От автора: - я решила разместить здесь отклик парня, благодаря которому, мы с детьми остались живы... http://www.proza.ru/avtor/an1992adj
"Лариса здравствуйте! Я тот самый Саша. Рад что у Вас всё обошлось благополучно. Приятно вспомнить то, о чём Вы пишите. Хоть это и одна страничка той командировки, но всё равно приятно осознавать, что мы были там не зря, и это принесло многим пользу.
Спасибо, что вспомнили. Дай Бог Вам и Вашим родным здоровья и светлого, мирного неба над головой. И еще Спасибо Алексею, что прислал ссылку на Ваш рассказ. Храни вас Бог"
Убегая от войны. (Таджикистан 1992 год.)
Таджикистан, с красотой гор, шумом реки и прозрачной водой в Вахше - это будет жить в моей памяти всегда и несмотря ни на что!
Часть 1.
В ноябре, по-летнему тепло и днем, мы ещё в босоножках!
Гранаты, виноград, хурма, будто нарисованы, - душистые, красивые, вкусные и почти даром!
Бери - не хочу!...
И - ВОЙНА...
Страшно.
Но мы каждый день живем с этим.
Мы - жители маленького городка, - многонациональное, русскоязычное население.
Мы - это те, кто строил, запустил, а теперь, обслуживает Нурекскую ГЭС.
Причины, побудившие “стороны” воевать, не укладываются в наших головах, а вопросы: “Кто” “Зачем” и - с кем воюет?... - не имеют логического ответа.
Бывшие советские граждане - таджики, воспитанные в одних и тех же традициях, в одних и тех же школах, “вдруг” - стали врагами друг другу.
Осознав безнаказанность, противоборствующие стороны убивали соотечественников, зверски пытая тех, с кем, будучи детьми, возможно, вместе купались в арыках.
События в городе происходили по нарастающей!... - началось всё с обстрела ГЭС, а на следующий день, программа “ВРЕМЯ” показала сюжет об обстреле, но сказано было буквально несколько слов.
Случился тот обстрел станции в мое дежурство и особого страха, как тогда показалось мне, не вызвал ни у кого. Более того, когда наш дежурный инженер станции (ДИС) дала указание осмотреть открытую часть, где находилось силовое оборудование, - я ринулась выполнять его, не обращая внимания на странный писк, доносящийся с улицы.
Нужно было осмотреть целостность трансформаторов, бетонных реакторов и фарфоровых выключателей, где могли быть повреждения, а значит и авария.
Мне не дали выйти за порог здания и запретили выполнять указание.
Один из заместителей директоров станции, что дежурил на ГЭС, указав на летящие в темноте красные точки, рассекающие пространство красивыми пунктирными линиями, спросил меня:
Видишь эти точки?... - и добавил, - как думаешь, что это?...
Пули!... - догадалась я.
Конечно пули!... - не жучки же красненькие! Ты куда собралась?... А ну марш на щитовую и носа не высовывай на открытую часть!... - прикрикнул он.
Спустя час после обстрела я все же осмотрела оборудование и доложила на ЦПУ, что повреждений нет.
Нам повезло!
Вскоре, оставив без призора свои посты на ГЭС, катером, через рукотворное море сбежала наша милиция, что неделю назад рылась в сумках женщин на пропускном пункте.
Я, тогда, попыталась было пошутить с проверяющими, дабы тем не повадно было лазать по дамским сумкам, и не придумала ничего лучше... - положила в свою сумку резиновую кобру. Однако, когда весь автобус хохотал над тем, как по бабьи взвизгнул, приняв мою змею за настоящую, проверяющий, а затем клацнул затвором автомата, поняла, что выходка моя была (мягко говоря) глупой.
Брошенные головные уборы правоохранителей, в те дни, мы наблюдали при обходе на всех щитовых и эти, сиротливо валяющиеся фуражки, усиливали ощущение того, что защищать нас некому...
Пришла еще одна беда - в городе не стало хлеба...
До войны, хлебозавод города сам обеспечивал горожан вкусным и свежим хлебом!
