Совершенно летние воспоминания

СОВЕРШЕННО ЛЕТНИЕ ВОСПОМИНАНИЯ О ДЕТСКОМ НОВОГОДНЕМ УТРЕННИКЕ

Я рос застенчивым ребёнком. Помню, однажды накануне нового года повели меня взрослые на детский утренник. Предварительно, разумеется, разучили со мной стихотворение, чтобы у Деда Мороза был повод вручить мне кулёк с конфетами.
 
Дед Мороз нам попался опытный. Не первый год ёлки зажигал. Он сразу сообразил, что перед ним домашний ребёнок, не познавший всех прелестей выживания в детском саду.

- Как зовут тебя, мальчик? – ласково спросил Дед Мороз, пытаясь в моих глазах предстать добрым дедушкой, а не суровым пришельцем с далёкого севера.

- Вова, - выдавил я, слегка пятясь назад и намечая пути к отступлению.

- Выходи к ёлочке, Вовочка, чтобы тебя лучше видели другие детишки, - лил елей Дед Мороз, властно вытягивая меня за рукав на центр большой комнаты, в которой проходил утренник. – Я знаю, что ты приготовил для меня стихотворение.

Я приготовил для него стихотворение о бычке, который шёл по доске, качаясь, и психологически готовя себя к возможному падению. Память у меня в детстве была хорошая, не то, что теперь…

О чём это я? Ах, да. Знал я не только о судьбе качающегося бычка. Выучил я стишок и о плачущей Тане, и о брошенном зайке, и множество других хитов Агнии Барто и иных детских советских поэтов. В узком кругу мог уже и анекдот травануть о Василии Ивановиче и Петьке. Но круг собравшихся на новогодний утренник был слишком широким.

Почти все дети пришли  на праздник в нарядных костюмах. Многие могли спрятаться за маски мишек, лисичек и ёжиков. А я стоял под ёлкой без маски и костюма. Стоял и молчал, покачиваясь, как бычок, историю которого так и не услышал от меня в тот день добрый Дедушка Мороз.

Робость и стеснительность мне в жизни то мешали, то помогали, оберегая от опрометчивых поступков. В школе, хорошо зная ответ, я стеснялся поднять руку и получить заслуженную пятёрку. Не усвоив тему урока, я стеснялся задать вопрос учителю и позднее получал более низкую оценку. И в то же время моя робость не позволяла мне участвовать в некоторых сомнительных мероприятиях, которые затевали мои сверстники.

Удивительно, что при таком внутреннем устройстве я увлёкся театральным искусством. Да так серьёзно, что получил диплом по специальности «режиссёр любительского театра и преподаватель театральных дисциплин». Но театр не стал моей судьбой.

Я так понимаю, что Господь попустил мне это увлечение, чтобы я перестал бояться больших аудиторий, научился доносить до слушателя важные мысли и действовать без робости. Хотя это качество во мне ещё не до конца изжито и в преддверии старости, несмотря на внушительный список ролей, сыгранных в юности.

Настоящим открытием стали для меня слова (не помню: в проповеди или в письме) архимандрита Иоанна (Крестьянкина), в которых он назвал стеснительность проявлением гордыни. Выходит, зачастую человек стесняется, потому что слишком много думает о себе. А христианин (тем паче пастырь) должен быть готов к жертвенному служению ближнему и думать обо всех: качающихся, брошенных, плачущих. Тогда и робеть будет некогда.