Как мы встречали Новый год

Классики знают точно: любой праздник начинается с гардероба. Наш не был исключением. Гардероб, так гардероб. Тем более, что в гости пригласил сам маэстро Анисимов. Не знаете, кто такой? Ах да, вы же не местные…

«Пригласил», конечно, громко сказано, лично мы не знакомы, но всё же знакомы... кажется, уже целую вечность, столько, сколько ходим на его концерты. Билеты пришлось покупать месяца за полтора, зато на них именно так и написано: «Маэстро Анисимов приглашает…»

«Театр уж полон, ложи блещут; партер и кресла – всё кипит, в райке нетерпеливо плещут…»  Ничто не вечно под луной, не так блистательны современные наряды, но раёк по-прежнему нетерпелив… Государственный академический симфонический оркестр Беларуси исполняет увертюру Россини, за дирижёрский пульт орлом взлетает главный дирижёр… Невысок, по-мальчишечьи строен, в отличие от прошлых лет, густые седые кудри подстрижены. Гибкий, он почти летает по сцене, не сходя с места…
Недостаток блеска нарядов в партере восполняют костюмы на сцене… Чёрные фраки мужчин, разноцветные, расшитые золотом концертные платья солисток и ведущей концерта…
Есть у маэстро слабость: он любит, когда оркестр играет полным составом и звучит громко… Нет, конечно, все «пиано» и «пианиссимо» на месте, там, где положены (написаны), но зато фортиссимо – от души… С каким наслаждением Александр Михайлович даёт указание вступить ударной группе, как требовательно взлетает его ладонь, требуя от оркестра максимум звука: ещё, ещё...
 
А ещё Анисимов крутит изящные туры, взмахнув палочкой и разворачиваясь на 180 градусов от первых скрипок к контрабасам… И заботливо склоняется над птенцами – малолетними солистами, учащимися музыкальной школы… Подкручивает стульчик цимбалистке, похожей на сказочную Дюймовочку, терпеливо ждёт, пока маленький гобоист, комкающий пальцами правой руки рубашонку, справится с волнением, а юный гитарист, долго-долго не покидающий сцену, наконец полностью насладится доставшимися ему аплодисментами…

Чуть вздрагивают кисти рук маэстро при исполнении концерта для двух роялей с оркестром Г. Вагнера, словно, боясь уронить, несёт драгоценную ношу. (Кстати, говорят, белорусский композитор при встречах представлялся: «Вагнер, композитор, не совсем тот, о ком вы подумали...»)

Во втором отделении – вечно юный Штраус, ведь новый год – «время радовать и радоваться, удивлять и удивляться…»

Дома, за новогодним столом разговор о крысах. Вспомнилось, как в начале девяностых позвонила в дверь соседка:
– Там, на лестничной площадке, не ваша крыска?
В ответ на немой ужас:
– Я решила, она от вас сбежала. У неё такой интеллигентный вид, я с ней даже поговорила…

Было такое стихийное бедствие в те годы: наводнили дом крысы. Сама не видела, но дети рассказывали, как моя младшенькая бегала по двору, раскручивая за хвост дохлую крысу… Выросла, ставила на них эксперименты, писала кандидатскую диссертацию. В ответ на вопрос: «Почему именно крысы?» – «У мышей не бывает кариеса, только у крыс»…  Сколько же у нас общего…

На Новый год дети подарили толстую-толстую книгу, словно все произведения Толстого собрали в одном томе мелким шрифтом. Хитро прищурив глазки, сказали: «Специально для тебя роман. Про начинающего писателя. Обязательно прочитай. Спросим». Вот так. На этом прощайте. Писать мне теперь некогда. Читать надо.

А наступивший новый год пусть будет ко всем добрым. Радует и по-хорошему удивляет. «Счастья для всех, даром, и пусть никто не уйдёт обиженным».