Теперь, не из чего было печь хлеб... - мука давно не завозилась, т.к. дорога в город шла через горы, где орудовали боевики и стреляли снайперы - наемники.
В нашей семье не принято было закупать муку мешками - от жары в ней заводились жучки, не помогал и чеснок.
Небольшой запас, как в любой русскоязычной семье, имелся, но вскоре и он весь вышел, вследствие чего, мы неделями не видела хлеба.
Четырехлетний сынишка, проснувшись, первым делом бежал на кухню и открыв хлебницу с недоумением спрашивал: “А где хебуска? Кто съел?”
В семьях таджиков было иначе... - мука, рис, горох, фасоль, макароны, сахар... - всё это закупалось впрок, мешками, ну а хлопковое масло, - десятками литров!
Семьи таджиков, как правило, очень большие, - там много детей, старики, дяди, тети, близкие родственники, - все они живут вместе, одной семьей!
Лепешки в тандыре пеклись на неделю вперед и мне думается, ту нехватку хлеба, да и других продуктов, что почувствовали все мы, они, тогда, даже не ощутили!
Была у меня приятельница - Назира, которая зная, что мы почти голодаем, принесла половину бумажного мешка сухарей! Это были хлебные верхушки, которые в ее семье почему-то не ели.
Сухари собирались долгое время!... - как они пригодились нам тогда, эти хлебные верхушки!
Мы ели их с тыквенным супом и радовались тому, что семья Назиры, в свое время, не скормила их корове.
Изредка, в город приезжала машина с хлебом... - народ собирался на центральной площади и ждал, когда же начнется, так называемая, "раздача" хлеба.
Выглядело это неприглядно... - хлеб, по одной буханке выбрасывался в толпу, из-за чего возникала давка, со всеми вытекающими...
Мы не стали ходить за хлебом, на площадь.
Чтобы сохранить свои жизни, - уходили из кишлаков люди, оставляя на произвол судьбы, дома и скотину.
Беспризорные коровы, оккупировали городские помойки и поедали там все, что придется, а завидев горожан, выбрасывающих мусор, с ревом бежали к ним и жалобно мыча, совали морды в мусорные ведра.
Возле нашего дома бродила такая корова... - заднее копыто скотинки "обулось" в консервную банку и по ночам, пока корову не пристрелили в бою, мы слышали характерное цоканье её копыта.
Бой, если "это" можно было так назвать, - начинался всегда одинаково.
Из арыка, где ничком лежал “боец”, показывалась рука с автоматом и строчила куда попало.
Арыков много... - стреляющих тоже, а на полу, в своих квартирах, опасаясь поднять голову (потому что пуля - дура!), лежало мирное население, оказавшееся заложниками бессмысленной бойни.
Противоборствующие стороны “воевали” в течение двух-трех часов, и когда стрельба стихала, во дворах появлялись люди, со знаками отличия воюющих сторон (белыми, либо черными повязками) на рукаве.
Они бегали под окнами домов и кричали, что освободили нас.
Кто из них “победил”?... - нам, горожанам, было все равно... - “юрчики”*, или “вовчики”* - все были одинаково опасны для нас.
Беззаконие с произволом, что пришли в городок вместе с войной, ощутили на себе мы, все, в ту таджикскую, теплую осень.
Иногда, в город подтягивались и танки... - они шли по центральной улице города и люди в них, расстреливали дома соотечественников, в кишлаках.
Под раздачу доставалось всем, и проснемся ли мы утром?... - на этот, простой вопрос, не мог тогда ответить никто.
Вот, в один из таких дней, в смену, когда дежурил муж, мне позвонил дежурный со станции.
Он кричал в трубку: - “В город идут танки, есть сведения, что будут расстреливать дома многоэтажки!... Беги быстрее на станцию!... Бери детей и беги!...”
Вначале, я принялась было спешно собирать детей, но прикинув и осознав, что добежать до станции мы просто не успеем, решила - будь, что будет!...
