Великий лещ показывает бок, словно переворачивает часть мира, и вернее – книгу правил, в которой написано – что есть жизнь, что есть движение, что есть монотонность статики – также, в движении. Представить себе большой корабль. Очень большой. Ты и понятия не имеешь, куда он несется. Время для тебя – очень большое. Представь себе моток проволоки 0.5 мм. Сколько там всего? Попробуй, размотай ее. Конечно, все относительно. В промышленных масштабах эта катушка ничего из себя не представляет. Но если у тебя сознание младенца, то все может быть. Ты вдоволь вымотаешь это проволоки, чтобы, например, воображать, что это – время. Ах, как много времени. Оно тонкое, медное. Конечно, не очень прочное. Но тут ты бог. Мотай, не хочу.
Дожди заставляют лето зеленеть.
Великий лещ поворачивает свой бок на закате. Он мигает. И что-то мигает ему в ответ из космоса.
Потом, на рассвете. Да, нет ничего лучше этой розовой поры – но как ее полюбить, если ваш жизненный цикл целиком и полностью подстроен под ночь?
Цой говорил:
За окнами солнце, за окнами свет - это день.
Ну, а я всегда любил ночь.
И это мое дело - любить ночь,
И это мое право - уйти в тень.
А «Ман» продолжал свой бег по трассе, загруженный на среднюю руку. Тентованный большегруз шел пустым, а потому, на стекле кабины и было написано:
Пустой
Знак тем, кто хочет взять. Кто стоит на дороге, чтобы питаться. Русская реальность. А глобальному человеку хочется сказать – нет такого. Реальность одна, большая, наш обед. Мы все едим из одной миски. И миска эта – простор. Вот когда трасса идет по высокому бугру, как же видно далеко, как хорош простор. Ну как же тут не остановиться, не встать на самый и не закричать. И слов нет. Ты – конь.
-А-а-а-а-а-а!
И правда, конь поодаль стоит и хвост его – кисть. Он рисует на невидимом холсте. Великое дело.
Конь.
Хвост.
И дальше едет Алексей Кошка. Он сидит за рулем, и «Ман» показывает покатостям дороги восклицательные знаки. Мол, посмотрите, как я еду. Вот он я.
Плавный, мягкий, карамельный прозрачный пластик CD плеера. Все хорошо в машине.
Dream Theater.
Shine-lake of fire
Lines take me higher
My mind drips desire
Confined and overtired
Так и едет Алексей Кошка, и хорошо, хорошо ему.
Но нужно успеть к тому вечернему часу, когда Великий лещ совершит выброс света в виде одного блика в сторону космоса. Ему можно определить особую роль – будто бы он один дежурит на всей земле, и будто бы нельзя поверить в то, что так бывает – нечто есть в единственном числе, не важно, вещь или понятие. Надо представить себе космический корабль, который идет далеко за орбитой земли, и космос густой и влажный, он напоминает деготь. Словно бы это все есть жидкость. И вот – вспышка. Что там? Дно мира? Но понятие ширины тут никогда не определить. Это не просто океан. Это лишь край бесконечности.
-Это был мировой лещ, - говорит капитан.
-Почему? – спрашивают у него.
-Что значит почему?
- Почему лещ?
- Он живет, чтобы мигать один раз в день. Он производит обмен. Видите звезду? Это солнце. Схема проста.
Мотор оживляет движение. Автомобиль продолжает свой бег, дорога напоминает ленту, проложенную между землей и марсов в клипе “Killswitch engage” “Save me.”
Природа – главная вещь.
Травы шумят. Мак краснеет, изображая выкрик в цвете. За века существования жизни ничего не изменилось. Но духи научились менять свою форму, хотя лишь редкие экземпляры проникают в души людей и там правят. Как добрые, так и злые. Когда-то были слоны, но они ушли. Теперь вместо слонов – большие «Маны», самодостаточные «Ивеко», бросающие вызов трассе «Скании».
