2. Аноним. Ты знаешь ответ

Архив Конкурсов Копирайта К2
Конкурс Копирайта -К2
***
 

Мне надоела городская суета,
Мне шум машин покоя не даёт
А там шумят ветра,   
В реке журчит вода,
Волшебный лес в объятия зовёт.


Солнце было надёжно  спрятано тучами, снегопад прекратился, ветер немного стих, это вселяло надежду, что задуманное всё же удастся. Вышли чрезвычайно поздно: раньше помешала родившаяся за эти дни-годы любовь. 

Даша, хрупкая рыженькая девушка, идущая на свой последний семитысячник (и она - Снежный барс!), витала в небесах. Сколько лет они друг друга знали? Точнее - могли бы знать. Они могли бы познакомиться уже в десять лет. Но знали тогда друг друга только по фамилии. Оба заняли призовые места на  турслёте. И потом много лет они встречались раз в году на соревнованиях, иногда бросали небрежно "Привет!" и убегали. Это она, лидер по натуре, убегала: не терпела потери ни малейшей минуты, что могло стоить первого места. Могли бы познакомиться через несколько лет, когда сидели на одном брёвнышке у трескучего костра в ночном лесу и заполняли полушутливую анкету туристов-судей.  "Куда бы ты поехал/а хотя бы на минутку на встречу с любимым человеком?". Приписка гласила: "Общие ответы типа "Хоть на край света" не принимаются". Подсмотрела каламбур соседа, улыбнулась, быстро написала ответ, и  преследователи увидели её спину. В голове долго тогда вертелась оригинальная, с юмором фраза симпатичного парня-соседа: "На край света, за край света, на тот свет". 

Как близки они были на следующий год к знакомству, когда на основной базе соревнований Даша пила из гутаперчивого стаканчика кипяточный чай и наслаждалась игрой двух гитар за тонюсенькой перегородкой. Две гитары в ночи, как две души. Никогда она ещё не чувствовала такой физической и душевной зависимости от пения, такого полного слияния с музыкой. Она проигрывала всего две минуты, их ничего не стоило отыграть, выйди она сейчас же, но оторваться от звуков настоящей музыки не было сил. От завершающего аккорда страстного, неизвестного и в то же время от очень знакомого "Фламенко" "запела" перегородка. Вибрировала каждая струнка души, вибрировала тишина. Как она хорошо запомнила то состояние: темнота, "улетающее" в небытиё потерявшее вес тело и обессиливающе щекотящая вибрация в низу живота, напоминавшая, что "девушка созрела". Как ей хотелось за ту перегородку! И слушать, слушать, слушать. Музыка резко кончилась, из-за перегородки проковыляля стайка девушек и тот самый знакомый. Кивнули друг другу и разошлись. Она стряхнула с трудом оцепенение, вышла с опозданием в десяток минут и проиграла  те самые две минуты. Но зато в голове сохранилась мелодия и обрывки слов последней песни: "И словно год назад опять мы будем вместе, ты скажешь тихо: "В жизни нет поры чудесней".  Чего-то там-там-там, ещё чего-то "И я… нарушу блеск твоих прекрасных губ". Слова с мелодией запали в душу, казалось,  до конца жизни. 

Сколько лет она шла к этому моменту! Позади Арарат и Килиманджаро, Эльбрус и Пик Коммунизма,  базовый лагерь под Эверестом,  Непал и Шри-Ланка, Норвегия и … И вот, наконец, мечта: Пик Победы. Мечта сегодняшняя.   Как бы хорошо не было в какой-нибудь стране, какие славные напарники не сопровождали бы её на гору, как бы ни были добры местные жители, конец любого путешествия неизбежен. Это конец маленькой реальности, малюсенькой жизни. Но это и начало нового удивительного путешествия, быть может, еще более захватывающего и необычайного. В нем непременно будет полно испытаний, но в конце каждого из них стоит мечта. За каждой мечтой стояли невероятные люди, которые встречались ей по всему свету, про каждого можно было писать книгу, и она очень боялась, что если будет расхваливать те чудесные встречи, то они испугаются быть реальностью.


