Уж облака

    Уж пил так вкусно и степенно, что казался похожим на щенка с прижатыми к голове ушами и чрезмерно длинным телом. Ему не мешали ни щекотавший его под лопаткой шершень, ни рыбёшки, что, раздувая мехами жабр огонь озорства, норовили ухватиться за червячок языка. Даже лист кувшинки, который делал вид, что пытается перекрыть доступ к воде своим лоснящимся боком, совершенно не был ему помехой.
Когда уж закончил пить и, обратившись к солнцу холодной стороной, повернулся против часовой стрелки, шершень, распугав рыб, скатился в воду, и начал громогласно тонуть.
    Со стороны барахтанье выглядело продолжением веселья, уж помнил, что оса плавает не хуже прочих. Но то ж на животе, а шершень упал в воду на спину, перевернуться не выходило, и, сколь не старался он, выгрести к берегу не мог.
Как только уж понял, что это не забава, тут же передумал загорать и, легко перенырнув пруд, играючи поддел баловника, после чего, улыбнувшись круглым глазом, закинул его в крапиву.

    Сугробы облаков, навалившись пышной грудью на плечи леса, горбатили ему спину. Облакам было весьма любопытно поглядеть на то, что делается внизу, и узнать, как там с шершнем, и к чему это осы прячут сладости в складках пелёнок мелких шишек туй. Зачем птицы, которые устроились в беседке под яблоней, не заботятся больше об обеде, а обходятся одной лишь переспелой мякотью плодов со светло-розовыми гусеницами внутри.

   Занятно было подглядеть им и за тем, как хмель примеривает тяжёлые составные серьги к несоразмерно крупным, волосатым ушам сосны, а та смущается, да легонько толкает прочь от себя его тонкую руку. Облакам было не расслышать, что такого он нашептал ей, и чем, собственно говоря, соблазнил, но к вечеру сосна уже красовалась в серьгах, а хмель самодовольно поглядывал вокруг, по-хозяйски приобняв её за пышную талию, шевеля при этом усами.

    Так бы и зевали облака, пытаясь понять, что к чему, если бы ветер не прогнал их, заставляя не сидеть без дела. Сам же, стряхнув остатки тепла с веников стволов,  принялся  расставлять их сушиться, рукоятью к земле, где, почти попадая в такт мелодии тени, медленно тёк ручей. То уж, почти не касаясь прожжённых солнцем берегов травы, тихонько шёл домой. Даже не открывая календаря, он мог бы сказать, мол, - лета-то ещё и не случилось вовсе, а коли б и заглянул, то оказалось бы, что оно вовсе уже прошло.