Начало:http://www.proza.ru/2016/02/20/2192
Привычка ночью находиться дома была устойчивой, но дрогнула под натиском предстоящего. Ночной город не спал, он жил своей особой жизнью. По улицам – парочки, по дорогам – машины, по домам и вывескам – огни, сияние, блики. А на вокзале вообще гудящий улей.
«Два осколочка пермской диаспоры», мы с Ниночкой семеним по перрону навстречу железному гостю, который проделал путь от Москвы до земли «нашенской». Встречаем подругу университетской юности, которую не видели десятки лет.
Ева выпрыгивает из вагона веселая, совершенно не измученная, жизнерадостная и активная – «полная задора и огня». Я этому очень удивляюсь, меня такая долгая дорога совершенно выматывала. Первые слова, цветы, объятья.
А Ниночка жестом фокусника достает полотенчико, быстренько помещает на него пышный каравай и отвешивает Еве земной поклон. Вот как дальневосточники встречают гостей! Ева приехала на восемь дней, не считая такой долгой дороги. Поэтому, по машинам и домой.
Ева будет жить у нас, мы приготовили ей комнату. Радость встречи оттенялась тем, что на завтра всем встречающим, как «штыкам», необходимо вовремя явиться на работу.
Следующим утром, когда рабочее время отсчитывает рубежи, нет ни звонка от Евы, ни ее самой. Наконец, она появляется с известием, что обнаружила на книжной полке книгу о жизни Марины Цветаевой и просто зачиталась. Удивляться не приходится. После биофака, Ева закончила ГИТИС.
- Что ты, - машу я руками, - я тебе приготовила для чтения совсем другую программу. Цветаеву возьмешь в поезд. Прочти лучше книгу молодой писательницы, моей подруги Ники Виноградовой «Сказка»!
- Хорошо, Ира.
Как это редко бывает в жизни, в ту же минуту, сюда же, явилась и сама Ника. Я познакомила двух творческих личностей. И Ника, которая была за рулем, повезла Еву до центра Владивостока, с тем, чтобы произошло первое знакомство с городом.
На другой день Ева поделилась, что прочитала часть книги Ники Виноградовой. Она уютно устроилась на стульчике за шкафом с вязанием, и мы продолжили свои разговоры. Ева призналась, что хотела рассказать мне о том, как сложилась ее жизнь. В какой-то момент меня «осенило».
- Ева, бросай «Сказку», времени мало. Срочно осиль хотя бы 40 страниц Свияша о карме. Ведь, мудрость идет с востока».
- Хорошо, Ира.
На третий день я услышала от Евы: «Ира, а знаешь, что такое настоящий Владивосток? Это не Светланская, не набережная, не кафе. Это «Миллионка»! Я влюбилась в нее».
И она поведала о том, что они с Ниночкой облазили многие уголки этого бывшего китайского квартала. Ева фотографировала, впитывала, восхищалась. Они передохнули в кафе «Вишневый сад» за чашечками с кофе. Но перед этим Ниночка скормила Еве мороженое, потом мандаринку, поэтому от купленного для нее пирожного она отказалась. Она еще не догадывалась о том, что кулинарное изделие «дамские пальчики» со сметанным кремом достанется, отнюдь, не ей. Взятое с собой оно пригодилось Ниночке для угощения бездомной кошки в каком-то закоулке двора. Ева горестно сожалела об утраченном лакомстве.
Еще один день. Ева появляется, уже прочитав 40 страниц о карме. Но мы заговорили «о своем, о девичьем», о женской судьбе. И я тут же пытаюсь заложить в нее новый «осколок» знаний.
- Ева, бросай Свияша, тебе срочно нужны знания по фэн-шуй.
И долго выясняю, что у нее расположено в квартире в зоне любви, в зоне богатства, в зоне карьеры? Говорю о вредоносности завалов на энергетическом уровне, привожу примеры.
- Хорошо, Ира.
Бедная Ева, питающаяся у нас, ввиду нашей занятости на работе, исключительно борщом и сосисками с помидорами, безусловно, заслуживала какого-нибудь кулинарного всплеска. Поэтому, в первый же мой выходной, мы отправились в кафе, которое славилось у местных жителей необычными блюдами. Я заказала всем нам кофе и бртуч. Перекусили мы весело, съесть весь шедевр кулинарии не получилось, уж слишком он велик. Ева опять сделала несколько снимков. Настроение поднялось, и она увлеченно декламировала Геворгизова. Особенно мне понравилось: «Что детей давно не бьют в Западной Европе!»