Наскоро приготовила что-то... - банку тушенки разогрела в сковороде, добавив натертую на крупной тёрке тыкву, накормила досыта детей, поела сама и мы легли спать! Подумала тогда - если умрем, то во сне, сытыми!...
Танки прошли по центральной улице... - многоэтажки не расстреливали - били по кишлаку.
Однако, война – войной, а станцию не остановишь!
Ребята, таджики, как и все мы работавшие в мирное время оперативниками, дежурить не могли, - они скрывались со своими семьями, так как могли погибнуть.
В связи с тем, что формировать полные смены дежурных было не из кого, я и муж - мы работали сутками, а если наши дежурства совпадали, забирали детей с собой, на станцию.
Мы тогда, буквально жили там... готовили еду, обедали, ужинали и даже ночевали, расстилая на полу щитовой одеяла для сна, привезенные из дома.
В памяти остался эпизод, случившегося несчастья в семье нашего коллеги, таджика, старший брат которого, работал продавцом в магазине, что в мирное время был открыт на ГЭС.
Ранее, там продавались продукты питания, галантерея и многое другое! Теперь же, изредка появлялись полусинтетические, скрученные с ватой нитки для вязания, которые быстро раскупали умевшие вязать женщины.
В свое дежурство я решила использовать чеки*, что вместо денег выдавались нам в дни зарплаты и набрать ниток на пуловер для мужа.
Пока выбирала нитки, мы разговорились... - говорили о войне - такой бессмысленной и жестокой.
Продавец рассказал, что его соседям угрожают расправой и очень переживал за них... - их семьи дружили давно, с самого его детства.
В тот день я еще раз зашла в магазин, чтобы отдать недостающие чеки.
Мы попрощались с продавцом и вышло так, что - навсегда.
Ночью, подожгли дом его соседа...
Со стороны, когда мужчину нашли мертвым, могло показаться, что он присел на землю передохнуть... - сигарета в его мундштуке догорала, ведро с водой стояло рядом, а человека уже не было.
Пуля снайпера оборвала жизнь отца семейства, мужа, брата - человека, в тот момент, когда он пытался помочь соседу потушить пожар!
Чтобы не стать мишенью для снайперов - мы перестали носить яркие вещи.
Ощущение, что всё происходит в кошмарном сне не оставляло нас, однако, частые телефонные звонки, с тяжелым сопением в трубку, да ночные разбои, принимавшие характер обыденности - возвращали к действительности.
С разбоями и ограблением квартир было всё очень просто, - мародеры подгоняли грузовик к балкону выбранной квартиры, в кузов грузовика ставилась лестница, по которой взбирались на балкон и проникали в помещение. Затем, награбленное, в огромных узлах сбрасывалось в кузов машины средь бела дня.
Как правило - грабили квартиры горожан, которые почувствовав опасность, уехали в Россию в самом начале событий и попросили соседей присматривать за их жильем.
Случалось, что грабители не “брезговали” квартирами, в которых продолжали жить люди!...
К нам тоже попробовали “наведаться” ночью и, если бы не наша собака*, вовремя обнаружившая непрошеных гостей, можно лишь предположить последствия такого визита.
В дни, когда муж работал в ночную смену и мы с детьми оставались одни - я “вооружалась”, как могла!...
Под моей подушкой всегда лежала остро-заточенная, стальная спица с загнутым, в виде рукояти, концом. Рядом, - у изголовья, на полу, я ставила уксусную эссенцию, предварительно перелитую в пластиковые флаконы от шампуня – так называемые “брызгалки”. Все окна и двери нашей квартиры, мы запирали на шпингалеты.
Так было спокойнее, но - не помогло...
Все произошло ночью.
Я проснулась от хриплого, злого лая нашей собаки, которая не имела привычки лаять по ночам.
Спросонья, не сообразив что происходит, я выбежала на кухню, откуда слышался лай и увидела, как опираясь передними лапами о подоконник кухонного окна, никого не видя из за шторы, но чувствуя, - Рэсси, злобно захлебываясь, лаяла.
Пытаясь оттащить ее, я заметила движение со стороны улицы и, осторожно, с боковой стороны шторы, выглянула.
