Колючий пастух

  В один из летних дней, когда стадо коров  вернулось с пастбища, в лагерь животноводов случайно забрёл ёж. Люди не стали пугать лесного жителя, а даже наоборот, приветили – угостили его молоком.  Необычное кушанье, которое с осторожностью, но всё-таки испробовал колючий  представитель дикой природы, скорее всего, пришлось ему по нраву, так как ёжик пожаловал к началу дойки коров и на следующий день. Так, постепенно пристрастившись к питью молока, ёжик стал частым гостем животноводов.
  Если его алюминиевую чашку забывали наполнить молоком, обладатель иглистой шубы проявлял характер: сопел, фыркал и начинал борьбу с пустой миской, пока не переворачивал её вверх дном. Лесной гость оказался   достаточно привередлив в пище,   употреблял непременно парной напиток, только-только из-под коровы. Молоко, простоявшее с утренней дойки, ёжик категорически отвергал. Доярки иногда ради забавы специально затягивали с кормлением носителя иголок, чтобы понаблюдать за его недовольной реакцией.  Но после того как ёжик прямо на стане поймал змею, над ним никто больше не насмехался. Признали животноводы пользу ёжика и полное его право на порцию свежего молока.  А потому на закате солнца любой желающий в лагере животноводов мог лицезреть ставшую привычной картину: пожилой пастух – дед Григорий – прямо под открытым небом усаживался отужинать после дневных бдений за коровами, а где-нибудь неподалёку от пастуха устраивался похлебать молочка ёжик.
  Так совпало, что с момента первого появления обладателя колючек на летнем стане от совхозного стада перестали отбиваться и  теряться коровы. 
  – Григорий Иванович, может, ёжик вам как-нибудь помогает? – в шутку интересовались доярки.
  – Да шут его знает! Может, и помогает. Эти же животные – полная загадка природы! –   соглашался, посмеиваясь сквозь седые усы, пастух, которому отчего-то очень нравилась идея, что ёжик и в самом деле может пасти коров. А коли так, разве можно отказываться от добровольного помощника.
  Пас или не пас коров ёжик? Может, ему действительно как-то удавалось не давать отбиться и заворачивать в общее стадо особенно блудливых коров?  Доподлинно это неизвестно. Во всяком случае, этого никто не видел. Однако, со временем как-то само собой ёжика всё больше зауважали и закрепилась за ним репутация колючего пастуха.

  Но не всем растущий авторитет ёжика пришёлся по нраву. На безоблачном существовании обладателя колючей шубы появилась тучка. Даже, вернее, целая тучища – совхозный бык Ипполит! Невзлюбил бык ёжика просто так, но всерьёз и надолго. Вожак стада давно ревностно косил глаз на «ходячую колючку», задело мстительную натуру быка: «Вы посмотрите только, что делается! Какая-то мелочь пузатая, пусть даже с иголками, но взяла и перетянула на себя всеобщее внимание! А на что там смотреть-то?! Кочка болотная и та заметнее…»   Очень недружелюбно отнёсся Ипполит к  «поведению» ёжика, закипела, стала наливаться в рогаче силой жажда мщения. Но в чистом поле как-то всё  лесной житель быку не подворачивался, чтобы разобраться с ним как следует, расставить окончательно паритеты.   
  Про совхозного быка надо сказать особо. На самом деле, по учётной карточке зоотехника, носил бык имя Ипаландр. Привезли его ещё полугодовалым бычком аж из самой Голландии.   Имя Ипаландр не прижилось в обиходе среди доярок, и из-за удобства в произношении закрепилась за «иностранцем» другая кличка – Ипполит.  Набрал Ипполит живого веса на русских травах будь здоров! Вымахала этакая громадина! Надо признать, что совхозного быка даже пастух побаивался. Был предводитель стада крутого нрава, строго следил за установленными им же порядками, и, если что-то складывалось не так, договориться с Ипполитом и решить миром спорный вопрос было невозможно, так как у «голландца» сразу до непереносимости начинали зудеть и чесаться рога.
  Хочешь не хочешь, всё шло к одному – кара возмездия   должна была неминуемо настигнуть местного ёжика.
  Состоялась эта эпохальная встреча, вернее сказать, целое сражение средь бела дня на одном из выпасов.
  Дед Григорий сразу и не понял, отчего так рассвирепел Ипполит. А рогатый ревнивец ревёт, копытами землю гребёт, мускулы у него под кожей бурунами ходят – силища гуляет ещё та!  Человеку и невдомёк: «На кого так бык осерчал? Ну, нет никого же в округе! Совсем ополоумел, что ли, Ипполит?!» Слишком поздно дед Григорий заметил ёжика. Колючий пастух и не подозревал о серьёзной опасности! Угораздило же его куда-то в неурочный час бежать да попасть в поле видимости Ипполита. Оглушенный звериным рёвом вытянулся ёжик на своих тонких ножках, крутил тёмной пипеткой-носом по кругу – принюхивался, прислушивался: кто землю до сотрясения доводит?!