С напарниками ей везло и не везло. Все они были славными и светлыми людьми. Внизу. Но на горе среди сильных и светлых духом попадались такие, кого коробило идти за ней, а впереди сил идти не хватало. Тогда ей приходилось шагать одной. Соло на Пик Коммунизма, соло на один из самых сложных семитысячников Мустаг-Аты, МакКинли   этим маем.

Как и у всех в жизни у неё были периоды счастья и разочарований. Она уходила, любимые оставались. А когда она возвращалась с мечтой идти на следующую вершину, когда ей особенно нужна была поддержка, любимые растворялись. И тогда она в отчаянии доверялась последнему другу - дневнику: "Только прилетев вчера на Родину, четко понимаю, что делать мне здесь нечего, и я никому ничего здесь не должна". Хотя совсем недавно тот же дневник  сохранял для неё прямо противоположные строчки: "Теперь-то я точно знаю о необходимости и радости возвращения". Это она о светлой девочке Яне, с которой провела столько прекрасных и трудных часов на восхождениях на высочайшую вершину Африки и легендарный Арарат. Они доказывали миру, а в первую очередь себе, что ДЦП не приговор, и с таким диагнозом можно осуществить любую мечту. Осуществить мечту "через такую боль и испуг, через преодоление и потерю смысла, через черноту отсутствия реальности, ожоги холода…просто на сильном стремлении". Она гордилась этим "человечком". Но сейчас Даша гордилась и собой в неменьшей степени. Она не только идёт на свидание с загадочной вершиной, она идёт не одна. Она нашла здесь, в далёких-предалёких холодных горах вторую половинку. Которая так долго не желала находиться!

Погода подпортила и без того не радостную статистику: на леднике уже неделю шёл снег. Базовый лагерь гудел, глядел в беспросветно зимнее августовское небо, ходил в гости. Даша принципиально воздерживалась от всяческих визитов, настраивалась, ей опять предстояло соло, которого она вовсе не хотела. Но напарник её, что за напасть, пару дней назад попал в трещинку и лежал с распухшей ногой. Его мрачное настроение передалось всем восходителям, график и так летел ко всем чертям, а тут ещё и трещина эта злополучная. В самом лагере. Не где-то на горе. Обида сживала со свету.  В один из таких дней больной всем своим поведением дал понять Даше, что его надо пожалеть чуть-чуть понежнее, выговорил заученную ночью тираду о полном совпадении в старорусском языке значений глагола "любить" и "жалеть". 

Вот тут-то и случилось: Даша ушла в гости. Из узбекской палатки звала гитара. Звала пока ещё не так властно, Даша остановилась в раздумье, но  вдруг услышала бесконечно знакомый голос: "… А там всего шесть струн, и мы под шум дождя всю ночь проводим с песней у огня".  Встретились они с Лёвой, теперь уж, с её Лёвушкой как брат и сестра. Обнялись. И впервые за все годы полувиртуального знакомства посмотрели друг другу в глаза. Это был их первый  взгляд, с которого и начинается то светлое чувство, что перерастает в любовь. Два дня они не расставались. На совместном "предполётном" совещании было решено образовать новую двойку. Лев в качестве "шерпа" идёт только до шести километров. Потом в палатке ждёт первую связку  и Дашу, которая идёт соло.

И вот они уже шестые сутки на горе. Пути Даши и Льва   на этот "погодный кошмар"  сошлись случайно. Когда Даша работала гидом в Непале, Лев водил байдарочные походы. Когда девушка забегала на Арарат, её возлюбленный затаскивал велосипед на перевалы  юго-западного Тянь-Шаня. Когда Даша гуляла в босоножках по заснеженным отрогам  норвежских скал, Лев восходил на Энергию и Чапдару, что в Фанских горах. Победа могла бы быть его первым семитысячником, но не сейчас. Подготовки Льва явно не хватало для семи километров, поэтому и было принято такое, с первого взгляда, половинчатое решение. На высотах до шести километров он бывал, работал адекватно, сейчас в великолепной форме. Отец познакомил его как-то с тренером узбекской команды, покорившей Эверест. Лев пару раз сходил с ребятами на восхождения. Ну, его и пригласили на Победу. Просто посмотреть. Помочь. Немного полазить. Не более того.