То, что я увидела, окончательно разбудило меня, - приложив руки к стеклу, в окно заглядывал бандит.
Он стоял на козырьке подъезда, а наше кухонное окно было на полметра левее этого козырька. Ему удалось отдавить шпингалет, открыть окно и далее - не составило бы труда, подтянувшись, проникнуть в квартиру.
Бандит понял, что в доме есть собака - это и остановило его.
Двое его подельников сидели на лавочке внизу и с интересом наблюдали за всем, что происходит. Они дождались пока он спрыгнет с козырька, поднялись с лавочки и ушли.
Все произошло так быстро, что дети не успели проснуться.
Я сидела на кухне и гладила собаку по голове... - страха не было, он пришел чуть позже, когда я осознала, что не будь с нами Рэсси - случилось бы страшное.
События подобного рода, принимали все более устрашающий характер и стали происходить все чаще.
Однажды утром, собираясь на дежурство я увидела, что собака вдруг метнулась под трюмо... - в следующее мгновение прогремел взрыв и качнулись стены, а в соседнем доме посыпались из окон стекла.
Дочь с сыном проснулись, собака скулила и шум, больше похожий на рев водопада, не вызывал у меня желания выходить из дома. Однако, сменить оперативника дежурившего сутки, было нужно и я отправилась на станцию.
Я шла по центральной улице города мимо магазинов, витрины которых после взрыва были без стекол.
Из окон домов выглядывали встревоженные жители, расспрашивая друг друга о взрыве и высказывая свои предположения.
Один такой дяденька, лет шестидесяти пяти, окликнул меня и спросил:
- Что случилось, дочка?...
Я пожала плечами, потому что сама ничего не знала, а дяденька допытывался:
- Куда идешь и не страшно тебе?...
- Очень страшно, - ответила я, - но идти надо!
- Иди с Богом дочка... - сказал он, - и ничего не бойся!
Я поблагодарила человека за напутствие, а придя на ГЭС, узнала, что взорвали большой мост через реку Вахш.
Помню слова мамы, которая, ни на минуту не забывала своё голодное, детдомовское детство и говорила о душе таджиков так: “Доченька, на этой земле тебе не дадут умереть от голода - это очень добрые, сердечные люди!”.
С тем я и выросла!...
Многое изменилось с той поры... - нас, “русскоязычных”, стали ненавидеть уже давно, откровенно заявляя, что если бы Таджикистан был независимой республикой - люди жили бы богаче.
Мелкие “звоночки” той ненависти были очевидны... - так, например, в очереди за мясом, где стояли семьями по три-четыре часа подряд, можно было увидеть, как таджику, что подошел к продавцу минуя очередь, отпускается отборное мясо, тогда как “русскоязычному”, отстоявшему долгое время, - большей частью, на весы складываются плева, да кости...
Если, кто начинал возмущаться – не получал ничего.
Таджикистана, о котором, по-доброму, отзывалась моя мать - уже давно не было.
Теперь, “добрых людей” нужно было бояться... - бояться того, что ночью они могут ворваться к вам в дом и принести беду.
Все это и вынудило нас бежать из Таджикистана.
часть 2.
Выехать из города, как это было в мирное время - стало практически невозможно, но нам помогли!
Все случилось, когда в город, для охраны ГЭС был выброшен десант Спецназа из России.
Ребята, спецназовцы, охраняли ГЭС!
Окружили периметр станции сигнальными минами и мешками с песком, да разве только это?...
Не забыть мне времени, когда Спецназ был в нашем городе!... - это были теплые, солнечные дни!... - мирное, хоть и недолгое затишье!
Мы все тогда, почувствовали защиту, которая исходила от этих ребят!
Красивые, крепкие парни в камуфляжной форме, ходили по городу и помогали, как таджикам, так и “русскоязычным”. Они подкармливали и тех, и других - делились всем, что было у них самих и нам, показалось, что теперь-то уж, точно, - все будет по-другому!
Спецназовцы сутками дежурили в штабе, что располагался на территории ГЭС!
