Умственно-отсталая Люська была шутихой нашего двора. Впрочем, она оказалась достаточно прагматичной, ее избаловали деньги. Не достигнув и восемнадцати, вошла в штат юродивых центрального пивбара. Нет, она не обладала острым языком и не резала правду-матку, куда там! Речь Люськи была неразвитой, а мышление оставалось на уровне восьмилетнего ребенка.
Внешность ее притягивала необычной женственностью. Движения казались плавными, утиными. Хотелось растопырить ее ладошки, чтобы увидеть между пальцев перепонки. В Люське все было округленное, замкнутое: небольшая голова, маленькие груди, чашечки коленок, локотки, плечи, крошечные ногти, нос-кнопка, веснушки на лице и шее. И только узкие глаза и всегда растянутый в улыбке рот смотрелись горизонтальными обрывистыми линиями, пунктиром. Голос и смех у нее тоже были обрывистыми. Иногда она говорила пивным басом, а когда смеялась, переходила на канареечную вибрацию.
Зарабатывала Люська стриптизом и продажей своего необычного тела. Всегда веселая и счастливая, естественная, не знающая стыда, она возбуждала желание и любопытство пьяных посетителей. Никогда не уставая и не отказывая никому, приносила доход борделю.
К дурочке тянулись клиенты разных возрастов и статусов. Она умела понимать людей абсолютно, угадывать желания, слышать и слушать, угождать не по роду профессии, а чистосердечно, искренно, от всей души. Радость от полученных денег была так же велика, как от ласкового слова в ее адрес. От похвалы Люська снимала розовые кружевные трусики, напяливала их колпаком на свою дурацкую голову. Этим жестом говорила, что согласна еще и еще.
Некоторые жалели ее и старались воспитывать. И Люська показывала себя отличной ученицей. Наблюдательная, она подражала так искусно, что выговаривала правильно и внятно те слова, которые повторяла за учителями. Заражалась примером, стремилась делать то, что ей показывали. Навыки, однажды вложенные в ее головку, оставались на всю жизнь.
За один прием Люська могла обслуживать только одного клиента, всецело отдаваясь ему. Она видела и слышала только того человека, с которым общалась в данный момент. Дурочка растворялась в настоящем, не помня прошлого и не мечтая о будущем. Мужчинам очень нравилось: не надо врать, не надо планировать, не надо играть. Люся не понимала игры и не придерживалась правил человеческого общения.
Юродивая не умела выбирать, ведь она не видела сразу две вещи, два явления. И это было замечательно: не надо решать никаких проблем! От такой легкости становилось весело окружающим, а Люська просто светилась от счастья, когда всем было хорошо.
Она читала по слогам и писала крупным четким почерком. Красиво писать – Люськина страсть. Ради чистописания общительная девчонка замыкалась, подолгу просиживая над тетрадкой. Неподдельное горе с настоящими слезами посещало ее, когда не получались ровные и большие буковки. Люська высовывала язык, сопела, кряхтела, страдала от непосильного усердия. Неуклюжие пальчики не слушались, и дурочка била по ним линейкой. Она была очень упрямой, когда дело касалось письма.
Однажды один начинающий автор, мечтающий издать книгу, обнаружил Люськины каракули. Он удивился, каким странным почерком исписана страница. Слова расположены в непонятном порядке. Не хаотически разбросаны по листу, а выстроены в соответствии с особенной логикой. “Гениальное композиционное решение!” - воскликнул писатель и захотел оформить книжку из коротких текстов в такой же оригинальной манере. “На каждой странице несколько предложений, написанных от руки, и разбросанных так, как в этой диковинной тетрадке, вот и ключ к успеху”, - размышлял автор.
И этот человек нанял Люську, заставив написать целый сборник его текстов. Книга была замечена в медиа не благодаря содержанию, а оформлению. Люська прославилась. “Ты настоящая писательница!” - говорили ей. И дурочка поверила, ведь она воспринимала все буквально.
Люська стала сочинять. Она писала: “У меня большие глаза. Они синие. Нос прямой. Рот широкий. Я люблю, когда он открыт. Волосы желтые. Их много. Я девочка. У меня есть грудь. Она мягкая. Кровь красная. Когда я люблю, у меня в груди горячее солнце. Я так люблю, что плавлюсь. Но мне не больно”.
Она нарисовала иллюстрацию к своему рассказу, где изобразила себя, солнце, грудь. Все оказалось таких больших размеров, что не поместилось на одной странице. Вышел целый альбом абстракций, напоминающих космические тела. Один художник посмотрел и сказал, что Люська не вместилась в формат, а увеличилась сама до размеров галактики. Тогда глупышка занялась стихотворством: “Смотри, звезда! Я думаю, читаю, вспоминаю. Ночами звездными на небо я смотрю”.
Однажды Люську чуть не утопили. В пивбаре была корпоративная вечеринка, какая-то компания сняла помещение на всю ночь. Когда свои женщины разъехались, хозяин вспомнил о Люське. Ее доставили, она показывала стриптиз в своем духе, натягивая в конце представления розовые трусики на голову. Утром народ решил ехать в бани, отмыться. Прихватили Люську. Кто-то столкнул ее в бассейн. Люська барахталась в воде, трусы на голове раздувались, как парус. Наконец она ухватилась за борт и стала просить есть. От страха ей всегда хотелось кушать. Ребята стали бросать куски булки в воду, она ловила их губами и быстро-быстро ела. Обкуренная толпа не могла удержаться от смеха. И действительно, красное лицо, голова в кружевном колпаке, обрубок тела, ватные клочья мокрого батона вокруг рта, - все это было кричаще нелепо. Водоплавающее существо тоже куражилось, выпуская брызги смеха из глаз.