Трещалка

1.

Трудно поверить, но прежде это был весёлый посёлок, в котором посреди таёжных гор жили лесорубы и геологи. В середине прошлого века сюда протянули узкоколейку,  и новенькие симпатичные вагончики ежедневно барабанили своими колёсами по четыре рейса в районный центр и обратно. Работала школа, медпункт, а по вечерам в клубе на киносеансах и танцах желающим не хватало свободных мест. Потом лес порубили, геологи перебрались дальше на север, к Полярному кругу, и в посёлке поселились тоска и упадок. Десять лет назад узкоколейку разобрали и все, кого где-то ещё ждали, вслед за чиновниками, врачами и учителями покинули эти места.  Закрылись магазины и почта. Тем, кто остался, тоже предлагали уехать, но разве этих сковырнёшь?
Теперь здесь полтора десятка человек – старых, скучных и совершенно безнадёжных. Все пенсионеры, никому ненужные. Так и доживали под унылый волчий вой среди облезлых руин и густых зарослей жгучей крапивы. Передвижная лавка добиралась до них сквозь грязь раз в месяц. Тогда закупали муку и сахар. Продавец ругался, что на таких покупателях выручки не сделаешь. Бензин обходится дороже.
Как-то во время выборов прилетел на вертолёте какой-то депутат. Пробыл минут десять. Сочувствовал скудному бытию и обещал всё изменить.
С этим ли связано, кто знает, но в один из весенних дней среди всех этих ржавых раритетов появилась практикантка из районного медучилища. Санитарка. Долговязая, рыжая как солнце, в рваных джинсах, с гитарой за спиной.
– Что нужно такое совершить, чтобы к нам сослали? Дай на тебя посмотреть. В нашем посёлке я девчонок не видел уже лет двадцать! Ты всамделишная, правда?!–  удивился первый встреченный ею дедушка, в далёкой прошлой жизни – аккордеонист.
– А как Вас зовут? – поинтересовалось юное создание.
– Боже мой, о чём ты спрашиваешь? Мы свои имена давно забыли! Не общаемся: надоели друг другу!– засмеялся старик. – Мареком. Нет, Марком.
И тут её прорвало. Девчонка час болтала без остановки сначала о своём приятеле, который тоже Марк. С ним училась в школе. Потом – о классной руководительнице, дальше – о вороне, что жила на дереве по дороге домой и пугала соседку, затем – о сожителе этой соседки, который ненавидел собак, потому что они его покусали...
Ловко перебегала с темы на тему. Говорушка  – не остановишь!
– Кстати, а собаки здесь есть? – наконец, сделала остановку и посмотрела на ошарашенного собеседника. И не дав ответить, продолжила тарахтеть про то, что любит собак и кошек, что у брата подруги, которого зовут Яном и лицо в конопушках, живёт попугай-неразлучник. Говорить не умеет и выщипывает перья, потому что один. А ещё когда два года назад ездила в столицу, видела там в зоопарке шимпанзе.
Не верящий в реальность происходящего Марк к этому времени сидел на дороге.
– Трещотка! – заключил старик.
Такого количества слов он не слышал, наверное, за всю жизнь!

2.