По звонку, группа ребят выезжала на адрес, чтобы защитить горожан от разбоев и грабежей.
Даже нас, дежурных оперативников - отвозили на ГЭС, в БТР.
Однако, все продлилось недолго... - пришел день, когда наши защитники должны были возвратиться домой.
Все в городе поняли - пришел конец относительно спокойной жизни.
Наши младшие дети были тогда в возрасте четырех с половиной и семнадцати лет.
Младший сын - белокурый, худенький малыш, с большими серо-голубыми глазами взрослого человека. Он в четыре года узнал, что такое бой!... - малыш каждый день слышит, как строчит автомат.
Настоящие автомат, гранату и пистолет он держал в руках, позируя для фото на память, и ему будет чем “похвастать” перед своими сверстниками в Питере, только он не станет этого делать.
До войны, мы с мужем покупали для наших детей самые лучшие игрушки, однако, запомнились сынишке не игрушки, а то, как после боя, они с мальчишками собирали возле дома стреляные гильзы, что горстями он станет приносить домой...
Уже находясь в Питере и просыпаясь ночью от стрекота мотоциклов, сын будет кричать: “Стреляют! Слышишь, мама, ложимся на пол!... -Стреляют же!...”.
Из-за того, что ребенок не видит обыкновенной карамели и белого хлеба, а узнав от соседских детей, что на похоронах всегда раздают конфеты - он с четырехлетним дружком, Синошкой, убежит на кладбище, где понурив головенки в кучке таких же ребятишек, они будут ждать, когда же начнут раздавать конфеты?...
Мы же, предполагая самое худшее - будем искать его повсюду, пока нам не “подскажут”, как и где наш сынишка промышляет сладости.
Там мы его и обнаружим... - всю дорогу, пока шли домой, сынишка, будет настойчиво дергать меня за руку, приговаривая на бегу: “...мамочка, ну ты же не накажешь меня, правда, мамочка?”.
Крепко держа малыша за руку и стараясь не заплакать от счастья и радости, что он жив и рядом со мной, - я с трудом сохраняю строгое лицо! О каком наказании могла идти речь?...
В Душанбе, в день прибытия в мотострелковую - я куплю в ларьке тюбик зубной пасты, которую мы также, давно не видели в нашем городе. Сынишка, тайком, достанет ее и быстро съест, очевидно приняв пасту за лакомство из за клубничного вкуса.
Дочь, Наташа, только что окончила школу. Красивая, умная девочка, со страхом войны в карих глазах.
Это в нее влюбился Алексей - старший лейтенант спецназовцев, синеглазый, с белоснежной улыбкой, порядочный, честный парень и - замечательный человек! Он и сделал ей предложение, которое дочь, приняла.
Забегая вперед, скажу - несмотря на то, что дочь так и не стала его женой, он навсегда вошел в нашу семью и стал для нас, родным. Мы и теперь поддерживаем теплые, родственные отношения.
А тогда, - мы семья невесты Алексея, которую он вывозит в Россию к месту своей службы.
Это именно тот случай, который и помог нам покинуть Таджикистан!
Часть 3.
Итак, для всего командирского состава, мы - семья Алексея!
Нас усадили в кабину КАМАЗа, что ехал первым в колонне, выезжающих к месту своей службы спецназовцев.
В окно машины светит яркое солнце, небо синее а горы покрыты желто-багровыми фисташковыми кустами.
Настроение, тоскливое...
Только что мы оставили свой дом - теплый, уютный но, не это главное... - муж не смог выехать с нами. Он и наша собака, Рэсси, которая спасла нас от грабежа и разбоя той памятной ночью, - остались в том аду...
Вопросы - увидимся ли мы?... Суждено ли встретиться?... - крутятся в голове и не дают покоя.
На подножке КАМАЗа, с автоматом на изготовку, едет Саша, улыбчивый, молодой спецназовец - богатырь, косая сажень в плечах. Он и сыграет в нашей судьбе важную роль!
Саша - сопровождающий нашей машины. Время от времени колонна останавливается, Саша спрыгивает с подножки и затем, когда колонна трогается - Саша вновь на своем посту - возле нас!
