Попутчица

Электричка распахнула двери и одним махом поглотила многочисленную толпу. Перрон опустел. Внутри вагона люди привычно, без толкотни и суеты занимали места, тут же открывали книги, разворачивали прессу, погружались в экраны гаджетов. Окружающее пространство вокруг каждого из них исчезло. Не существовало, не волновало, не интересовало. Пассажиры погрузились в свой, только им ведомый, мир. Сергей вглядывался в отрешенные лица попутчиков, пытаясь предположить что-то о каждом из них. Но его усилия оказались тщетны.
Он давно не был в Москве. И уже не понимал этой жизни, привычек этих людей. Отвернулся к окну. По пустому перрону двигалась торопливо, почти бежала, женщина. Полы длинного плаща путались между её полных ног. И, казалось, что длинная одежда мешает ей двигаться еще быстрее. Длинный яркий шарф соскользнул с шеи, почти доставал земли, но поправить его было невозможно, обе руки пассажирки были заняты сумками. Женщина, видимо, планировала сесть в один из следующих вагонов, но металлический голос машиниста, сообщивший, что двери закрываются, заставил её войти в его вагон. Пройдя мимо, она села сзади на свободное место у окна напротив. Поезд тут же тронулся и медленно поплыл вдоль перрона, набирая скорость. Через минуту электричка мчалась по железнодорожному мосту, а внизу по шоссе неслись машины, затем замелькали разноликие дома, нарядные улицы столицы, пригородные обустроенные посёлки. Он тут же забыл об этой женщине. Но что-то неуловимо горькое, пронзившее сознание, взволновавшее кровь так, что сердцебиение участилось, накрыло его с головой. И он удивился - что это? Откуда это состояние? Попытался избавиться от этого неудобства. Но оно прочно засело в груди. И тяготило его. Пассажиры, раскачиваясь в такт движению поезда, были заняты привычными делами. А он не мог найти себе места. Оглянулся. Женщина, вошедшая в вагон последней, быстро отвела взгляд, поправила яркий непослушный шарф и отвернулась к окну. Но он успел поймать его. И заволновался еще больше. Он знал этот взгляд. Он его помнил. Помнил всю жизнь. Этот взгляд не давал ему покоя по ночам. Она еще тогда обещала, что он никогда не забудет её глаз. Потому что только они смотрят на него с любовью, только они видят, как он себя чувствует, о чём он думает, мечтает. И он это знал. Оглянулся еще раз. Женщина смотрела в окно. Нет, это была не она, не та, которая любила его больше жизни, которая готова была отдать за него свою жизнь. А он её предал. Помчался туда, где деньги, красивая жизнь, яркие впечатления. Но всё это быстро кончилось. А когда вернулся, та, которая любила его больше жизни, не простила этого путешествия. Как он её не умолял, как не уговаривал, как не клялся в любви и верности - она смотрела сквозь него и молчала. И из её огромных глаз, которые всё о нём знали, катились крупные слёзы. Конечно здесь, в вагоне, была не та стройная девушка, которую он помнил и любил.
Прошло двадцать пять лет. Жизнь его мчалась, как эта электричка: то замедляя, то ускоряя ход, делая, иногда, короткие остановки. Но ему не давали покоя глаза той, единственной, любимой, которая не простила его. Все годы мечтал о встрече с ней. Представлял, как снова будет умолять её вернуться, ведь он одинок и никем не понят. Представлял. Но представить себе не мог, состоится ли эта встреча на самом деле.
- Осторожно, двери закрываются...
Он оглянулся. Попутчицы на своём месте не было.
Посмотрел в окно. Поезд медленно набирал скорость. Она держала свои тяжелые сумки и смотрела в окна вагона. Он встретился с ней взглядом, с её взглядом, её глаза смотрели уже издалека в его сердце. Поезд ускорял свой ход, а фигура, фигура зрелой женщины, располневшей, с тяжелыми сумками в обеих руках, с длинным непослушным шарфом, который опять сполз почти до земли, удалялась все дальше и дальше.