулся Сварт.
- Ну… - протянул Торбьёрн, - женитьба – дело хорошее, правильное. Да и пора уже, но…
- Что, но? – воскликнул Стейнар, чувствуя подвох в словах брата.

Пока князь пытался подобрать слова, чтобы не обидеть младшего, в разговор вступил Сварт:
- Жениться надумал? Замечательно! Только зачем тебе эта рыжая? Она же совершенно сумасшедшая, да еще и с острым языком. Ты же сам жаловался на нее.  – Он подошел к Стейнару и дружески обнял его за плечи, продолжая увещевать. – А мы тебе здесь невесту отыщем. Соберем всех девиц на выданье из наиболее достойных семей и устроим смотр. Выберешь себе самую красивую!

Стейнар возмущенно стряхнул руку Сварта.
- Да не нужна мне другая! Понял?! Никто мне не нужен кроме нее! – с досадой махнул рукой и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
- Вот, а ты говоришь, что никакого колдовства, - Сварт с упреком посмотрел на князя, как будто именно тот был во всем виноват.
- Ладно, пойдем, Сварт, - ответил Торбьёрн, направляясь к выходу, - зима у нас долгая. Полгода пройдет, прежде чем весна настанет, а там Стейнар остынет и забудет эту рыжеволосую девчонку. Будем надеяться.
Торбьёрн старательно загружал себя делами и заботами, чтобы не было ни минуты свободного времени, чтобы не было места в голове невеселым думам. Но наступала ночь, а вместе с ней приходила коварная бессонница.

Как ты там, Любава? Думал князь, бессонными, воспаленными глазами глядя в темный потолок. Жива ли? Успели ли тебя довезти до дома? Смогли ли тебе помочь твои родные? Как узнать? У кого спросить? А без этого знания жить спокойно было совершенно невозможно. Торбьёрн тратил немыслимое количество сил на то, чтобы никто в замке не заметил, что творилось в его душе. Прав Сварт, прав старый друг, не обошлось все-таки без колдовства! Какие чары навела на него, каким приворотным зельем опоила зеленоглазая волшебница, что он потерял сон и аппетит, утратил покой и душевное равновесие?

Князь маялся, ворочаясь в постели с боку на бок. Вдруг он вспомнил про старого предсказателя и звездочета и вскочил с кровати. Ульф! Надо спросить у Ульфа! Его гадальные кости способны видеть сквозь пространство и время. Пусть они скажут, что сейчас с Любавой.

Быстро одевшись, накинув на плечи плащ, Торбьёрн ринулся в ночь, как в омут. Словно от того, что скажет ему старый предсказатель, зависела вся его жизнь.

Он не шел, а бежал по гулким коридорам дворца, по узким темным улочкам цитадели, по крепостной стене, подгоняемый нетерпением, ничего не замечая вокруг. Наконец поднялся, дробно простучав каблуками по ступеням лестницы, в покои звездочета в одной из башен и загрохотал кулаком в дверь. Та мгновенно распахнулась, будто старик ждал прихода князя.

- Здравствуй, Ульф, - выдохнул Торбьёрн, проходя в комнату, - извини, если разбудил.
- Что ты, государь, ночь для меня самое важное время суток! Именно ночью я и работаю, - ответил старик, почтительно склонившись перед князем. - Какая неотложная забота привела тебя ко мне?

Торбьёрн уселся в стоявшее у камина кресло и положил ногу на ногу.
- Можешь раскинуть свои гадальные кости и ответить мне на один вопрос?
- Отчего же нет? Могу. А на какой вопрос ты хочешь получить ответ? – Ульф полез в ящик шкафа за бархатным мешочком с костями.
- Я хочу знать, жива ли царевна Любава?

Старый предсказатель нахмурил седые брови, пытаясь развязать неловкими, старческими пальцами завязку на мешочке.
- Тебя так волнует судьба чужестранной царевны? Хм… А я ведь с самого начала опасался этой лесной волшебницы. С виду такая тихоня и скромница, а что у нее в голове творится, никто не знает. Какие черные замыслы? Ведь и порчу могла навести…
- Она спасла жизнь мне и моему брату! – резко оборвал ворчание старика Торбьёрн. Тот бросил на князя испуганный взгляд и опустил глаза.
- Да, мой государь, ты прав. Зеленоглазая колдунья спасла от смерти тебя и господина Стейнара. Но какую плату за это спасение она взяла? Ты знаешь? Может за спасение ты расплатился своей бессмертной душой?

Торбьёрн с удивлением уставился на старика. А тот копошился, вытаскивая старые костяные кубики из мешка. Кости сухо шуршали и стучали своими гранями. Слабый неверный свет одинокой свечи освещал стол, как всегда заваленный картами звездного неба. Такая мысль в голову князя не приходила и озадачила его.

