Малыш нанду по имени Арчи

Глава 11

День третий. Южная Америка. За миллионы лет до нашей эры.  Аму

     Арчи бежал легко, практически не напрягаясь. Ориентиром ему служило солнце, оторвавшееся уже от горизонта и посылающее свои лучи на землю безо всяких помех. За ним с криками и воем помчались келенкены. Ур тоже попытался было их поддержать, но сделал лишь несколько шагов и остановился. Скорее всего, он правильно это сделал, ведь как можно хромоногому за здоровыми угнаться. На берегу остались стоять лишь старики и самки с совсем маленькими детьми. Погоня за Арчи растянулась чуть ли не на сотню метров, поскольку многие самки бежали рядом со своими детишками.

     Погода была превосходной. Особенно жарко не было, хотя на небе не виднелось ни облачка, и солнышко сияло изо всех своих сил. Дул лёгкий ветерок, который вступил в борьбу с солнцем, и не давал ему всё нагреть до немыслимой температуры. Арчи чувствовал себя, как никогда комфортно, ему нравилось всё, и то, что сияло солнце, и то, что было сухо, и то, что подъеденный накануне травяной покров не успел подрасти и не путался под ногами, в общем, ему всё это очень нравилось, и он готов был бежать и бежать. Неожиданно он попал в какую-то тень.

     "Интересно, откуда облако-то взялось", - подумал страусёнок, но даже не стал голову задирать, чтобы оценить величину этой помехи.

     Однако, тень прицепилась к нему намертво, и Арчи пришлось все же голову поднять. Какого же было его удивление, когда он увидел над собой парящего Арги.
 
     - Что случилось? Почему они все за тобой гонятся? – прокричала гигантская птица, продолжая затенять страусёнка.

     - Всё нормально, я попытался учить их плавать, но ничего не получилось, вот я и решил поучить их бегать, - услышал Арги в ответ.

     - Ты же знаешь, я птичка ранняя. После того как мы с тобой расстались, дождь сильный пошёл. Я всё это время на Священном камне сидел, а вот, как он закончился, я взлетел и с тех пор парю себе в небесах, есть ещё не хочу, просто наслаждаюсь полётом, погодой, собой, всем на свете, а самое главное тем, что я больше не чувствую себя одиноким. И вдруг, о, ужас, вижу, как ты бежишь сломя голову, а за тобой с улюлюканьем несутся все келенкены. Ну, думаю, беда, что-то после нашего расставания произошло, а я и не знаю, и скоро моего друга Арчи догонят и… Дальше я даже не стал додумывать. Решил, что надо тебе, хоть чем-нибудь помочь, хоть от солнца загородить.

     - А я бегу наслаждаюсь погодой и радуюсь, что солнышко такое ласковое и нежное, и вдруг, на тебе, тень какая-то на меня напала и не отпускает. А это оказывается вовсе и не тень, а мой друг аргентавис. Послушай, а неужели ты не догадался, что я вовсе даже не убегаю от келенкенов, а бегу просто так? Ты же знаешь, что, если я захочу, то меня даже ты догнать не сможешь, маши, не маши своими крыльями. А ты паришь надо мной, тень на меня наводишь, от солнца, которому я безмерно рад, защитить пытаешься.   

     Арги, отлетев немного в сторону, перестал закрывать от солнца Арчи, и парил почти над самой землей поблизости от страусёнка.

     - Ты понимаешь, я так испугался за тебя, что ничего уже не соображал. Защитить тебя от келенкенов, с которыми я вроде бы только что помирился, значит сразу же с ними поссориться, а не помочь - тебя предать. В первом из этих случаев мне потом было бы так тяжело, так тяжело, а во втором не только тяжело, а ещё и невыносимо стыдно. Вот и пришлось, прежде всего, тебе свое благорасположение показать, от солнца прикрыть, дать слегка охладиться. Ведь, когда кто-нибудь убегает, он всегда потеет. Вот я и решил тебе помочь слегка охладиться.

    - Ладно, Арги, большое тебе спасибо за ласку и заботу, давай, я побегаю вместе с келенкенами, а ты над нами полетаешь. Будем хорошим утром наслаждаться порознь, но в тоже время как бы вместе.

     - Слушай, Арчи, откуда ты взялся на мою голову? Так красиво выражаться у нас в пампе не умеет никто.

     - Слушай, Арги, это ты откуда взялся на мою голову? Ведь именно ты меня за неё из дыры в Священном камне выдернул. Вот теперь и получай по полной. Будешь терпеть меня, пока я тут у вас плаваю, бегаю, да с утёсов вниз прыгаю.