Очень жарко и окна военной машины, в которой мы едем – открыты.
На протяжении всего пути, мы видим вдоль дороги кучи гравия и я удивляюсь, высказывая предположение, что несмотря на войну, - дороги собираются ремонтировать.
Улыбка с лица Саши исчезает: “Там трупы... - поясняет он - это их присыпают гравием…”.
Война напоминает о себе повсюду. Говорить больше не хочется и весь оставшийся путь мы едем молча...
По серпантину, через перевал, спустя два часа, мы подъезжаем к воротам мотострелковой части и первое, что видим в двухстах метрах от ворот, - это множество народу с чемоданами, ящиками, узлами, собравшихся здесь, чтобы с помощью военных выехать из республики.
У ворот мотострелковой дежурят журналисты, которые принимаются снимать сынишку и дочь сидящих пока еще в машине.
Антон серьезный, даже суровый из-за недавнего прощания с отцом, - он не обращает внимания на журналистов, тогда как дочь улыбается, очевидно полагая, что все плохое уже позади.
Один из журналистов, продолжая съемку, просит дочь некоторое время не улыбаться, чтобы отснять сюжет для телевидения.
Все хорошо и спокойно. Леша на время отлучился, оставив нас на территории мотострелковой у КПП. Он предупредил дежурного, что мы - его семья.
Мы сидим на лавочке, в тени тутовника - отдыхаем от жары и утомительной дороги.
К нам подходит молодой прапорщик, таджик, который спрашивает - кто мы такие? Увидев прапорщика, дежурный по КПП поясняет, что мы - семья старшего лейтенанта такого-то.
Не обратив внимания на слова дежурного, прапорщик достает из кобуры пистолет и направив его на меня, приказывает выйти с территории войсковой части.
Я - не из робкого десятка и не раз, когда дело касалось защиты ребенка - доказывала это. Однако, увидев пистолет у своего лица, я, тогда, сильно струсила...
Слыша плач своих детей и сознавая, что если мы выйдем за пределы КПП - произойдет беда, я, цепенея от ужаса и не сводя глаз с пистолета, не посмела ослушаться и мы пошли.
Выйдя за границы КПП, “вояка” мгновенно сменил гнев на милость. Он стал успокаивать плачущих сына и дочь, говоря, что сейчас мы поедем в кишлак, где нас накормят, напоят...
Прапорщик был пьян и все время поглядывал на УАЗик, что стоял неподалеку от КПП, а его налитые кровью глаза, блудливо шарили по дочери... - он разве что не облизывался.
Дети, плакали и жались ко мне, а я понимала, что мы попали в беду, когда ждать помощи просто неоткуда.
В то время, без вести, пропадало много народу и нам оставалось надеяться лишь на Чудо!...
Мое оцепенение улетучилось, как только, далеко от КПП, я увидела русских ребят в военной форме. Осознав, что это - "То Самое Чудо" и есть - я стала громко кричать и звать их на помощь.
К великому счастью среди тех ребят, был тот самый Саша, который сопровождал нас по дороге из города в мотострелковую и, о котором, я упоминала ранее.
Ребята, услышав, а затем и увидев меня, уже бежали к нам!...
Быстро сообразив что происходит, не давая опомниться прапорщику, Саша сграбастал нас своими ручищами, приговаривая: “Вот вы где, а мы вас обыскались!...”.
“По пути”, он приложил кулак к челюсти пьяного “конвоира” - мол, не тронь семью военного, а увидев потерявшего нас, и потому перепуганного насмерть Лешу - сдал ему плачущих дочь с сынишкой, со словами: - “Не оставляй их больше одних, могла беда случиться!...”.
Много лет прошло... но вспоминая вовремя подоспевших ребят - я каждый раз, плачу.
Часть 4.
Перепуганных и голодных, нас вначале отвели на рынок, где давно не видевшие вкусной еды, - мы наелись всякой всячины, чего не нужно было делать.