Все-таки Владивосток – город на море. И как же не побывать на его берегах, не окунуться в его соленые волны человеку, проделавшему такой дальний путь? Решено было поехать на «Маяк», что на мысе Эгершельд. Я считаю это место одним из лучших в черте города и доступным для проезда на машине, невзирая на крутой спуск.
Собирается корзинка для пикника, я не забываю и о термосе. День выдался солнечным и ясным. Особенно важно для Владивостока последнее, так как туманы, дымка, плохая видимость дальности – его постоянные спутники. А тут все как на ладони. Муж достал удочки, Ева вооружилась фотоаппаратом, облачилась в яркое пончо.
Морская вода казалась синей и чистой, манил скалистыми обрывами и зеленью лесов остров «Русский», выдавались в море опоры строящегося моста, картинно пролетали чайки. И было очень-очень много простора, который куда-то манил, придавая минутному настроению оттенок нереальности и запредельности происходящего.
Ева фотографировала все вокруг: море, валуны. Мы сходили по узкому перешейку на сам «Маяк», вернулись к закинувшему удочки мужу, стоящему на камнях. Выбрали интересный ракурс для снимков среди нагромождения скал. Я взяла фотоаппарат. Ева приняла «позу» на одном из валунов, но не успела я прицелиться, как почти одновременно произошли два события.
Ева от восторга сделала «ласточку», вытянув ногу назад и расправив «крылья», задрапированные пончо.
В ту же секунду Ева исчезла с камня, упав в изломанное острыми краями углубление, и затихла.
Все произошло очень быстро. Я потянулась к ней, муж вопросительно и тревожно смотрел в нашу сторону, а Ева, секунду полежав, приподнялась и сказала: « Ира, я жива, сейчас немного полежу и встану». На виске набухала шишка, на теле образовались синяки, болела спина.
– Это карма, - сказала я.
И решила, что лучше всего приложить холодное ко всему сразу и повела ее на перешеек окунуться в море. Так как радио надрывалось сообщениями о том, что в наших водах резвятся акулы, и есть покусанные, я разрешила Еве зайти по пояс и плыть к берегу. В это время я зорко всматривалась в морскую рябь, дабы не пропустить зловещий плавник. Ева поокуналась, поприкладывала к виску мокрый камешек, на этом морская экзотика Дальнего Востока для нее закончилась.
После пикника на багажнике с видом на море, мы засобирались в обратный путь. Преодолев подъем, я заметила возле сопки туристический автобус и цепочку людей, спускающихся с площадки наверху. Мы с Евой тоже поднялись туда по осыпающейся тропе. Во все четыре стороны света открылся потрясающий вид. Налюбовавшись простором и яркой панорамой, «поднявшись ввысь», я опустилась на землю, на которой росли цветы, из которых я составила небольшой букетик Еве в комнату.
Завернув на корабельную набережную, мы заметили небольшой мемориал с рындой и мраморной доской. Он был посвящен капитанам подводных лодок, со странными названиями: «Окунь», «Лосось», «Щука», «Дельфин», «Карась» и т. д. Но больше меня впечатлили благородные имена капитанов: Феодораки, Трубецкой, Тьерри, Дэн-2-ой. Остальная часть корабельной набережной была оцеплена, перекопана и огорожена. Машину муж припарковал под стрелой крана, напротив надписи: «Парковка строго запрещена!»
И вот тот долгожданный день, когда мы смогли собраться втроем за столиком уютного кафе «Миллионки». Перед нами чашечки с кофе, пирожные и, выложенная Ниночкой, коробка нежных конфет. Общаемся.
Ева одержима идеей совместной фотографии под названием: «30 лет спустя». У нас есть общий снимок, на котором 3 девушки, замученные экзаменом по гистологии, печально смотрят в объектив. Там нам лет по двадцать. Я прошу молодого человека за столиком наискосок оказать нам любезность. Мы группируемся, но не в том порядке, что на фотографии юности. Два дубля, и мы его благодарим.