Перед выходом на маршрут Лев долго рассматривал кошки. Зубья погнуты заметно. Хотел было поставить на место, да Даша пришла. Забыл всё. Он часто влюблялся, в муках расставался,  выдавал на гора стихи. Положенные на музыку, стихи разлетались по свету. У них с братом водились почитательницы. Немало, разных возрастов, вероисповеданий, замужних и уже/ещё нет. Периодически они давали спонтанные концерты. Два раза в неделю играли в кофейне, в эти дни  тесное помещении жалело, что оно не резиновое.  Два гитариста  становились известными  в музыкальном мире. Были  замечены на Грушинском фестивале. Пищу для сочинительства давали не только учёба, а потом  работа, но и многочисленные походы. Зимой бороздили просторы страны на видавших виды лыжах, весной и летом не просыхали байдарки, стояли в полной готовности кони-велосипеды. Ни один экстрим не обходился без их с братом участия. Сутками ходили пешком, на тех же лыжах, крутили педали, "ориентировались" на местности. И после каждой такой маленькой жизни - стихи и песни. После каждой влюблённости, впрочем, тоже. Строчки приходили в голову постоянно, с четырнадцати лет. День-два, а бывало и много больше, вынашивались в голове, не претендуя на большее. А потом, поздними ночами, выливались  потоками на бумагу. Иногда Лев их чуть-чуть правил, иногда оставлял только одну, забойную, как он говорил, строчку и прицеплял новые. Также рождалась и музыка.  Ноты вертелись в голове беспрестанно, а ночью превращались в щемящие душу звуки, изымаемые из электрогитары прямо в наушники. Он виртуозно играл соло, хваля при этом многих, кто играл пока лучше. И оставался порой совершенно равнодушен к признанным хитам: "Соло там примитивное". Периодически разыскивали вокалисток, разучивали с ними весь репертуар, брали от них всё лучше и, с лёгкой руки брата Германа, расставались. С братом они были единое целое. Если можно так назвать клубок сходных черт и противоречий. Оба были увлечены спортом, что не удивительно с их отцом: тот до сих пор не сдавал позиции  в организации спортивных походов. Герману все давались легко, он непринужденно овладевал техникой движения, были ли это баскетбол, бег или лыжи. И также легко он всё бросал, едва достигнув первых успехов. Прыжки в длину развили в нём потрясающее чувство ритма, спортивные танцы ко всему прочему любовь к настоящей музыке. Гитара объединила.

Лев, напротив, достигал цели с огромным трудом. Почти в любой области. Техникой бега еле овладел, зато после пришли заслуженные победы. Его "конёк" на лыжах был коряв до коликов в животе. Первое время. Заслуги пришли потом. Ничего не давалось ему просто так, но невероятная способность к обучению, труду принесли ему и школьную медаль, и спортивные награды. Разнообразие его интересов поражало ещё в школе: все стены их комнаты пестрили дипломами, грамотами и сертификатами. Иностранные языки, география, история, экономика, литература, русский язык были представлены наряду со спортивными и туристскими грамотами в полной мере. Хотя какая-то часть из всех этих приятных, но в жизни уже ненужных бумажек принадлежали брату.  Университетские достижения не выставлялись. Разве только в спорте, да туризме. Всё наклеивалось на стену, на обои, коими когда-то так дорожили родители. Зато было чем занять гостей. Последних бывало так много, что родители частенько шутили, что забыли, кто их собственные дети, а кто пришёл в гости, да так и остался.

Лев по заграницам не скитался, как Даша. Он побывал в Германии на стажировке, часто и подолгу гостил в Узбекистане, но кто ж его за заграницу считает? Тем более, что у бабушки с дедом жил. Не принял он пока и предложения на участие в кругосветке. На плотах, на лодках, велосипедах, лыжах и пешком команда очередных отчаянных путешественников из Америки и Канады намеревалась обогнуть весь мир. Лев сказал перед путешествием на вершину, что даст ответ попозднее. Теперь, на заснеженных склонах Победы, он знал, что никуда не пойдёт. Разве только  вместе с Дашулей. Она, конечно, с радостью. Кругосветное свадебное путешествие. Отлично. Только "свадебное" не к месту. Не то слово. Не отражает оно всей его любви.