Помня о случившемся - Леша сделал выводы!... - после похода на рынок, мы с детьми сидели в кузове военной машины, заложенные тюками маскировочных сетей, чтобы нас, до поры до времени, никто не увидел.
В сетях ползали какие-то клопы и мошки – все “это” кусало нас, залезало в уши и нос, но несмотря на “неудобства”, мы сидели тихо.
Вот так сидеть и ждать, мы готовы были сколько угодно, только бы нас не выгнали за пределы спасительной мотострелковой.
Однако, тихо переждать, не получилось...
У сынишки, заболел живот... – ребенок терпел, сколько мог и не говорил мне об этом, а потом закричал от невыносимой боли.
Леша - наш Ангел Хранитель - был неподалеку и на руках, он отнес Антошку в мужской армейский туалет, а вернувшись - сообщил, что у малыша сильное расстройство кишечника.
Причиной этого расстройства - был тот рынок с едой.
Резко похолодало и пошел снег. Леша и ребята (Храни их Бог!), для нашей ночевки нашли помещение армейского стоматолога, (с вырванным зубом в кювете) и притащили туда матрацы с подушками.
Леша принес армейские простыни и одеяла и мы, как могли - спали по очереди, потому что всю ночь носили сынишку в армейский туалет.
Нужно было срочно найти лекарство, которое могло бы остановить понос, мучивший ребенка.
Чуть позже, мы раздобыли лекарство в медсанчасти, куда я сходила и объяснила ситуацию.
На следующий день, ребята нашли на территории мотострелковой нормальный туалет с кабинками для семей военных офицеров и я с облегчением вздохнула.
Мои дети выросли в городской квартире и армейский туалет (причем, только мужской) учитывая картину заболевания - был невыносимой мукой для них.
В помещении чистого и уютного туалета, я в первую очередь устроила маленького, как вдруг услышала грубый женский окрик.
Кричала женщина, стоявшая позади меня у входной двери. Заметив, что я отреагировала, женщина с нотками презрения в голосе, глядя поверх моей головы, сказала:
- Здесь туалет для жен офицеров, а не для подруг прапорщиков!...
Я не сразу нашлась, что ей ответить... - подождав детей и выходя из помещения, я пожелала той женщине никогда не оказаться в той ситуации, в какой оказались мы.
В помещении стоматологического кабинета, где мы “квартировали” ту ночь, я долго не могла успокоиться.
Все, что произошло с нами за полтора дня... - пьяный прапорщик, болезнь сынишки и, самое главное - неизвестность положения в котором мы с детьми оказалась, с рыданиями рвалось наружу.
Возле меня, пытаясь успокоить, растерянно топтались дочь с сынишкой и Леша.
Ранним утром мы снова сидели в машине с маскировочными сетями, а чуть позже, ребята оборудовали для нас кинобудку летнего кинотеатра, что был на территории мотострелковой и мы, наконец, смогли покинуть наше убежище с клопами.
Кинобудка та была с открытыми проемами для рам. Дул ветер, шел мокрый снег с дождем, но ребят не остановило это - они утеплили кинобудку, заткнув проемы матрацами, а поверх них, занавесили их еще и одеялами.
Потом, они поставили для нас три раскладушки и соорудили, что-то вроде кипятильника, (так называемую “соплю”), нагрели полное ведро воды и ушли, предоставив нас самим себе.
Отмыв сынишку от маскировочных мух и клопов, которых он давил прямо на себе, расчесывая укусы и накормив детей бульоном, принесенным ребятами из армейской столовой, помывшись, (наконец-то!!!) - мы пили горячий, заваренный прямо в ведре, чай, заедая все это печеньем и колбасой с булкой.
Мир, уже не казался таким мрачным, а положение безысходным, каким оно представлялось мне некоторое время назад.
Поглядывая на детей, я отметила, как повзрослела за эти два дня, дочь, а сынишка, перестал быть маленьким!...
Утром следующего дня нас разбудили известием, что сегодня мы вылетаем в Россию!
Наступил третий день пребывания нас вне дома.
часть 5.