Открыли давно заброшенный медпункт. С трудом отыскали среди колючих зарослей. Очистили от паутины и поселили туда приезжую. За это время девчонка заговорила всех до головной боли. Между её впечатлениями о поездке на вездеходе, болтовнёй о многочисленных знакомых и просто случайных людях, исторических событиях и политиках, выяснилось, что приехала она сюда на месяц или около того, пока не заберут обратно.
– Надежды на это никакой! – предположил дед Марк. – Вероятно, там она уже всех достала. Кто такую трещалку обратно захочет?!
Надо сказать, что бывший поселковый аккордеонист – единственный из всех, кто успевал вставить хотя бы слово в её говорильню.
– Как твоё имя, стрекоталка? – когда практикантка рассуждала о ценах на газ, которого в здешних местах отродясь не было, успел поинтересоваться Марк.
– Ола, –  и тут же принялась зачем-то объяснять про полезные свойства женьшеня.
– Ола? – переспросила сильная и гордая Хелен, которая когда-то работала учётчицей на деревообрабатывающем заводе.
Пятнадцать жителей посёлка переглянулись.
Имя не прижилось. «Жужжалка», «Сорока», «Тарахтелка» –  девчонку  называли как угодно, только не Олой. Впрочем, в отдалённых провинциальных поселениях в этом нет ничего обидного. Здесь всех знают по шутливым прозвищам.
Приезжая всполошила весь посёлок. Они уже лет десять как не собирались вместе. А тут столько разговоров. Сначала бесконечно слушали «Трещотку», потом принялись её обсуждать.
Тут услышали гитару со стороны медпункта. Приезжая бренчала что-то непонятное, но вполне оптимистичное. Живой музыки не слышали лет пятнадцать!
– Плохо получается, – заметил Марк.
– Может свой инструмент принесёшь? – предложила Хелен.
– Давно не играю, – смутился старый аккордеонист…
Разошли глубоко за полночь.  Эту ночь Марк не спал, всё ворочался. Что-то всколыхнула в нём эта «Трещалка»...
На следующий день возле покосившегося медпункта выстроилась очередь из пятнадцати человек. Приезд автолавки не вызывал такого ажиотажа! Что поделать – у каждого пожилого человека свои болячки. В крохотной общине их целая коллекция: гипертония и атеросклероз, подагра и радикулит, простатит и диабет…
Тут выяснилось, что практикантка ничего делать не умеет, даже уколы. Большинство болезней вообще не знает. Что можно ждать от второкурсницы медицинского училища? Зато языком молола, не переставая. Голова кругом шла от её словоохотливости. Выходили из медпункта с опухшими мозгами.
Болтала обо всём, что приходило на ум. Про знакомых парней и подруг, мамашу, о которой скучала, отце, которого давно не видела и обижалась на него, о педагогах из медучилища, про Америку, особенности мексиканской кухни, долму и лемуров…
Что с такой делать?
– Совсем глупая, – возмущался Борис, в далёкой жизни – истопник. – Мелет, ничего в жизни не соображая.
– Больше мы к ней не пойдём, – решили жители.– Зачем она нам здесь со своим длинным языком? Потом и про нас разнесёт на весь белый свет!...
Со стороны медпункта раздавались малопонятные звуки. Ола снова мучила гитару…

3.