     Арчи резко прибавил в скорости и помчался изо всех сил к возвышающемуся вдали посредине ровной пампы Торчащему утёсу, на котором поместил свое жилище аргентавис. Гигантская птица взмыла вверх и тоже прибавила в скорости. Келенкены остановились, сбились в кучу и начали спорить, что случится потом.

      Арчи добежал до утёса первым и стоял в ожидании пока подлетит его друг.

     - Арги, будь добр, отнеси меня к себе домой.

     - Ты же не любишь болтаться у меня между ног.

     - Не люблю, но здесь не долго, я на всё, что внизу хочу ещё разок сверху посмотреть, - Арчи требовательно посмотрел на друга.

     - Хочешь, значит, получишь, - Арги без предупреждения так обхватил ногами страусёнка, что тому даже дышать стало тяжело, и тут же взмыл в воздух.

     - Неужели ты не можешь навести в своём доме порядок? – через какой-то десяток секунд Арчи, спотыкаясь о кости различных животных, съеденных аргентависом, с трудом добрался до края гнезда, - Это не жилище уважаемой птицы, а какая-то помойка. Куча костей, которая постоянно растёт. Почистил бы, что ли.

     - Арчи, самые большие кости я уношу и выбрасываю их в ущелье, высоко в горах, а вот с маленькими костями я не знаю, что делать. Просто выбрасывать их из гнезда не хочу, представляешь, что будет через какое-то время у подножья скалы, и что будут обо мне говорить травоядные? Да, они мою скалу начнут за сто километров обходить. Сколько же мне придётся времени на одни перелёты туда-сюда тратить. Вот и приходится жить среди всего этого, - и Арги обвел свое гнездо огромным крылом.

    - Надо найти таких хищников, которые любят кости, - предложил Арчи, - жить не могут без того, чтобы их не погрызть, а потом съесть. Наверное, в ваших краях такие звери водятся.

     Арги задумался. Он крылом попытался почесать свою голову, но случайно задел страусёнка и тот лишь каким-то чудом сумел удержаться в гнезде.

     - Эй, осторожно. Ты же, только что меня чуть на землю не спихнул, -  Арчи попытался дать пинка аргентавису, но его нога зацепилась за кости, и страусёнок уткнулся клювом в стенку гнезда.

     - Что ты сказал? – Арги всё еще находился в задумчивости, - А ведь ты прав, есть у нас такие звери. У них ещё рог изо лба торчит. Зовут их, правда, так, что язык сломать можно, я с первого раза редко выговариваю:  кубанохоерус, вот как. Гляди-ка, а я выговорил, вот чудеса. Это ты на меня так хорошо действуешь. Ты здесь посиди, а я быстренько за кем-нибудь из их племени слетаю, - и, не дожидаясь ответа, аргентавис взмахнул крыльями и вскоре исчез за горизонтом.

     Арчи наскучило сидеть в гнезде, он хотел даже взять и выпрыгнуть из него, спланировав на землю, как и в прошлый раз, но было очень любопытно, что же это за зверь такой, у которого рог изо лба торчит и он остался на верхушке скалы, посматривая на всё вокруг с большой высоты.

     Долго ждать Арги не пришлось. Вначале над кронами дальних деревьев мелькнула чёрная тень, а затем появилась и сама птица. Между её ног виднелся крупный зверь. Визг перепуганного до полусмерти животного нёсся над равниной. Всё живое подняло головы и внимательно следило за этой удивительной парой: гигантская птица неторопливо летела, а под ней раскачивался, как мешок, очень большой зверь с рогом, торчащим посредине лба.

     Ещё несколько мгновений и кубанохоерус упал в гнездо. Хорошо Арчи, предположив, что может произойти, сидел на его стенке, свесив ноги наружу.

     - Что вы хотите от меня? – запинаясь и дрожа от страха, пробормотал рогатый.

     - Мне говорили, - аргентавис начал заниматься любимым делом, чисткой перьев, но при этом глаз со своей жертвы не спускал, - что такие как ты умеют кости грызть. Это так?

     - Ну, любим мы это дело, не буду отрицать, - кубанохоерус перестал дрожать и с любопытством начал посматривать на этих двух таких разных птиц.

     - Такие вот, как эти, тоже? – Арги кивнул на кости, заполнившие гнездо.

     - А чем они от других отличаются? Конечно, можем.