В самолете, - вдоль борта, мы увидели протянутые скамьи, на которых вплотную сидели солдаты. Все "брюхо" самолета занимали военные машины. А вверху - под самым потолком, была натянута сетка, на которую ловко влезали ребята и затем, устраиваясь поудобнее - ложились плашмя.
Туда же - подхватив за шиворот курточки - затащили и сынишку.
Леша дал нам с дочерью по лимону и сказал:
- Это для того, чтобы заесть водку... - затем, он налил водку в граненый стакан и приказал: “Выпейте!...” - мы подчинились и глотнув по большому глотку, съели по лимону.
Он объяснил, что всё это нужно для того, чтобы заснуть - так будет легче перенести тяготы перелета. И действительно – мы заснули, а проснулись, когда самолет уже заходил на посадку.
Там, куда мы прилетели, было около двадцати градусов ниже нуля и, днем ранее, в тот насыщенный “приключениями” день, ребята, сложившись, купили в Душанбе китайский пуховик для меня.
Моя тоненькая курточка, в которой я выехала из дома, не выдерживала никакой критики - так считали ребята, и не обращая внимания на мой протест, (у меня не было своих денег, т.к. зарплату, деньгами, давно не выплачивали) переодели меня.
Перо, из пуховика, вылезало отовсюду, еще на стадии приобретения товара и позже, сбилось плотным валиком в полы куртки.
Ребята сетовали, а я была счастлива, решив, что взобью эту куртку как пуховую подушку и будет нормально!
Детям, еще раньше (дома), я сшила по теплой куртке, подбив каждую одеялом из верблюжьей шерсти и пуховым платком. Шапки, для них, я связала и была уверена, что они очень теплые.
Только в самолете я поняла, как сильно заблуждалась относительно своего пуховика и теплой одежды детей...
Мы, конечно же замерли пока летели, но благополучно приземлились на военном аэродроме, где ребят встречали однополчане!
Встреча была очень теплой. Ребята обнимались и рассказывали о времени проведенном в Таджикистане. Справедливости ради, надо отметить, что рассказать было о чем и некоторые от избытка чувств, даже плакали...
Дочь с Лешей сели в автобус, а мне, выказав особое уважение - “подогнали” легковушку с сопровождающими, в которой я и сынишка, как нам сказали, - около часу должны были ехать до места.
Устроившись в теплой легковушке, мы с сынишкой согрелись и ребенок, измученный перелетом, тут же уснул.
Ехали через лес и долго... - где-то, после двух часов пути, машина остановилась возле избы и заглушив мотор, наши сопровождающие ушли.
Машина постепенно остывала, а ребята все не возвращались.
Малыш проснулся... - он замерз и стал громко плакать. Видимо его плач услышали... - ребята вернулись и мы вновь поехали, а минут через пятнадцать были у КПП части.
Встречал легковушку перепуганный Леша, а за ним, плача, шла дочь.
Как выяснилось, мы ехали очень долго - часа три.
Ребята, с которыми нас отправили, были пьяны и наутро, ничего не помнили.
И все же, несмотря ни на что - мы были на мирной земле!
Спустя много лет, я вновь и вновь задаю себе один и тот же вопрос: “Как я могла, с детьми, отправиться в ТАКОЕ путешествие, не зная людей?...”
И сама себе отвечаю: “А разве у меня был выбор?...”.
Нам очень повезло! Леша и его товарищи - оказались порядочными, бескорыстными людьми. Спасибо им и храни Господь!
Они заботились о нас, и не оставили даже тогда, когда мы приехали в место их постоянного пребывания. Ребята делились с нами сухим пайком и не упускали из поля зрения, до тех пор, пока за нами не приехал мой старший сын.
Но это уже совсем другая история...
2012 год.
*«юрчики» и «вовчики» - так назывались воюющие стороны
* Чеки - нарезанная (примерно 4*5) бумага с печатью ГЭС.
На фото, Ребята, перед вылетом...
*"Прости меня, собака..." http://www.proza.ru/2012/01/21/1658
Продолжение - Необходимо выжить... http://proza.ru/2012/05/29/1832