В ту ночь Марку приснился сон. Давно он не ощущал ничего подобного.  И вдруг такое: ярким солнечным днём он, мальчишка, идёт с мамой по песчаному берегу большой реки. Мама – молодая, красивая. Боже, сколько лет он её не видел! Думал, совсем забыл. И ещё удивительно яркое, огненно-рыжее солнце над ними!
Утром, когда проснулся, быстро вышел на улицу и посмотрел вверх, пытаясь разглядеть светило.  А потом увидел остальных. Старики стояли возле своих домов и точно также смотрели на небо. Только не было там никакого солнца: одни густые серые облака.
– Вы – тоже?! – крикнул он.
Никто не ответил, но Марк и так понял.
– Значит, тоже, – покачал он головой.
Все снова потянулись в медпункт. Быстро дорожку протоптали! Ола сидела грустная на крыльце, но, завидев делегацию, искренне обрадовалась визитёрам.
Дальше всё повторилось. Практикантка, не слушая пациентов, тарахтела обо всём на свете, а они потом снова ругались меж собой: как такую ненормальную к ним прислали?!
А ночью – снова сны. У каждого свои, но у всех красочные. С родными: молодыми, беззаботными и радостными. Нарядными домиками и улицами в праздничном городке. И в каждом таком сне много этого чудесного рыжего солнца, яркого и удивительно тёплого!
Потом это повторялось каждый день.
 – Больше так не могу! – не выдержав, взбунтовалась Рита, которая когда-то трудилась железнодорожным кассиром. – Я, конечно, понимаю, что это только сон, но боюсь просыпаться. Мои родители словно живые. И муж, который меня очень любил. Каждую ночь приходит с цветами и шампанским. Я усаживаю его за стол, и мы говорим, говорим…
– Да, после такого трудно просыпаться. Лучше умереть,– подтвердил Марк. Открываю глаза – и всё пропадает мгновенно. Как будто и не было моей жизни. Кругом – старая рухлядь и обломки.
– Что же нам делать ? Дальше так продолжаться не может! Я думала принять упаковку снотворного, чтобы больше никогда не просыпаться, но это – великий грех,– едва не заплакала Вита, самая почтенная жительница поселения, в прошлом – библиотекарь.
Договорились больше к практикантке не ходить. И, действительно, весь последующий день Ола просидела одна в своем никчёмном медпункте. К вечеру девушка не выдержала и сама пошла к людям, только все или запирались, или бежали от неё, как от чумной. Поговорить ни с  кем не удалось.
Дальше ничего не менялось, и договор вроде бы соблюдался. Или почти. По проторенной тропе к медпункту никто не ходил, но появились окольные дорожки. Одна вела от дома Виты, другая – от Риты, третья… В медпункте росла гора угощений, которая выдавала отступников.
Спустя неделю все снова собрались на совещание. Теперь уже обвиняли друг друга в нарушении соглашения.
– Вы хотите, чтобы я отказалась от родителей? Каждую ночь  смеюсь и плачу вместе со своей мамой, – жалобно, плохо сдерживая слёзы, вопрошала несчастная Хелен.
– Надо от неё избавиться, – предложил Алекс, бывший электрик. – Девчонка нас всех погубит. Сведёт с ума.
Марк возражать не стал. Вот так и решили – изгонять.
Через день всеобщего окончательного бойкота Ола пришла к Марку.
– На меня никто не жаловался? – не то спрашивала, не то утверждала она неуверенным голосом. –  Объясните, почему вы все меня игнорируете?
Марк не стал ходить вокруг да около.
– Послушай хотя бы минутку. Не тараторь. Мы уже тебя наслушались! Всё равно не разбираешься в политике, а лемуры и долма нам здесь не нужны! Только вот что… Приехав сюда, ты изменила нашу жизнь, так что нам стало плохо.
– Как плохо? – удивилась практикантка. – Я приехала вам помочь. Привезла лекарства. То, что их мало… Это же не от меня зависит. У нас и в городской больнице кроме бинтов и зелёнки ничего нет. А тут хотя бы аспирин, немножко корвалолу, пилюли от поноса... Давление можно измерить. Вот, вы считаете, что я ничего не умею, а одна моя знакомая не знает как градусник поставить, хотя и капитан женской команды по регби и выиграла серебренную медаль. А ещё она…
– Ты опять за своё,– прервал болтушку бывший аккордеонист.– Дело не в отсутствии таблеток и не в том, что ты не можешь простой укол сделать. Всё из-за снов.
– Снов? – переспросила Ола. – Я не понимаю.
– Как ты появилась, нам стали сниться сны.
– Что же в этом странного, и, при чём тут я?
– До тебя никому из нас уже давно ничего не снилось, а тут каждую ночь мы видим себя молодыми, в окружении родных… И еще – много, много солнца! Рыжего.
– Рыжего?
– Именно. Похожего на тебя! Может, ты сама не желая, заразила нас фантазиями или мечтами?
Вероятно, случилось чудо. Неиссякаемая «Трещалка» молчала. Не знала что сказать…
– Разве это плохо?– наконец, спросила она.
– Мы просто не можем так дальше жить. Боимся просыпаться. Лучше умереть, но навсегда остаться в этих волшебных снах. Или не видеть их совсем. Жить как до тебя – в старом разрушенном городе, среди руин, ничего не помнить и не вспоминать… Да, просто жить.
– Но при чём тут я?!
– Не знаю, но ты должна оставить нас в покое. Чем скорее уедешь – тем лучше.
– А может дело в вас самих?– предположила Ола.
В её глазах читалась жалость.
– Ко мне сегодня приходил Алекс. Плакал. Я никогда таким его не видел. Прежде самого чёрта не боялся. А теперь говорит: «Страшно! Или руки на себя наложу или убью практикантку!»…
Ола поняла. После этого разговора девчонку в посёлке больше никто не видел…
Уже на следующий день после исчезновения непутёвой говорушки все начали переживать – не случилось ли с ней что плохое? Алекс разругался с Марком, что тот отпустил девочку без провожатого.
– Как я мог знать, что она просто так уйдёт? «Трещалка» слова не проронила. Я думал…
– Ты всегда отличался чёрствым характером!– Хелен готова была растерзать бывшего аккордеониста.
В общем, Марку досталось от всех!
Не мешкая, дружно отправились на поиски. Почти все они давно не ходили в лес, а тут прошагали по буреломам несколько километров. Никого и ничего не нашли, даже следов. Рита звала беглянку, пока не охрипла. Экс-истопник Борис не соглашался прекращать поиски, и его чуть ли не силком пришлось выводить из леса...
Вернулись без сил, полуживые,  и опять принялись проклинать вздорную девчонку! Поклялись навсегда забыть негодницу!
Но уже на следующий день дружно отправили бедного Марка в район, узнать, не случилось ли что с их Олой. Бывший аккордеонист не покидал посёлок лет сто и не на шутку испугался, что не найдёт дорогу в райцентр. Не пощадили…

А сны пропали вместе с Олой, словно «Трещалка» забрала их с собой. Так в забытом Богом посёлочке яркое солнышко снова спряталось за густые серые тучи…

Эпилог

В медицинском училище шёл обычный учебный день.
В одной из групп педагог распекал ученицу за бесконечную болтовню. И тут её позвали к директору.
– Может, ты объяснишь, что это все значит?– строго спросил директор, едва девчонка вошла в кабинет.
Она, как всегда,  ничего не поняла и принялась тарахтеть глупости.
Не выдержав, директор взял её за руки и подвёл к окну.
Во дворе училища стояли пятнадцать стариков.
Увидев в окне Олу, вперёд вышел Марк. В руках он держал аккордеон…