     - А дальше, что вы с ними делаете?

     - Ну, а что можно сделать, едим, вот и всё, - с недоумением ответил кубанохоерус.

     - Докажи, - приказал Арги.

     Повторно просить пленника не надо было. Он схватил зубами ближайшую кость и безо всякого напряжения её перекусил. Мгновение и половинка кости исчезла в пасти зверя. Слышалось лишь ритмичное похрустывание пережевываемой кости.

     - Вот и умница, - развеселился аргентавис, глядя на чавкающего зверя, - мы сейчас всё это побросаем  на землю, а ты пообещай, что придёшь сюда не один, а со всем своим племенем, и всё это, - он указал клювом на дно гнезда, - съедите.

     Через несколько минут по пампе с максимальной скоростью, которую он только мог развить, бежал, спущенный на землю и отпущенный на волю, кубанохоерус, а на равнину летели и летели обглоданные кости, образовав у подножья утёса приличную горку. К вечеру от неё не осталось даже следов, а по пампе брела довольная толпа странных и необычных животных.

     Стоящие поодаль келенкены, уже разделившиеся по своему обыкновению на две группы, внимательно наблюдали, как на землю падали и падали кости. Наконец, всё закончилось, и келенкены теперь видели одну лишь голову Арчи, оказавшегося на самом дне глубокого гнезда. Страусёнку пришлось приложить немалые усилия, чтобы залезть на его край и прыгнуть вниз, расправив как можно шире свои крылья. Аргентавис парил поблизости, готовый в любой момент прийти на помощь своему другу. Спор среди келенкенов разгорелся с новой силой.

      Арчи, вытянув ноги, использовал их в качестве дополнительного руля. Полётом он управлял с помощью крыльев, приподнимая или опуская их, в зависимости от того в какую сторону он хотел лететь, подгоняемый лёгким ветерком. Вначале страусёнок хотел лишь сделать большой круг над жилищем келенкенов и сесть рядом с его входом. Но вскоре планы его резко изменились. На подлёте к реке он заметил небольшой, покрытый зеленью островок, расположенный почти у неё посередине в паре километром ниже по течению. Рассмотрев на островке густую траву, и вспомнив, что с самого утра он съел лишь несколько уцелевших после вчерашнего пиршества травинок, Арчи почувствовал сильный голод и без раздумья устремился туда.

     - Арчи, что произошло? Тебе плохо? Почему ты падаешь в реку? Тебе помочь? – вопросы аргентависа следовали один за другим. Гигантская птица приблизилась вплотную и готовилась подхватить страусёнка, если это понадобится.

    - Всё в порядке, - прокричал Арчи, - я просто увидел еду, очень уж позавтракать захотелось.

     Опустив слегка согнутые в коленях ноги, Арчи мягко приземлился на островке и к своей радости увидел несколько кустиков, на которых копошились жирные зелёные гусеницы.

     Долго пришлось аргентавису парить над пампой, а келенкенам продолжать о чём-то спорить, пока Арчи не наелся и, переплыв через реку, не помчался к дому. Вся толпа келенкенов, перемешавшись, устремилась за ним. Надо всем этим парила гигантская птица.

     Арчи успел уже поболтать с Филом, как всегда, находившемся на своем посту, напиться водички, и поваляться на земле, пока все хозяева не собрались на полянке.

     - Мне, - начал Арчи, - так хочется взглянуть на ваших птенцов, только-только вылезших из яиц, а Фил сказал, что кроме самок келенкенов, высиживающих яйца рядом и от которых ничего скрыть попросту невозможно, никто не может это увидеть. Могу я попросить у вас у всех разрешения зайти в гнездовую часть вашего дома.

     Ур вышел вперед:

     - Мне кажется, что, во-первых, Спас стал среди нас совсем своим, во-вторых, он такой умный, что может быть предложит для нас нечто такое, что устроит всех и в чем-то облегчит или улучшит нашу жизнь.

     Келенкены зашумели и начали ожесточенно спорить. Арчи подобрался к дереву, на большой ветке которого, как всегда сидел, притворившись дремлющим, аргентавис.

     - Арги, будь добр, скажи, о чём они сейчас могут спорить. Ладно, когда мы в гнезде твоем оказались, можно заключать пари, слечу я оттуда или свалюсь и разобьюсь, или куда я полечу, или ещё о чём-нибудь с этим связанным, а сейчас-то о чём можно с такой  яростью спорить?

     - Знаешь, я слушаю их и всё больше и больше поражаюсь, сколько же ты всего натворил за то время, что у нас находишься.