  У деда Гриши от такого трагического момента сердце зашлось - заколотилось: «Жалко же, понапрасну пропадёт ёжик! Очень уж разные весовые категории! А не остановить злого рока! Попробуй вмешаться – попадёшь под бульдозер, у быка пена изо рта, и глаза кровью налиты, разум за разум зашёл! Для рогатой скотины сейчас нет преград!  А ёжик-то  – малявка! Чего он, ёжик, на своих ходульках сделает, на них и бегством не спастись!».
  А бык попёр буром, вот уже совсем рядом от ёжика, зенки злобно сверкают: «Ну что, заморыш! Колючка репейниковая! Сейчас я тебя разом превращу в прах, в небытие, в мокрое место!»
  Дед Григорий   веки с силой сжал, а сверху для надёжности их ладонью прикрыл, чтобы не видеть, как свершится самое страшное, этот горестный исход: «У быка-то голова и не голова вовсе, а бронебойная машина! Лоб такая крепость, что его и пуля не прошибёт!..»
  В самый последний момент перед рогатой мордой свернул ёжик своё тельце и иголки выставил. Лбище у Ипполита будь здоров, но всё-таки шкурой обтянуто, и нервные окончания кое-какие там имеются. Берёзу сшибить тараном для быка плёвое дело, но тут упёрся бык рогами в землю, а промеж роговых отростков ёжик очутился. Бык напрягся что есть силы, но землю ему поддеть и заставить вертеться в иных ритмах, понятное дело, не удалось, а только  накололся рогач да больнёхонько так. Впервые за свою восходящую бойцовскую карьеру отступил Ипполит, спасовал перед соперником, неловко осадил круп, споткнулся и чуть на собственный хвост не сел! Конфуз, да ещё при всём стаде! Сразу Ипполит, конечно же, не сдался, пуще прежнего наревелся, нагрёб землю, раззадорил себя и снова в драку полез! 
  Ежик же во время короткой передышки опять принюхивался, прислушивался: «Что такое?! Что за гора громогласная солнце застит?! Что за напасть?!» Перед самой злобной мордой опять в комочек скрутился, занял круговую оборону.  Бык повторно получил уколы да всё по тому же самому раненому месту, а одна игла в нос впилась! Пятился, пятился Ипполит, а потом развернулся и будто молодость вспомнил: несолидно для своих регалий и коровьих полномочий как пустился наутёк галопом!  Вдобавок забавно вожак стада зад подбрасывает и задними ногами дрыгает в разные стороны, отбивается от возможной погони, а со стороны глянуть – вроде как несмышлёный молочный телёнок на солнышке пригрелся и резвится – брыкается!
  Дед Григорий уже ёжику аллилуйя спел, наконец, нашёл в себе смелости открыть глаза и, досмотрев финальную часть битвы, где стоял, там и сел: «Вот так ёжик – ни головы ни ножек! Геройский зверь! Кому рассказать – не поверят!»
  Так бы мирно, бок о бок неизмеримо долго жили животноводы и ёжик. Но одной из доярок взбрело в голову полностью одомашнить колючего пастуха.  Слышала женщина где-то, что ежи мышей напрочь изводят, вот и решила: пусть живёт колючий пастух у неё дома вместо кошки, заодно и детям – живая игрушка! Ёжик тяжело переживал лишение свободы, отказался от всяческой пищи и даже своего любимого молока, забился под шкаф и на контакты с «рабовладельцами» не шёл. Через несколько дней привезла его доярка обратно на выпаса, выпустила, где взяла. И всё, с той поры пропал ёж, перестал дружбу с людьми водить.  Обиделся.  Исчез. А тут, как назло, совхозная корова пропала, потом вторая. А через неделю погнали животноводы стадо на зимние квартиры, в коровники, расположенные на краю села.
  Объявился ёжик  на следующий год в середине лета, да не один, привёл с собой трёх маленьких ежат. Ох, и радости было на стане! Заждались, соскучились люди – что ни лицо, то улыбка до ушей! Особенно дед Григорий ликовал! Размечтался пожилой животновод: «Теперь,   если никто не будет ёжиков обижать, будут пасти они стадо целым семейством – ни одна корова от стада не отобьётся! Будут охранять коров колючие пастухи и пить вкуснейшее и полезнейшее парное молоко. Им, ежикам-то, всего и надо – чашка-другая за свои неоценимые труды. А вообще эти ёжики – полная загадка природы!»