Передохнув, таким образом, исследование «Миллионки» продолжается. Мы обходим старые кирпичные здания, крыши которых рождают во мне фантазии о бегущих по ним, отстреливающихся революционерах. Через арку и подворотню подходим к разрушенному дому, поднимаемся по железным лестницам на этажи и балконы и видим, что в одном из помещений загорелые рабочие с удивлением смотрят на нашу пеструю делегацию, заговаривают.
- Можно мы здесь немножко посмотрим?
- А вам похуже или получше?
- Нам, что похуже…
Обойдя закоулки подворотни, и дав Еве возможность пофотографировать, мы подходим к очередной лестнице, и Нина предлагает нам подняться, сделав загадочное лицо. Я ничего особенного не жду. Но послушно следую за ней вместе с Евой. В конце коридора Нина стучит в дверь, которая внезапно открывается, и мы оказываемся совершенно в другом мире – в мастерской художника Геннадия Кунгурова. Стены увешаны картинами и эскизами, в центре – сам хозяин,- порывистый, эмоциональный, увлеченный. Узнав Ниночку, он пытается ее ущипнуть: «Ух, какая ты стала…» Нина смущенно уворачивается. Тут же без перехода он предлагает нам располагаться, выдает тапочки, говорит о том, что один бизнесмен написал для своей маленькой дочки сказки, а его, художника, попросил сделать к ней иллюстрации. Они, кстати, на стене. Кунгуров предлагает нам прочесть любую из сказок. Мы просим об этом Еву, она берет один из листов, и мы узнаем о приключениях двух зверюшек.
Мы с Ниночкой сели на предложенные сиденья, Ева остается стоять.
- Ты же устала, присядь, - лукаво подкалывает Ниночка.
Но Ева не садится. А Кунгуров уже говорит о том, что ему позарез нужны книги по обрядам дохристианского периода. Он просит об этом Нину, имеющую доступ в библиотеку ДВФУ.
- У меня есть такие книги, - говорю я, имея в виду серию Мегре «Звенящие кедры России».
Кунгуров записывает мой телефон, просит звонить, шутя, называет себя Генкой. Мое внимание привлекла картина, изображающая женщину, сидящую у стола, на котором много полевых цветов. И цветовая гамма, и сюжет и загадочность образа.
Недолгое, яркое общение, и мы, прощаясь, уходим.
- Он очень эгоистичен, - дает свою оценку Ева.
Мы с Ниночкой не согласны, но не спорим.
Ох, уж эта Ева! Дома я достаю с книжных полок книги для Кунгурова – серию Мегре в зеленом переплете и помещаю их поверх «Сказки», Свияша, «Материнской любви», «Эм - технологии», «Ока возрождения» чего-то еще на Лениной тумбочке. Стопка накреняется «Пизанской башней», и я улавливаю ужас в глазах Евы, увидевшей новый «кирпич знаний».
За ужином Ева призналась нам: « Знаете, девочки, в юности выбираешь друзей как-то интуитивно, по первому побуждению. Я очень рада, что не ошиблась в вас».
Побывали мы с Евой в Доме офицеров флота, где посетили выставку художников-флористов. Помогли выбрать ей экзотические подарочки для дочерей.
Когда мы еще ждали Еву, которая была уже в пути, мы с Ниночкой планировали обширную программу ее пребывания у нас. Предполагались музеи и театры, экскурсии по ночному Владивостоку, и знакомство с литературной историей города, посещение озера с лотосами, что-то еще. И, конечно же, совместный пикник пермской диаспоры. Но на самом деле все сложилось иначе. Помешали наши рабочие дни, возможно, что-то еще. Ее 8 дней – не такой уж большой срок!
Поезд «Владивосток – Москва» отправлялся еще позднее, чем прибывал его тезка – в середине ночи. И опять мы едем по ночному городу на вокзал, теперь уже провожать Еву в дальний путь домой.
А потом Ева напишет для нас свою версию этой поездки, где будут и такие слова:
«Я, Ира и Ниночка. Три девчонки, которых судьба свела 30 с лишним лет назад в аудиториях пермского биофака. Что же такое нас связало, что заставило меня пилить в другой конец страны, чтобы увидеть их? Дальний Восток, экзотика? Отчасти – да. Но, думаю, я была бы счастлива встретиться с ними где угодно, хоть в деревне Гадюкино.»
Иллюстрация из интернета.
Версия самой Евы на эти события - http://www.proza.ru/2014/06/07/2012