Даша растворилась в счастье. Кто ж не растает от такого чувства? Она (это ОНА-то, лидер по натуре) чуть не расплакалась в первое их утро. В кои-то веки её будили стихами!
             Ты же знаешь, солнце, лапа,
Я к тебе не равнодушен.
Я исполню, всё, что скажешь,
Буду верен и послушен.

Радость! Мне твоя улыбка
Вечной спутницею стала.
Для меня с тобой знакомство
Счастье ознаменовало.

Чувствую, удивлена ты
И боишься откровений.
Но я знаю, верить надо,
Чтоб дождаться тех мгновений,

Тех чудесных излияний
Чувства твоего большого,
Что лишится, наконец-то,
Первозданного покрова.

А потом снова шёл снег, и они сутки просидели в палатке на маленькой площадке. Сквозь сон Даша видела, что Лев что-то писал в замусоленном блокнотике. Когда проснулась окончательно, услышала его чуть басовитый голос и вновь растворилась.

Зимним вечером в округе
Наступает власть Морфея.
Лишь меня зовёт подруга -
Нежно плачущая фея.

- Какой ты славный и светлый! -  торжественно прошептала Даша.
- Для тебя не славных и не светлых не бывает.  Ну, какой же я светлый? - Лев с улыбкой пригладил непокорный почти чёрный вихор и прищурил каре-зелёные глаза.
- Нет, ты не светлый. Ты больше. Ты - солнечный!
- Ты же знаешь, солнце, лапа…   Ты - солнце, а я - весь твой, т.е. солнечный.
- Скоро нам расставаться, милый.
- Зачем? Я пойду с тобой до конца!
- Нет!!! Я уйду туда одна. Встретимся потом.
- Я пошутил, Дашуль! Разве за тобой угонишься? Буду ждать тебя в лагере. Потом снесу тебя вниз.
- Размечтался, сносильщик эдакий!

Через день случилась незапланированная и далеко нежеланная днёвка. Погода вновь начала сердиться и фырчать. Дуло безумно, надетые пуховки и куртки продувало, словно восходители стояли голышом.  Сложно было  представить в этом снежном буйстве, как они передвигались бы перебежками, между порывами ветра. Тем  более начинался резкий подъем, и с ним какой-то просто нереальный, дерущийся ветер. Безделье рождает лень. Это у слабовольных. У влюблённых в жизнь рождается творчество. Лев пел без гитары новую песню:

Не завидую тем я, кто на счёт "раз-два-три"
Вслед за мной "пробегать" будут здесь.
Гомон сотен голосов раздаётся  внутри.
И лишь один тихо шепчет: «Лезь!»

Ноги из тысячи игл, посмотри,
Приютить  может камушка край.
Гомон сотен голосов одобряет внутри.
И лишь один тихо шепчет: "Дерзай!"

"Сердце готово бежать из груди" -
Мог  же Высоцкий так метко сказать.
Молчание сотен глоток внутри.
И лишь одна надрывалась: "Держать!"