Еще одна остановка.
Еще одна заправка.
-Я знаю, куда ты едешь, - говорит заправщица.
Алексей Кошка улыбается.
-Там земля повернутся к космосу немного не так. Ты еще можешь успеть.
Он улыбается и молчит.
- Правда. Еще сегодня.
-Почему сегодня?
-За час доедешь.
-Но уже темнеет.
-Край солнца еще не ушел. Если провести линию, от леща к небу, то будет правильная вспышка.
-Откуда ты это знаешь?
-Просто знаешь и всё.
-Тогда поехали.
-Нет. Я не могу. Езжай сам.
-Ладно. Как хочешь.
Blackness awakens
Visions come alive
Seeing through darkness
With borrowed eyes...
А можно стих хранить на тени от руля. Тень – большое дело. Она значит даже больше, чем может себе представить самый странный человек. Эта странность будет вроде поэтического спидометра, аппарата для замера четкость. Если у человека нет бензина, то он работает на воде. И скучно это, и никогда не увидеть ему, как блеснет Великий лещ.
А другие – временные, словно пенки, пойдут на рыбалку. Они хотят рыбы к пиву. Что тут поделать? В эту игру и играют, и в то же время – все равно, что тебя нарисовали.
Let it out, let it out, fill the empty space
So insecure find the words and let it out
Staring down, staring down, nothing comes to mind
Find the place turn the water into wine...
Длинномер повернул, и, кажется, что и вся земля повернула. В небе висели неизвестные полюса. Странным воздухом надо наполнить душу. Она, конечно, и так наполнено. Но надо еще и еще, иначе шар не полетит. Я имею в виду, монгольфьер. Человек живет и превращается в сухари. Потом – кто их съест? Кому они нужны? Конечно, может показаться, что все вокруг виноваты. Но это не так. Просто судьба не хочет есть сухари. И крики – не кричи. Никто не виноват. Это такой итог.
Ночь вроде бы близка.
Новые комары народились словно летающий песок. Живая пыль. Как много их. Кого они едят? Вокруг – ни души. Автомобиль чихает и останавливается. Они слышал – человек. Они бросаются вперед, но – сигарета. Но она есть сторож, и облом насекомых перманентен.
Алексей Кошка стоит на краю лимана. На трассе шипят другие – меньшие или равные, или больше – колесные звери. Синевы неба уже нет почти. Звездам сказали – пора. Был приглашен Меркурий. Венера – словно дыра в мир света – поодаль. Она светит и зовет. Луч странны, трудноуловимый. Как его взять?
Духи воды приподнимаются, чтобы передать себя выше. Природа – это слишком много. В кабине продолжает петь электронный рот динамика. Правильное эхо – не враг тишине. Да и бывает ли абсолютность? Нет.
Материя звука. Материя мысли.
Наверное, всегда есть крайняя точка в мире света – когда кажется, что ночь уже победила, и солнца не было вообще, и вот – взрыв, фотоны распряжены, и виден плоский край в воде, и это – чешуя.
-Поздно ты, - сказал Алексей Кошка.
А он мигает еще раз, Великий лещ, чтобы отдать блик куда-то далеко вверх. Разве может так быть? Но – именно так.
Игра светом.
Передача.
Пас.
Назад.
Вперед.
Свет – не просто девиз для зрения. Это – очень большая иная вселенная, где живут сущности, которые создали этот мир. Про это нигде не писали и не напишут. Так же, как и про световую реверберацию Великого леща.
Алексей Кошка садится в кабину и отпускает сцепление. Мотор слишком мощен, чтобы улыбаться. Ночь начинается. Звезды выходят на небесную сцену, чтобы разговаривать. Века ничего для них не значат. Фары прорезают комариные сумерки, плеер заставляет динамики подпрыгивать – жизнь есть промежуток между стартами и созерцанием.