Привидение Картофельного дворца

Глава 2
Что можно услышать, лёжа на лужайке

Да, накануне утреннего разговора о привидениях уже не второклассница, но ещё не третьеклассница Верка лежала на пледе под большим солнечным зонтом на лужайке у себя на даче. Перед ней была книжка «Остров сокровищ», которую Верка читала уже в четвёртый раз, и блюдечко с малиной. Было тепло, мягко, интересно, вкусно и вообще так хорошо, что Верка иногда глубоко вдыхала и боялась выдыхать, чтобы случайно вместе с воздухом не выдохнуть  это замечательное чувство.

За домом раздавалось ворчание маленькой бетономешалки – это папа заливал бетоном дорожку. Потом выложит её камнями, и будет красота, а то на участке до сих пор одни неопрятные тропинки.

Когда бетономешалка останавливалась, было слышно, как мама что-то напевает. Она у Верки учительница музыки, работает в школе. И очень вкусно готовит, а когда готовит, всегда поёт.

И вот Верка лежала, ела малину под звуки то бетономешалки, то маминой песни, читала свою любимую главу и представляла себя Джимом Гокинсом, который сидит на пиратском корабле в бочке из-под яблок и слышит…

И точно как Джим Гокинс в «Острове сокровищ», Верка услышала голоса – прямо рядом, за кустами.

Как уже говорилось, забора у Ромашкиных не было. С одной стороны, правда, был старый  забор соседки тёти Лиды. Его построили давным-давно, когда Ромашкины здесь ещё и не появились. Но три другие стороны участка были ничем не огорожены. Со стороны дороги забора не было понятно почему – туда иногда приезжали грузовики с песком или щебёнкой для папиных дорожек, и надо было как-то всё это на участок сваливать.
С дальней стороны, что напротив дороги, тоже понятно – там раньше шла большая стройка. Наверное, самая большая в их садовом товариществе – даже в недостроенном виде дом Николая Ивановича занимал половину участка. По линии будущего забора Николай Иванович воткнул металлические столбы, но больше ничего сделать не успел – Верка краем уха слышала, что весной он умер. Стройка замерла, участок стоял заброшенный, забора, понятно, не будет. 

А на четвёртой стороне участка и не было смысла ничего городить – там мама посадила кусты чёрной бузины, и они так разрослись, что через три года превратились в непроходимые джунгли. А у тёти Тони с той стороны бузины росла малина, которую сама тётя Тоня Верке разрешала рвать, поэтому бузинные джунгли в одном месте были не такие уж непроходимые. Именно рядом с этим местом Верка и лежала, и поэтому ей хорошо было слышно, как за бузиной и малиной тёти Тонин голос сказал:
- Да не может этого быть!

Другой голос, в котором Верка сразу признала бас Марьи Васильевны, ответил:
- Если бы я сама не слышала, Тонь, я бы ей тоже не поверила. Но она мимо этого дома  гуляет с собакой, и собака который день воет. Утром не воет, а вечером воет!

Это Марья Васильевна про Олю, которая ветеринаром работает. У неё собака породы боксёр. Только Лорд не воет, а лает. И не каждый день. Но вчера, вроде, лаял, да.

- Так это вы про собачий вой говорите, Марья Васильевна? Вы этот вой слышали?
- Да что ты, Тоня, не понимаешь, что ли, совсем? – засердился голос Марьи Васильевны. - Звуки там в доме какие-то, собака слышит и воет. И сама Ольга их слышала.  А дом закрыт ведь, нет там никого!
- Ну да, ну да, после смерти Николай Иваныча  Наталья сюда всего раз приехала, - примирительно заговорил тёти Тонин голос.
- Я сама вчера вечером пошла посмотреть, в темноте уже, а ты знаешь, я так поздно не выхожу никогда, да надо было проверить, Ольга эта только о своих собаках да кошках говорить может…
- И что?
- Что-то есть. Если долго прислушиваться. Но собака!.. Тут главное – собака. Они такое чувствуют. В общем, Тоня, всё, как в той телепередаче.
- Которая про привидения?
- Да. Просто у нас об этом не принято говорить, но вот в Англии это знают все. Британские учёные…
- Вы ещё вот с этого куста попробуйте, Марья Васильевна, это «Геракл».
- Да, хороший сорт, и ягода крупная. Так вот, помяни моё слово, это он там, Николай. Прямо как вздыхает, такие вот звуки. Не успокоилась душа, значит. Я и говорю, что британские учёные…

Голоса стали стихать – наверное, тётя Тоня повела Марью Васильевну куда-то дальше.

Слушая разговор, Верка даже забыла про малину. Это же про недостроенный дом Николай Иваныча! Там что же – завелось привидение?

Верка внимательно посмотрела на соседский участок. Если зачем-то было бы нужно найти дачу, совершенно не похожую на дачу Ромашкиных, то это был бы участок Николая Ивановича.