Даша изумлялась. Любовь застилала глаза. Как он мог, вот так запросто, положить её же рассказ на стихи? И мотив придумал!  В детстве она пыталась, конечно, тоже, но разве то были стихи? Лежат где-то в шкафу. Она всё же заметила сквозь сияющую пелену счастья, что Лев постоянно мажет пальцы рук и ног. Разуться в такую погоду, пусть даже в палатке, равносильно подвигу.
- Отморозил?
- Нет.
- Болят?
- Нет.
- Зачем же мажешь?
- Чтоб не болели.
- Дай посмотреть!
Даша вглядывалась в бесконечно родные пальчики, она, казалось, знала каждую чёрточку, каждую изгибинку. Знала всегда. Кончики будто стёртая подошва старых шлёпок, гладкие и тонкие.
- Почему? - спросила Даша, целуя пальцы любимого.
- Псориаз.
- Страшно?
- Да нет. Привык. Только нагрузки кожа не выдерживает. Лопается. Меня даже от рисования и черчения освобождали. И от физкультуры. Ну, на неё я всегда ходил. Меня, правда, физкультурница ругала: "Опять перекладину в крови измазал!"
- Бессердечная!
- Прикольная. Знала, что мужиков нельзя так прямо жалеть. А потом меня сама перевязывала.
Разговоры плавно переходили в сон, сон так же плавно в беседу. Когда Даша засыпала раньше, Лев сочинял. Не мог и не хотел остановиться. Жалел, что не было гитары. Жалел часто, на что Даша неизменно с милой улыбкой отвечала, что они тогда и с базы бы не ушли.

День разлуки всё же настал. Лев, поменявшись с Дашей рюкзаками, вызвался немного проводить. Да, вышли поздновато. Но не было сил расстаться. Теперь они шли в связке. Хоть какая-то физическая привязанность. Даша прохрипела спутнику:
- Минутка!
Оба тут же воткнули ледорубы в фирн и повалились на рюкзаки.
- Хорошо, что хоть снег плотный.
- Хорошо,  Лёвушка, может, успею.
- Не дай Бог под вершиной тебе заночевать? Бррр!
- А с тобой  мне было бы не брр!
- Тебе сегодня не брр было?
- У! Супер брр!
- Хочешь?
- Всегда хочу, Лёвушка.  Встали, пошли!

Минутка отдыха, как всегда, растянулась, но и она не бесконечна. Они шли след в след, дыша на каждый шаг, разговаривая друг с другом. Лев не оборачивался, половину сказанного не слышал, да и зачем? Они и так понимают всё с полуслова. Вот и сейчас Дашенька выспрашивала о его чувствах тогда, много лет тому назад. Куда бы он поехал, чтобы встретиться на одну минуту с любимой? Анкета отписку  "На край света"  не принимала.  "Насколько  хватит денег" не скажешь, Даша спрашивала серьёзно.   Что же он тогда придумал? Как соврать, если она даже это запомнила?

- Когда я встретила тебя у палатки, лет шесть назад - Даша сбила дыхание, - ты помнишь, что сказал?
- Помню.
- А ты тогда уже меня любил?
- Всегда тебя любил.
- С первого  взгляда?
- Со второго, точно. Да, со второго!

Даша улыбалась. Как она его любила! За его язык, искромётное враньё, за всё, за всё!
- Я тебя сто раз уже, наверное, за эти дни спросила.
- Не считал, с математикой плохо.
- Надоела я тебе?
- Всё, что не доела - давай мне.

Снова минутка. Слева со скалы с красивым смертельным звоном летели камушки. Подтаяло. Солнце протиснулось через облака, заставив людей захлопнуть очками глаза. Враг номер №1 появился.    Поздно вышли. Камни летели беспрестанно, подпрыгивая на своих же "друзьях" и, улетая в последний полёт, свистели и звенели на прощанье. Надо держаться ближе к пропасти. Лёд крепкий, вроде держит. Они сидели, взявшись за руки.

- Пошли?
- Ты мне так и не сказал? Ну, куда бы ты поехал на встречу со мной всего на минутку?
- Ты же знаешь ответ, Дашуль.
- Хочу услышать! - Даша хотела было шутливо топнуть ножкой, но удержалась. Нельзя! Горы! Да и ножка в ботинках с кошками больше похожа на лапищу. - Я бы за тобой…
- …хоть на Пик Победы - перебил Лев.
- Это что! Не сегодня, так завтра там будем!
- Ооо! И ты станешь самым молодым снежным барсом в стране, вернее, барсихой!
- Дойду - увидим.