     - Ты ничего не перепутал? Говоришь, что слушаешь, о чём они спорят, но при этом утверждаешь, что я что-то натворил. Как это может быть?

     - Очень просто. Натворил ты действительно столько, что даже в мозгах не помещается всё, что надо перечислить. Поэтому и перечислять не буду, ты сам всё прекрасно знаешь. Меня это поразило, и я так поражённым и буду теперь жить. А вот то, о чём я сейчас хочу сказать, удивительно вдвойне. Знаешь, у каждого племени есть свои табу. Чтобы их нарушить или ими пренебречь, в сознании всего племени должны произойти такие изменения, какие даже представить сложно. Вот таким табу для келенкенов всегда являлся показ кому угодно своих только, что вылупившихся птенцов. Когда-то считалось, что это попросту неприлично, а постепенно превратилось в то, что называется табу. А вот сейчас всё племя спорит, причём заметь, никаких пари не заключая, что само по себе чудо, допустить тебя в гнездовую или нет. Да и спорят они, по-моему, лишь по привычке спорить, поскольку все согласны это сделать, вопрос лишь в том, какие меры безопасности принять, чтобы ты птенцов, ещё совсем беспомощных, которые легко могут заболеть, чем-нибудь не заразил. Но и тут, многие считают, что ты так много времени в реке проводишь, что всю заразу, которая существует, давно в воде оставил, ведь по поверьям келенкенов, ничто так хорошо не смывает всю хворь, как речная вода. Лишь несколько стариков, к чьему мнению племя прислушивается, полагает, что ты должен найти и съесть синий цветок. Помнишь, о нём Ур рассказывал.

     В этот момент келенкены начали на две кучи делиться, "значит, скоро голосование начнётся, - понял Арчи, - что ж придётся немного подождать".

     Кучи казались примерно одинаковыми, поэтому вот так на глазок определить сторонники какой идеи победят, было невозможно.  Ур стоял уже в центре, вот он махнул здоровым крылом и келенкены дружно попарно пошли за его спину. Видно было, что процесс голосования у них отработан чётко, не прошло и нескольких минут и всё, на поляне перед племенем, впереди которого стоял Ур, осталось только две птицы. Поднялся страшный шум, но Ур быстро его прекратил, приподняв крыло. И пока на полянке начались какие-то разговоры, Арги с удивлением в голосе произнес:

     - Ну, дела! Солнце, наверное, и то от удивления в обратную сторону отправится. Сейчас они решат, кто тебя сопровождать будет, и ты отправишься в самое святое для этих птиц место, в их гнездовую.

     Ур подошел к дереву, на котором в привычной позе, делая вид, что дремлет, сидел аргентавис и спросил:

    - Ну, что Арги, всё перевел Спасу? – и в ответ на удивлённый взгляд гигантской птицы, пояснил, - думаешь, никто не знает, что ты наш язык понимаешь? Ошибаешься, мы это давно уже для себя уяснили, только тебе не говорили, чтобы не расстраивать. Можешь не отвечать, и без слов вижу, что перевёл. Значит ты, Спас понял, что для тебя сделано совершенно немыслимое исключение, и твоя просьба удовлетворена. Сейчас мы с тобой пойдём в гнездовую и ты сможешь посмотреть на самых маленьких келенкенов. Не знаю для чего это тебе нужно, возможно, ты и сам это не понимаешь, но раз такое желание возникло, значит это для чего-то нужно.  Пойдём.

     То, что келенкены назвали гнездовой, находилось в самом дальнем углу, если так можно выразиться в отношении полукруглой полянки. Она была отделена от  общей площади таким же полукруглым рядом деревьев, настолько плотно посаженных, что между ними даже малюсенькие звери не могли бы пробраться. Мало того, чтобы туда пройти, надо было дополнительно  преодолеть настоящий лабиринт с ложными ходами, так что заблудившись, можно было и в различные ловушки угодить. Арчи, по сравнению с Уром было намного легче протиснуться в наиболее сложных местах лабиринта. Наконец они добрались до цели. Каждое гнездо было отделено от других плотной зарослью специального колючего кустарника, очень высокого, чтобы даже келенкены не могли заглянуть туда сверху. Ур и Арчи посетили  многие гнезда. Почти во всех самки ещё сидели на яйцах и лишь в двух страусёнку показали голеньких птенцов, только недавно проклюнувших скорлупу яиц.

