Рецензия на «Капитан Дауэ. Рассказ» (Владимир Нижегородцев)
Не понравилось, п.ч. я читал Венуса. Отличия, конечно, есть: Карнаопуло вы поменяли на Каргопулло, Ауэ на Дауэ, Морозова на Николаева. Венус. Зяблики в латах: — Ну а ротный? — Ротный?.. Тот как раз в трансе находился. Лежит, глаза блуждают… Сам с непривычки ерунду всякую мелет: «Россия! Да раскрой ее до сознания национального!» Да птицы какие-то… «Орлы! Чайки!» Я удивленно посмотрел на Морозова. — Птицы? — Господи ты, боже ты мой! Да неужели не знаешь? И этого? Ну да, кокаинится ведь!.. Все последнее время… С неудач… "Ваш" текст: "- А как ротный? Все так-же пьет? - Да, был у него сейчас. Снова накокаинился…- произнес Николаев горько. - Глаза безумные, зрачки расширенные, и несет с непривычки какую-то чушь: Россия, боль моя, да пробуди ее до сознания национального! Крылья какие-то, птицы: орлы, чайки…Это проклятое отступление губит всех, даже самых стойких. Штабс-капитан тоже с ним; пьют и нюхают на пару. Э-эх! Что будет с нами со всеми?" Еще цитата из Венуса: "Вдрызг пьяный ротный сидел на полу. Его гимнастерка была расстегнута. Он размахивал наганом. — За-ст-р-е-лю! Н-н-ни… ни шагу! Над смятою буркой в углу теплушки стоял с шашкою в руке штабс-капитан Карнаоппулло. С его рассеченного лба капала кровь. Подпоручик Морозов стоял под другой стеною. В руке он держал пустую банку из-под консервов. Глаза его, обыкновенно голубые, серым, стальным огнем метались под свисающими бровями. — Об-жаловать? — кричал ротный. — Мол-чать!.. Да я тебя, твою мать, проучу, твою мать!.. В моей?.. в моей роте?.. жалобы?.. Р-р-р-разойтись, барбосы! И чтоб… к матери бурку! В барахло врастаешь, боевых цукать, грек синерылый?! И, вдруг поднявшись, ротный всем телом качнулся вперед. Бурка из-под ног штабс-капитана полетела в открытую дверь. — Благодарю вас, поручик! Подпоручик Морозов бросил банку, вытянулся и отдал ротному честь." Ваш текст: "Капитан, опухший от пьянства, в расстегнутой гимнастерке, растрепанный, покачиваясь всем корпусом из стороны в сторону, сидел на полу, среди разбросанных пустых бутылок, и целился из нагана в штабс-капитана, - а тот, с обнаженной шашкой в руке, стоял над брошенной у ног, скомканной буркой расстрелянного казака. Лоб его был рассечен, кровь стекала по лицу, капала на затоптанный грязными сапогами, заплеванный пол. Рядом стоял подпоручик Николаев, держал в руке пустую консервную банку. Глаза его, всегда голубые и добрые, сверкали сейчас под насупленными бровями угрюмым, стальным огнем. - Застрелю! – кричал исступленно ротный. На груди его метался, поблескивал в тусклом свете лампы георгиевский крест. – М-м-малчать! Ни шагу, а то пристрелю, как собаку!...Обжаловать, говоришь? Жалобы? В моей роте?...А ну, пошли вон, барбосы! И-и… к такой-то матери эту бурку! Ах ты, грек синерылый! В барахло врастаешь, эллинская морда? Боевых цукать? И, внезапно поднявшись на ноги, продолжая целиться из нагана в Каргопулло, капитан сильным ударом ноги выбил бурку за дверь, под откос. Тогда подпоручик Николаев бросил банку и вытянулся во фронт, взбросив ладонь к козырьку дроздовской фуражки. - Б-благодарю вас, господин капитан! Весьма вам признателен!" Вы мало что тут дописали, разве что дьявола приплели, испортили чужой текст. Кажется, это называется плагиат. Волчокъ Въ Тумане 25.04.2013 04:51 Заявить о нарушении
Перейти на страницу произведения |