Они сначала почувствовали, точнее, почуяли звериным обострившимся инстинктом, а потом услышали. Услышали хруст, от которого надо бежать сломя голову. Но нельзя! И некуда!
- Лёвушка, миленький, слышал? - шёпот Даши продрался сквозь звон камней.
- Слышал. Замри. Плита треснула, - одними губами ответил Лев.
- Давай пару метров к скале и зарубаемся.
- Пять шажков и на три-четыре…
 
Лев сделал эти пять шажков, длиною в вечность. Перед тем как ухнул пласт, он услышал металлический звон. Сердце оборвалось. Он лежал на краю приблизившейся пропасти, слившись с ледорубом. Рывка не было. Даша отцепилась. Даша отстегнула карабин. Даша не хотела уйти вместе с ним. "Я уйду туда одна. Встретимся потом. Встретимся потом. Встретимся потом". Её голос звенел повсюду, отражаясь от снега, льда, камней.

Лев соскальзывал. Он уткнулся подбородком в лёд. На каждом вздохе он немного сползал вниз. Каждое биение сердца отнимало у него несколько миллиметров жизни. Кайло держало. Он бы мог спокойно подтянуться, но точки опоры не хватало. Чуть бы захватить кошками! Но зубцы не втыкались, скользили вместе с ногой. "Не успел выпрямить…не успел". Лев изловчился, чуть повернул голову и зацепил лёд солнцезащитными очками. Наступило перемирие со смертью. Альпинист с горечью заметил, что его горячее дыхание топит лёд. "Жаль, что зубья не выправил. Не успел…" Тёплая струйка потекла по щеке. "Не выдержали пальцы, полопались. Теперь лёд ещё быстрее подтает". Вспомнился рассказ отца из далёкого детства, когда тот вот также висел на стене, а друг его, держась на честном слове, подставлял под его ботинки ледоруб.  Не было с ним друга.

Они шли поближе к звёздам. Даше так понравились эти его юношеские строчки. "А когда совсем стемнеет, будет лунная дорожка нам навстречу простираться. Мы же будем расставаться, прежде погрустив немножко, с нашим детством навсегда. Мы пойдём поближе к звёздам". Дашенька уже ушла. Почему же он ещё здесь?!

Как-то вдруг пришло спокойствие, понимание чего-то нового, огромного, всеобъемлющего и неоспоримого. Вертелись в голове строчки стихов, наверное, только они держали его в старом мире. Новый же мир неукротимо забирал к себе. К нему надо привыкнуть. Это быстро. Но сначала строчки. Вновь, звоном камушков по льду,  зазвучал Дашин голос: "Куда бы ты поехал на встречу со мной? Куда бы ты поехал? Куда?"
Лев шептал обожжёнными солнцем губами последние слова:   
- Ты же знаешь, солнце, лапа!
          Затянулась разлука.
          Сердце зажала.
          Словно выстрел из лука.
          и осиное жало
          Поразили на нет,
          Чтоб любовь уходила.
          Ты же знаешь ответ:
          За тобой я в могилу.

В телескоп с основной базы долго видели красную фигурку на льду. Уже давно улетели хриплые, скрипучие команды по рации всем, кто был поблизости. Хотя было ясно, что никто не успеет. Налетела тучка.
               
***

Ирина Петровна, мать Даши проснулась в слезах.  Чуть за полночь. Сон, с четверга на пятницу - вещий сон. Надо позвонить, надо позвонить они ещё в самолёт не сели. Надо предупредить. Откинула раскрытую книгу. "Время жить - время умирать". Нарочно, что ли, подсунули? Со слезами нажимала на кнопочки. Вот, "доча". Теперь успокоиться. Так.
- Да, мам!
- Не летите ещё?
- Регистрацию прошли. А ты что не спишь?
- Разве уснёшь с такими как вы? Хотела вот рассказать…
- Что рассказать?
- Вернёшься - расскажу.
- Ну, мам, плохое или хорошее?
- Расскажу только хорошее. Папа хочет сказать. Ты береги себя, дочка, береги! Ждём тебя, целую. Папа трубку вырывает.
- Пап, мы на посадку!   Пока, из самолёта выйду - сама перезвоню, ладно?


© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2013
Свидетельство о публикации №213090201313
рецензии
http://proza.ru/comments.html?2013/09/02/1313