Наконец старик, что-то пошептав зажатым в ладони костяшкам, потряс сомкнутыми ладонями и высыпал разрисованные кубики на стол. Те зашуршали, рассыпавшись по бумажным листам. Звездочет склонился над ними, изучая мерцавшие на поверхности белых граней черные значки. Торбьёрн всем телом подался вперед, пытаясь тоже что-то рассмотреть на столе.

- Не скрою, господин, хотелось бы мне, чтобы эта волхва умерла, навсегда исчезнув из твоей жизни, оставив тебя в покое. Но лгать своему государю не могу и не буду. Жива, жива она. Подробностей сказать не могу, но этот знак, – он указал на нарисованную на кости черную перевернутую восьмерку, - означает долгую дорогу или долгую жизнь.

Торбьёрн вздохнул с облегчением и как-то сразу повеселел. Значит довезла сестру Забава. Значит волхвы смогли вернуть к жизни свою юную, но такую отважную царевну. С его души словно сняли тяжелый груз, так легко стало и свободно.

- Но, будь осторожен, князь, держись от нее подальше, - продолжал бубнить старик, - неровен час…
- Ладно, Ульф, - прервал его на полуслове Торбьёрн, поднимаясь из кресла, - я задал тебе всего лишь один вопрос. С остальным я как-нибудь сам разберусь.
- Конечно, господин, - звездочет склонился в поклоне и не разгибал спину, пока за князем не закрылась входная дверь. – Глупый мальчишка, с огнем ведь играешь! – проворчал он себе под нос. – Погубит она тебя, погубит! А ты, как безмозглый мотылек, летишь на ее огонь, не боясь сгореть в этом пламени…

Торбьёрн поднялся на крепостную стену и остановился, вдыхая полной грудью прохладный воздух, подставляя разгоряченное лицо порывам ветра. В небе в просветах черных туч изредка показывались звезды, словно кто-то там, на верху, подглядывал за ним. И взгляд этот проникал в самую его душу.

Князь поднял голову к небу. Мягкий свет от яркой звезды струился сквозь мрак. Мама, подумал, Торбьёрн и улыбнулся. Мама, от тебя ничего не скроешь. Ты видишь, что со мной творится! Я все время думаю о Любаве. Стоит закрыть глаза, вижу ее лицо, ее чудесные зеленые глаза, золотые волосы. Я вспоминаю то, что она мне говорила, как улыбалась или сердилась. И эти мысли, эти воспоминания делают меня слабым, уязвимым. А разве может правитель большой страны быть слабым и уязвимым? Если противники и враги только заметят… Беды не миновать. Как мне избавиться от этого наваждения? Как освободиться от ее чар? А иначе я и жить не смогу дальше!

Далекая яркая звезда мигнула, на секунду спрятавшись за тучу, но снова устремила свое всевидящее око на молодого князя. И ему почудилось, что он услышал голос матери: «Глупый маленький медвежонок, если ты избавишься от этих чар, то и жить перестанешь. Нет, ты не умрешь. Просто жизнью это существование уже назвать будет нельзя».

Торбьёрн усмехнулся про себя. Разве умный взрослый человек будет прислушиваться к шепоту звезд? Нет, лучше прислушаться к совету Ульфа. Возможно он прав, и юная волхва в обмен на жизнь забрала с собой его душу? Но нет, такого не может быть. Не стала бы она подвергать свою собственную жизнь риску и опасности ради такого сомнительного приобретения. Кому нужна его душа? Нет в ней никакой ценности.

Торбьёрн после гадания Ульфа успокоился и смирился. А ведь хитрая девица так и не выдала ему тайну своего семейного сокровища! А теперь была далеко, в недоступных для него бескрайних лесах. Значит надо было вытравить из души образ зеленоглазой волшебницы. И действовать он решил по старой традиции, следуя народной мудрости: «Клин клином вышибают».

Он стал усиленно заполнять каждый свой день дружескими пирушками, выездами на охоту, игровыми поединками, сжигая бурлившую в крови энергию. Попытался забыться в объятиях своих наложниц, каждая из которых была в десять раз красивее Любавы. Но от их кукольной красоты, от пугливой покорности, от подобострастных улыбок и ловящих каждый его жест взглядов, от готовности выполнить любой его каприз, стало так тошно, что он выгнал всех наложниц, перепугав ни в чем не повинных красавиц громким рыком, очень напоминавшим медвежий.

Заколдовала его царевна-колдунья, заколдовала. Ничем другим объяснить происходящее он не мог, и изменить ничего не мог. Не было на свете волшебника, который бы снял заклятье, кроме самой Любавы. Но самым ужасным было то, что избавляться от этого заклятья он не хотел. Казалось, если образ волхвы исчезнет из его мыслей и чувств, он сам исчезнет, перестанет существовать. Торбьёрн попал в западню, из которой не было выхода.

https://www.proza.ru/2018/04/15/724