У Ромашкиных всю середину участка занимает газон. Мама его называет лужайка, а Верка – лежайка, потому что лежать на этом газоне с книжкой её самое любимое занятие. Ну, и, конечно, играть на нём с Петей в мяч, и запускать летающую тарелку, и есть бутерброды, сидя на пледе… У родителей любимое место на даче – веранда, а у Верки – газон.

У Николая Ивановича на половине участка картофельные грядки. Ровные, как по линейке прочерченные. Больше ничего, кроме нескольких кустов смородины. В этом году всё там заросло травой, но прошлым летом Верка каждые выходные видела жену Николая Ивановича Наталью и их взрослого сына. Они всё время что-то молча копали, пололи и окучивали, пока сам Николай Иванович строил.

У Ромашкиных домик деревянный, выкрашенный в весёлый красный цвет. В нём всего одна комната, она и гостиная, и спальня. Но есть и кухонный уголок, и книжный стеллаж, а это для Верки главное. Всё равно вся летняя жизнь у Ромашкиных проходит на веранде или в саду, а в доме они собираются только когда надо спать ложиться. Если смотреть с газона, домик похож на маленький речной причал. Верка много таких причалов видела, когда с родителями плавала на теплоходе из Москвы в Петербург по северным рекам.

А вот дом Николая Ивановича размером прямо с теплоход. По крайней мере, в высоту. Если бы он мог причалить к домику Ромашкиных, было бы похоже на фотографию, где четырёхэтажный белый корабль прижался к маленькому розовому дебаркадеру, а вокруг зелёные луга и серая лента реки Свирь. Папа фотографировал, когда они на берег сошли.
Только дом не белый, как теплоход, а серый, из бетонных блоков, и этажей Николай Иванович успел построить только три. Крыши нет, через пустые оконные проёмы видны внутренние стены.

Николай Иванович был профессиональным строителем и строил на совесть. Не доверяя никому, он всё делал сам. Дом и так-то получался гигантского размера, когда прошлым летом он решил добавить к нему что-то вроде веранды с колоннами, и Ромашкины смотрели, как он с сыном и с Мухаммедом, местным рабочим, поднимали вертикально толстые бетонные трубы. «Как дворец», - сказала Верка. «Картофельный дворец», - улыбнулся папа, потому что колонны стояли чуть не в картофельном поле. «Картофельный дворец, картофельный дворец!» - весело закричала Верка, но папа тут же посерьёзнел и сказал, что все живут по-разному, и смеяться тут нечему. Ага, а сам улыбался. А потом стал на примере Николай Иванычевых колонн объяснять Верке устройство портика. Подробности Верка уже забыла, но то, что портик – это не маленький порт, а такой древнегреческий вход, помнила.

И вот в этом-то огромном недостроенном доме, на который Верка и внимания особого не обращала, происходит, значит, что-то необычное. Таинственные звуки! Воющая собака! Британские учёные! Всё это перемешалось в Веркиной голове, да так, что стало понятно: оставлять такую информацию без внимания нельзя. Никак нельзя.

Верка аккуратно заложила книжку закладкой, села по-турецки лицом к Картофельному дворцу и принялась размышлять.

Марья Васильевна в садоводческом товариществе «Маяк»  серьёзный авторитет. Новые дачники, бывает, ещё и соседей своих не знают, а с Марьей Васильевной уже знакомы: она сама подойдёт, всё выяснит – кто да откуда, и всех потом помнит. Когда она, высокая, толстая, громогласная, на собраниях выступает, её даже председатель не перебивает. Мама часто обращается к ней за советом, что и как сажать. Папа, правда, всегда спорит и говорит, что точность до миллиметра в этом деле не нужна, но мама, чуть что, сразу ему на пионовый куст показывает. Это Марья Васильевна сказала, что пион сажать нужно с линейкой, чтобы не заглубить какие-то там почки, а то цвести не будет. Папа над линейкой посмеялся, посадили без всяких измерений, и что же? Не цветёт.

В общем, если уж Марья Васильевна говорит про таинственные звуки, то звуки есть.

То, что в Англии о привидениях знают все – тоже правда. Совсем недавно Верка прочитала «Кентервильское привидение» английского писателя Уайльда, и там рассказывалось об одном  исключительно живом призраке. В такого невозможно не поверить. А если привидения есть там, то они должны быть везде – не могут же все призраки мира как-то переселяться в Англию. Действие в рассказе, правда, происходит сто лет назад… Да, как ни крути, а надо всё это выяснить у папы. Пионы пионами, но папа настоящий учёный и всё знает. Только надо ему эту тему подбросить как-то незаметно, чтобы он не стал сразу объяснять слишком научно.

И конечно, надо всё рассказать Пете. Прямо сейчас.

И она помчалась к Пете, и было решено, что каждый из них за завтраком наведёт разговор на тему привидений и узнает, что об этом думают родители. Вот после этого-то завтрака и стояли ребята с велосипедами на дороге, глядя друг на друга, и Петя спрашивал «Что будем делать?».

«Сами будем проверять, вот что» - ответила ему Верка.

(Продолжение следует)