     Первый же увиденный птенец буквально потряс Арчи. Страусёнок долго рассматривал его со всех сторон и отошёл в полной задумчивости. Следующий увиденный птенец только подтвердил его предположение.

     - Вы знаете, там, - начал свой рассказ Арчи, очутившись среди взрослых келенкенов, и кивнул в сторону гнездовой, - я окончательно убедился, что мы с вами близкие родственники. У ваших птенцов ещё не оперившиеся крылья заканчиваются вот такими коготками, - и он, раздвинув перья на своём крыле, показал на мощный острый коготь, - впоследствии, как мне пояснил Ур, они отваливаются. Ведь вам они для защиты вряд ли нужны, вы настолько мощные, у вас такой клюв, такие ноги, что мало кто отважится на вас напасть. Мы же маленькие худенькие слабенькие. Вот у нас этот коготь вместе с нашими мощными ногами и являются главным средством защиты. Ну, а если чувствуем, что нас всё равно победят, мы убегаем. Редко находится хищник, кому удается догнать нанду, бегущего в полную силу.

     Больше он ничего не произнес. Келенкены слушали с большим вниманием, но от комментариев отказались. Все птицы расходились с полянки молча, чувствовалось, что они ожидали от посещения Арчи гнездовой большего. Страусёнок сам понял, что он не оправдал надежд хозяев, но что они ожидали, в тот момент он не сумел выяснить.

     Полянка опустела, на ней остались только три птицы: Ур, Арчи и Арги.

      - Послушайте, а куда делся Аму? Я его уже давно не видел, - спохватился Арчи.

    - Он там, - ответил Ур и указал на вершину Одинокой скалы, с которой накануне прыгнул вниз Арм.

     Арчи, затрачивая массу усилий, лез на гору. Он даже представить себе не мог, какая это тяжёлая работа подниматься вверх по еле видимой среди камней тропинке. Его ноги оказались совсем не приспособленными для хождения по крутым склонам. Два раза он падал, но после того, как с трудом поднимался на ноги, снова упорно лез вверх. В одном месте он мог сорваться и полететь вверх тормашками в пропасть, но во время зацепился когтем, который он совсем недавно демонстрировал келенкенам, за трещину в скале и с трудом удержался на ногах. Как бы то ни было, но на вершину он вскарабкался. Аму, прислонясь к огромному камню, лежащему на довольно большой плоской, как стол, площадке, молча, смотрел вниз. Наверняка, он слышал, что к нему кто-то поднялся, но стоял неподвижно, как статуя, даже не повернувшись.

     - Аму, привет, - как можно беспечней произнес Арчи.

     В ответ было молчание, ни кивка головой, ни приглашающего жеста крылом, ничего. Арчи даже показалось, что келенкен его не услышал, поэтому он тихонько дотронулся до его плеча. Неожиданно Аму заговорил, и хотя заговорил очень сумбурно, было похоже, что он продолжал когда-то начатый монолог:

    - Да, он сдался без боя, но он ведь признал, что был не прав, он показал это, спрыгнув отсюда вниз. За что же его бросили в яму к эндрюсарху. Я понимаю с мясом постоянные проблемы, поэтому принято, что любого погибшего келенкена съедают, но не отдают же в качестве корма пленённому врагу. Отец много лет был вождём и поверь неплохим вождём, племя всегда было им довольно, и вдруг оказалось, что всё хорошее забылось, а в памяти осталась только его растерянная фигура. Эндрюсархи – наши извечные враги и когда мы узнали, что они напали на соседнее племя, не удивились, посчитали это само собой разумеющимся. Ведь нападения одного племени на другое среди хищников это обычное и привычное дело. Сегодня ты напал, всех самцов убил и съел, а завтра в том племени молодежь подросла, на тебя напала. Это закон жизни. Но, вот когда к нам пришли весь израненный Ур со своим другом Атом  и попросились войти к нам племя, то мы узнали, как всё это было. Это ужасно, убить всех и самцов и самок, и стариков и молодежь, а затем разбить все яйца, а зародышей раздавить. Это уже противоречит всем жизненным законам, таких хищников надо уничтожать безжалостно. Это поняли все наши птицы, а отец испугался. Я знаю, когда это произошло. Испугался он не сразу, а лишь ночью. Сон ему приснился ужасный, вот тогда он и испугался. Он мне сразу сказал, что всё, скоро мы все погибнем. Он сказал:

     - Хорошо, что эти эндрюсархи такие странные. Они наедаются до отвала и потом долго могут ничего не есть, месяца два или три. Ну, а потом опять идут на какое-нибудь племя, чтобы опять наесться также до отвала. Поэтому у нас месяца три есть в запасе, после чего надо ждать смерти. Вот так он мне сказал, я все хорошо запомнил. Три месяца прошло, и он попросил Арги посмотреть, где эндрюсархи и чем они занимаются. Вот тот и летал время от времени, да прозевал, а они пришли. Ну, а отец совсем растерялся. Если бы не ты, мы бы все погибли. Он понял, что был не прав и бросился вниз, вот с этого места. Мы ведь хоть и птицы, но летать не умеем, мы бегающие птицы. Ты молодец, ты тоже бегающий, но научился летать. Ты бы не разбился, а отец погиб и его бросили в качестве корма эндрюсарху.

     Аму замолчал, и опять превратился в статую.

     - Чем ты теперь собираешься заниматься? – спросил Арчи.

     - Я ещё не решил. Знаю только, что к келенкенам я не вернусь, отца я им простить не смогу.

     - Я собираюсь сегодня отправиться дальше. Составишь мне компанию?

     Впервые Аму оживился и стал похож на того молодого келенкена, который вышел состязаться с незнакомым пришельцем.

     - А ты меня возьмешь с собой?

     - Если я предложил, то, как ты думаешь: возьму или нет?

     - Когда мне быть готовым?

     - Я прямо сейчас спущусь вниз, вначале к Священному камню, хочу кое в чём разобраться, затем пойду в дом к келенкенам, поблагодарю всех, попрощаюсь и пойду.

     - Хорошо, тогда я отсюда буду наблюдать. Как увижу, что прощаешься, начну спускаться.

     Арчи внимательно посмотрел на Аму. Нет, ничего, молодой келенкен явно пришёл в себя, отбросил в сторону все дурные мысли и действительно готов идти. Так что можно самому спускаться. Ветерок дул хороший, в нужную сторону, страусёнок махнул крылом Аму, мол, пока, разбежался, расправил крылья и полетел. На земле он оказался прямо перед Священным камнем, с той его стороны, где виднелось круглое отверстие, из которого его и выдернул аргентавитас. Арчи впервые увидел Священный камень вблизи при солнечном освещении и был несколько разочарован.

     "Огромный? – размышлял Арчи, разглядывая камень, - Да, огромный. Очень высокий? Несомненно. Но таких камней на равнине немало, например, Одинокая скала, или Торчащий утес с гнездом аргентависа на самой вершине. Вот и он, кстати. Прилетел и уселся на своё излюбленное место".

     - А, Арги. Вовремя ты прилетел. Объясни мне. Почему этот камень назвали "Священным"?

     - Не знаю, - после небольшого раздумья ответил аргентавис, - Даже не задумывался никогда. Его так всегда называли, и деды наши, и их деды. Всегда, понимаешь.

     - Да, понимать понимаю, но причина какая-то должна быть. Вот Одинокая скала. Как ты думаешь, почему так названа?

     - Стоит одна, вот и названа.

     - Правильно, - воскликнул Арчи, - и Торчащий утес также, и Дальние горы, да куда ни глянь, всё имеет название ясное и понятное. А тут Священный камень. Причина какая-то должна быть, чтобы обычный камень, пусть он и очень большой, пусть он и один одинёшенек лежит на равнине, пусть в нём даже дырка имеется, так назвали.

     - Ну, Арчи, ты даешь. Все-то тебе надо знать. Назвали и назвали. Мне, например, от этого названия ни теплее, ни холоднее не стало. И, если ты его сейчас Проклятым назовёшь, ничего вокруг не изменится.

     - Вот в этом я совсем не уверен, и пробовать ни за что не стал бы - страусёнок в задумчивости смотрел на камень, - Что-то такое в нём есть, необычное. Сам посмотри. С боков и сзади он весь зарос кустарником, пусть, как Арм сказал, его старики посадили, чтобы молодёжь не лазила. Но почему, этот кустарник вырос немного и всё, больше не растёт? В лесу-то он вон до какой высоты вымахивает. И почему он перед камнем не растёт? Вот я рано утром ясно увидел при свете молнии, что камень гладкий-гладкий, и по нему две ровные полоски идут земле параллельно. А сейчас их нет, да и камень неровный весь. Какая-то тут тайна скрыта. Узнать бы. Да, ладно. Идти надо. Меня Аму заждался, наверное, - и он, не оглядываясь на камень, бегом помчался к дому келекенов.